Иван Вадимович РакМифы и легенды Древнего Египта
Мифы о богах
В царстве пламенного Ра
Как был сотворен мир
Между двумя цепями гор, тянущимися вдоль нильских берегов, в напоенном солнцем просторе лежит удивительный край Та-Кемет — Черная Земля, как нарекли свою страну сами ее жители, древние египтяне. В противоположность Красной Земле — мертвой пустыне, что раскинула свои дышащие жаром пески по другую сторону горных хребтов, «черная» — значит живая, плодородная земля. Добрый речной бог Ха́пи — пожилой человек в набедренной повязке рыбака, увенчанный короной из связок папируса, лотосов и водорослей, владыка Нила и повелитель наводнений — каждый год заставляет реку разливаться вширь, а когда вода уходит, на пашнях и лугах остается густой слой плодородного речного ила. Это и делает землю Та-Кемет живой, черной… Шумят по берегам тенистые рощи финиковых пальм, колосятся злаки на полях, по водной глади плавают ослепительно прекрасные цветы — белые, голубые и розовые лотосы, в прибрежных тростниковых зарослях вьет гнезда водоплавающая дичь. Воздух звенит птичьим многоголосием.
Жители Та-Кемета построили города, воздвигли роскошные дворцы и храмы. Один за другим плывут на юг караваны судов. Они плывут к южным каменоломням, где под охраной вооруженных плетками надсмотрщиков рабы добывают песчаник и гранит. Каменные глыбы по бревенчатому настилу волокут к берегу, грузят на палубы, и суда отправляются в обратный путь. А в городах их с нетерпением ждут. На каждой пристани дежурят погонщики с упряжками быков. За небольшую плату они перетащат глыбы к храму — и вскоре трудами искусных каменотесов святилище украсится еще одной статуей бога, величественной колоннадой или обелиском.
Бурлит жизнь в Та-Кемете, плодоносят пашни, фруктовые сады ежегодно дают богатый урожай, и благодарные египтяне славят щедрого Хапи, поют ему хвалебные гимны и приносят жертвы.
Но не всегда так было, не всегда цвела и благоухала Черная Земля. Давным-давно, много миллионов лет назад, на месте городов с их дворцами, храмами и оживленными рыночными площадями, где с утра до вечера не смолкают крики торговцев, наперебой расхваливающих свои товары, был хаос — бескрайний и бездонный океан. Этот океан назывался Нун.
Мрачное он представлял зрелище! Окаменевшие, холодные воды Нуна, казалось, навечно застыли в неподвижности. Не было ни воздуха, ни тепла, ни света: всё окутывал первозданный мрак, всюду царила тишина. И ничто не нарушало покоя. Проходили столетия, тысячелетия, а океан Нун оставался неподвижным.
Но однажды свершилось чудо. Вода вдруг заплескалась, заколыхалась, и на поверхности появился великий бог А́тум.
— Я существую! — воскликнул он, и Вселенная содрогнулась от громоподобного голоса, возвестившего начало жизни. — Я сотворю мир! Я сделаю это, ибо мое могущество настолько велико, что я сумел сам себя создать из вод океана! Нет у меня отца и нет матери; я — первый бог во Вселенной, и я сотворю других богов!
А вокруг, как и прежде, всё было объято непроглядным мраком и мертвенным безмолвием. В океане не было ни одного, даже самого крошечного, клочка суши, куда можно было бы ступить ногами, — все затопляла вода. Мрачная пучина уже клокотала, готовясь поглотить Атума, уже пенился внизу похожий на разинутую пасть чудовища водоворот и неумолимо затягивал бога в свое жерло. Надо было как можно скорее создать землю, хоть какой-нибудь островок. Спасение от гибели было только в этом. С неимоверным усилием Атум оторвался от воды, воспарил над бездной и, воздев руки, произнес волшебное заклинание. В тот же миг раздался оглушительный грохот, и среди пенных брызг из пучины вырос холм Бен-Бен.
Атум опустился на холм и стал размышлять, что ему делать дальше.
«Конечно, сперва я создам других богов, — думал он. — Только вот кого именно? Может быть, бога плодородия? Но ведь нет еще земли, на которой выросли бы травы и злаки, и нет людей, которые могли бы обрабатывать землю, сеять зерно и собирать урожай… Лучше я создам ветер. Без ветра этот океан вновь замрет и останется навсегда неподвижным. И еще я создам богиню дождя и влаги, чтоб вода океана подчинилась ей».
И Атум создал бога ветра Шу и богиню Тефну́т — женщину с головой свирепой львицы. Это была первая божественная пара на земле.
Но тут случилось несчастье. Непроглядный мрак все еще окутывал Вселенную, и в темноте хаоса Атум потерял своих детей. Сколько он ни звал их, сколько ни кричал, оглашая водную пустыню плачем и стенаниями, ответом ему было безмолвие. А это могло означать все, что угодно, даже самое худшее. Может быть, Шу и Тефнут заблудились в океане, а может, они погибли в бездне.
В полном отчаянии Атум вырвал свой глаз и, обращаясь к нему, воскликнул:
— Глаз мой! Сделай то, что я тебе скажу. Иди в океан, разыщи моих детей Шу и Тефнут и верни их мне.
Глаз отправился в океан, а Атум уселся на землю и стал дожидаться его возвращения. Медленно тянулось время, дни проходили за днями, столетия за столетиями. Всюду был мрак, тишина, холод. Потеряв наконец всякую надежду вновь увидеть своих детей, Атум закричал:
— О горе! Что же делать мне? Мало того, что я навеки потерял своего сына Шу и свою дочь Тефнут, я вдобавок еще лишился глаза!
И он создал новый глаз, и поместил его в свою пустую глазницу.
Но едва он это сделал, вдали послышался шум. Бог насторожился: что это могло значить? Не грозит ли ему какая-нибудь новая, неведомая опасность?.. Он встал с земли, повернул голову и внимательно прислушался.
Шум быстро нарастал. Вскоре уже можно было различить отдельные голоса. И бог узнал эти голоса — это были голоса его детей! Верный глаз после многолетних поисков все-таки нашел их в океане и теперь торжественно вел к холму Бен-Бен. Не в силах поверить в такое счастье, Атум заплакал от радости. Его слезы дождем хлынули на землю.
Едва Шу и Тефнут ступили на холм, бог бросился им навстречу, чтобы поскорей их обнять, как вдруг глаз, весь пылая от ярости, подскочил к Атуму и гневно прохрипел:
— Что это значит?! Не по твоему ли слову я отправился в океан Нун и вернул тебе потерянных детей! Я сослужил тебе великую службу, а ты — и это благодарность! — ты тем временем создал себе новый глаз и поместил его туда, где по праву до́лжно находиться мне!
— Не гневайся, — сказал Атум. — Я помещу тебя на лоб, и ты оттуда будешь созерцать мир, который я создам, будешь любоваться его красотой.
Но оскорбленный глаз не желал слушать никаких оправданий. Стремясь во что бы то ни стало наказать бога за предательство, он превратился в ядовитую змею кобру. С угрожающим шипением кобра раздула шею и обнажила смертоносные зубы, нацеленные прямо в Атума.
Однако бог спокойно взял змею в руки и поместил к себе на лоб. С тех пор глаз-змея украшает короны богов и фараонов. Называется эта змея урей. Урей зорко смотрит вдаль, и если на пути бога встретятся враги, он уничтожает их, испепеляя своими лучами.
Из вод океана вырос белый лотос. Бутон раскрылся, и оттуда вылетел бог солнца Ра, который принес миру долгожданный свет. Увидев Атума и его детей, Ра заплакал от радости. Его слезы упали на землю и превратились в людей.
Шу женился на Тефнут. У них родились дети, вторая божественная пара: бог земли Геб и богиня неба Нут. Геб и Нут очень любили друг друга и появились на свет крепко обнявшимися. Поэтому в начале творения небо и земля были слиты воедино.
Но однажды Геб и Нут поссорились. Причиной ссоры послужило то, что богиня неба пожирала своих детей — звезды. Разгневанный Геб напустился на свою супругу и принялся осыпать ее проклятиями. Желая положить конец их разладу, солнечный бог Ра велел Шу:
— Ступай и разлучи их! Раз они не могут жить в мире, пусть живут врозь.
Богу ветра ничего не оставалось делать, как выполнить приказ владыки. Он взмахнул руками, произнес заклинание, и в тот же миг по всей Вселенной разразилась страшная буря, завыл-забушевал ураган. Сколько ни противились Геб и Нут, сколько ни напрягали силы, ветер разорвал их объятия. Небо отделилось от земли. По всему океану зачернели маленькие острова и огромные материки, вздыбились горные хребты, потекли реки, и родившиеся из слез Ра люди с радостными криками покинули холм Бен-Бен и разбежались по зеленеющим долинам. Они построили города, воздвигли величественные храмы для богов и дворцы для вельмож, стали обрабатывать пашни и собирать богатые урожаи. Вокруг холма Бен-Бен они построили город Иуну, а на самом холме соорудили святилище солнечного бога Ра.
Наступил золотой век — время, когда люди и боги жили на земле совместно.
Такая версия сотворения мира провозглашалась жрецами города Иуну. Греки называли этот город Гелиополем, что означает «город, где поклоняются солнцу». Иуну был главным культовым центром солнечных богов Ра и Атума.
Однако в любом крупном городе был свой бог-покровитель, и почитался он там гораздо больше, чем во всех других городах Египта. Жрецы — служители такого божества — стремились придать его культу как можно большее значение для всей страны, сделать роль своего бога в общегосударственной религии как можно более важной. Для этого они, помимо всего прочего, разрабатывали свои собственные учения о сотворении мира, по которым именно их бог считался творцом и прародителем всех наиболее популярных богов Египта — Шу и Тефнут, Геба и Нут и богов, рожденных ими.
В древнейшей столице Египта, городе Хет-Ка-Пта [1] творцом мира считался бог Птах (или Пта), покровитель ремесел и искусств. Птах создал себя сам, затем создал Атума, а уже Атум творил мир, действуя согласно воле Птаха. Птах, кроме того, наделил богов могуществом, вдохнул в людей жизнь, дал людям законы и письменность, сообщил им все магические заклинания, научил их поклоняться богам, орошать поля, строить дома, высекать статуи и так далее.
В городе Шмуну бытовало иное учение: в первозданную тьму хаоса влетела белая птица Великий Гоготун. Она снесла яйцо, в котором был свет. Этот свет и дал начало жизни.
Самое замечательное, что при таком обилии противоречащих друг другу учений не было ни одного учения, вера в которое считалась бы обязательной. Понятий «е́ресь», [2] «ерети́к» в Древнем Египте не существовало, и жрецы никого не преследовали за неправильную веру. Даже одна и та же легенда о сотворении мира могла существовать сразу в нескольких вариантах. Так, версия, что люди родились из слез Ра, не была единственной в учении жрецов города Иуну. По другому мифу, людей вылепил из глины на гончарном круге бараноголовый бог Хнум.
Бегство Тефнут в Нубийскую пустыню
Счастливо жили египтяне. Бог Шу пригонял им дождевые тучи, богиня Тефнут поливала пашни, щедрый Хапи удобрял поля, а великий Ра согревал землю своими лучами. Люди не переставали благодарить богов за неслыханно богатые урожаи. Они распевали гимны в храмах, украшали статуи богов цветами, поливали жертвенники пальмовым вином и благовонными маслами. Всем казалось, что жизнь всегда будет радостной и сытой. Откуда людям было знать, что уже в недалеком будущем на них обрушатся величайшие бедствия — засуха и мор?
И причиной этому послужила ссора, неожиданно вспыхнувшая между Тефнут и Ра.
Гордая богиня дождя принимала от людей жертвенные дары и слушала сладкозвучные хвалебные песнопения в свою честь. Но вдруг на холме Бен-Бен, в храме солнца, зазвучала музыка. Это земледельцы благодарили лучезарного Ра за свет и тепло, которые он дарит Черной Земле.
И лицо богини сразу помрачнело. Ей показалось, что, хотя египтяне и поют ей каждый день о своей любви, все-таки гораздо больше почестей достается солнечному богу.
— Как же так? — нахмурилась она. — Солнце иссушает почву, и, если бы не мои дожди, ни одно зерно, брошенное под соху, не проросло бы.
— Ты не права, — рассудительно возразил ей бог солнца, случайно услыхав ее слова. — Посмотри на землю: по всей реке люди построили дамбы, плотины и оросительные каналы. Они сами питают поля водой, если нет дождя. Но что бы они делали без моих лучей?
— Ах, так? — вскричала оскорбленная богиня. — Ладно! Раз мои дожди никому не нужны, я навсегда покидаю Та-Кемет!
Она превратилась в львицу и бросилась бежать, грозно сверкая раскаленными, как угли, глазами и оглашая горы лютым рычанием.
— Остановись! — закричал ей вслед солнечный бог.
Но Тефнут не слушала его. Она неслась, едва касаясь земли, и вскоре скрылась из виду.
Поняв, что взывать к строптивой богине бесполезно, Ра замолчал. «Что же делать? — в ужасе подумал он, встревоженным взглядом окидывая побережье Нила. — Ведь с ее уходом на землю обрушится смертоносная засуха, которая погубит всех людей, а ведь они ничем не провинились!.. Надо во что бы то ни стало вернуть эту своенравную гордячку».
— Тефнут! — крикнул он в последний раз, но в ответ услышал лишь собственное эхо — оно зловеще прохохотало в ущелье, и горы погрузились в безмолвие, такое же мрачное, какое миллионы лет назад царило в океане Нуне.
Солнце между тем палило все сильней, и вскоре жара сделалась уже совершенно невыносимой. К вечеру земля на побережье ссохлась, стала твердой, как камень, пожухла трава на заливных лугах, заметно обмелели колодцы. А ночью налетел огнедышащий ветер-суховей и обрушил на города тучи раскаленного песка, принесенного из пустыни. Только к утру песчаная буря наконец утихла, и люди смогли выйти из домов. Многим пришлось вылезать через окно и отгребать песок от дверей — иначе их было не открыть. Густой слой песка покрывал сады, огороды, крыши, а плодовые деревья, еще вчера зеленые и свежие, были теперь как мумии с сухими, скрюченными руками-сучьями.
Час спустя в городе Иуну, на рыночной площади, собралась огромная толпа. Люди возбужденно переговаривались. То один, то другой украдкой кидал взгляд на небо: не покажется ли из-за гор хоть маленькая дождевая тучка? Но небо сияло бездонной, безнадежной голубизной, а солнечные лучи жгли все сильней, так что невозможно уже было оставаться на открытом месте. Вскоре толпу облетела страшная весть: пересох Нил.
— О великая Тефнут! Чем мы прогневали тебя?! — в отчаянии воскликнули люди.
И они двинулись всей толпой к храму, надеясь умилостивить богиню влаги щедрыми дарами и песнопениями.
Между тем Ра пришел в Золотой чертог — земной дворец богов.
Золотой чертог был так великолепен, что с ним не могло сравниться ни одно здание, построенное людьми. Даже храм Мемфиса с громадными статуями богов и жертвенниками показался бы рядом с чертогом ветхой лачугой бедняка. Сам бог Птах, покровитель ремесел, зодчества и живописи, воздвиг этот чертог. И это поистине было творение, достойное великого бога! Все здание окружали исполинские колонны в виде связок папируса и бутонов лотоса, снизу доверху изукрашенные резными надписями, прославляющими могущество Ра. У входа высились два обелиска, врезавшиеся в самое небо верхушками с золотыми пирамидками. Эти пирамидки отражали солнечные лучи, рассыпая вокруг дворца сияющие искры зайчиков. Тут же стояли сфинксы, увенчанные красно-белыми царскими коронами. Их постаменты были обвиты гирляндами живых цветов.
Главной и самой большой комнатой в чертоге был тронный зал. Туда и прошел Ра. Он сел на свой золотой трон, взял в руки жезл и бич о трех плетях — символы власти, принял царственную позу и стукнул жезлом о пол, призывая слуг.
Еще не замерло эхо в гулких сводах чертога, а уж слуги появились и пали к ногам божества.
— Что тебе угодно, владыка? — с молитвенно воздетыми руками вопрошали они.
— Приведите ко мне лунного бога Тота! — властно сказал Ра. — У него воистину мудрое сердце! [3]
Слуги низко поклонились и ушли. Через несколько минут перед троном солнечного бога предстал Тот. Это был высокий, хотя и немного сутулый мужчина с бронзово-смуглым телом; только голова у него была не человеческая, а птичья — голова ибиса: изогнутый длинный клюв и блестящие глаза, похожие на виноградины. Он был в одной набедренной повязке, да голые плечи прикрывал полосатый праздничный платок.
— Здравствуй, Тот! — сказал Ра. — Нужно ли тебе рассказывать, что произошло?
— Мне все уже известно, — ответил Тот с почтительным поклоном.
Ра кивнул. Он знал, что от мудрого сердца Тота не укроется ничего, даже тайные помыслы богов. Недаром Тот считался покровителем знаний, мудрости, медицины и колдовства, недаром ему известны все волшебные слова и чудодейственные заклинания. Ни один египетский писец, ни один школьник не приступит к работе, не помолившись Тоту.
— Ты хочешь, чтобы я привел Тефнут из Нубии? Ибо она убежала в Нубийскую пустыню, — сказал Тот, задумчиво вертя в руках пальмовую ветку — символ владычества над временем.
— Да, — сказал Ра. — Но учти: богиня эта очень самолюбива и могущественна. Она приняла облик лютой львицы. Силой ее назад не привести. Одолеть ее гнев можно только умом и хитростью. Поэтому я и обратился за помощью к тебе.
— Хорошо, — поклонился Тот. — Я исполню твой приказ и верну беглянку.
Сказав это, он превратился в маленького павиана и вышел из чертога.
…Долго бродил по Нубийской пустыне Тот, очень долго, но наконец ему удалось найти Тефнут. В облике львицы богиня дождя охотилась на антилоп. Приблизившись к ней, Тот поклонился и сказал:
— Здравствуй, могучая львица! Ра и все боги пребывают в великой печали, ибо ты покинула Та-Кемет. Внемли же моему совету: не таи в сердце гнев, забудь свою обиду и вернись домой.
— Убирайся прочь, маленький ничтожный павиан! — зарычала свирепая Тефнут. — Я не желаю тебя слушать. Уходи, или я растерзаю тебя в кровавые клочья!
Тот понял, что против ярости Тефнут все разумные доводы будут бесполезны. Поэтому он решил прибегнуть к лести. «Кто очень силен, обычно бывает и очень глуп, — подумал он, усмехаясь про себя. — А глупый охотно верит в любую льстивую ложь!.. Однако надо быть осторожным. Нельзя докучать ей настойчивыми уговорами. Вон какие у нее острые клыки!»
— Не трогай меня, львица! — произнес он вкрадчиво и как бы виновато. — Я знаю, что ты самая прекрасная и самая могущественная из богинь!.. Но объясни мне: почему ты, такая сильная, боишься меня — маленькую, слабую обезьянку? Почему ты испугалась? Я этого не понимаю.
— Я?! Тебя?! Боюсь?! — опешила львица и села с вытаращенными глазами и широко открытым ртом.
— А разве не так? — Тот в свою очередь изобразил на лице недоумение. — Но, богиня, рассуди сама! Если в дом человека заползет скорпион, человек сразу его убьет: прихлопнет сандалией, как только заметит. А почему? А потому что человек, хоть он и сильней скорпиона, все-таки боится его. Боится, что скорпион его ужалит… Или змея… она боится, что ей причинят зло, и из страха нападает на всех, кто подойдет близко, даже на безобидных коров и лошадей. А большая корова боится маленького слепня и убивает слепня хвостом, едва он сядет ей на спину… И только владыка зверей лев — вот кто действительно могуч! Если к его логову случайно приблизится шакал или обезьяна, он даже не взглянет на них; а если он дремлет, то даже и не подумает проснуться, услышав шум. Потому что он не знает страха. Ему не нужно убивать, чтобы доказать свое могущество. Убивает лишь тот, кто не уверен в своей силе и потому боится.
Тефнут стало очень стыдно.
— Так знай же: я не боюсь тебя, слабая, тщедушная обезьяна! — с налитыми кровью глазами взревела она, стараясь под этой свирепостью скрыть свое смущение. — Клянусь, я не трону тебя, потому что я самая могущественная из богинь, и ты нисколько мне не страшен!
Довольный первым успехом, Тот подавил хитрую улыбку и, придав своему лицу выражение безысходной грусти, сказал со вздохом:
— Великая и прекрасная богиня! Твой супруг Шу очень тоскует по тебе. А земля Та-Кемет погрузилась в безмолвие, какого еще не было со времен сотворения мира! — Печально закатив полные слез глаза, Тот многозначительно помолчал. — В твоих храмах больше не устраивают торжества, богиня. Твои жрецы облачились в траурные голубые одежды, твои алтари пусты, твои музыканты касаются струн, но струны не звенят под их пальцами.
Тот недаром считался непревзойденным мастером красноречия: свирепая богиня мало-помалу разжалобилась. Чем вдохновенней Тот описывал ей бедствия, терзающие ее родину, тем больше хмурилось ее лицо и тем сильнее сжималось сердце от сострадания к людям, с которыми она, ослепленная беспричинным гневом, так жестоко расправилась. Богиня сама не заметила, как на глаза ее навернулись слезы. Это не укрылось от проницательного Тота. Однако хитрый бог ничем не выдал своего торжества. Наоборот, придав лицу еще более скорбное выражение, он воскликнул:
— Но если ты забудешь свою обиду и вернешься в Та-Кемет, то вновь станет полноводным Нил, [4] зазеленеют поля, заколосятся злаки! Ведь ты самая прекрасная богиня. Только благодаря твоей милости существует жизнь на земле. Никто отныне не посмеет оспаривать у тебя право называться величайшей из богинь. Люди и боги вовеки не забудут, как ужасен твой гнев. Вернись в Та-Кемет. Люди уже достаточно наказаны. Ведь, если ты не вернешься, они все умрут, — продолжал павиан Тот, видя, с каким нескрываемым удовольствием Тефнут слушает его льстивые речи. — А если не останется людей, кто же будет тебя хвалить, услаждать твой слух музыкой и пением, украшать цветами твои статуи в храмах? Кто будет славить тебя, называя самой великой, самой прекрасной, самой могущественной из богинь? Кто превознесет твою несравненную мудрость?.. Между прочим, о восхитительная владычица дождя, ты явила людям свое могущество, но ты пока ничем не доказала своей мудрости. Так докажи ее, и тебя будут славить еще больше!
— Как же мне это сделать? — озабоченно спросила львица.
— Нет ничего проще, — ответил павиан. — Самым мудрым считается тот, кто умеет подчинять свои чувства велению рассудка. Разгневаться может и глупец, и мудрец, но глупец, ослепленный гневом, становится рабом своего гнева. В пылу бешенства он сам не ведает, что творит, и все его поступки ему же оборачиваются во зло. Так глупый путник, когда заупрямится его осел, в ярости осыпает животное бранью, потом принимается нещадно хлестать его сыромятной плеткой и забивает до смерти, после чего ему приходится плестись пешком и вдобавок нести на себе поклажу, взвалив ее на плечи. Как видишь, богиня, гнев его самого превратил в осла. Можно также сказать, что гнев превратил его в раба, ибо переноска тяжестей — это занятие рабов. Изнемогая от жары, изрыгая брань и проклятия, глупец тащит тяжесть подобно длинноухому вьючному животному. В конце концов, когда идти становится невмоготу, он бросает свое добро под куст и из последних сил добирается до города. Наутро он нанимает погонщика и приводит его в то место, где был спрятан груз, но все уже растащили воры. Глупец лишился своего осла, своих покупок, за которыми он ездил в другое селение, и надо еще платить погонщику за напрасное беспокойство. Мудрый же, в отличие от глупца, не раб своих чувств, но их господин. Когда его осел заупрямится, мудрый хоть и почувствует, что в его сердце закипает гнев, однако он не станет давать воли гневу. Даже если он очень торопится, он не станет бить осла, а решит дать ему отдых и, хоть потеряет на этом час времени, все равно доберется до города раньше, чем глупец. К тому же он сохранит и свое добро, и своего осла, и не должен он будет платить погонщику, и не придется ему тащить на плечах груз, изнемогая от жажды и жары… Великая Тефнут! — закончил павиан свою речь. — Ослепленная праведным гневом, ты ушла из Та-Кемета, и люди увидели твое могущество. Но если теперь ты сумеешь победить свой гнев, люди поймут, насколько ты мудра. Вернись же на родину, львица. Помни: нет ничего дороже родины. Даже крокодил, когда он стареет, покидает чужбину и приплывает умирать в свой родной водоем. А люди говорят: «Лучше быть бедняком у себя на родине, чем богачом на чужой стороне».
Лесть маленького павиана и его разумные речи оказали действие на своенравную Тефнут. Богиня дождя решила вернуться в Та-Кемет.
Она уже собралась торжественно объявить свое решение Тоту, уже открыла было рот, как вдруг замерла, пронзенная внезапной мыслью.
— Как! — едва не закричала она, бледнея от злости. — Я ведь поклялась никогда не возвращаться! Я считала, что нет такой силы, которая заставила бы меня изменить свое решение. Я не послушалась бы и самого Ра, если б он пришел за мной, — и вдруг какой-то маленький, ничтожный павиан мало того, что чуть не сломил мою непреклонную волю, но еще заставил меня сокрушаться и жалеть людей! Меня, могучую, непобедимую львицу!.. Да я сейчас растерзаю эту наглую обезьяну!
Богиню охватила ярость. Издав грозное рычание, от которого содрогнулась пустыня, она выпустила острые, как кинжалы, когти и приготовилась к прыжку.
Маленький павиан задрожал от страха.
— Богиня! — закричал он. — Вспомни о своей клятве! Ведь ты именем Ра поклялась не причинять мне зла!
Тефнут в нерешительности застыла.
— Хорошо, павиан, — прорычала она после некоторого раздумья. — Очень жаль, но ничего не поделаешь. Придется мне сдержать свое обещание. Однако не смей воображать, что ты взял надо мною верх! Это не ты заставил меня вернуться в долину Нила. Я сама решила так!
— Конечно! — горячо подтвердил Тот. — Разве может быть иначе? Разве кто-нибудь имеет власть над таким могущественным божеством, как ты? Ты решила вернуться на родину, и я восхищаюсь твоей мудростью! Я буду идти впереди твоего величества и буду развлекать тебя песнями и плясками.
И они отправились в Та-Кемет.
Вернувшись на родину, Тефнут совершила торжественное шествие по городам. Жители Та-Кемета ликовали.
Наконец Тефнут встретилась с Ра. Узнав о возвращении Тефнут, солнечный бог пустился в пляс. В честь богини дождя был устроен пир, который продолжался много дней подряд. В благодарность за услугу, которую Тот оказал солнечному богу, он тоже был приглашен на пир.
Сказание об истреблении людей
Много веков солнцеликий Ра жил и царствовал на земле. Ночной его обителью был белый лотос. Когда-то в стародавние времена этот священный цветок вырос в океане Нуне: он появился из солнечного луча, пронзившего воды океана. Ра спал в благоухающем бутоне, а утром, когда распускались лепестки, бог пробуждался и торжественно взмывал в небеса, озаряя Та-Кемет золотым сиянием своей короны.
И весь день до самого заката бог солнца, приняв облик сокола, парил над своими владениями и зорко следил с поднебесья, всё ли на земле благополучно. Иногда он опускался слишком низко. Тогда наступала засуха.
Править государством Ра помогали две богини, его дочери. Южная часть Египта находилась под покровительством богини-коршуна Нехбе́т. Имя Нехбет в переводе с древнеегипетского языка означает «розовый лотос». Цветок лотоса считался эмблемой южной части страны. Эмблемой же Северного Египта был папирус, и покровительница севера, богиня-кобра, звалась, по цвету папируса — Уа́джет, что означает «зеленая».
Много-много столетий жизнь текла своим чередом, по раз и навсегда заведенному порядку, установленному всемогущими богами. Лишь однажды, на триста шестьдесят третьем году правления Ра, против него возник заговор. В этом заговоре участвовали злые демоны, недруги солнца, покровители темноты и мрака. Превратившись в крокодилов, гиппопотамов и змей, они выступили в поход против солнечного бога. За ними шла целая армия таких же чудовищ — крокодилов и гадов. Врагов Ра египтяне всегда изображали в виде этих животных.
Но владыка Вселенной быстро навел порядок. Узнав о мятеже, он велел своему сыну Гору вступить в битву с заговорщиками. Гор принял облик крылатого солнечного диска, взлетел на небо и так стремительно обрушился оттуда на стан врагов, что те немногие демоны, которых Гор не успел пронзить своим не знающим промаха копьем, бежали без оглядки. В память о блестящей победе сына Ра нарек его именем Гор Бехдетский, поскольку сражение с демонами произошло у города Бехдет, и велел Тоту поместить изображение крылатого солнечного диска на всех храмах Египта.
И жизнь опять вошла в привычное русло. Столетие за столетием в Та-Кемете царил покой.
Но время сделало свое дело: великий Ра состарился. В крыльях его уже не было прежней силы, острые соколиные глаза перестали различать мелкие предметы, когда бог солнца взирал с поднебесной высоты на долину Нила, притупился слух, покрылись хлопьями седины голубые волосы. У всех богов волосы были голубого цвета — такие же, как небо в ясную погоду.
Однажды владыка мира, сидя в Золотом чертоге на своем троне, обложенном пуховыми подушками, предавался горьким размышлениям о том, что могущество его иссякает.
— Как знать, смог ли бы я теперь разгромить армаду вооруженных демонов? — задумчиво проговорил он, устремив взгляд на расписной потолок чертога.
И случилось, на беду, что как раз в этот момент мимо дворца гнал упряжку быков один человек из близлежащего города. Услыхав, что сказал солнечный бог, этот человек вздрогнул, словно его хлестнули по спине бичом, боязливо втянул голову и ускорил шаг. Отойдя подальше от чертога, он воровато оглянулся. Вокруг не было никого. Египтянин сел на землю и, подперев голову рукой, глубоко задумался. Вдруг глаза его прищурились и торжествующая улыбка выступила на лице. Он вскочил на ноги и бегом помчался в город.
A Pa и не подозревал, что его сокровенные мысли, которые он не решился бы открыть даже богам из своей свиты, стали по собственной его неосторожности известны людям. Как обычно, он позавтракал, с наслаждением съев изысканные яства, что принесла ему на серебряном блюде Утренняя Звезда, — сочные плоды, финики, мед, орехи; умылся водой из священного озера и взлетел на небо. Снова ослепительные лучи его короны затопили Та-Кемет, снова защебетали птицы, распустились цветочные бутоны, потянулись навстречу теплу колосья и луговые травы.
Вдруг Ра заметил, что в городе царит какое-то непонятное оживление. Люди огромной толпой собрались на рыночной площади и что-то горячо обсуждали.
«Что там происходит? — удивился бог. — О чем эти люди так спорят?»
Он вернулся в чертог и приказал слугам немедленно привести к нему Тота.
— Ступай в город, узнай, что там случилось, а потом вернись и все мне расскажи, — велел он Тоту, когда бог мудрости и луны явился на его зов.
— Мне незачем туда ходить, я уже все знаю, — ответил Тот.
— Тогда рассказывай! — воскликнул Ра, в нетерпении взмахивая жезлом.
— Мне незачем и рассказывать, — так же спокойно ответил Тот. — Посмотри в окно.
Бог солнца повернулся к окну и оцепенел. Чего угодно он ждал, но только не того, что открылось его взору. Вдоль речной долины двигались полчища вооруженных воинов. Ярко блестели на солнце кованые щиты, развевались флаги, остро заточенные наконечники копий и стрел были нацелены в сторону дворца богов. Армия стремительно приближалась. Многие воины уже вскинули на изготовку туго изогнутые луки.
— Что это значит, Тот?! — едва смог выговорить бог солнца.
— Это значит, что они хотят тебя убить и захватить власть, — ответил бог мудрости. — Кто-то им сказал, что ты уже одряхлел и не можешь вступать в сражения. Вот они и решили, что им легко удастся тебя свергнуть.
— Ах, вот как! — воскликнул Ра. — Ну нет! Я еще силен!.. Послушай, Тот. Отправляйся и приведи сюда немедленно всех богов. Я хочу знать, что они думают об этом. Пусть они скажут, как нам бороться с мятежниками.
Вскоре в Золотой чертог явились Шу, Тефнут, Геб и Нут. Последней пришла любимая дочь Ра — богиня веселья, любви, пляски и музыки Хатхо́р. Это была совсем юная и очень красивая девушка, облаченная в голубые, ниспадающие до земли одежды. Голову ее украшала корона в виде золотого диска и коровьих рогов. Эти коровьи рога символизировали небо: ведь египтяне часто изображали небеса в виде коровы со звездами на животе. Вокруг диска обвилась кобра-урей. Подняв голову, раздув шею и обнажив напитанные ядом зубы, змея грозно шипела. В руке у Хатхор был систр — музыкальный инструмент, состоящий из гирлянд металлических кружочков. Когда богиня встряхивала систром, кружочки издавали мелодичный звон.
Войдя в тронный зал, все боги пали перед владыкой на колени.
— Что случилось? Зачем ты нас позвал? — спросили они.
— Случилось неслыханное! — воскликнул Ра. — Люди, которые родились из моих слез, платят мне теперь черной неблагодарностью. Я заботился о них, щедро дарил тепло их садам и пашням, а они нацелили в меня свое оружие и хотят меня убить. Посмотрите в окно! Вон они идут с воинственными криками. Коварные предатели!.. Ответьте же мне: что нам делать? Я бы, конечно, мог испепелить их всех своими лучами, но я решил сперва дождаться вас и выслушать ваши советы.
— Нет у тебя времени выслушивать наши советы! — закричал Геб. — Армия уже окружила чертог. Злодеи вот-вот ворвутся сюда. Убей же их скорее, иначе будет поздно.
— Да, их надо проучить, — подхватил Шу, боязливо косясь в окно. — О владыка наш, великий Ра, зачем тебе нужны наши советы? Беспощадная расправа — вот наказание, которого они заслуживают. Если бы ты даже собрал всех мудрейших богов во главе с Тотом и они бы три года думали, как усмирить мятежников, все равно они не придумали бы ничего другого. Убей людей.
— Что ж, — сказал Ра, — если нет другого выхода…
Он подошел к окну и резко распахнул его. В тот же миг толпа воинов с яростными криками бросилась на приступ. Забряцало оружие, тонко зазвенела тетива на луках, в воздух поднялась туча стрел.
Ра произнес заклинание. Кобра-урей, дремавшая на его короне, зашипела, раздула шею и сверкнула глазами. Из глаз змеи, подобно молниям, вылетели сотни раскаленных лучей. Стрелы мятежников вспыхнули и сгорели в воздухе, не долетев до окна. Потом загорелась трава. В одно мгновение все поле было охвачено огнем.
Толпа смешалась, но люди не кинулись врассыпную.
Они отступили, укрылись в горной расселине и продолжали из укрытия обстреливать дворец.
— Смотрите! — воскликнул Ра. — Они все еще не образумились! Горы надежно защищают их от лучей урея. — Он помолчал, испытующе глядя на богов. — Ну? Кто из вас может теперь сказать, что нам делать дальше?
— Пусть кто-нибудь из нас сам пойдет в горы и сразится с ними, — неуверенно предложил Шу.
— Кто?
Боги не ответили. Ра поочередно посмотрел им в лица, но каждый, встретившись взглядом с владыкой, тут же смущенно опускал глаза. Каждый понимал, что если сейчас сразиться с людьми, можно этим очень угодить Ра и снискать его особую милость. Но страшно было вступать в битву с такой огромной и хорошо вооруженной армией.
Ра нахмурился:
— Так кто же?
Он помолчал еще немного, затем пристально посмотрел на Геба. Геб весь съежился под взглядом властелина. Он понял, что из всех богов Ра выбрал его. Ужас обуял бога земли. Опустив глаза, он пролепетал:
— Пусть это будет… твоя дочь, богиня Хатхор!
Ра вздрогнул. В очах его сверкнули ненависть и досада, лицо помрачнело. Он не хотел подвергать свою дочь опасности. Но коварный Геб поставил его в безвыходное положение. Теперь Ра не мог отвергнуть предложение Геба, потому что этим он слишком явно бы показал свите, что готов пожертвовать кем угодно, лишь бы сохранить дочь. Властелину Вселенной это не к лицу: властелин должен быть суров и тверд, как гранитная скала. Бог солнца посмотрел на Хатхор и, подавив вздох, хмуро сказал:
— Иди же и убей их, дочь моя!
— Ты приказываешь это… мне? — переспросила Хатхор.
Можно было понять ее растерянность! Ведь она была богиней любви и добра, она привыкла веселить и ублажать людей. Она всегда помогала девушкам-невестам шить наряды к свадьбе, а женщинам — заботиться о семье и растить детей. Ее музыкой наслаждались от мала до велика все египтяне. И после этого она должна убивать, как свирепая дочь бога Птаха — богиня войны Сохме́т!..
Сохмет?.. Едва только Хатхор вспомнила про Сохмет, как на ум ей пришла спасительная мысль. Она, конечно, не могла ослушаться приказа владыки, несмотря даже на то, что он был ее родным отцом. Но она не могла и выполнить этот приказ — во всяком случае, до тех пор, пока она была доброй богиней Хатхор. Оставалось одно: перестать быть такой богиней.
Хатхор произнесла волшебное заклинание и тут же превратилась в Сохмет.
А Сохмет, дочь Птаха, покровителя искусств и ремесел, который построил Золотой чертог, была богиней грозной, не знающей ни жалости, ни сострадания. Гнев ее был страшен: он приносил засухи, эпидемии и мор. Египтяне боялись эту богиню до ужаса и потому изображали ее в виде лютой львицы или женщины с львиной головой. Нельзя было без содрогания смотреть даже на статуи Сохмет.
Вот в какое чудовище превратилась добрая богиня Хатхор! В свирепую львицу.
С кровожадным рыком львица ринулась в горы, где затаились люди. Крик ужаса прокатился по горным склонам и ущельям, когда египтяне увидели приближающуюся богиню. Никто даже не выпустил стрелы в Сохмет, никто не метнул в нее копья — все побросали оружие и обратились в бегство.
Но разве можно убежать от разъяренной львицы? Сохмет в два прыжка настигла людей и принялась безжалостно их терзать, орошая поля и горные склоны кровью и разбрасывая вокруг себя куски окровавленного мяса.
Ра, стоя у окна, молча наблюдал это побоище. Боги столпились у него за спиной и тоже смотрели вдаль как завороженные.
— Они уже достаточно наказаны, эти бунтари! Они больше никогда не причинят тебе зла. Пощади людей! — вдруг взмолилась небесная богиня Нут, не в силах больше выносить страшное зрелище.
— Ты права, — согласился Ра. — Сохмет, богиня! — окликнул он бегущую львицу. — Оставь их и уходи. Ты уже выполнила то, что я тебе велел.
Львица обернулась.
— Ну уж нет! — свирепо прорычала она, оскалив окровавленные клыки. — Я уничтожу их всех до одного! Хочу досыта напиться кровью этих злодеев.
— Уходи! Я — владыка мира, я создал людей, и только я один имею право решать, жить им или нет. Повелеваю: уходи!
Но упрямая Хатхор-Сохмет не послушалась отца. Ей очень понравилось пить человеческую кровь. Жажда мести заглушила в ней голос разума. Она вновь набросилась на людей. Полные ужаса, египтяне убегали вверх по Нилу, а львица неотступно их преследовала и не давала пощады никому.
Видя, какую бойню учиняет его любимая дочь, Ра понял, что конца этой кровавой битве не будет, что уговаривать Сохмет бесполезно. Бог солнца не на шутку встревожился. Его гнев на людей окончательно прошел.
— Что нам делать? — воскликнул он.
Ответом ему было растерянное молчание.
— Ведь она убьет всех людей! Не останется ни одного! — в отчаянии закричал Ра.
Вдруг в окно впорхнула черная белогрудая птица с длинным клювом. Это был ибис, священная птица бога Тота. Ибис встряхнул перьями — и перед троном Ра предстал сам бог мудрости, луны и письменности Тот.
— Я научу вас, что делать, — сказал он своим рассудительным, невозмутимым голосом. — Прежде всего, владыка, погаси свои лучи. Пусть наступит ночь.
Ра погасил лучи. Смолкло пение птиц; ночной мрак окутал долину Нила.
— Теперь, — продолжал Тот с каменным спокойствием, — пошли своих рабов-скороходов к верховью Нила, на остров Элефантину. Там в горах есть каменоломни, а в каменоломнях тех находится рудник, и в этом руднике очень много красного минерала диди. Пусть твои гонцы наберут полные мешки этого диди и принесут сюда.
— Я все понял! — закричал Ра. — Воистину, Тот, ты мудрейший из богов!.. Зовите же, зовите поскорее гонцов!
И скоро гонцы по приказу Ра умчались на остров Элефантину. Боги, сидя в чертоге, с нетерпением дожидались их возвращения.
Гонцы вернулись через несколько часов, неся полные мешки диди.
— Теперь, — воскликнул Ра, — отнесите это все на мельницу! Пусть мельники истолкут красный камень в порошок, а их рабыни пусть сварят как можно больше ячменного пива.
И опять потянулось томительное ожидание. Боги взволнованно ходили по залу. Один только Тот ничем не выказывал своего волнения.
К утру владыке Вселенной наконец доложили, что пиво сварено. Целых семь тысяч сосудов.
Ра вскочил с трона.
— Скорее же, не медлите! Насыпьте в пиво толченого красного порошка диди и вылейте сосуды на поля!.. Теперь люди будут спасены, — добавил бог, с облегчением вздыхая.
Повеление Ра было незамедлительно исполнено: пиво, смешанное с порошком, вылили на поля. Долина Нила покрылась лужами кроваво-красного цвета. Ра взмахнул крыльями и взлетел на небо. Наступило утро.
Солнце и птичье щебетание разбудили львицу Сохмет, дремавшую в ущелье. Богиня зевнула во всю ширь своей клыкастой пасти, продрала заспанные глаза и увидела алые лужи. Взгляд ее хищно засверкал. Она тут же бросилась пить окрашенное пиво, приняв его за кровь.
На славу потрудились ночью мельники и пивовары! Пиво получилось очень вкусное. Сохмет лакала его, лакала, выпивала лужу за лужей — и не могла насытиться. Вскоре голова у нее закружилась, взгляд сделался мутным, ноги перестали слушаться. Она так опьянела, что уже не только забыла про людей, но и не видела ничего вокруг.
Тут к ней подошел бог солнца и сказал:
— Успокойся, любимая моя дочь. Прими свой прежний облик — облик доброй богини Хатхор — и ступай отдыхать в чертог богов. Люди никогда не забудут, как жестоко они поплатились за свою дерзость. Отныне все жители Та-Кемета будут чтить тебя еще больше и каждый год будут устраивать праздник в твою честь.
С тех пор египтяне каждый год в день праздника Хатхор приносят в храмы кувшины с пивом и пальмовым вином и ставят их к изваяниям любимой дочери солнечного бога.
Как Ра покинул землю
Когда бог солнца спас египтян от расправы, которую учинила над ними свирепая львица Сохмет, он снова созвал богов и пожаловался им:
— Устал я царствовать. Силы мои иссякают с каждым днем. Поэтому я решил покинуть землю.
— Что такое ты говоришь?! — запротестовали боги. — Нет равных тебе в могуществе! Кто дерзнет оспаривать твой трон после того, как ты расправился с целой армией бунтовщиков?
— Мне лучше знать! — сурово возразил владыка Вселенной. — Если я останусь на земле, то рано или поздно придет время, когда мне уже будет не под силу сражаться, и какой-нибудь бог или демон свергнет меня с престола. Поэтому я улечу на небеса.
— Что ж, будь по-твоему, владыка, — печально согласились боги.
Тогда небесная богиня Нут превратилась в корову. Ра сел на ее спину и торжественно сказал:
— Вознеси меня на небо! Там я буду царствовать над миром. Но пусть мои враги — крокодилы, змеи и гиппопотамы — знают: хоть я и удаляюсь с земли, я все равно остаюсь властителем Вселенной. Я буду безжалостно пресекать все зло, которое они замыслят. Земной же престол я передаю Гебу. Поклонитесь ему, боги: отныне он ваш повелитель и царь.
Сказав это, Ра вручил Гебу царский жезл. Нут, принявшая облик коровы, стремительно взмыла ввысь, унося великого солнечного бога.
Так закончилось земное царствование Ра. Наступила новая эпоха золотого века — эпоха царствования Геба.
Путешествие солнечной ладьи
С тех пор как могущественный властелин богов вознесся на небо, в мире все изменилось. Ра уже не летал, как прежде, над землей и не ночевал в священном лотосе. Но, несмотря на это, солнце все так же сияло днем, гасло вечером и вновь вспыхивало утром. Боги — Ра и его свита — теперь перевозили солнечный диск в ладье. Эта ладья называлась Ладьей Вечности. [5]
Днем она плыла по небесному океану с востока на запад, и солнце освещало землю. Обратный же путь — с запада на восток — ладья проделывала ночью: она плыла под землей через загробный мир, и солнце дарило тепло своих лучей мумиям, лежащим в саркофагах. На рассвете ладья через пещеру в восточных скалах вновь выплывала на небосвод, и все повторялось сызнова — изо дня в день, из года в год, из столетия в столетие.
Много опасностей подстерегало богов, плывущих в Ладье Вечности, много удивительных приключений переживали они во время путешествия. Вот как проходило это путешествие.
Гребцы взмахнули веслами. Ладья Вечности выплыла из пещеры на небо и легко заскользила ввысь, вспенивая острым носом воду небесного океана.
Ра, как и полагалось этому великому богу, восседал в шатре на украшенном искусной резьбой золоченом троне. У трона была расстелена камышовая циновка, на которой, скрестив ноги, сидел бог-писец Тот. На коленях Тот держал развернутый папирусный свиток, а по правую руку бога находились приспособления для письма — дощечка с красками и несколько тростинок.
Посреди ладьи, разливая вокруг себя сияние, лежало солнце.
Вся свита владыки была здесь. На носу ладьи, гордо развернув плечи и вскинув головы, стояли Маа́т и Хатхор. Головной убор Маат украшало пушистое перо. Это перо считалось символом справедливости. Ведь Маат была богиней справедливых законов и мудрого миропорядка, которому подчинялись все явления природы — и разливы Нила, и смена времен года, и движение созвездий на небесах. Зорко глядя вперед, Маат следила за соблюдением законов. В этом ей помогала Хатхор. Завидев на пути ладьи врагов, она тут же превращала их в пепел лучами своего урея.
Возле трона стоял, держа копье, сын Ра, бесстрашный Гор Бехдетский, готовый в любой момент по приказу отца ринуться в бой и сокрушить злых демонов.
Но небо было чистым. Не хмурились у горизонта тучи, нигде даже не было видно ни единого облачка. «Сегодня плавание будет спокойным, — подумал Ра. — Все исчадия зла — крокодилы, змеи и гиппопотамы — попрятались в пучину Нила. Там они залечивают раны после вчерашней битвы».
Ра вспомнил бой, который пришлось выдержать богам вчера. Сражение выдалось на редкость долгим и кровопролитным. Крокодилы, гиппопотамы и ползучие ядовитые гады застали богов, находившихся в ладье, врасплох. Они подкараулили ладью у самой пещеры и, едва только она выплыла на небо, кинулись на нее со всех сторон и вцепились в борта, стремясь перевернуть. Один из крокодилов разинул пасть и хотел уже было проглотить солнце. Если бы ему это удалось, наступило бы солнечное затмение. Но Гор Бехдетский пронзил копьем зубастое страшилище.
И все-таки армия злых демонов была слишком многочисленна. Вскоре они начали одолевать богов. Поэтому на земле разгулялось ненастье: выл-бушевал ураган, кудлатые тучи затянули небо и метали молнии.
Исход сражения решился только под вечер. Демоны раскачали ладью, кое-где прогрызли зубами днище, так что в пробоины стала затекать вода, но боги, собравшись с силами, возобновили бой — и вражьи ряды дрогнули. Истекая кровью, ползучие твари отступили и попрятались под водой. Только это и спасло их от расправы. В Та-Кемете снова установилась ясная погода.
Глубоко задумавшись, Ра сам не заметил, как ладья подплыла к зениту, миновала его и повернула вниз, к западным горам. Гребцы перевели дыхание. Кормчий пошевелил веслом и немного развернул ладью.
Впереди в предзакатном мареве чернел силуэт западного горного хребта. За кормой остались города, селения, храмы, луга с пасущимися стадами и полноводный Нил. Внизу была пустыня.
Увидев приближающуюся ладью, священные горные павианы запели приветственный гимн.
Ладья подплыла к каменным вратам и остановилась.
Из пещеры, сверкая глазами, выполз огнедышащий змей по имени Страж Пустыни. За ним следовали бог Нехебка́у, имеющий человеческое туловище и змеиную голову, и бог-волк Упуа́ут. Это были привратники. Они охраняли вход в загробный мир.
Нехебкау и Упуаут взошли на ладью и присоединились к свите Ра, чтобы сопровождать солнечного бога во время ночного плавания.
Та часть Нила, что протекает под землей, разделена двенадцатью вратами на двенадцать участков, и каждый участок Ладья Вечности должна проплыть строго в определенный час. Все врата охраняются чудовищами. Для того чтобы неумолимые стражи пропустили ладью, надо знать магические заклинания. Эти заклинания известны только Упуауту. Поэтому бог-волк носит титул «открыватель путей».
— Отверзни свой загробный мир для Ра! Открой врата обитающему на горизонте! — воскликнул Упуаут, обращаясь к Стражу Пустыни.
Раздался оглушительный грохот. Каменные глыбы, преграждающие путь в пещеру, расползлись в стороны. Ладья миновала вход в преисподнюю, и врата опять захлопнулись.
Гребцы налегли на весла. Ставить парус не имело смысла: в загробном мире нет воздуха, потому что бог Шу не может проникнуть туда. Чтобы умершие не задохнулись в своих гробницах, египтяне клали в саркофаги к мумиям маленькие деревянные фигурки Шу.
Когда ладья миновала вторые врата, навстречу солнечному богу, приветствуя его, вышел бог урожая Не́при. Его тело с ног до головы было обвито пшеничными колосьями. В загробном царстве Непри кормит души умерших, а на земле вместе с другими богами плодородия заботится о полях египтян. Жители Та-Кемета очень любят доброго Непри и в знак благодарности справляют в его честь праздники урожая.
Но вот и третьи врата преисподней остались позади. Ладья Вечности плыла теперь мимо гробниц и захоронений. Солнце осветило богато украшенные погребальные камеры вельмож с расписными стенами, гранитные саркофаги и статуэтки богов — хранителей сна запеленатых мумий; а также бедные погребения с истлевшими деревянными гробиками. Оживленные сиянием солнца, покойники встали, с молитвенно воздетыми руками вышли навстречу ладье и запели хором.
Ра властно взмахнул жезлом, и гребцы остановили ладью. Бог солнца повернулся к поющим и сказал:
— Знайте и помните! Вы после смерти не превратились в прах, а воскресли для вечной жизни в Дуате [6] только потому, что о вас заботятся люди, которые остались на земле. Они чтут умерших, молят богов быть к вам милостивыми, носят жертвенные дары к вашим гробницам. И, делая так, они спасают не только вас, но и себя. Ведь им тоже предстоит вскоре сюда переселиться, и если они сейчас не научат детей заботиться об умерших, то сами будут после смерти забыты, брошены и не смогут воскреснуть для вечной жизни. Люди — это божий скот, — продолжал Ра свою торжественную проповедь. — Я создал на земле четыре расы. Высшая раса — это египтяне. Только они настоящие люди, а все остальные народы — варвары. Вторая раса — это белые, то есть ливийцы; третья — желтые — азиаты. Низшая раса — чернокожие, нубийцы. Я, великий бог, установил этот закон, по которому египтяне должны быть превыше всех народов. [7]
Сказав так, Ра умолк, обвел толпу умерших величественным взглядом и дал знак гребцам трогаться в путь. Мумии улеглись в саркофаги, плача, что солнечный бог их так быстро покидает.
Прошло немного времени, и на пути ладьи вырос огромный дворец, окруженный гранитными колоннами. Это был Великий Чертог Двух Истин — зал, где собиралось Загробное Судилище. Здесь боги подземного мира в присутствии владыки преисподней Оси́риса судили умерших египтян за их грехи. Шакалоголовый бог Ану́бис одного за другим вводил покойников в зал. Мудрый Тот записывал приговоры на папирусе. У трона Осириса стояли Исида, Маат и другие боги и богини. [8]
Так, участок за участком, Ладья Вечности плыла по подземному Нилу. Волк Упуаут, знающий магические заклинания, заботился о том, чтобы стражи открывали врата перед ладьей.
Близилась полночь. [9] Свита Ра столпилась у трона. Только Маат осталась на носу ладьи, да гребцы по-прежнему мерно взмахивали веслами. Солнце плыло на восток. По мере его движения бледнел и гас за кормой световой ореол. Зато впереди мрак рассеивался. Вскоре лучи высветили круто вздыбленные скалы, между которыми, уходя за поворот, извивалась подземная река.
— Боги! Я вижу пещеру Апо́па. Приготовьтесь к бою! — воскликнул Ра.
Боги похватали оружие. Гор Бехдетский вскинул на изготовку свое не знающее промаха копье. Упуаут и Нехебкау обнажили мечи. Урей на короне Хатхор раздул шею и воинственно зашипел.
Внезапно вода вспенилась, забурлила; река в одно мгновение превратилась в бешеный поток. Казалось, ладья подплыла к водопаду. С ревом разбрызгивая пенные хлопья, поток несся вперед, увлекая за собой ладью. Тут и там над водой чернели острые камни, похожие на клыки чудовища. Гребцы вонзили в клокочущую воду лопасти весел и с неимоверным трудом остановили ладью.
Потом вода исчезла, словно ее и не было; только сухое каменистое русло напоминало о том, что еще минуту назад здесь текла полноводная река. Ладья проскребла грунт и легла на дно.
За скалой раздалось рычание, от которого с уступов с грохотом повалились камни.
Это рычал Апоп — повелитель злых сил, враг солнца — гигантский пестрый змей. Тело его в длину составляет четыреста пятьдесят локтей. [10] Каждую ночь Апоп подстерегает ладью у подземных скал. Заметив ее, он разевает пасть и выпивает всю воду подземного Нила.
И каждую ночь бог Ра и его свита бьются с исполинским змеем, чтобы утром солнце снова взошло на небосвод.
— Дрожи, Апоп! Сгинь, Апоп! Пропади, Апоп! — закричали боги и кинулись сражаться с чудовищем.
Огнеглазый урей Хатхор метнул пучок раскаленных лучей, которые, словно стрелы, впились в тело змея. Гор Бехдетский вонзил в него копье. Упуаут и Нехебкау стали яростно рубить мечами извивающееся страшилище.
Змей взревел от боли. Из разинутой его пасти хлынула вода. Вскоре ладья спокойно закачалась на волнах. Истекающий кровью Апоп уполз в пещеру. За день он успеет залечить раны и следующей ночью снова нападет на Ладью Вечности.
Ладья обогнула скалу, миновала последние врата загробного царства и вскоре причалила к подножию восточных гор. Боги и Ра умылись в священном озере и снова заняли свои места. Неутомимые гребцы взмахнули веслами — и Ладья Вечности выплыла на небо.