В новом веке повторяются основные события предыдущих веков. Конечно, действуют уже иные люди с другими именами и в других конкретных обстоятельствах. Но смысл их деяний и самих событий тот же самый. Познакомившись с греческими мифами, этруски увидели в них подтверждение своей мысли. Греки рассказывали о многих мифологических событиях, содержание которых было подобно тем, что рассказывали и сами этруски. Эти мифы этрусские художники с удовольствием воспроизводили. Так, на стенах одной гробницы они изобразили три эпизода, один из которых относился к греческой мифологии, а два других — к истории самих этрусков. Первый — принесение в жертву троянских пленников греческим героем Ахиллом, другой — победа этрусских воинов братьев Випенна над римлянином Гнеем Тарквинием, третий — торжество некоего Вела Сатиеса, одержавшего победу над Римом. Ученые, изучавшие роспись, пришли к выводу, что смысл всех трех эпизодов одинаков: Ахилл побеждает троянцев, братья Випенна — римлян, которые сами считали себя потомками троянцев, а торжество Вела Сатиеса предвещает окончательную победу Этрурии над Римом.[5] Каждый век — это чередование тяжелых испытаний и ударов, которые затем искупаются людьми, но в новом веке повторяются снова. Если рассказов о таких тяжелых ударах этрускам недоставало в собственной мифологии или истории, они охотно заимствовали подобные эпизоды из греческой мифологии. Например, этрусские художники довольно часто изображали поединок двух родных братьев Полиника и Этеокла, убивших друг друга, как об этом рассказывали в своих мифах греки.
В 91 г. до н. э. было обнаружено старинное пророчество нимфы Вегойи, в котором она предсказывала близкий конец восьмого века.[6] И вот через три года странные и страшные происшествия взволновали Рим. На древках знамен вспыхивал огонь, который с трудом удавалось погасить, три ворона съели своих птенцов прямо на дороге, мыши прогрызли золотые дары, выставленные в храме, среди ясного неба сверху прозвучал страшный и пронзительный звук. Этрусские гадатели сообщили, что это означает конец идущего века и начало нового. Он наступил, когда в Италии началась гражданская война. Впервые римские войска выступили против собственного города. Такого несчастья италийская земля еще не знала. И это действительно было концом восьмого века, предсказанным Вегойей. Новый, девятый, век оказался коротким. «Золотое время» пролетело практически незаметно, и уже через 23 года появились признаки конца и этого века. Многие предметы поражались молниями, изображения богов сбрасывались с постаментов, статуи великих предков низвергались, медные доски с записями законов расплавлялись. А римляне, судьбы которых в это время тесно переплелись с судьбами последних этрусков, все медлили принять необходимые меры, чтобы умилостивить богов и отсрочить конец. Италия снова стала ареной бесконечных гражданских раздоров и кровавых войн. Когда в 44 г. до н. э. был убит Цезарь и на небе появилась новая звезда, этрусским гадателям стало ясно, что кончился и девятый век. Он продолжался, таким образом, всего 44 года, но это было время жесточайших гражданских войн. Затем начался последний век истории этрусков.
Этот последний век также продолжался очень недолго. В Италии возобновились гражданские войны. Наиболее трагичным явилось то, что был осажден, захвачен и полностью уничтожен город Перузия, принадлежавший этрускам. Когда-то он был одним из главнейших этрусских городов, но к этому времени уже давно подчинялся Риму. Его гибель этруски переживали очень болезненно. Прах Перузии был воспринят ими как пепел Этрурии вообще. «Разгромлены очаги старинного рода этрусков», — вскоре после трагических событий писал поэт. Это произошло всего через четыре года после убийства Цезаря и начала десятого века. На этом закончилась, как они сами считали, история самих этрусков. Но продолжается история Рима, и новое «золотое время», «Сатурново царство» приходит с наступлением нового века.[7]
Свои века имеют и отдельные города. Век города начинается с того момента, когда на свет появляется первый новорожденный в только что основанном городе, и длится до его смерти. Новый век продолжается столько времени, сколько остаются в живых современники этого человека. Так как всегда остаются люди, которые родились при жизни предыдущего поколения, то и века сменяют друг друга в продолжающейся череде, пока не придет конец времени, отмеренного богами для этого города. Конец каждого века города, как и конец века всего народа, предсказывается божественными предзнаменованиями.
Свой век имеет и каждый человек. Человеческая жизнь тоже делится на отдельные периоды по семь лет. В первые десять семилетий боги активно вмешиваются в жизнь человека, и сам человек, чтобы чего-нибудь достигнуть в этой жизни, должен соблюдать все предписанные обряды. Но после семидесяти лет от богов уже ничего не получить, поэтому и просить их о чем-либо бесполезно. А через двенадцать семилетий, т. е. после 84 лет человек, если еще и не умирает, то все равно выживает из ума, так что его уже можно не числить среди живых.
Таким образом, каждый отрезок времени и в жизни человечества, и в жизни народа или города, и в жизни отдельного человека наполнен ударами богов и судьбы и требует постоянного внимания к этим ударам и их искупления. Особыми жертвами и обрядами народ или город может отсрочить неизбежный удар на срок до тридцати лет, а отдельный человек — до десяти, но сам удар все же неизбежно наступит, причем время его наступления могут определить только жрецы, обладающие тайным знанием. Это отношение к миру и истории, особенно постоянное ожидание неизбежных ударов и несчастий, определило и особенности этрусского мировосприятия. Они очень эмоционально воспринимали все, что происходит в мире, как в земном, так и в активно влияющем на него небесном. Такая эмоциональность пронизывает все стороны жизни этрусков, в том числе и их религиозные представления, и религиозную практику. Разумеется, это не означает, что у этрусков не существовало рационального, разумного подхода к пониманию мира и самих себя, но эмоциональный подход явно главенствовал. Это отражалось и на отношении этрусков к своим богам, которых они рассматривали преимущественно как своих хозяев, которых нужно бояться, которых можно умолить, но с которыми нельзя договориться.
Боги Этрурии
Религия играла в жизни этрусков огромную роль. Можно даже считать, что именно она объединяла этрусков в одно целое, противопоставленное остальному миру. Конечно, этруски знали, что у них один язык (хотя явно существовали и различные его диалекты), и считали себя происходящими от одного предка, но все же именно почитание одних богов и следование одним обрядам сплачивало всех этрусков. Исключительно на религиозной основе объединялись этруски и в политические союзы. В самой Этрурии существовало двенадцать самостоятельных городов, но раз в год их представители (а в более древнюю эпоху цари) собирались вокруг святилища бога Вольтумна, решали там дела, относившиеся ко всем городам, и избирали на год общего главу, который на этот срок являлся и верховным жрецом Вольтумна.[8] На какое-то время этруски заселили также область Кампанию на юге и долину реки Пад на севере. И везде они создали по двенадцать городов, явно следуя общей религиозной модели.[9]
Богов у этрусков, как и у других народов древности, было довольно много. Кроме своих собственных божеств, этруски заимствовали некоторых богов других народов. Самое значительное влияние на них оказали греки[10], но восприняв чужих богой, этруски так приспособили их к себе и своему взгляду на мир, что они стали совершенно неотъемлемой частью этрусской религии, мировоззрения и отношения к миру, хотя порой и могли носить слегка измененные греческие имена. Это привело к тому, что иногда одно и то же божество имело два имени — собственно этрусское и измененное греческое. В иных случаях бог, заимствованный у греков, как бы дублировал соответствующего старинного этрусского бога, так что у этрусков оказывалось два божества с разными именами, но одинаковыми «обязанностями». Это еще больше увеличивало количество богов, которым поклонялись этруски. И весь мир этруски рассматривали как место воздействия богов. Мир же построен на противопоставлении двух основных начал — добра и зла, как мы уже говорили выше. В соответствии с этим боги делились на три группы: доброжелательные, недоброжелательные и те, кто в зависимости от обстоятельств могут быть и такими, и другими.
Над всем миром богов стоят таинственные высшие боги, ни имена, ни само число которых никому из смертных людей не известны. Когда одна богиня, чтобы доказать, что смертный человек из-за слабости и испорченности своей природы не может вынести даже звучание их имен, на ухо сообщила одному из присутствующих имя такого бога, тот сразу же, как бы охваченный безумием и невиданным головокружением, упал на землю бездыханным. Их и называют «скрытыми богами». Они, обитая в самых отдаленных районах неба, непосредственно не управляют миром, но без их согласия нельзя посылать в мир самые губительные молнии и тем приводить либо страны, либо отдельных людей к гибели. Эти боги управляли судьбами и самих богов, и всего человечества.[11]
Непосредственно миром и человечеством управляли другие боги. Высшими из них были двенадцать богов, которых называли «советующимися богами», потому что они вместе принимали некоторые важные решения. Это были шесть божеств мужского пола: Тиния, Нетунс, Сетланс, Турмс, Аплу, Марис, и шесть женского: Уни, Ме-нерва, Вейя, Аритими, Туран и богиня, которую римский писатель называет римским именем Веста.