На следующий день роды подготовились следовать к месту малого бора, которое должно было состояться через четыре дня в 10 или 12 милях от места великого бора.
На месте малого бора круг делался не из земли, а из травы. Все роды шли туда вместе, располагались там и устраивали корробори. Молодых женщин рано отсылали спать, а старые оставались до того времени, когда мальчиков приносили с места великого бора и разрешали еще раз попрощаться со старыми женщинами. Затем их всех уводили наблюдавшие за ними мужчины. Все недолго оставались вместе, а затем расходились в разные стороны. Каждый мужчина вел мальчика. С этого времени по меньшей мере шесть месяцев мужчины строго руководили мальчиками, которые не могли видеть даже своих матерей. Через шесть месяцев мальчик мог вернуться в свое племя, но изоляция делала его таким диким, что он боялся говорить даже со своей матерью. Постепенно Эта странность проходила.
Случилось так, что на этот раз Байаме и мальчикам не суждено было прибыть на малое бора. Когда они готовились для выступления, в стойбище вошла, шатаясь, вдова Миллин-дулу-нубба и закричала:
— Вы все оставили меня, вдову, одну с кучей детей! Как могли маленькие ноги моих детей угнаться за вами? Могла ли моя спина нести более одного гулаи? Разве у меня больше одной спины и двух рук? Но никто из вас не остался помочь мне. Уходя от источника, вы выпивали всю воду. Когда, усталая и жаждущая, я приходила к источнику и мои дети просили воды, что я находила? Грязь, только грязь. Затем обессиленные, плачущие дети подходили к следующему источнику. Что же мы видели, когда напрягали глаза, чтобы найти воду? Грязь, только грязь. И я не могла их утешить. Мои дети один за другим падали и умирали, умирали от жажды, которую их мать Миллин-дулу-нубба не могла утолить.
Когда она это говорила, к ней быстро подошла женщина с вирри, наполненным водой.
— Слишком поздно, слишком поздно! — воскликнула вдова. — Зачем жить матери, когда мертвы ее дети? — И она со стоном упала.
Когда холодная вода охладила ее запекшиеся губы и распухший язык, женщина из последних сил поднялась на ноги и, простирая руки к стойбищу, громко закричала:
— Вы сюда спешили, вы здесь и останетесь. Гу-гул-гай-а, Гу-гул-гай-а! Превратитесь в деревья. Превратитесь в деревья. — И она упала мертвой.
Роды, которые стояли по краю круга и на которые указала ее рука, превратились в деревья. Здесь они стоят и поныне. Роды, стоявшие сзади, превратились в птиц и животных, которыми они были раньше: лающие Мази — в собак, Байамул — в черных лебедей, Ван — в воронов.
На месте великого бора вы можете видеть высокие и мрачные деревья печальной темной окраски, с грустным стоном протягивающие свои ветви в сторону озера. Оно называется Гугуревон, место деревьев, и лежит там, где был круг бора. Оно известно как место встречи птиц, носящих имена родов прошлых времен. Гордо плавают черные лебеди Байамул, их соперники по величине и красоте пеликаны, утки и многие другие, — их слишком много, чтобы всех перечислить. По траве скользит ящерица Убун с синим языком. Временами слышится "Ум, ум, ум" голубей Ду-мер и крик птицы Миллин-дулу-нубба: "Гу-гул-гай-а, гу-гул-гай-а".
В ответ раздается стенание мрачных дубов и шуршание ветвей эвкалиптов, пока наконец не заговорят все деревья и берега не огласятся печальными отзвуками прошлого.
Находившиеся на месте малого бора мужчины и мальчики не подверглись превращению. Они долго ждали прибытия родов, которые так и не пришли. Тогда Байаме сказал:
— Вероятно, могучие враги убили наших друзей и никто не спасся, чтобы рассказать об их судьбе. Сейчас враги, может быть, идут по нашему следу. Уйдемте в далекую страну. — И они поспешили в Нунду.
Вместе с ними шла собака Байаме. Идти так быстро ей было трудно, но Байаме не хотел ее оставлять и гнал вперед. Когда они пришли к источникам Нунду, собака уползла в кусты и родила щенков. Таких щенков человек никогда не видел. У них были тела собаки, головы иглистого муравьеда Пигги-билла и свирепость и сила демона.
Человек, встретивший в кустарниках Нунду ир-мунан, или длиннозубого, будет им убит. Даже Байаме не осмеливался подходить близко к щенкам своей старой собаки.
Многочисленные племена собрались на священную церемонию бора. Круг в центре — место для корробори. Значительная часть рассказа здесь изображена, но нет женщин и их жерновов. Зато можно видеть разгневанную, колдующую вдову
Могучий виринун Байаме живет вечно. Ни один человек не должен видеть его лицо, если не хочет погибнуть. Одинокий, в густых зарослях на одном из хребтов Нунду, живет этот старый человек — Байаме, могущественнейший из всех виринунов.
Гуду из Виррибиллы
Байаме с одним из своих сыновей ловил рыбу на реке Барвон в большом водоеме, называемом Виррибилла. Они поймали сетью огромную Гуду — треску, вытащили ее на берег, выпотрошили и развели огонь. Печень и жир положили жарить на огонь, а рыбу повесили на большом эвкалипте, около которого они расположились. Когда печень поджарилась, Байаме начал ее есть, а его сын сидел и смотрел на него, надеясь получить часть для себя. Но отец ничего ему не дал, и, хотя сын был голоден, он не осмелился просить.
Наконец он решил напомнить отцу о себе и сказал:
— Я пойду выпью воды.
Ответа не последовало, и он спустился по крутому берегу реки; он был очень рассержен.
Прошло некоторое время, и Байаме начал удивляться, почему сын так долго не возвращается. Что могло задержать его? Байаме пошел за ним к берегу реки. Сына не было, но вода текла гораздо быстрее, чем прежде, и рыба металась в ней, как будто происходило что-то необыкновенное.
Байаме сразу понял, что происходит. Его сын был разгневан и, будучи сам великим виринуном, решил опустошить крупный рыбный бассейн, заставив всю воду, а вместе с ней и рыбу уйти подземным протоком.
Байаме видел, что вода текла все быстрее и быстрее, пока ее не стало заметно меньше. Он очень рассердился на сына, оставил треску висеть на дереве и последовал за сыном. Он шел по излучинам реки, все время стараясь, чтобы вода была впереди него, — ведь он знал, что его сын должен быть там, где вода.
Достигнув Бреваррины, Байаме еще не догнал его и видел, что вода течет по-прежнему быстро. Он знал, что ниже Бреваррины есть подземный канал, и, подойдя к нему, крикнул:
— Иди под землю вместе с водой!
Его сын оказался здесь и ответил:
— Продолжай. Ты превратишься в камень.
Хотя сын Байаме и был великим виринуном, он был не в силах противостоять отцу и вошел в подземный ход. Байаме ослепил его, чтобы он не мог избежать прохода. Когда юноша очутился там, Байаме надавил сверху на землю, навсегда заключив там сына. Затем он остановил воду и вернулся в Виррибиллу.
Треска продолжала висеть там, где он ее оставил. И по сей день там есть огромный темный кусок коры того дерева, на котором она висела. Он имеет форму рыбы и известен племенам как Гуду из Варрибиллы. Когда племена рассказывают свои легенды, они говорят:
— Сын Байаме заслужил смерть, он смеялся над своим отцом. Но его последние слова оправдались, так как Байаме в его небесном стойбище Буллима частично превращен в камень.
Как нашли Илианба Ванда
Один человек старался откопать песчаных крыс Билба из их нор. Он копал так глубоко, что достиг другого мира.
Он посмотрел через сделанное им небольшое отверстие и увидел отвратительных чудовищ, имевших по два пальца на ногах. Они были такие страшные, что он уронил свою палку и поспешно вернулся обратно.
Вылезши из норы, он увидел Муллиана-сокола и рассказал ему о виденном. Муллиан заставил его пойти и показать, где находятся рти чудовища. Достигнув отверстия, Муллиан расширил его настолько, чтобы пролезть через него, и велел своему товарищу следовать за ним. Муллиан смело подошел к чудовищам и спросил их, какого они рода, — ведь он еще не видывал таких.
Они ответили, назвав Муллиана по имени, что его удивило. Они оказались Илианба Ванда и распоряжались теми духами, что творили зло. Они заставляли их непрерывно двигаться и не позволяли пользоваться правой рукой.
Приход Муллиана и его товарища так удивил тех, кто подвергался наказанию, что некоторые из них на мгновение перестали двигаться. Немедленно Илианба Ванда схватили их и бросили в огонь, горевший по обеим сторонам пещеры.
Товарищ Муллиана был напуган. Боясь пострадать, он держался ближе к Муллиану. Илианба Ванда знали, что он думает, и один из них сказал:
— Так обращаются только с теми, кто заслуживает наказания. Если сюда попадает добрый дух, мы его посылаем на небо Буллима. Только совершившие зло находятся здесь. Вы первые живые люди, прибывшие сюда. В вашей стране сейчас ночь, бродят только духи. Оставайтесь с нами, пока наверху рассветет.
В углу вы видите человека, вырывшего глубокую нору. Ван-ворон смотрит в другую сторону, но все замечает. Двухпалые чудовища гоняют кругом бедных духов, не попавших в Буллима. Точки сделаны не только для украшения: это языки пламени, лижущие всех
Муллиан знал, что не следует пытаться уйти, если Илианба Ванда желают, чтобы они остались, и не обратил внимания на знаки своего товарища, торопившего его скорее уйти отсюда.
Илианба Ванда предложили им пищу. Муллиан съел хороший ужин, но его товарищ ничего не тронул и не заснул, когда они легли отдыхать. Он наблюдал, как злых духов заставляли двигаться всю ночь. Некоторые духи были посланы на землю и возвратились с новыми духами, похищенными из тел недавно умерших. Тех из них, что творили зло, присоединяли к вечно двигавшимся духам. Их били по правой руке, если они поднимали ее или даже шевелили ею.
На следующее утро Илианба Ванда опять предложили Муллиану и его товарищу пищу. Муллиан поел, а его товарищ снова отказался. Поев, Муллиан сказал, что они должны уходить. Илианба Ванда не удерживали их, и они полезли вверх по тому же пути, которым спустились.