Маленький МИФОзаклад[91]
Robert Asprin: “Little Myth Marker”, 1985
Перевод: В. А. Федоров
Глава 1
Разница между умным и дураком определяется по последней ставке.
— Поддерживаю!
— Гну[93].
— Опять гну.
— Кого ты пытаешься обмануть? У тебя же барахло, онеры-эльфы!
— А ты проверь!
— Ладно! Подымаю тебя до предела.
— Поддерживаю.
— Поддерживаю.
— Мое барахло, онеры-эльфы, гнет тебя обратно до предела.
— Пас.
— Поддерживаю.
Для тех из вас, кто взялся за эту книгу с начала (молодцы! Терпеть не могу, когда читатели жульничают, забегая вперед!), все это может показаться несколько запутанным. Выше приведен диалог во время игры в драконий покер. Вы спросите, что такое драконий покер? Ну, эта игра считается самой сложной из всех когда-либо изобретенных карточных игр… а здесь, на Базаре Девы, понимают толк в карточных играх.
Базар-на-Деве — самый большой лабиринт лавок и самая крупная торговая площадь во всех измерениях, и поэтому через него проходит множество путешественников — демонстраторов разных измерений (демонов). Вдобавок к лавкам, ларькам и ресторанам (перечисленное вообще-то не охватывает всего там имеющегося ни по широте, ни по разнообразию) на Базаре располагается еще и процветающая игорная община. Там всегда высматривают новую игру, особенно связанную со ставками, и чем сложней, тем лучше. Основная философия состоит в том, что сложную игру легче выиграть тем, кто отдал все свое время ее изучению, а не туристам-любителям или пытающимся освоить игру на ходу. Так или иначе, когда девол-букмекер говорит мне, что драконий покер — самая сложная игра из всех, я склонен ему верить.
— Пас.
— Поддерживаю.
— Ладно, господин Скив Развеликий. Посмотрим, побьете ли вы вот это! Полный дракон!
И с рисовкой, граничащей с вызовом, он открыл свои темные карты. Вообще-то я надеялся, что он выйдет из игры. Этот конкретный индивид (по-моему, его звали Гмыком) был на добрых две головы выше меня и обладал ярко-красными глазами, клыками длиной чуть ли не с мой локоть и скверным характером. Говорить он предпочитал гневно крича, и постоянный проигрыш нисколечко не смягчал его нрав.
— Ну? Давай! Что там у тебя?
Я перевернул свои четыре темные карты, разложил их рядом с пятью уже открытыми, откинулся на спинку стула и улыбнулся.
— Что это? — вытянул шею Гмык, хмуро глядя в мои карты. — Но тут же только…
— Минутку, — вмешался игрок слева от него. — Сегодня вторник. Выходит, его единороги дикие.
— Но в названии месяца есть М! — вставил еще кто-то. — Значит, его великан идет за половину номинальной стоимости.
— Но у нас четное число игроков…
Я уже говорил, что игра эта сложная. Те из вас, кто знает меня по прежним моим приключениям (наглая реклама!), могут удивиться, как это я не плаваю в такой сложной системе. Очень просто. Никак! Я просто ставлю, а потом открываю карты и предоставляю другим игрокам разбираться, кто выиграл.
Вы, возможно, гадаете, какого же рожна я сел за такую отчаянную игру, как драконий покер, если даже правил-то не знал. Ну, на сей раз у меня есть ответ. Для разнообразия. Я просто развлекался.
Видите ли, с тех самых пор, как Дон Брюс, крестный отец Синдиката, предположительно нанял меня присматривать на Базаре за интересами Синдиката и приставил ко мне двух телохранителей, Гвидо и Нунцио, мне редко удавалось хотя бы минуту побыть без их опеки. Однако на эти выходные мои сторожевые псы отправились в Центральное управление Синдиката для ежегодного доклада, предоставив мне заботиться о себе самому. Ясное дело, прежде чем отправиться, они заставили меня торжественно поклясться быть осторожным. И опять-таки, ясное дело, как только они отбыли, я сделал прямо противоположное.
Даже без учета нашей доли от доходов Синдиката на Базаре наш магический бизнес переживал бум, и поэтому с деньгами затруднений не возникало.
Я взял из кассы с мелкой наличностью пару тысяч золотом и уже было настроился гульнуть как следует, когда пришло приглашение сыграть в драконий покер у Живоглота, в клубе «Равные шансы».
Как уже сказано, я абсолютно ничего не знаю о драконьем покере, кроме того, что в конце партии у тебя пять открытых карт и четыре темных. Как ни старался я уговорить своего партнера Ааза рассказать мне об этой игре побольше, старания мои всегда заканчивались лекциями на темы «Играй только в те игры, которые знаешь…» и «Не нарывайся…». Поскольку я и так уже вознамерился понарываться, шанс одновременно пренебречь указаниями и телохранителей, и партнера показался мне чересчур соблазнительным, и я не устоял перед таким искушением. Я хочу сказать, что, по моим представлениям, я мог в худшем случае всего лишь проиграть пару тысяч золотом. Верно?
— Вы все кое-что упускаете. Эта партия — сорок третья, а Скив сидит на стуле лицом к северу!
Приняв стоны и выражение явного отвращения на лицах за указание, я сгреб банк.
— Слушай, Живоглот, — сверкнул сквозь полуопущенные веки красными глазами Гмык, глядя на меня, — ты уверен, что этот Скив не применяет магию?
— Гарантирую, — отозвался девол, собирая карты и тасуя их для следующей партии. — Все игры, которые я устраиваю здесь, в «Равных шансах», контролируются на магию и телепатию.
— Ну-у, я обычно не играю в карты с магами, а Скив, как я слышал, считается великим мастером по этой части. Может быть, он настолько великий маг, что ты просто не можешь поймать его с поличным.
Я начинал немного нервничать. Честно сказать, к магии я не прибегал… и даже если бы захотел прибегнуть, то понятия не имел, как применить ее для жульничества в карточной игре. Беда в том, что этот Гмык выглядел вполне способным оторвать мне руки, если сочтет меня шулером. И я принялся ломать голову, чтобы подыскать какой-нибудь способ убедить его в обратном, не признаваясь всем сидящим за столом, как мало я смыслю в магии.
— Успокойся, Гмык. Господин Скив — хороший игрок, вот и все. Одно лишь то, что он выигрывает, еще не означает, что он шулер.
Это сказал Бол, единственный, помимо меня, игрок, похожий на человека. Я благодарно улыбнулся ему.
— Я не против, когда кто-то выигрывает, — пробормотал Гмык, защищаясь, — но он же выигрывает весь вечер.
— Я проиграл побольше твоего, — напомнил ему Бол, — и, как видишь, не жалуюсь. Говорю тебе: господин Скив — хороший игрок. Уж я-то знаю в этом толк — как-никак доводилось играть с Малышом.
— С Малышом? Ты играл с ним? — Сказанное Болом произвело на Гмыка заметное впечатление.
— И проиграл по ходу дела все, вплоть до носков, — скривившись, признался Бол. — Однако, на мой взгляд, господин Скив вполне способен заставить Малыша попотеть ради выигрыша.
— Господа! Мы собрались здесь болтать или играть в карты? — перебил эту дискуссию Живоглот, многозначительно постукивая колодой.
— Я выхожу из игры, — поднялся на ноги Бол. — Я способен понять, когда мой противник сильнее меня, даже если мне приходится продуться в пух, прежде чем до меня это дойдет. Мой заклад все еще годится, Живоглот?
— Годится, если никто не возражает.
Гмык шумно бухнул кулаком по столу, заставив упасть несколько фишек из моей стопки.
— Что это за разговор о закладах? — рявкнул он. — Я думал, эта игра идет только на наличные! Никто ничего не говорил об игре на расписки.
— Бол — исключение, — объяснил Живоглот. — Он всегда прежде выкупал свой заклад. Кроме того, тебе об этом незачем беспокоиться, Гмык. Ты не вернешь себе даже своих денег.
— Да. Но спустил-то я их, играя против того, кто ставит вместо наличных заклады. Мне кажется…
— Я покрою его заклад, — высокомерно заявил я. — Пусть это будет нашим личным делом и не касается всех прочих за этим столом. Верно, Живоглот?
— Совершенно верно. А теперь, Гмык, заткнись и играй. Или ты хочешь выйти из игры?
Монстр немного побурчал себе под нос, но откинулся на спинку стула и бросил еще одну фишку в заход для следующей партии.
— Спасибо, господин Скив, — поблагодарил меня Бол. — И не беспокойтесь. Как говорит Живоглот, я всегда прихожу за своим закладом.
Я подмигнул и неопределенно махнул рукой ему вслед, поскольку уже сосредоточился на следующей партии, тщетно пытаясь разобраться в правилах игры.
Если мой широкий жест покажется вам немного импульсивным, то вспомните: я весь вечер следил за игрой Бола и знал, сколько он проиграл. Даже если весь его проигрыш шел только под долговую расписку, я мог покрыть его из своего выигрыша и все равно остаться с прибылью.
Однако Гмык был прав. Я весь вечер постоянно выигрывал… факт вдвойне удивительный, если учитывать мое незнание правил этой игры. Но я с самого начала пустил в ход систему, которая, кажется, действовала очень даже неплохо: ставь не на карты, а на игроков. В последней партии я ставил не на выигрышный расклад у себя, а на проигрышный у Гмыка. Ему весь вечер страшно не везло, и он ставил наобум, пытаясь возместить проигрыш.
Следуя своей системе, в двух партиях я пасанул, но уж в третьей нажал изо всех сил. Большинство других игроков предпочли скорей объявить пас, чем усомниться в моей уверенности. Гмык боролся до конца, надеясь, что я блефую. Впрочем, так оно и было (мои карты оказались совсем не такими сильными), но у него они были еще слабее. К моей казне присоединилась еще одна стопка фишек.
— Ну, с меня хватит! — Гмык толкнул оставшиеся у него фишки Живоглоту. — Обменяй мне на наличные.
— И мне тоже.
— Мне следовало бы уйти еще час назад. Сберег бы себе пару сотен.
Игра оборвалась — Живоглот занялся обменом фишек на наличные.
Получив из банка свою долю, Гмык задержался еще на несколько минут. Теперь, когда мы больше не сидели друг против друга за картами, он оказался на удивление приятным субъектом.
— Знаешь, Скив, — хлопнул он меня по плечу своей массивной ручищей, — меня давно уже так не обдирали в драконий покер. Возможно, Бол прав. Ты зря теряешь здесь время. Тебе следовало бы попробовать сыграть с Малышом.
— Мне просто повезло.
— Нет, я серьезно. Если бы я знал, как связаться с ним, то сам устроил бы такую игру.
— Тебе это не понадобится, — вставил другой игрок, направляясь к двери. — Как только пойдет гулять слух об этой игре, Малыш сам тебя разыщет.
— Что верно, то верно, — рассмеялся через плечо Гмык. — В самом деле, Скив, если такой матч произойдет, не забудь сообщить мне. На такую игру я хотел бы посмотреть.
— Разумеется, Гмык, — заверил я его. — Ты узнаешь одним из первых. До скорого.
На самом-то деле, пока я прощался, мысли мои летели вскачь. Все это было довольно неожиданно. Я рассчитывал гульнуть один вечер сам по себе, а потом тихонько завязать. А теперь, если другие игроки начнут чесать языками по всему Базару, то нечего и надеяться сохранить мое вечернее приключение в тайне… особенно от Ааза! Хуже этого могло быть только одно — если в конечном итоге за мной будет бегать какой-то завзятый игрок, вызывая на матч.
— Слушай, Живоглот, — произнес я, стараясь говорить понебрежней. — Что это за Малыш, о котором они все толкуют?
Девол чуть не выронил подсчитываемую им стопку фишек. Он смерил меня долгим взглядом, а потом пожал плечами.
— Знаешь, Скив, иногда я не понимаю, шутишь ты или говоришь серьезно. Все забываю, что, несмотря на свои успехи, ты все еще новичок на Базаре… и в игре особенно.
— Ну и ладно. Так кто же такой Малыш?
— Малыш — нынешний король драконьего покера. У него есть что-то вроде фирменного знака: в начальную ставку каждой партии он кладет мятную конфетку — ну, знаешь, для освежения дыхания… говорит, это приносит ему удачу. Вот поэтому-то его и называют Малыш Мятный Заход. Но советую тебе держаться от него подальше. Ты сегодня хорошо сыграл, но Малыш — самый лучший игрок из всех, какие есть. При игре один на один он съест тебя живьем.
— Понятно, — рассмеялся я. — Просто полюбопытствовал. В самом деле. Ладно, обменяй мне фишки на наличные, и я пойду.
Живоглот махнул рукой на столбики монет на столе.
— Что тут обменивать? Я забрал свои тогда же, когда выдавал деньги другим. Остальное твое.
Я посмотрел на деньги и с трудом сглотнул. В первый раз я понял, почему у некоторых людей возникает такое пристрастие к азартным играм. Стол ломился под тяжестью добрых двадцати тысяч золотых. Все мои. За один карточный вечер!
— Гм… Живоглот? Ты не мог бы сохранить у себя мой выигрыш? Мне что-то не нравится мысль о прогулке с таким количеством золота. Я лучше зайду за ним позже, с телохранителями.
— Как хочешь, — пожал плечами Живоглот. — Не могу себе представить, у кого на Базаре хватило бы смелости напасть на тебя при твоей-то репутации. Конечно, можно нарваться на чужака…
— Прекрасно, — сказал я, направляясь к двери. — Тогда я…
— Минутку! Ты ничего не забыл?
— Что именно?
— Заклад Бола. Погоди, сейчас я за ним схожу.
И прежде чем я успел возразить, он исчез, а я прислонился к стене, ожидая его. Я уж и забыл про заклад, но Живоглот был игроком и придерживался неписаных законов игры фанатичней, чем кто бы то ни было — гражданского законодательства. Надо было свести все в шутку и…
— А вот и заклад, Скив, — объявил девол. — Клади, Скив.
Я лишь поглядел на Живоглота, разинув рот. А затем и вовсе утратил дар речи. Потому что глядел уже не на него, а на белокурую малютку, которую он вел за руку. Именно так. Девочку. Лет самое большее девяти-десяти.
У меня до боли знакомо засосало под ложечкой. А это означало, что я попал в беду… большую беду…
Глава 2
Дети? Кто сказал что-то о детях?
Девочка смотрела на меня глазами, которые так и светились доверием и любовью. Ростом она едва доставала мне до пояса и обладала тем ровным, здоровым румянцем на лице, каким предположительно обладают все девочки, но на самом деле лишь немногие. В своем голубом беретике и комбинезончике того же цвета она выглядела настолько похожей на большую куклу, что я гадал, не скажет ли она «мама», если ее перевернуть вверх ногами и обратно.
Она была такой прелестной, что всякий, у кого осталась хоть капля родительского инстинкта, полюбил бы ее с первого взгляда. К счастью, мой партнер вышколил меня хорошо; все имевшиеся у меня инстинкты носили скорее денежный характер.
— Что это? — требовательно спросил я.
— Это девочка, — ответил Живоглот. — Неужели ты никогда раньше не видел девочек?
Какое-то мгновение я думал, что надо мной издеваются. Затем вспомнил некоторые из своих самых первых разговоров с Аазом и подавил раздражение.
— Я понимаю, что это девочка, Живоглот, — сдержанно произнес я. — А пытаюсь я спросить на самом деле следующее: а) кто она такая? б) что она здесь делает? и в) какое это имеет отношение к закладу Бола? Я ясно выразился?
Девол недоуменно пожал плечами.
— Но я же тебе только что сказал. Ее зовут Клади. Она — заклад Бола… ну, тот самый заклад, который ты обещал покрыть из личных средств.
У меня еще более тоскливо засосало под ложечкой.
— Живоглот, мы же говорили о клочке бумаги. Ну, знаешь, о долговой расписке или о чем-то в этом роде? Заклад! Кто же оставляет в заклад девочку?
— Бол. Всегда оставлял. Брось, Скив! Ты же меня знаешь. Неужто я дал бы кому-то в кредит под залог клочка бумаги? Болу я даю в кредит под залог Клади, так как знаю, что он явится выкупить ее.
— Правильно. Ты даешь ему в кредит. Но я-то не заключаю сделок на девочек, Живоглот.
— Теперь заключаешь, — улыбнулся он. — Все сидевшие за столом слышали, как ты это сказал. Признаться, я тогда немного удивился.
— …Но ведь не настолько, чтобы забыть предупредить меня, на что я подписываюсь. Большое тебе спасибо, старина Живоглот. Век не забуду тебе этой услуги и постараюсь как-нибудь отплатить тем же.
На случай, если вы не заметили, сообщаю, что в этой последней фразе содержалась открытая угроза. Как уже отмечалось, я приобрел на Базаре репутацию крутого мага и искренне сомневался в том, что Живоглоту захочется испортить со мной отношения.
Ладно. Согласен, прием не слишком достойный. Просто я впал в отчаяние.
— Погоди, — быстро сбавил тон девол. — Незачем так расстраиваться. Если ты не хочешь ее брать, я дам тебе наличные, покрывающие заклад, и оставлю ее у себя…
— Вот так-то лучше.
— На обычных условиях, конечно.
Я знал, что это ловушка. Прошу заметить, знал. Но все равно спросил:
— На каких же?
— Если Бол через две недели не выкупит ее, то я продам ее в рабство за сумму, покрывающую отцовские проигрыши.
Шах и мат!
Я посмотрел на Клади. Она все еще держала Живоглота за руку, слушая с серьезным видом, как мы обсуждаем ее судьбу. Когда наши взгляды встретились, она произнесла свои первые слова с тех пор, как вошла в помещение.
— Ты будешь моим новым папочкой?
Я с трудом сглотнул.
— Нет, Клади, я не твой папочка. Я просто…
— О, я знаю. Просто каждый раз, когда мой настоящий папочка оставляет меня с кем-то, он говорит мне, что тот будет на время моим папочкой понарошку. Мне нужно слушаться его и делать то, что он мне велит, словно он мой настоящий папочка, пока мой настоящий папочка не придет забрать меня. Мне просто хотелось узнать, будешь ли ты моим новым папочкой понарошку?
— Гм-м-м…
— Наверно, будешь. Ты хороший. Не похож на некоторых из тех обормотов, с которыми он оставлял меня раньше. Так что, ты мой новый папочка?
И с этими словами она взяла меня за руку. По всему моему телу пробежала легкая дрожь, словно от осеннего холодка. Она была такой ранимой, такой доверчивой. Я долгое время жил сам по себе, сперва один, потом в учениках у Гаркина и наконец в партнерстве с Аазом. За все это время мне никогда по-настоящему не приходилось быть ответственным за других. Ощущение возникло странное, одновременно и пугающее, и согревающее.
Я оторвал от нее взор и гневно посмотрел на Живоглота.
— Рабство здесь, на Базаре, объявлено вне закона.
— Есть много других измерений, — пожал плечами девол. — Тем более что у меня уже несколько лет есть на нее покупатели. Вот потому-то я и соглашаюсь принимать ее в залог. Я могу выручить за нее достаточно денег, чтобы покрыть ставку, стоимость съеденного ею за все эти годы, и все равно получить при этом приличную прибыль.
— Это наверняка самый низменный…
— Эй! Меня ведь зовут Живоглот, а не Красный Крест! Я не занимаюсь благотворительностью. Ко мне приходят делать ставки, а не за подаянием.
С тех пор как я начал упражняться в магии, я никому еще не вмазывал по роже, но теперь у меня возникло болезненное искушение прервать ради такого случая мой стаж. Однако вместо этого я повернулся к девочке.
— Собери свои вещи, Клади. Папочка отведет тебя в твой новый дом.
Наша с партнером оперативная база располагалась в настоящее время на Базаре Девы, в родном измерении деволов. Деволы пользуются славой самых прожженных купцов, коммерсантов и торгашей во всех известных измерениях. Возможно, вы знаете о них из народных преданий своего родного измерения. Слава деволов долго держится даже в тех измерениях, где они уже давно перестали торговать.
Базар — витрина Девы… то есть я не видел на Деве ничего, кроме собственно Базара. Здесь деволы встречаются для торговли друг с другом, покупая и продавая самые отборные образчики магии и чудес со всех измерений. Это работающее круглые сутки, уходящее за горизонт скопление палаток, лавок и меняльных точек, где можно приобрести все, на что способно ваше воображение, да и множество таких предметов, какие вам и не снились… за приличную цену. Многие изобретатели и религиозные деятели построили свою карьеру на предметах, купленных за одну поездку на Базар. Незачем и говорить, что такая поездка разорительна для среднего кошелька… даже если у обладателя такого кошелька сопротивляемость навязыванию товара выше средней.
Обыкновенно я очень люблю побродить среди ларьков, но сегодня вечером, при идущей рядом Клади, меня слишком отвлекали иные соображения, чтобы сосредоточиться на выставленных товарах. Мне пришло в голову, что, как ни забавен Базар для взрослого, он неподходящая среда для подростка.
— Мы будем жить одни, или у тебя есть подружка?
Клади цеплялась за мою руку, пока мы пробирались по Базару. Чудеса, выставленные в палатках и лавках, торгующих магией, манили, как всегда, но девочка не обращала на них внимания, предпочитая донимать меня вопросами и ловить каждое мое слово.
— На оба вопроса отвечаю тебе «нет». У меня живет Тананда, но она мне не подружка. Она — вольнонаемная убийца и время от времени помогает мне в работе. Потом есть Корреш, ее брат. Он тролль и работает под именем Грызь. Они тебе понравятся. Милые создания… во многих отношениях милее меня.
Клади прикусила губу и нахмурилась.
— Надеюсь, что ты прав. Я обнаружила, что многие милые люди не любят маленьких детей.
— Не беспокойся, — сказал я с большей уверенностью, чем испытывал ее в действительности. — Но я еще не закончил. Есть также Гвидо и Нунцио, мои телохранители. Они могут показаться немного грубоватыми, но пусть тебя это не пугает. Они просто прикидываются крутыми, так как это часть их работы.
— Вот здорово. У меня никогда раньше не было папочки с телохранителями.
— Это еще не все. У нас есть также Лютик, мой боевой единорог, и Глип — мой собственный ручной дракон.
— О, драконы есть у многих. На меня производят большее впечатление телохранители.
Меня это слегка ошарашило. Я-то всегда считал, что иметь своего дракона — это довольно оригинально. Ведь из всех моих знакомых ни у кого не было драконов. Впрочем, ни у кого из всех моих знакомых не было также и телохранителей.
— Давай посчитаем, — продолжала между тем Клади. — У тебя живут Тананда, Корреш, Гвидо, Нунцио, Лютик и Глип. Это все?
— Ну, еще есть Маша. Она моя ученица.
— Маша. Какое миленькое имя.
Конечно, есть много слов, годных для описания моей ученицы, но, к несчастью, «миленькая» к ним не относится. Маша огромна — и в высоту, и в ширину. Да, встречаются массивные люди, которым все же удается выглядеть привлекательными, но моя ученица к ним не принадлежит. У нее страсть к крикливым, цветастым нарядам, которые неизменно дисгармонируют с ее ярко-оранжевыми волосами, и она носит на себе столько драгоценностей, что хватит на три ювелирных магазина. Между прочим, в последний раз она подралась здесь, на Базаре, как раз когда близорукий покупатель принял ее по ошибке за витрину ювелирных изделий.
— Э-э-э… тебе просто надо будет с ней познакомиться. Но ты права. Маша — миленькое имя.
— Да у тебя там живет полно народу.
— Ну… есть еще один.
— Кто это?
— Его зовут Ааз. Он мой партнер.
— Он тоже милый?
Я готов был разорваться между преданностью и честностью.
— К нему… э-э-э… надо привыкнуть. Помнишь, я говорил тебе не пугаться телохранителей, даже если они будут немного грубоваты?
— Да.
— Так вот Ааза пугайся на здоровье! Он иногда бывает слегка рассержен, и, пока не остынет, лучше давать ему побольше простора и не оставлять в пределах его досягаемости ничего хрупкого — вроде твоей руки.
— А что его может рассердить?
— О, погода, потеря денег, отсутствие прибыли… что для него одно и то же… любая ерунда, какую могу брякнуть я по сотне раз на дню… и ты! Боюсь, он будет слегка рассержен, когда встретится с тобой, поэтому оставайся у меня за спиной, пока я его не успокою. Идет?
— А почему он рассердится из-за меня?
— Ты будешь для него сюрпризом, а он не любит сюрпризов. Видишь ли, он очень мнителен и склонен видеть в любом сюрпризе часть тайного заговора против него… или меня.
Клади замолчала. Она наморщила лоб, глядя невидящим взором в пространство, и мне пришло в голову, что я ее напугал.
— Эй, не беспокойся, — сжал я ей руку. — После того как Ааз справится с удивлением, он будет молодцом. А теперь расскажи мне о себе. Ты ходишь в школу?
— Да. Я одолела половину курса Школы Начал. Пошла бы и дальше, если бы мы все время не переезжали.
— Ты, наверно, имеешь в виду начальную школу? — улыбнулся я.
— Нет. Я имею в виду…
— Ну вот мы и пришли! Это твой новый дом, Клади.
Я величественно показал на небольшую палатку, служившую нам одновременно и домом, и штаб-квартирой.
— Разве тут не маловато места для всех этих людей? — нахмурилась она, глядя на палатку.
— Внутри он больше, чем снаружи, — объяснил я. — Пошли. Я покажу тебе.
Я поднял полог, давая ей войти, и тут же пожалел об этом.
— Погоди, вот я доберусь до него! — донесся изнутри гулкий голос Ааза. — И это после того, как я столько раз говорил ему держаться подальше от драконьего покера!
Мне пришло в голову, что, возможно, нам следует немного обождать с представлением Клади моему партнеру. Я даже начал опускать полог, но было уже слишком поздно.
— Это ты, партнер? Я хотел бы немного поболтать с тобой, если ты не возражаешь!
— Помни: оставайся позади меня, — шепнул я Клади, прежде чем шагнуть в логово льва.
Глава 3
Я это делаю для твоего же блага!
Как я и сказал Клади, наше жилище на Базаре было внутри побольше, чем снаружи… намного побольше! Я бывал в дворцах меньшей площади… черт возьми, я жил и работал в дворцах меньшей площади, чем наша палатка. Например, в бытность мою придворным магом Поссилтума.
Здесь, на Базаре, деволы считают, что любая демонстрация богатства может ослабить их позицию, когда они станут торговаться за каждый грош; поэтому они скрывают размеры своих домов, засовывая их в «незарегистрированные измерения». Хоть наш дом и выглядел с улицы всего лишь скромной палаткой, внутри него находились многочисленные спальни, стойла, двор и сад и т. д. и т. п. Думаю, картина вам ясна.
К несчастью для меня, в данную минуту внутри находился к тому же и мой партнер Ааз.
— Ну, кто к нам пожаловал! Никак сами Брань, Глад, Мор и Смерть в исполнении Базара! У других измерений есть эти Четыре Всадника, зато у Базара-на-Деве — Великий Скив!
Помните про моего партнера Ааза? Я упоминал о нем в первой главе и еще раз во второй. Почти все мои усилия описать его все равно никогда не могли подготовить собеседника к реальной встрече с ним. Обычно я просто забываю упомянуть о том, что он с измерения Извр. Для тех из вас, кто не знаком с путешествиями по измерениям, сообщу, что это означает следующее: он зеленый и чешуйчатый, а рот у него достаточно велик, чтобы хватило на трех других существ, и зубов там хватит на стаю акул… если у акулы зубы в четыре дюйма длиной. Я не нарочно опускаю такие подробности в своих описаниях. Просто после всех этих лет я привык к нему.
— Ты можешь хоть что-нибудь сказать в свое оправдание? Само собой, никакого приемлемого оправдания быть не может. Просто тебе позволяется сказать несколько последних слов.
Ну… я почти привык к нему.
— Привет, Ааз. Ты уже слышал об игре в карты?
— Примерно два часа назад, — любезно уведомила меня Маша с ближайшего кресла, где она уютно расположилась с книгой и огромной коробкой шоколадных конфет. — И с тех пор он все время такой… неласковый.
— Я вижу, ты, как обычно, чудненько постаралась его успокоить.
— Я здесь только ученица, — пожала плечами она. — Встревать между вами во время ссоры не входит в мои планы на долгую и благополучную жизнь.
— Если вы все закончили, — проворчал Ааз, — то я все еще ожидаю услышать, что ты можешь сказать в свое оправдание.
— А что тут говорить? Я сел сыграть в драконий покер…
— КТО УЧИЛ ТЕБЯ ИГРАТЬ В ДРАКОНИЙ ПОКЕР? Говори немедленно! Тананда? Корреш? С какой стати ты вдруг обратился за уроками к другим? Разве я уже недостаточно хорош для Великого Скива?
До меня вдруг дошла истинная суть дела. Ааз был моим учителем, прежде чем настоял, чтобы я поднялся до статуса полноправного партнера. Хотя теоретически мы стали равными, от старых привычек Аазу было трудно избавиться, и он по-прежнему считал себя моим единственным учителем, наставником, тренером и нянькой в одном лице. Настоящая-то проблема заключалась в том, что мой партнер ревновал из-за постороннего вмешательства в обучение того, кого он считал своим личным школяром! Возможно, эту проблему будет уладить легче, чем я думал.
— Никто другой меня не обучал, Ааз. Все известное мне о драконьем покере я узнал от тебя.
— Но я же тебя ничему не обучал.
— Именно.
Это его остановило. По крайней мере прекратилось это расхаживание взад-вперед, и он с подозрением глянул на меня желтыми глазами.
— Ты хочешь сказать, что вообще ничего не знаешь о драконьем покере?
— Ну, из услышанного от тебя я знаю, сколько сдается карт и тому подобное. Я все еще не разобрался, какие бывают комбинации, не говоря уже об их ценности… ну, знаешь, какая какую бьет.
— Я-то знаю, — указующе заявил мой партнер. — Вот только не знаю, почему ты решил сесть за игру, в которой ничего не смыслишь, даже самого элементарного.
— Живоглот прислал мне приглашение, и я подумал, что будет любезным…
— Живоглот? Ты сел играть в «Равных шансах» у Живоглота из любезности? — снова завелся он. — Разве ты не знаешь, что там ведутся самые отчаянные игры на Базаре? За этими столами дилетантов жрут заживо. И ты пошел туда из любезности?
— Разумеется. Я решил, что в худшем случае я проиграю немного денег. При теперешнем положении дел мы можем себе это позволить. Кроме того, мне могло и повезти.
— Повезти? Вот теперь я вижу, что ты ничего не знаешь о драконьем покере. В этой игре нужно умение, а не везение. Ты мог только выбросить на ветер свои деньги… деньги, могу добавить, ради которых мы рисковали жизнью.
— Да, Ааз.
— Кроме того, первое, что тебе надо узнать об игре в любой покер, это следующее: самый верный способ проиграть — это садиться за стол, ожидая проигрыша.
— Да, Ааз.
С отчаяния я занял самую прочную линию обороны. Соглашался со всем сказанным. Даже Аазу затруднительно оставаться взбешенным, когда с ним соглашаются.
— Ну, сделанного не воротишь, все крики в мире не изменят итога. Я лишь надеюсь, что ты усвоил этот урок. Между прочим, во сколько он тебе обошелся?
— Я выиграл.
— Ладно. Проигрыш — просто чтобы показать тебе, что все забыто, — разделим пополам. В некотором смысле это моя вина. Мне следовало обучить тебя…
В помещении внезапно воцарилась тишина. Даже Маша застыла, не донеся до рта очередную конфету. Очень медленно Ааз повернулся лицом ко мне.
— Знаешь, Скив, минуту назад мне показалось, будто ты сказал…
— Я выиграл, — повторил я, отчаянно пытаясь не улыбнуться.
— Выиграл? Выиграл в смысле «лучше чем при своих»?
— Выиграл в смысле «двадцать тысяч с гаком золотом», — уточнил я.
— Но если ты не знал, как играть, то как же ты смог…
— Просто я ставил не на карты, а на игроков. Кажется, это сработало очень даже неплохо.
Теперь я купался в ореоле славы. Мне и впрямь редко удавалось произвести впечатление на своего партнера, и я собирался выжать из этого случая все, чего он стоил.
— Но это же бред! — нахмурился Ааз. — Я хочу сказать, какое-то время это могло срабатывать, но при долгой игре…
— Он был великолепен! — объявила Клади, появляясь у меня из-за спины. — Вам следовало бы увидеть это. Он всех обставил.
Мой «ореол славы» рассыпался в прах. Одной рукой я толкнул Клади обратно за спину и подобрался, готовый к взрыву. На самом деле мне хотелось сбежать в укрытие, однако в таком случае Клади осталась бы одна на открытом месте, и поэтому я лишь закрыл глаза.
Ничего не случилось.
Через несколько мгновений я не смог больше вынести напряжения и приоткрыл украдкой один глаз. И тут же получил крайне крупный план одного из желтых глаз Ааза. Он стоял нос к носу со мной, явно дожидаясь, когда я буду готов выслушать его тираду. Уж он-то явно был готов. Блестки золота в его глазах переливались, словно готовые закипеть… насколько я знал, это вполне могло произойти.
— Кто… это?
Я решил не прикидываться дурачком и не переспрашивать, что он имеет в виду. При том расстоянии, какое нас разделяло, Ааз мне голову оторвет, причем буквально!
— Э… помнишь, я сказал, что выиграл двадцать тысяч с гаком? Ну, так она и есть этот гак.
— ТЫ ВЫИГРАЛ В КАРТЫ РЕБЕНКА?!
Сила голоса моего партнера действительно отбросила меня на два шага. Вероятно, я отлетел бы и дальше, если бы не наткнулся на Клади.
— ТЫ С УМА СОШЕЛ?! РАЗВЕ ТЕБЕ НЕИЗВЕСТНО, ЧТО РАБОВЛАДЕНИЕ НАКАЗЫВАЕТСЯ…
Не закончив фразы, он вдруг исчез за грудой плоти и одежд аляповатой расцветки. Несмотря на свои предыдущие утверждения о том, как высоко она ценит самосохранение, Маша встала между нами.
— Остынь-ка на минуточку, зеленый и чешуйчатый!
Ааз попытался обойти ее.
— НО ОН ЖЕ…
Она сделала полшага вбок и преградила ему путь, прислонившись к стене.
— Дай ему шанс объяснить. Он ведь все-таки твой партнер, не так ли?
Судя по звуку его голоса, Ааз попробовал обойти Машу с другой стороны.
— НО ОН…
Маша сделала два шага и прислонилась к другой стене, продолжая говорить так, словно ее и не перебивали.
— И выходит, либо он идиот… чего о нем не скажешь, либо ты паршивый учитель… чего о тебе не скажешь, либо за всем этим скрывается нечто большее. Тебе не кажется?
Последовало несколько секунд молчания, а затем Ааз заговорил куда более тихим голосом.
— Ладно, партнер. Давай послушаем.
Маша покинула свое место, и я снова увидел Ааза… хотя тут же пожалел об этом. Он тяжело дышал, но я не мог сказать от чего — от гнева или от безуспешных попыток обойти Машу. Я слышал, как скрежещет чешуя у него на пальцах, когда он сжимал и разжимал кулаки, и понял, что мне лучше рассказать свою повесть побыстрее, пока он снова не потерял контроль над собой.
— Я не выигрывал ее, — поспешно уточнил я. — Я выиграл заклад ее отца. Она — наша гарантия, что он вернется и оплатит свой проигрыш.
Ааз перестал сжимать кулаки, и его черты отразили хмурую озадаченность.
— Заклад? Что-то не пойму. У Живоглота всегда играют по принципу «плати и забирай».
— Ну, кажется, для Бола он делает исключение.
— Бола?
— Это мой папочка, — объявила Клади, снова вылезая у меня из-за спины. — Сокращение от Болван. Он часто проигрывает… вот потому-то его всегда с радостью принимают в игру.
— Милая малышка, — сухо заметил Ааз. — Это заодно и объясняет, почему ты сегодня так хорошо сыграл. Один сумасброд способен изменить ход всей игры. И все же, когда Живоглот все-таки принимает заклады, он обычно выплачивает выигравшим наличные и занимается взысканием денег сам.
— Он готов был это сделать.
— Тогда почему же?..
— Если отец Клади не появится через две недели, Живоглот заберет ее в другое измерение и сам продаст ее в рабство, чтобы вернуть свои деньги.
Маша тихо присвистнула со своего кресла.
— Милый парень этот Живоглот.
— Он — девол, — рассеянно отмахнулся Ааз, словно это заявление все объясняло. — Ладно. Я могу понять, что ты почувствовал себя обязанным принять опеку над малышкой, вместо того чтобы оставлять ее у Живоглота. Только ответь мне на один вопрос.
— Какой именно?
— Что нам с ней делать, если не появится ее отец?
Иногда мне больше нравится, когда Ааз бушует, чем когда он думает.
— Э-э-э-э… я еще размышляю над этим.
— Восхитительно! Когда найдешь ответ, дай мне знать. Побуду-ка я у себя в комнате, пока вся эта пыль не уляжется.
И с этими словами он широким шагом вышел из помещения, предоставив разбираться с Клади Маше и мне.
— Выше нос, шеф, — подбодрила меня моя ученица. — Дети вовсе не такая уж большая проблема. Эй, Клади. Хочешь шоколадку?
— Нет, спасибо. От этого я могу стать толстой и некрасивой, как ты.
Я поморщился. Вплоть до последней минуты Маша была моей союзницей в вопросе о Клади, но эта реплика могла все изменить. Моя ученица очень чувствительна, когда речь идет о ее весе, и поэтому большинство из нас склонны избегать всякого упоминания о нем. Я-то уже настолько привык к ее внешности, что просто забываю, как она выглядит.
— Клади! — строго сказал я. — Не очень-то вежливо так говорить.
— Но это же правда! — возразила она, обращая на меня свои невинные глазки.
— Вот потому-то это и невежливо, — рассмеялась Маша, хотя, как я заметил, улыбка у нее получилась немного натянутой. — Пошли, Клади. Давай-ка сделаем набег на кладовку и попробуем найти тебе что-нибудь поесть… что-нибудь малокалорийное.
Они удалились, оставив меня наедине с моими мыслями. Ааз поднял хороший вопрос. Что же нам все-таки делать, если не вернется отец Клади? Я никогда раньше не имел дела с детьми. Я знал, что пребывание Клади в нашем доме вызовет затруднения, но какие именно затруднения? Учитывая наш с Аазом богатый опыт преодоления трудностей, мы наверняка сможем справиться и с девочкой. Конечно, Ааз был…
— Вы здесь, босс! Хорошо. Я надеялся, что вы еще не легли.
Я оставил свои невеселые мысли и увидел входящего в прихожую телохранителя.
— О, привет, Гвидо. Как прошел доклад?
— Лучше не бывает. Дон Брюс был так доволен, что прислал вам небольшой подарок.
Несмотря на свои тревоги, я не мог не улыбнуться. Наконец-то хоть что-то шло как надо.
— Отлично, — порадовался я. — Мне сейчас как раз не помешает немного приободриться.
— Тогда у меня для вас именно то, что надо. Эй, Нунцио! Давай ее сюда!
Улыбка застыла на моем лице. Я отчаянно попытался не паниковать. В конце концов, рассуждал я, люди употребляют местоимение «ее», говоря о множестве вещей. Например, о лодках или даже…
— Босс, это Банни. Дон Брюс посылает ее вам вместе с поздравлениями по случаю хорошо выполненной работы. Она будет вашей подружкой.
Препровождаемая ими в прихожую девушка ни в малейшей степени не походила на лодку.
Глава 4
Куколка она и есть куколка.
Банни оказалась невысокой, но грудастой рыжей девицей с прической «я у мамы дурочка» и пустым взглядом, какому позавидовал бы зомби. Она энергично что-то жевала и вертела головой, пытаясь охватить взглядом сразу все помещение.
— Здорово! Отличная у вас здесь хата, парни. Намного симпатичней, чем последняя, где я была.
— Это всего лишь прихожая, — с гордостью похвастал Нунцио. — Погоди, вот увидишь все остальное. Эта хата побольше любой, где я работал, понимаешь, что я имею в виду?
— Да что с вами случилось? — рявкнул Гвидо. — Где ваши манеры? В первую очередь — первоочередное. Банни, это босс. Тебе с ним жить, так как ты будешь работать под его началом.
Банни подошла ко мне, протягивая руку. Судя по тому, как двигалось под облегающим платьем ее тело, не возникало почти никаких сомнений по поводу того, что именно она носила под платьем… или, скорее, не носила…
— Рада познакомиться, босс. Надеюсь, взаимно? — весело сказала она.
На сей раз я точно знал, как ответить.
— Нет.
Она остановилась, а затем, нахмурясь, обернулась к Гвидо.
— Он имеет в виду, не называй его боссом, пока его не узнаешь, — заверил ее телохранитель. — Здесь он известен просто как Скив.
— Усекла, — подмигнула Банни. — О’кей, Скив… знаешь, ты большой душка.
— Нет, — повторил я.
— О’кей. Значит, не душка. Как скажешь. Ты — босс.
— НЕТ!
— Но…
Я проигнорировал ее и повернулся прямо к Гвидо.
— Вы что, рехнулись? Какого черта вы ее сюда притащили?
— Я уже сказал, босс, это подарок от Дона Брюса.
— Гвидо, многие люди дарят друг другу подарки. Например, галстуки, книги… но не девушек!
Мой телохранитель беспомощно пожал плечами.
— Ну, так, значит, Дон Брюс не такой, как многие люди. Ведь это он приставил нас к вам, и, по его словам, человеку с вашим положением в Синдикате обязательно требуется подружка.
— Гвидо… давай поговорим. Извините, Банни, мы на минутку.
Я обвил рукой плечи телохранителя и увлек его в угол. Это было не так-то легко, если учесть, что мне пришлось дотягиваться до его плеч. И Гвидо, и Нунцио существенно крупнее меня.
— Слушай, Гвидо, — обратился я к нему. — Помнишь, как я объяснял тебе наше положение дел?
— Разумеется, босс.
— Ну давай снова вернемся к этому. Дон Брюс нанял меня с Аазом в эксклюзивном порядке присматривать за интересами Синдиката здесь, на Базаре. Так вот, он сделал это потому, что применяемые им обыкновенно методы не сработали… Верно?
— На самом-то деле он нанял вас, вашего же партнера только включил заодно. А остальное — верно.
— Ну, пусть так. Не важно. А еще мы объяснили вам, что обычные методы Синдиката не срабатывали как раз из-за того, что купцы Базара наняли нас выгнать Синдикат. Помнишь?
— Да. Это оказалось для нас настоящим сюрпризом. Вы действительно уделали нас вдрызг, понимаете, что я имею в виду?
— Вернемся к нынешнему положению дел. Деньги, которые мы собираем с купцов Базара и передаем Дону Брюсу, те деньги, которые он считает данью Синдикату за защиту, на самом деле выплачиваются нам за ограждение Базара от происков Синдиката. Усек?
— Усек.
— Хорошо. Тогда, осознавая сложившуюся теперь ситуацию, ты можешь понять, почему я не хочу, чтобы тут околачивалась какая-то девица или еще кто-нибудь из Синдиката. Если до Дона Брюса дойдет, что мы его обжуливаем, то это вновь разворошит весь гадючник. Посему вы и должны избавиться от нее.
Гвидо энергично кивнул.
— Нет, — бухнул он.
— Вам для этого потребуется всего-навсего… что значит «нет»? Мне снова надо тебе все объяснить?
Мой телохранитель испустил громкий вздох.
— Я понимаю положение, босс. Но мне думается, вы его не понимаете. Позвольте мне продолжить с того места, где вы закончили.
— Но я…
— Так вот, кем бы вы ни были, Дон Брюс считает вас одним из младших главарей Синдиката, заправляющим прибыльным бизнесом. Верно?
— Ну…
— И как таковому вам по праву положены дом, который у вас есть, пара телохранителей, которые у вас тоже есть, и подружка, которой у вас нет. Все это, на взгляд Дона Брюса, совершенно необходимо, если Синдикат хочет поддерживать в глазах общественности свой образ организации, вознаграждающей своих преуспевающих членов… точно так же, как она считает нужным выражать свое недовольство членами непреуспевающими. Вы поспеваете за моей мыслью?
— Образ в глазах общественности, — слабо произнес я.
— Поэтому, именно исходя из интересов Синдиката, Дон Брюс и обеспечил вас тем, чем вы не сумели обеспечить себя сами… а именно — подружкой. Если вам не нравится эта, мы можем забрать ее обратно и доставить другую, но если вы хотите продолжать беззаботное существование, она у вас должна быть. Иначе… — Он сделал драматическую паузу.
— Иначе?.. — проявили свое нетерпение.
— Если вы не станете под держивать вид преуспевающего члена Синдиката, Дон Брюс будет вынужден отнестись к вам как к непреуспевающему… Понимаете, что я имею в виду?
Я почувствовал острое желание обхватить руками голову.
— Ужасно!
— Я тоже так думаю. Однако в данных обстоятельствах я счел самым разумным принять его подарок в надежде, что позже вы сумеете деликатно решить эту проблему.
— Полагаю, ты… Эй! Минуточку. У нас уже проживают Маша и Тананда. Разве они не сгодятся?
Гвидо снова вздохнул.
— Такая возможность действительно приходила в голову и мне. Но потом я сказал себе: «Гвидо, ты и вправду хочешь быть тем, кто навесит либо на Машу, либо на Тананду ярлык девицы такого сорта, при том что отлично знаешь этих двух дам? Даже если судачить по этому поводу будут только в кругу Синдиката». Посмотрев на проблему в таком свете, я решил согласиться с предложением Дона Брюса и предоставить окончательное решение вам… босс.
При этом последнем слове, произнесенном с налетом сарказма, я бросил на него острый взгляд.
Несмотря на его деланную манеру речи и напыщенные объяснения, у меня иной раз складывалось впечатление, что Гвидо куда умнее, чем прикидывается. Однако в данный момент его лицо являлось образчиком невинности, и поэтому я оставил его замечание без последствий.
— Понимаю, что ты имеешь в виду, Гвидо. Если Маше или Тананде предстоит приобрести эту сомнительную репутацию, то я предпочел бы, чтобы это случилось по их выбору, а не по моему. А до тех пор, полагаю, нам придется довольствоваться… как там ее зовут? Банни?[96] Она что, шмыгает носом или как?
Гвидо взглянул через прихожую на Банни и Нунцио и заговорщически понизил голос.
— Строго между нами, босс, я думаю, для вас будет лучше принять именно эту конкретную девицу, присланную вам лично Доном Брюсом. Понимаете, о чем я?
— Нет, не понимаю, — поморщился я. — Извини, Гвидо, но как раз сейчас я соображаю довольно туго. Если ты пытаешься мне что-то сказать, то тебе придется разжевать это.
— Ну, я тут навел справки, и, кажется, Банни — племянница Дона Брюса, и…
— ЕГО П…
— Ш-ш-ш. Держите это в тайне, босс. По-моему, нам не полагается об этом знать.
Гигантским усилием воли я удержался от истерического вскрика и снова понизил голос.
— Что ты со мной делаешь? Я стараюсь сохранить эту операцию в тайне, а ты привозишь мне племянницу Дона Брюса?
— Не беспокойтесь.
— НЕ…
— Ш-ш! Как уже сказано, я навел справки. Они, кажется, вовсе не ладят между собой. Даже не здороваются. Судя по всему, что я слышал, он не хочет, чтобы она вела такой образ жизни, а она не соглашается ни на какую другую работу. И они грызутся из-за этого как кошка с собакой. Так или иначе, можно не сомневаться — если кто и поспешит с сенсационной новостью к Дону Брюсу, так это не Банни. Вот потому-то я и говорю, что следует оставить именно ее.
От всего этого у меня просто трещала голова, да вдобавок заныло в желудке.
— Роскошно. Просто роскошно. Ну, по крайней мере…
— Единственное, чего я, однако, не смог выяснить, — продолжал, хмурясь, Гвидо, — так это то, почему он хочет поселить ее у вас. По моим прикидкам, он думает, что вы либо используете ее по назначению, либо отпугнете от пагубной карьеры. В общем, я не уверен, как вам тут следует сыграть.
Этот вечер выдался для меня далеко не удачным. Да, с тех пор, как я выиграл эту злополучную партию в драконий покер, дела шли все хуже и хуже.
— Гвидо, — взмолился я. — Пожалуйста, не говори больше ничего. Хорошо? Каждый раз, как только я думаю, что дела наши, возможно, не так уж и плохи, ты вытаскиваешь нечто совсем уж скверное.
— Я просто стараюсь хорошо делать свою работу, — пожал он плечами, явно обидевшись, — но если вы хотите именно этого… пожалуйста. Вы у нас босс.
— И если ты скажешь это еще хоть раз, то я скорее всего забуду, что ты массивней меня, и дам тебе по носу. Понятно? Работа босса требует определенной степени самообладания, но в данную минуту чего у меня нет, так это именно самообладания.
— Верно, бо… Скив, — усмехнулся мой телохранитель. — Знаете, вы на минуту показались мне точь-в-точь таким же, как мой прежний бо… работодатель. Тот, бывало, поколачивал меня и Нунцио, когда бесился. Нам, конечно, приходилось терпеть…
— Не подавай мне ценных идей, — прорычал я. — Давай пока сосредоточимся на Банни.
Я снова переключил внимание на ближайшую задачу, то есть на Банни. Она все еще обводила пустым взглядом прихожую, методично работая челюстями, что-то там пережевывая, и явно пропускала мимо ушей все, что ей пытался втолковать Нунцио.
— Ну-с, э, Банни, — обратился я к ней, — похоже, тебе предстоит некоторое время пожить у нас.
Она прореагировала на мои слова так, словно я нажал на кнопку «пуск».
— И-и-и-у-у! — завизжала она, словно я только что сообщил ей, что она победила на конкурсе красоты. — О, я буду просто с наслаждением с тобой жить, Скиви.
Мой желудок стал медленно выворачиваться наизнанку.
— Мне принести ее вещи, босс? — спросил Нунцио. — У нее их на улице примерно вагон и маленькая тележка.
— О, можешь оставить все это, — проворковала Банни. — Я знаю, мой Скиви захочет купить мне целиком новый гардероб.
— Стоп! Тайм-аут! — приказал я. — Пора изложить правила поведения в этом доме. Банни, некоторые слова должны исчезнуть из твоего лексикона прямо сейчас. Во-первых, забудь про «Скиви». Я Скив… просто Скив, или если понадобится — при посторонних — Великий Скив. Не Скиви.
— Усекла, — подмигнула она.
— Далее. Ты здесь не для того, чтобы со мной жить. Ты… ты — моя личная секретарша. Ясно?
— Ну разумеется, милый. Именно так меня всегда и называли.
И снова подмигнула.
— Теперь ты, Нунцио. Я хочу, чтобы ты перенес ее багаж в… не знаю, наверно, в розовую спальню.
— Вы хотите, чтобы я ему помог, босс? — спросил Гвидо.
— Ты оставайся тут, — улыбнулся я, скаля все свои зубы. — У меня есть для тебя особая задача.
— Минуточку, черт возьми! — вмешалась Банни, забыв про кокетство. — Что это за фокусы с «розовой спальней»? Ты, по-моему, как-то не похож на человека, который станет спать в розовой спальне. Разве я не переселяюсь в твою спальню?
— Я сплю в своей спальне, — подчеркнул я. — И разве не удобнее будет тебе въехать в одну из наших свободных спален, чем мне переселяться туда лишь для того, чтобы ты могла въехать в мою?
Как я уже говорил, вечер этот был долгий, и соображал я совсем уж туго. К счастью для меня, Банни соображала быстро и за обоих.
— Я думала, у нас будет общая спальня, мастер Скив. В этом-то и заключается весь смысл моего пребывания здесь, понимаете? Что стряслось? Вы думаете, от меня плохо пахнет или что-то еще?
— Э-э-э-э… гм-м-м… — глубокомысленно промычал я.
— Привет, Гвидо… Нунцио. Кто… ух ты!
Эта последняя остроумная реплика исходила не от меня. В прихожую как раз вошла Маша с Клади на буксире и при виде Банни встала как вкопанная.
— Эй, босс! Это еще что за малышка?
— Гвидо, Нунцио, это Клади… Тоже гостья нашего дома. Маша, Клади, это Банни. Она временно поживет у нас… в розовой спальне.
— Ясненько! — воскликнула Банни. — Ты хочешь, чтобы мы разыграли все втихую из-за малышки! Ну, можешь на меня рассчитывать. Осмотрительность — вторая натура Банни. Пусть будет розовая спальня!
Я бы с удовольствием задушил ее. Если смысл ее слов и не дошел до Клади, то определенно дошел до Маши, и та уставилась на меня из-под поднятых бровей.
— Хватит, всё! — отрезал я, чтобы не усугублять ситуацию. — А теперь, Нунцио, устрой Банни в розовой спальне. Маша, я хочу, чтобы ты поселила Клади в голубой спальне рядом с моей… и кончай свои фокусы с бровями! Утром все объясню.
— Хотела бы я это услышать, — фыркнула она. — Пошли, малышка.
— Я не устала! — возразила Клади.
— Круто, — посочувствовал я. — А вот я устал.
— О, — сникла она и последовала за Машей.
Каким бы жалким ни был ее отец, где-то по ходу дела она усвоила, когда можно спорить со взрослыми, а когда лучше плыть по течению.
— Что вы хотите мне поручить, босс? — горя рвением, спросил Гвидо.
Я одарил его самой злой своей усмешкой.
— Помнишь, я сказал насчет особого задания?
— Да, босс?
— Предупреждаю, оно опасное.
Это воззвало к его профессиональной гордости, и он выпятил грудь колесом.
— Чем тяжелей, тем лучше. Вы же меня знаете!
— Прекрасно, — улыбнулся я. — Тебе требуется всего-навсего подняться наверх и объяснить Аазу насчет Банни. Мой партнер в данную минуту, кажется, мной недоволен.
Глава 5
Вот из такого материала и созданы сны.
Со мной была Луанна. Я не мог вспомнить, когда она появилась и долго ли была здесь, но меня это не волновало. Я не видел ее с тех пор, как мы вернулись с Лимбо после организации побега из тюрьмы, и страшно тосковал по ней. Она покинула меня и осталась со своим партнером, Мэттом, и какая-то часть меня осталась с ней. Не буду настолько пошло-сентиментальным, чтобы утверждать, будто этой частью было сердце, но, в общем, примерно так.
Мне хотелось так много ей сказать… хотелось ее спросить, но это оказалось не так уж важно. Мы просто лежали рядом на травянистом холме, наблюдая за облаками, молча наслаждаясь обществом друг друга. Я мог бы оставаться в таком положении вечно, но она приподнялась на локте и мягко заговорила со мной.
— Если ты только чуть-чуть подвинешься, Скиви, то нам обоим будет оч-чень удобно.
Это как-то диссонировало с моим безмятежным настроением. Она говорила совсем не как Луанна. У Луанны голос был музыкальный и волнующий. А эта говорила, словно…
— БАННИ!
Я внезапно выпрямился, оказавшись отнюдь не на травянистом взгорке, а в собственной постели.
— Ш-ш-ш-ш! Малышку разбудишь!
Она сидела на краю постели, одетая в нечто тонкое и даже более открытое, чем облегающий наряд, бывший на ней прошлым вечером.
— Что ты делаешь в моей комнате?!
Я отчетливо помнил, что, прежде чем лечь, приставил к двери несколько предметов меблировки, и один быстрый взгляд подтвердил, что те по-прежнему на месте.
— Потайной ход, — пояснила она, подмигнув. — Нунцио показал мне его прошлым вечером.
— Ах, показал, да? — понизил я голос. — Напомни мне выразить ему благодарность за эту маленькую услугу.
— Побереги свои благодарности, милый. Они тебе понадобятся, когда я закончу.
И с этими словами она подняла одеяло и скользнула ко мне. Я скользнул в другую сторону постели, словно ко мне только что пристал паук. Не то чтобы я боялся пауков, заметьте, но Банни пугала меня до оцепенения.
— Эй! Что случилось? — заныла она.
— Э-э… это… послушай, Банни. Мы не могли бы минутку поговорить?
— Разумеется, — согласилась она, садясь на постели и нагибаясь вперед, чтобы опереться локтями о колени. — Если ты этого хочешь.
К несчастью, ее теперешняя поза предоставляла мне еще и беспрепятственный обзор ее декольте. И я мигом забыл, что же собирался сказать.
— Э-э-э-э… я… гм…
Раздался стук в дверь.
— Войдите! — крикнул я, радуясь такой помехе.
Сомнений не было, да и быть не могло: ничего глупее я никогда не брякал.
Дверь открылась, с изумительной легкостью отодвинув приставленную мебель, и вошел Корреш.
— Слушай, Скив, Ааз только что рассказал мне о самой замечательной… Зд-драсьте?
Я уже упоминал, что Корреш — тролль. Чего я не сказал, так это про его способность краснеть… вероятно, потому, что вплоть до этой минуты сам не знал о ней. Из всех зрелищ, виденных мной в нескольких измерениях, краснеющий тролль принадлежит к совершенно особой категории.
— Ты, должно быть, Корреш! — прощебетала Банни. — Мальчики рассказывали о тебе.
— Э-э-э… совершенно верно. Рад с вами познакомиться и все такое, — рассыпался в любезностях тролль, пытаясь отвести взгляд и в то же время поддерживать вежливый разговор.
— Да. Разумеется, Коррешок. Тебе случайно не нужно заняться каким-то делом… например, пойти куда-нибудь?
Я отчаянно вцепился в его руку.
— Нет! То есть… Корреш всегда заходит, едва настанет утро.
— Э-э… Да. Как раз хотел посмотреть, готов ли Скив к завтраку.
— Ну, я попала сюда первой, — ощетинилась Банни. — И если Скиви хочет чего-то пожевать, он может…
— Доброе утро, папочка!
Клади вприпрыжку вбежала в спальню и обняла меня, прежде чем кто-нибудь из нас сообразил, что она уже тут.
— Ну-ну. Ты, должно быть, новая подопечная Скива — Клади, — просиял тролль, явно радуясь возможности переключить внимание с Банни на кого-то другого.
— А ты — Корреш. Привет, Банни!
— Приветик, малышка, — отозвалась Банни, с заметным отсутствием энтузиазма натягивая одеяло до шеи.
— Ты встал, Скив?
В донесшейся из коридора речи сразу же узнавался тембр Тананды.
Мы с Коррешем редко работаем вместе, в смысле на пару, но на этот раз не понадобилось ни планирования, ни координации. Я сгреб Клади в охапку и вынес ее в коридор, тогда как Корреш последовал за мной, с такой силой хлопнув дверью, что дерево могло и треснуть.
— Привет, сестричка. Отличный денек, не правда ли?
— Привет, Тананда. Что нового?
Наши сердечные приветствия, сказанные в основном с тем, чтобы разрядить обстановку, привели только к одному: наша коллега встала как вкопанная.
Тананда очень привлекательная особа — если вам по вкусу фигуристые женщины с оливковой кожей и зелеными волосами. Конечно, она выглядит намного симпатичней, когда не поджимает губы и подозрительно не суживает глаза.
— Ну, для начала я бы сказала, что девочка у тебя под рукой — новая, — твердо произнесла она. — Может, я и не отличаюсь особой наблюдательностью, но наверняка заметила бы ее, будь она здесь прежде.
— О. Ну, мне надо будет вкратце сообщить тебе о некоторых делах, — слабо улыбнулся я. — Это — одно из них. Ее зовут Клади, и…
— Позже, Скив. В данную минуту мне любопытней узнать, что затеял мой старший братец. Как насчет этого, Корреш? Раньше я видела, как ты хлопаешь дверьми, входя в спальни, но никогда — по выходе из них.
— Э-э-э-э… то есть… — неуклюже замямлил тролль.
— На самом-то деле, — поддержал я его, — тут скорее… видишь ли…
— Именно так я и думала, — заключила Тананда, проскальзывая мимо нас и распахивая дверь спальни.
К счастью, посторонних у меня в комнате не оказалось. Банни явно убралась через ту же потайную панель, через которую вошла. Мы с Коррешем незаметно обменялись взглядами с явным облегчением.
— Чего-то я тут не пойму, — нахмурилась Тананда. — Вы, ребята, вели себя так, словно пытались скрыть труп. Здесь же не из-за чего так секретничать.
— Я думаю, они не хотели, чтобы ты увидела девушку в постели моего папочки, — жизнерадостно подсказала Клади.
Я хотел как следует отблагодарить Клади, но решил, что у меня хватает проблем и без добавления к их списку убийства.
— Ну, Скив? — обратилась ко мне Тананда, подняв брови почти до границы волос.
— Э-э-э-э… на самом-то деле я ей вовсе не папочка. Это как раз то, о чем я хотел тебе вкратце сообщить.
— Я имела в виду насчет девушки у тебя в комнате!
— И об этом тоже…
— Сделай ему небольшое послабление! А, Тананда? Это же нецивилизованно — мордовать кого-то до завтрака.
Это сказал мой партнер, который на сей раз приблизился к нашей группе неувиденным… и неуслышанным. Обычно он не силен по части незаметных появлений.
И если уж на то пошло, я никогда не замечал за ним такой гуманности — не мордовать кого бы то ни было — ну, например, меня — до завтрака. И все же я был благодарен ему за вмешательство.
— Привет, Ааз. Мы вот тут…
— Тебе известно, Ааз, что поделывает твой партнер?! — осведомилась Тананда голосом, способным заморозить вино. — Он, кажется, превращает наш дом в комбинацию детского сада и…
— Я все об этом знаю, — перебил Ааз, — и ты тоже узнаешь, когда немного поостынешь. Мы все объясним за завтраком.
— Ну…
— И кроме того, — встряла Клади, — это не ваш дом. Он папочкин. Папочка просто разрешает вам здесь жить. Он может делать в своем доме все, что захочет!
Я выпустил ее из рук, надеясь уронить головой об пол. Вместо этого она перекувыркнулась в воздухе и приземлилась на ноги, как кошка, не переставая нагло улыбаться.
Тананда выпрямилась так, словно кто-то уколол ее булавкой.
— Полагаю, ты права, Клади, — произнесла она сквозь сжатые зубы. — Если Великий Скив хочет побаловаться с какой-то девкой, это не мое дело. А если мне это не нравится, я могу попросту убраться на все четыре стороны.
Она круто повернулась и зашагала прочь по коридору.
— Как насчет завтрака? — крикнул ей вслед Ааз.
— Я не буду есть дома… никогда!
Мы в беспомощном молчании смотрели, как она уходит.
— Мне лучше пойти за ней, — сказал наконец Корреш. — В таком настроении она может кого-нибудь покалечить.
— Ты не мог бы взять с собой Клади? — спросил Ааз, все еще глядя вслед Тананде.
— Шутишь? — разинул рот тролль.
— Ну, по крайней мере подбрось ее до столовой. Мне надо сказать Скиву несколько слов наедине.
— Я хочу остаться здесь! — возразила Клади.
— Иди, — тихо посоветовал я.
В моем голосе, должно быть, что-то было, так как и Клади, и Корреш отправились без дальнейших споров.
— Партнер, у тебя возникла проблема? — осведомился Ааз.
— Да уж. Будь у меня какой-то способ отправить ее обратно к Дону Брюсу, я бы мигом это сделал, но…
— Я говорю не о Банни!
Это меня остановило.
— Не о ней?
— Нет. Проблема — Клади, а не Банни.
— Клади? Но она же всего лишь девочка.
Ааз испустил легкий вздох и положил руку мне на плечо… для разнообразия мягко.
— Скив, в прошлом я давал тебе много советов, одни лучше, другие хуже. По большей части ты действовал весьма неплохо, импровизируя в незнакомых ситуациях, но на этот раз орешек тебе не по зубам. Поверь мне, у тебя нет ни малейшего представления о том, какое смятение может вызвать в твоей жизни ребенок… особенно девочка.
Я не знал, что и сказать. Мой партнер явно испытывал искреннюю озабоченность и выражал ее, к моему удивлению, в очень спокойной и сдержанной манере. И все же я не мог согласиться с его словами.
— Брось, Ааз. Много ли хлопот она может причинить? Это происшествие с Танандой случилось из-за Банни….
— …после того как Клади начала трепать языком в неподходящее время. Я уже заставил Тананду поостыть, когда Клади вылезла со своим мнением.
Тут до меня дошло, что именно Клади первая сообщила Тананде о Банни. Я постарался загнать эту мысль подальше.
— Ну, допустим, у нее не хватает ума держать язык за зубами. Она же маленькая. Нельзя ожидать от нее…
— Вот об этом-то я и толкую. Подумай немного о нашем здешнем бизнесе, партнер. Сколько раз на дню дела могут пойти прахом, если кто-то скажет в нужную минуту что-то ненужное? Нам понадобился год, чтобы обтесать Гвидо и Нунцио, а ведь они взрослые. Приводить в такой дом ребенка — все равно что размахивать факелом на фабрике по производству фейерверков.
Как я ни ценил усилия Ааза растолковать мне данную проблему, но его энтузиазм стал меня немного утомлять.
— Ладно. Допустим, у меня не так уж много опыта в общении с детьми. Возможно, я недооцениваю серьезность положения, но разве ты не перебираешь с паникой? На каком таком опыте ты основываешь свою тревогу?
— Шутишь? — впервые за весь наш разговор рассмеялся мой партнер. — Всякий проживший столько веков, сколько я, приобретает более чем достаточный опыт общения с детьми. Помнишь моего племянника Руперта? Думаешь, он родился взрослым? И он лишь один из такого огромного количества племянниц, племянников и внуков, что от одного только усилия их всех сосчитать и припомнить можно попасть в психушку.
А я-то думал, что Ааз больше не может меня ничем удивить.
— В самом деле? Внуков? Я даже не знал, что у тебя есть дети.
— Я не люблю об этом говорить. Что само по себе уже кое-что значит. Когда кто-то такой разговорчивый вроде меня совершенно избегает касаться какой-то темы, то, значит, его воспоминания не доставляют ему много радости!
Я начал тревожиться. Учитывая, что Ааз обычно склонен преуменьшать опасность, его предупреждения подействовали на мое и так уж чересчур богатое воображение.
— Я понимаю тебя, Ааз. Но мы же здесь толкуем только об одном ребенке. Сколько хлопот может причинить одна девочка?
Лицо моего партнера внезапно озарила одна из его пресловутых злых усмешек.
— Запомни эту фразу, — заявил он. — Я намерен время от времени цитировать тебе ее.
— Но…
— Эй, босс! Здесь кое-кто хочет вас видеть!
Этого только мне и не хватало! Я в общем-то уже твердо решил не принимать больше никаких клиентов, пока отец Клади не заберет дочку. Конечно, я не хотел этого говорить при Аазе, особенно с учетом только что состоявшегося разговора.
— У меня совещание, Гвидо! — откликнулся я. — Предложи им зайти позже.
— Как угодно, босс! — донесся ответ. — Я просто подумал, вам будет интересно. Ведь это Луанна…
Я тут же рванул к двери, даже не потрудившись извиниться. Ааз поймет. Он знает, что я неравнодушен к Луанне со времен нашей экспедиции на Лимбо.
По пути к прихожей я подумал, не шуточка ли это одного из моих телохранителей. И решил, что если это так, то мне придется поднатореть в магии настолько, чтобы превратить его в жабу.
Но мои подозрения оказались беспочвенными. Она была там. Моя прекрасная белокурая богиня. Однако сердце у меня екнуло — она стояла там с чемоданами.
— Привет, Луанна. Что ты здесь делаешь? Где Мэтт? Как у вас дела? Не хочешь ли чего-нибудь выпить? Можно я…
Я вдруг сообразил, что трещу без умолку, и заставил себя остановиться.
— Э-э-э… Я просто пытался сказать, что рад тебя видеть.
В ответ я получил ту медленную улыбку, что являлась мне во сне.
— Счастлива это слышать, Скив. Я боялась, что ты забыл обо мне.
— Ни за что на свете, — пробормотал я, а потом сообразил, что плотоядно смотрю на нее. — То есть, конечно, нет, не забыл.
Ее синие глаза встретились взглядом с моими, и я почувствовал, что беспомощно тону в их глубине.
— Это хорошо, — сказала она своим музыкальным голосом. — Я беспокоилась, можно ли еще поймать тебя на твоем предложении, когда столько времени прошло.
Эти слова пробились сквозь туман, угрожавший окутать весь мой рассудок.
— Предложении? Каком предложении?
— О, так ты не помнишь? Я думала… ах, это так неудобно.
— Минутку! — воскликнул я. — Я вовсе не забыл! Просто дело в том… дай мне подумать… просто…
Тут меня озарило, словно солнечный луч упал на болото.
— Ты имеешь в виду, когда я сказал тебе, что ты могла бы приехать поработать со мной и Аазом? Верно?
— Именно об этом я и говорила! — Солнце вышло из-за туч, когда она снова улыбнулась. — Видишь ли, мы с Мэттом поссорились, и я подумала…
— Хочешь позавтракать, папочка? Ты сказал… О! Здравствуйте.
— ПАПОЧКА?!
Клади и Луанна уставилась друг на друга.
Я быстро пересмотрел свои планы. Буду упорно заниматься и превращу в жабу себя.
— Сейчас я объясню тебе, Луанна… — начал было я.
— Думаю, тебе следует оставить при себе эту, папочка, — решила вслух Клади, не сводя глаз с Луанны. — Она намного красивей, чем другая.
— ДРУГАЯ… А! Ты имеешь в виду Тананду.
— Нет, я имею в виду…
— КЛАДИ! — в отчаянии перебил я. — Почему бы тебе не подождать меня в столовой? Я буду сию минуту после того, как закончу разговор с…
— Скиви, так мы идем за покупками? — проскользнула в прихожую Банни. — Мне нужно… кто это?!
— Я? Я — никто, — мрачно ответила Луанна. — Вплоть до этой минуты я и не понимала, до какой степени я никто!
— Ну, должность уже занята, если ты здесь ради этого, — ухмыльнулась Банни.
— Минутку! Это совсем не та должность! В самом деле! Луанна, я могу… Луанна?!
И пока я истерично что-то лепетал, Луанна — любовь всей моей жизни — собрала свои чемоданы и ушла. Я разговаривал с пустым местом.
— Ну и ну, Скиви. Для чего ты с ней разговаривал, когда у тебя есть я? Разве я не…
— Папочка. Можно мне…
— ЗАТКНИТЕСЬ! ОБЕ! Дайте мне подумать!
Как я ни старался, на ум все время приходила только одна мысль — возможно, Ааз был прав. Возможно, дети — куда большее бедствие, чем я думал.
Глава 6
Приходите всей семьей… но оставьте детей дома!
— В самом деле, шеф. По-твоему, это такая уж удачная мысль?
— Маша, пожалуйста! Я пытаюсь обдумать положение. Дома такой жуткий хаос, Ааз ворчит. Пойми, я просто не в состоянии привести мысли в порядок. А если еще и ты будешь меня донимать… Ладно, лучше скажи — ты собираешься помочь мне или нет?
Моя ученица пожала массивными плечами.
— Хорошо. Чего ты от меня хочешь?
— Просто не спускай глаз с этой парочки и смотри, чтобы они во что-нибудь не влипли, пока я думаю.
— Караулить их? Здесь, на Базаре Девы? Разве Гвидо и Нунцио не положено…
— Маша!
— Ладно-ладно. Но хочу отметить, что я берусь за это задание против воли.
Уверен, я не возражал так часто Аазу, когда был у него в учениках. Однако каждый раз, когда я говорю об этом, мой партнер разражается таким взрывом хохота, что теперь я склонен держать эту мысль при себе, даже когда его нет рядом.
Немного посопротивлявшись, я согласился взять Банни и Клади на прогулку по Базару. Как я и сказал Маше, сделал я это скорее с целью хоть ненадолго оторваться от Ааза, а вовсе не потому, что уступил нытью Банни, хотя игнорировать его было нелегко.
Памятуя о неоднократных предупреждениях Ааза, я заручился помощью ученицы, дабы иметь поддержку на всякий случай. Гвидо и Нунцио, конечно же, отправились вместе с нами, но их больше заботила опасность извне, а вовсе не то, что мог невзначай выкинуть кто угодно из нашей группы.
В общем, мы являли собой ту еще процессию! Двое телохранителей от Синдиката, женщина-гора, замаскированная под витрину ювелирного магазина, сомнительного вида девица, ребенок и я! Заметьте, на сей раз «ребенком» группы был не я. Видимо, не вредно, когда с тобой путешествует настоящий, неподдельный ребенок. Это автоматически заставляет тебя выглядеть старше и как бы ответственней.
Мы уже немало прожили на Базаре, и купцы по соседству в общем-то вполне к нам привыкли. То есть они знали, что если я буду в чем-то заинтересован, то сам приду к ним. А если нет, то никакие обхаживания и уговоры не соблазнят меня на покупку. Вам это может показаться немного странным после всех моих пылких рассказов о продающихся на Базаре чудесах, но тем не менее я вписался в такую систему совершенно естественно. Видите ли, если лишь изредка наведываешься на Базар, то он выглядит очень даже впечатляюще, и возникает неудержимое стремление покупать просто ради того, чтобы оградить себя от полного разорения на каких-нибудь совсем уж потрясающих сделках. С другой стороны, если ты там живешь, то нет никакого реального стимула покупать что-нибудь прямо сейчас. Я хочу сказать, если мне понадобится растение, способное вырасти за минуту на десять футов, я куплю его… когда оно мне понадобится. А до тех пор растение останется в своей лавке за три двери от нашей палатки, а мои деньги останутся в моем кармане.
Именно так и обстояли дела в нормальных условиях. Вот только условия у меня теперь были какими угодно, но только не нормальными. Я, конечно, все время об этом помнил, но явно не представлял себе всего многообразия последствий.
Ладно, допустим, я проявил глупость. Вспомните, я отправился на эту прогулку с целью все хорошенько обдумать. Помните?
Может, я бы и не сообразил, насколько необычно выглядела наша группа, но деволы заметили разницу, едва мы успели пройти полквартала.
Внезапно все окрестные продавцы, которые не сумели всучить мне какую-нибудь побрякушку за последние два года, решили наверстать упущенное.
— Любовные напитки! Результат гарантируется!
— Змеегалстуки! Ядовитые и нет!
— Особая скидка для Великого Скива!
— Особая скидка для всех друзей Великого Скива!
— Попробуйте наших…
— Купите мой…
— Отведайте эти…
Большая часть этих выкриков предназначалась не мне, а Банни и Клади. Деволы вились вокруг них, словно… ну, словно деволы, учуявшие легкую прибыль. Не то чтобы Гвидо и Нунцио не выполняли своей задачи. Если бы они не расчищали нам дорогу, мы вообще не смогли бы двигаться. А так наше передвижение просто замедлилось до черепашьей скорости.
— Ты все еще думаешь, что это была хорошая идея, Девятый Вал?
— Маша! Если ты…
— Я просто спросила. Хотя если ты способен думать при таком гаме, то тебе можно только позавидовать.
Она была права, но я не собирался этого признавать. Я шел и продолжал смотреть вперед, следя за всем, что нас окружало, лишь уголками глаз.
— Скиви! Можно мне…
— Нет.
— Посмотри-ка на…
— Нет.
— Нельзя ли нам…
— Нет!
Банни становилась настоящей занозой. Она, кажется, хотела приобрести все, что попадалось ей на глаза. К счастью, я разработал идеальную защиту. Мне требовалось всего-навсего говорить на все «нет!».
— Зачем мы пошли за покупками, если не собираемся ничего покупать?
— Ну…
Вот и все с идеальной защитой. Чтобы не оказаться загнанным в угол, я тут же переключился на резервный план, заключавшийся в том, чтобы свести наши покупки к минимуму. В этом я тоже, кажется, не слишком преуспел, но утешился, пытаясь вообразить, какой горой барахла завалили бы нас, если бы я не жал на тормоза.
К моему изрядному удивлению, несмотря на все страшные предсказания Ааза, Клади причиняла совсем немного хлопот. Я нашел ее замечательно благовоспитанной и послушной, и она никогда не просила меня что-нибудь купить. Вместо этого она довольствовалась тем, что указывала Банни на те немногие ларьки, которые та проглядела.
Таких было не так уж много.
Единственным спасением для меня служило то, что Банни, кажется, не интересовалась обычной коллекцией сногсшибательных и поразительных вещей, производящих неотразимое впечатление на большинство гостей Базара. Она проявляла замечательную верность своей главной страсти — нарядам. Шляпкам, платьям, туфелькам и всяким аксессуарам пришлось подвергнуться ее строгому досмотру.
Должен признать, что Банни покупала отнюдь не что попало. Она обладала острым глазом на ткань и фасон и куда лучшим чувством цвета, чем все, кого я когда-либо знал. Ааз всегда говорил о бесах, что они умеют броско одеться, и я втайне пытался подобрать свой гардероб по их образцу. Однако единственный поход за покупками с Банни стал для меня ценным уроком. Когда дело доходит до вкуса в одежде, бесам далеко до девиц вроде моей новоиспеченной подружки.
Чем больше я наблюдал, как Банни гоняется по Базару за обновками, тем сильнее стеснялся собственной внешности. В конечном итоге я обнаружил, что сам высматриваю кое-что для себя, а от этого оставался один короткий шаг до покупки.
В самом скором времени нам пришлось тащить за собой небольшую гору свертков. Банни натянула на себя пару вещей, менявших цвет вместе с ее настроением, и шествовала теперь в интригующей блузке с прозрачным участком, мигрировавшим произвольно по ее торсу. Надо сказать, последнее было довольно пикантным. Мои покупки был немногочисленны, но все же увеличили общий объем товара, который нам приходилось тащить за собой.
Гвидо и Нунцио были освобождены от обязанности носить свертки, а Маша наотрез отказалась — на том основании, что крупной женщине достаточно трудно лавировать по Базару, жонглируя свертками. Учитывая правило Базара «Сломал — покупай», я едва ли мог спорить с ее осторожной позицией.
Окончательное решение нашей проблемы с багажом было на самом-то деле предельно простым. Я немного поразмял свои магические способности и залевитировал всю гору покупок. Обычно я не люблю щеголять своими способностями на публике, но счел данный случай необходимым исключением из правила. Конечно, тащить плывущие следом за нами покупки было все равно что тянуть на буксире маяк; они приманивали деволов из ларьков целыми стаями.
К своему удивлению, я начал наслаждаться произведенным впечатлением. Скромность и анонимность — дело хорошее, но иногда приятно, когда вокруг тебя суетятся. Банни преданно повисла у меня на руке и плече, что-то там воркуя и мурлыча… впрочем, моя готовность финансировать ее покупки, похоже, производила на нее не меньшее, если не большее, впечатление, чем небольшая демонстрация магии.
— Не могу сказать, что я высокого мнения о ее вкусе по части одежды, — шепнула мне Маша, когда мы снова остановились из-за того, что Банни нырнула в ближайшую палатку.
Я, мягко говоря, не горел желанием втягиваться в обсуждение сравнительных вкусов Банни и моей ученицы по части одежды.
— Разные комплекции выглядят лучше в одежде разного стиля, — как можно тактичней отозвался я.
— Да? И какой же стиль выглядит лучше всего на моей комплекции?
— Если говорить совершенно откровенно, Маша, то я не могу представить тебя в чем-нибудь ином, кроме того, в чем ты есть.
— В самом деле? Спасибо, Скив. Девушке всегда приятно услышать что-нибудь одобрительное о своей внешности.
Я решил не развивать дальше эту тему и быстро спросил:
— Э-э-э… а правда, Клади отлично себя ведет?
— Я сказала бы, именно так. Признаться, я немного встревожилась, когда ты ее привел, но она вела себя ангельски. Думаю, я никогда не видела такого терпеливого и послушного ребенка.
— И к тому же нетребовательного, — добавил я. — Я думал купить и ей что-нибудь, раз уж мы отправились за покупками, но мне трудновато подобрать для нее что-то подходящее. На Базаре как-то мало магазинов с игрушками.
— Шутишь? Да он весь — один сплошной магазин игрушек!
— Маша…
— Ладно-ладно. Допустим, по большей части это игрушки для взрослых. Дай-ка подумать. Сколько ей, собственно, лет?
— Тут я в общем-то не уверен. Она сказала, что училась в третьем классе начальной школы… хотя нет, она называет ее Школой Начал… значит, ей, выходит, лет…
Я сообразил, что Маша уставилась на меня широко открытыми от ужаса глазами.
— Школой Начал?
— Она назвала ее именно так. Мило, а? Слушай, что за…
Моя ученица перебила меня, схватив за руку и сжав ее с такой силой, что мне стало больно.
— Скив! Нам надо увести ее обратно домой… БЫСТРО!!!
— Но я не понимаю…
— Позже объясню! Просто возьми ее и уходи! Я пригоню Банни домой, но ты отправляйся сейчас же!
Мягко говоря, ее манера поведения меня озадачила. Я никогда не видел Машу такой обеспокоенной. Но сейчас было явно не время для вопросов, и я стал оглядываться в поисках Клади.
Она стояла, сжав кулачки, пристально разглядывая палатку с закрытым пологом.
Ни с того ни с сего все стали какими-то нервными. Сперва Маша, а теперь и Клади.
— Что это с малышкой? — обратился я к Гвидо, слегка постучав его по плечу.
— Банни зашла примерить несколько прозрачных неглиже, а Клади хозяин выгнал, — объяснил телохранитель. — Ей это не очень понравилось, но ничего, переживет. Полагаю, это неизбежная часть детства.
— Ясно. Ну, я все равно собирался взять ее обратно домой. Кто-нибудь из вас останется с…
— СКИВ! ОСТАНОВИ ЕЕ!!!
Маша просто кричала это мне. Я оглянулся, чтобы выяснить, что именно она имеет в виду, и поэтому не разглядел всех подробностей, когда это случилось.
Раздалось внезапное «УФ», потом послышались звуки рвущейся парусины, ломающегося дерева, а вслед за этим невообразимые вопли и проклятия.
Я резко повернулся, и у меня просто отвисла челюсть.
От палатки, куда зашла Банни, остались жалкие клочья. Весь товар плыл над Базаром, как и то, что уцелело от палатки. Банни пыталась прикрыться ладонями и визжала во всю силу легких. Хозяин, особенно елейный на вид девол, тоже визжал что есть мочи, но выплескивал свои эмоции именно на нас, а не на мир.
Я бы сказал, что это не было бы слишком уж большим событием, если бы не одно обстоятельство. Выставки товаров по обе стороны от палатки и два их ряда позади нее находились в схожем состоянии. Вот это было уже событием, в сравнении с которым уничтожение единственной палатки просто бледнело.
Откуда-то до меня донесся голос, заглушавший гвалт разъяренных купцов.
— Сломал — покупай! — вопил кто-то с девольским акцентом.
— Что случилось? — ахнул я, хотя не был уверен, кого вопрошаю — себя или богов.
Ответила Маша.
— Клади, вот что! — мрачно бросила она. — Она вышла из себя и вызвала духа воздушного начала… знаешь, как учат делать в Школе Начал? Похоже, эта малышка срывает злость с помощью магии!
Мой рассудок мгновенно ухватил значение ее слов, затем столь же быстро перепрыгнул на следующий уровень. Ааз! Я не знал наверняка, что хуже: сообщить Аазу эту новость или сказать ему, во что нам обошлась эта информация!
Глава 7
Есть время драться и время скрываться.
Я слышал, что некоторые люди, когда бывают в подавленном настроении, идут в местный бар и рассказывают о своих бедах сочувствующему бармену. Беда на Базаре-на-Деве (ранее никогда мною не замечаемая) заключается в том, что здесь не водится никаких сочувствующих барменов!
Поэтому мне пришлось довольствоваться посещением трактира «Желтый полумесяц».
Конечно, заведение типа пирожковой или бутербродной может показаться плохой заменой бару. Это так. Однако это конкретное заведение принадлежало моему единственному другу на Базаре, проживающему не вместе со мной. Это последнее обстоятельство было в тот момент особенно важным, поскольку я сомневался в том, что способен добиться большого сочувствия в собственном доме.
Гэс — горгул, но, несмотря на свою свирепую внешность, он — одно из самых дружелюбных существ, каких я когда-либо встречал. Он помогал мне с Аазом в некоторых наших более чем сомнительных операциях и поэтому меньше многих других был склонен спрашивать «Как ты в это впутался?». Обычно его больше интересовало «Как ты из этого выпутался?».
— И как ты в это впутался? — покачал он головой.
Ну, никто не идеален… особенно друзья.
— Я же говорил тебе, Гэс. Одна паршивая игра в карты, где я ожидал проигрыша. Знай я, к каким последствиям это приведет, честное слово, пасовал бы в каждой партии!
— Видишь, вот тут-то и скрыта твоя проблема, — сверкнул более зубастой, чем обычно, улыбкой горгул. — Вместо того чтобы сесть за карточный стол и проиграть, ты бы уж лучше вовсе за него не садился!
Я поблагодарил его за здравый совет, закатив глаза к потолку.
— Так или иначе, все это представляет лишь гипотетический интерес. Сделанного не воротишь. Вопрос в том, что мне делать теперь?
— Не так быстро. Давай задержимся на минутку на карточной игре. Зачем ты сел за карточный стол, если ожидал проигрыша?
— Слушай. Нельзя ли нам бросить карточную игру? Я был не прав. Идет? Ты это хочешь услышать?
— Не-е-е-т, — медленно протянул Гэс. — Я все еще хочу услышать, почему ты вообще зашел в клуб. Давай-ка расскажи! Я тебя прошу.
Я удивленно уставился на него, но он, казалось, говорил совершенно серьезно.
Я пожал плечами.
— Живоглот послал мне приглашение. Честно говоря, получить его было очень лестно. И я подумал, что будет любезным…
— Стоп! — прервал меня горгул, подняв руку. — Вот тут твоя проблема.
— Какая?
— Ты стараешься быть любезным. Какое это имеет значение? Разве твой теперешний круг друзей недостаточно хорош для тебя?
Это заставило меня слегка занервничать. У меня хватало проблем и без этих вывертов Гэса.
— Не в том дело, Гэс. Правда. Наша команда — включая и тебя — для меня ближе и роднее, чем когда-либо была моя семья. Просто… не знаю…
— …ты хочешь, чтобы тебя любили. Верно?
— Да. Полагаю, так оно и есть.
— В этом-то и заключается твоя проблема!
Это сбило меня с толку.
— Как-то не улавливаю, — признался я.
Горгул вздохнул, а потом нырнул под стойку.
— Выпей еще один молочный коктейль, — предложил он, толкая ко мне стакан. — Это может занять какое-то время, но я попытаюсь тебе объяснить.
В том, что я теперь с удовольствием пью молочные коктейли с клубничным вареньем, мне хочется видеть признак своего растущего savoir-faire[99]. Впервые посетив Базар, я с ходу отверг их, потому что они походили на розовую болотную трясину. Теперь я к ним привык и даже, можно сказать, полюбил, но еду здешнюю все равно есть бы не стал. Впрочем, может быть, это тоже признак чего-то еще более значительного, если свой обретенный вкус к молочным коктейлям я считаю признаком savoir-faire!
— Слушай, Скив, — начал Гэс, пригубив собственный коктейль, — ты милый парень… один из самых милых, каких я когда-либо знал. Ты из кожи вон лезешь, стараясь «поступать правильно»… быть милым с людьми. Ключевая фраза тут «из кожи вон лезешь». Ты и так-то занимаешься ремеслом с высоким риском во что-нибудь влипнуть. Никто не нанимает мага, когда дела идут хорошо. А потом ты добавляешь к этому избранный тобой образ жизни. Из-за своего желания всем нравиться ты ввязываешься в такие ситуации, к каким и близко не подошел бы ради собственного удовольствия. Самый свежий пример — игра в карты. Если бы ты гнался за личной выгодой, то есть богатством, то и близко не подошел бы к карточному столу, так как не знаком с этой игрой. Но ты хотел проявить дружелюбие и поэтому пошел, ожидая проигрыша. Это ненормально, и результат получился тоже ненормальный — ты получил Клади. Вот почему ты попал в беду.
Я слегка пожевал губу, обдумывая сказанное им.
— Значит, если я не хочу попадать в беду, мне надо перестать быть милым парнем? Не уверен, что смогу это сделать, Гэс.
— И я не уверен, — бодро согласился горгул. — И что еще важнее, если бы ты смог, думаю, и я, и любой другой из твоих друзей перестали бы тебя любить. Да ты и сам не любил бы себя.
— Тогда почему же ты рекомендуешь мне измениться?
— Вовсе нет! Я просто обращаю твое внимание на то, что ты постоянно попадаешь в беду из-за того, каков ты есть, а не из-за каких-то внешних обстоятельств. Короче, раз ты не собираешься меняться, привыкай к неприятностям. Это надолго станет твоим постоянным состоянием.
Я обнаружил, что снова обхватываю голову руками.
— Спасибо, Гэс, — сказал я. — Я знал, что могу рассчитывать на тебя! Что ты меня обязательно подбодришь!
— Зря жалуешься. Теперь ты сможешь сосредоточиться на разрешении своей нынешней проблемы, вместо того чтобы зря терять время, гадая, почему она вообще существует.
— Забавно. Я-то думал, будто занят именно этим. А о том, чем вызваны мои затруднения, хотел поговорить кто-то другой.
Мой сарказм ни чуточки не обескуражил горгула.
— Правильно, — кивнул он. — Это возвращает нас к твоей нынешней проблеме.
— Да что ты говоришь! И что же мне, по-твоему, следует сделать, Гэс?
— Понятия не имею. Я бы сказал, что перед тобой настоящая дилемма.
Я закрыл глаза, так как у меня снова заломило в висках.
— Просто не знаю, что бы я без тебя делал, Гэс.
— Э, не стоит благодарности. Для чего же еще существуют друзья? Хоп! Сюда идет Тананда!
Помимо того, что трактир «Желтый полумесяц» — не бар, скрываться в нем невыгодно еще и потому, что он расположен прямо через улицу от моего дома. А это не очень-то хорошо для того, кто пытается избегать встреч со своими домашними.
К счастью, с этой ситуацией я мог справиться относительно легко.
— Не говори ей, что я здесь, Гэс, — распорядился я.
— Но…
Не дослушав до конца его протест, я схватил свой коктейль, шмыгнул на стул за ближайшим столиком и взялся за работу, быстренько сооружая чары личины. К тому времени, когда Тананда миновала дверь, она могла увидеть в заведении, помимо Гэса, только потягивающего молочный коктейль толстопузого девола.
— Привет, Гэс! — пропела она. — Ты не видел Скива?
— Он… э-э-э… заходил раньше.
Горгул старательно избегал лжи.
— А, ладно. Придется мне уехать, не попрощавшись с ним. Жаль. Когда я видела его в последний раз, мы расстались не особенно хорошо.
— Ты уезжаешь?
Гэс сказал это прежде, чем те же слова чуть не сорвались с моих собственных уст.
— Да. Я решила, что мне самое время переехать.
— Я… гм-м… слышал кое-какие странные рассказы о своих соседях, но никогда не знал наверняка, верить ли всему этому, — задумчиво проговорил горгул. — Полагаю, твой внезапный отъезд никак не связан со всученной Скиву девахой, ведь так?
— С Банни? Нет. Признаться, я была немного не в духе, когда впервые услышала об этом, но Корреш мне все объяснил.
— Тогда в чем же проблема?
Гэс исключительно успешно подавал мои реплики вместо меня. Покуда он продолжал в том же духе, я мог получить ответы на все свои вопросы, не раскрываясь.
Как только я услышал, что задумала Тананда, мне пришло в голову поговорить с ней напрямую, но затем я сообразил, что тут мне выпал редкий случай услышать ее мысли, когда она думает, будто меня рядом нет.
— Ну, это из-за кое-чего сказанного Клади…
Снова Клади. Я определенно должен извиниться перед Аазом.
— Она что-то брякнула насчет того, что ее папочка, то есть Скив, позволяет мне жить в его доме, и это навело меня на размышления. Последние годы дела шли неплохо… можно даже сказать, очень неплохо. Поскольку нам не надо было беспокоиться о накладных расходах, мы с Коррешем не напрягались с работой. И самое главное, мы не слишком напрягались с поиском работы. Это же так легко — просто ошиваться дома и ждать, когда нам что-нибудь перепадет.
— При таких делах растолстеешь и разленишься, да? — усмехнулся Гэс.
— Что-то вроде того. Ну так вот, ты меня знаешь, Гэс. Я всегда была вольной птицей и любила свободу. Я всегда была готова сорваться, если подвернется какая работа или просто по прихоти. Если бы кто-то высказался в том духе, что я угомонюсь и где-то брошу якорь, я бы живо вышибла из него эту дурь. А теперь вдруг у меня совершенно неожиданно появляются постоянный адрес и семья… я имею в виду, семья помимо Корреша. Пока Скив не привел Клади, я и не понимала, как одомашнилась. А тут еще ребенок. Как только я ее увидела, то первое, о чем подумала, — вот, мол, будет очень неплохо иметь в доме ребенка. А теперь я тебя спрашиваю, Гэс, это похоже на меня?
— Нет, не похоже.
Голос горгула звучал так тихо, что я едва узнал его.
— Вот тогда-то я и увидела зловещие предзнаменования. Если я не начну снова разъезжать, то пущу корни… навсегда. Знаешь, самое худшее в том, что мне на самом-то деле не хочется уезжать. Вот это-то и пугает меня больше всего.
— Думаю, ни Ааз, ни Скив тоже не захотят, чтобы ты уезжала.
— Слушай, Гэс, не трави мне душу! Мне и без того тяжело. Я уже сказала — они для меня семья, но это меня душит. Я должна убраться, хотя бы ненадолго, иначе потеряю какую-то часть себя… навеки.
— Ну, если ты решилась… желаю удачи.
— Спасибо, Гэс. Я буду время от времени связываться с вами. Не спускай глаз с мальчиков на случай, если они заглотят больше бед, чем смогут переварить.
— Думаю, тебе незачем беспокоиться о Корреше. Он очень здравомыслящий.
— Я беспокоюсь не о Корреше.
Я думал, это будет ее последним залпом, но, уже коснувшись одной рукой двери, она остановилась.
— Знаешь, вероятно, оно и к лучшему, что я не нашла Скива. Не уверена, что смогла бы выдержать характер при встрече с ним лицом к лицу… Хотя, кто знает, может, потому я его и искала.
Я чувствовал на себе взгляд Гэса, когда она выскользнула за дверь.
— Полагаю, нет смысла спрашивать, почему вы не объявились, господин Скив.
Если раньше я беспокоился, как бы Гэс не рассердился на меня, то теперь перестал об этом думать.
— Сперва из любопытства, — сказал я, давая спасть личине, — а потом не хотел ее смущать.
— А под конец? Когда она прямо сказала, что ты мог бы ее отговорить? Почему ты тогда не сказал ни слова? Ты хочешь, чтобы она исчезла?
Я не мог вызвать в себе даже искорки гнева.
— Ты же знаешь, что это не так, Гэс, — спокойно ответил я. — Тебе больно, и ты хлещешь первого попавшегося под руку, а первым случилось оказаться мне. Я не попытался заставить ее остаться по той же причине, по которой и ты не приложил больших стараний. Она считает, что мы ее душим, и если она хочет удалиться, с нашей стороны будет крайне мелочным пытаться удержать ее ради самих себя, не так ли?
Возникло продолжительное молчание, что меня вполне устраивало. Не хотелось больше продолжать этот разговор.
Поднявшись, я направился к двери.
— Ты смотрел в другую сторону, когда она выходила, — нарушил молчание горгул. — Возможно, тебе не мешает узнать, что в глазах у нее стояли слезы.
— В моих тоже, — ответил я не оборачиваясь. — Потому я и смотрел в другую сторону.
Глава 8
Что же я сделал не так?
С тяжелым сердцем я отправился обратно домой. Меня больше не беспокоило, что Ааз наорет на меня. Я, можно сказать, даже надеялся на это. Уж коли так случится, что ж, для разнообразия я возражать ему не стану. Короче, я чувствовал себя ужасно и был не прочь покаяться.
Проскользнув за полог палатки, я и прислушался, где там Ааз. Собственно говоря, меня немного удивляло, что его не было слышно еще с улицы, но я был уверен, что смогу вычислить без всякого труда, где он в данный момент находится. Как я уже говорил, у моего партнера не возникает никаких сложностей с выражением своих настроений, особенно гнева.
В доме царила тишина.
По отсутствию грохота и падающей штукатурки я заключил, что Ааз вышел… скорее всего с налитыми кровью глазами ищет меня. Я прикинул, не выйти ли ему навстречу, но решил, что лучше будет просто подождать здесь. В конце концов, он же вернется, так что я направился в сад и расположился там поудобней, ожидая его появления.
То, что я называю садом, на самом деле просто наш внутренний двор. Там есть фонтан и великое множество растений, поэтому мне легко было забыть о том, что это замкнутое пространство. В последнее время я сиживал там все чаще, особенно когда хотелось немного подумать. Сад напоминал мне кое-какие заветные места тех времен, когда я жил в лесу сам по себе… еще до того, как встретил Гаркина, а благодаря ему и Ааза.
Эти воспоминания навели меня на размышления об одном любопытном моменте: существуют ли другие преуспевающие личности вроде меня, использующие свое новое благосостояние для воссоздания обстановки или атмосферы начала своей карьеры? Если да, то это довольно любопытно.
Я был совершенно поглощен этой мыслью, когда входил в сад, и сперва даже не заметил, что я не один. В моем тихом прибежище находился еще кое-кто… а именно Ааз.
Он сидел на одной из каменных скамей, опершись подбородком на ладони, локтями о колени и глядя невидящим взором на воду в фонтане.
Мягко говоря, я несколько удивился. Ааз никогда не проявлял склонности к созерцанию, особенно в кризисной ситуации. Он больше был склонен к принципу «жми до победного». И все же он находился здесь, не взбудораженный, не расхаживающий взад-вперед, он просто сидел, уставясь на воду. Это было настолько не похоже на него, что я совсем упал духом.
— Э-э-э… Привет, Ааз, — поколебавшись, произнес я.
— Здравствуй, Скив, — ответил он не оглядываясь.
Я подождал еще несколько мгновений, не скажет ли он чего-нибудь еще. Он не сказал. Наконец я сел на скамью рядом с ним и сам уставился на воду.
Так мы посидели какое-то время, не говоря ни слова. Журчащая вода начала оказывать на меня успокаивающее, гипнотическое воздействие, и я обнаружил, что мои мысли перестают скакать и разбредаться.
— Денек выдался еще тот, не правда ли, партнер?
Мой рассудок по привычке принял защитную стойку, но тут до меня дошло, что Ааз говорит по-прежнему спокойно.
— Д… да.
Я подождал, но он, казалось, снова ушел в свои мысли. Нервы у меня не выдержали, и я решил взять инициативу в свои руки.
— Слушай, Ааз. Насчет Клади…
— Да?
— Я знал про Школу Начал. Она сказала мне об этом, когда мы шли от Живоглота. Я просто не предполагал, как это важно.
— Знаю, — вздохнул Ааз, не глядя на меня. — Я не потрудился обучить тебя магии начал… точно так же, как не обучил тебя драконьему покеру.
Никакого взрыва! Я начал немного тревожиться за своего партнера.
— Разве ты не расстроен?
— Конечно, расстроен, — вознаградил он меня мимолетным блеском оскаленных зубов, едва признаваемым за улыбку. — Думаешь, я всегда такой веселый?
— Я хочу сказать, разве ты не взбешен?
— О, «взбешен» для меня уже пройденный этап. Я уже давно на пути к «задумавшемуся».
Я пришел к поразительному выводу, что мне больше нравится, когда Ааз кричит и не слушает моих доводов. С этим я еще знал, как справиться. А вот такое его настроение было незнакомо мне совершенно.
— О чем ты думаешь?
— Об отцовстве.
— Об отцовстве?
— Да. Знаешь, этаком состоянии полной ответственности за другое существо? Ну, по крайней мере такова теория.
Я не понимал, куда он гнет.
— Ааз? Ты пытаешься сказать, что чувствуешь себя ответственным за случившееся с Клади, потому что не обучил меня в полной мере магии и покеру?
— Да. Нет. Не знаю.
— Но это же глупо!
— Знаю, — ответил он и впервые усмехнулся. — Именно это и заставило меня задуматься об отцовстве.
Я бросил всякую надежду понять его логику.
— Тебе придется объяснить мне это, Ааз. Я сегодня что-то туго соображаю.
Он чуть выпрямился и обнял меня одной рукой за плечи.
— Постараюсь, но это будет нелегко, — сказал он почти спокойным тоном. — Видишь ли, я много чего наговорил тебе о Клади и том, какой большой проблемой она будет, но вдруг подумал, что прошло уже очень много времени с тех пор, как я был родителем. Я сидел здесь и пытался вспомнить, на что это было похоже. И меня неожиданно осенило, что на самом-то деле я никогда не переставал им быть. Никто не перестает.
Я заерзал, почувствовав себя неуютно.
— Выслушай меня. На сей раз я пытаюсь без крика поделиться с тобой некоторыми тяжело усвоенными уроками. Забудь о теориях отцовства! В жизни все сводится к ощущению гордости за то, что ты не вправе считать своей заслугой, и к ответственности и чувству вины за то, чего ты либо не знал, либо никак не мог контролировать. В действительности все обстоит намного сложней, но суть такова.
— Послушать тебя, так это не кажется особенно привлекательным, — заметил я.
— Во многих отношениях так оно и есть. Твой ребенок ожидает от тебя, что ты будешь знать все… сможешь ответить на любой заданный им вопрос и, еще важнее, дашь логическое объяснение тому, что является по природе своей нелогичным. С другой стороны, общество ожидает от тебя, что ты научишь своего ребенка всему необходимому для того, чтобы он стал преуспевающим, ответственным членом общины… даже если ты сам таковым не являешься. Беда в том, что ты для ребенка — не единственный источник информации. Друзья, школа и другие взрослые дружно предлагают иные мнения, со многими из которых ты не согласен. Это означает, что если твой ребенок добивается успеха, то ты по-настоящему не знаешь, произошло ли это благодаря или вопреки твоему влиянию. Но если ребенок собьется с пути, ты всегда гадаешь, все ли ты сделал для того, чтобы спасти положение, пока еще было не поздно.
Его рука слегка сжала мне плечо, но я думаю, что он сделал это неосознанно.
— Так вот, я был не особенно хорошим родителем… что, хотелось бы думать, вовсе не оригинально. Я не слишком занимался своими детьми. Бизнес всегда служил хорошим оправданием, но суть в том, что я был рад по возможности спихнуть их воспитание на кого-нибудь другого. Теперь я понимаю: это все потому, что я боялся, взявшись за воспитание лично, совершить по неведению или из-за неуверенности какую-нибудь ужасную ошибку. В конечном счете из некоторых детей вышел толк, а из некоторых… ну, скажем, не совсем. А я остался с саднящим ощущением, что мог бы поступить лучше, добиться большего.
Он отпустил мое плечо и встал.
— Что и подводит нас к тебе.
Я не был уверен в своих ощущениях. Что это — неловкость, оттого что он сосредоточился на мне, или радость, оттого что он снова принялся расхаживать?
— Я никогда сознательно не думал о тебе как о сыне, но задним числом понимаю, что многое в том, как я обращался с тобой, вызвано застарелым чувством вины со времен отцовства. В тебе я обрел еще один шанс вылепить кого-то… дать все советы, которыми, как я считал, мне следовало бы снабдить собственных детей. Если временами казалось, будто я излишне остро реагирую, когда дела идут не важно, то это потому, что в глубине души я вижу в этом свой личный крах. Я хочу сказать, ведь это же мой второй шанс. Возможность показать, многому ли научили меня предыдущие неудачи. И знаешь, что получается? Я теперь уделяю тебе все свое внимание и прилагаю все силы, а дела все равно идут вкривь и вкось!
Это ничуть не улучшило мне настроение. Помимо всего прочего, у меня теперь возникло отчетливое ощущение, что я как-то подвел Ааза.
— По-моему, нельзя считать это твоей виной, Ааз. Я имею в виду, ты старался изо всех сил и был терпеливее всех, кого я когда-либо знал. Никто не может обучить другого всему, даже если он помнит, чему именно надо учить. У меня есть определенный порог насыщения. После этого мне не усвоить ничего нового, пока не переварю уже полученные знания. И даже тогда — буду честен и скажу прямо — в некоторые вещи я ни за что не поверю, как бы часто ты мне их ни втолковывал. Мне придется просто выяснить это самому. Ремесленник не может винить себя в неумении, если у него дефектный материал.
— Именно так я и думал, — кивнул Ааз. — Мне нельзя постоянно винить во всем себя. С твоей стороны очень проницательно додуматься до этого в твоем возрасте… не пережив того, что пережил я.
— Не так уж трудно додуматься, что я дурак, — с горечью сказал я. — Я все время это знал.
Внезапно я почувствовал себя поднятым в воздух. Я посмотрел мимо кулака Ааза, стиснувшего мне ворот рубашки, вдоль его руки и дальше в его желтые глаза.
— Неверный вывод! — зарычал он, очень походя на себя прежнего. — Тебе полагалось усвоить отнюдь не то, что ты дурак. Ты не дурак, и если бы слушал сказанное мной, то услышал бы, как я только что поздравил тебя с этим.
— Что же тогда… — сумел выдавить я из себя вместе с немногим оставшимся воздухом.
— Суть в том, что случившееся в прошлом не моя вина, точно так же, как в происходящем теперь виноват не ты!
— А-а-а-а… — только и получилось у меня.
— О! Извини.
Мои ноги ударились оземь, и воздух хлынул обратно мне в легкие.
— Все, что может сделать родитель, любой родитель, это приложить максимум усилий, хорошо это или плохо, — продолжил Ааз, словно ничего не произошло. — Реальный итог зависит от многих переменных, никто не может брать на себя одного ответственность, вину или хвалу за все, что произойдет. Мне важно помнить об этом, имея дело с тобой… а тебе помнить, имея дело с Клади. Это не твоя вина!
— Разве?
— Совершенно верно. В нас обоих есть сильная жилка отцовства, хотя не знаю, откуда она взялась у тебя, но все, что мы можем сделать, — это приложить максимум усилий. Нам надо помнить, что не следует пытаться взваливать на себя вину за действия других людей… вроде Тананды.
Это снова отрезвило меня.
— Ты об этом знаешь, да?
— Да. Она попросила меня попрощаться с тобой за нее, если не увидит тебя, но полагаю, ты уже знаешь.
Я просто кивнул, не в состоянии говорить.
— Я очень беспокоился, как ты прореагируешь на проблемы с Клади, а когда Тананда решила уехать, я понял — ты воспримешь это тяжело. И попытался найти способ показать тебе, что ты не одинок. Справедливы твои чувства или нет, но они мне понятны.
— Спасибо, Ааз.
— Это хоть как-то помогло?
Я на мгновение задумался.
— Немножко.
Мой партнер снова вздохнул.
— Ну, — проговорил он. — Я пытался. Это самое главное… как мне думается.
— Здорово, ребята. Как живем-можем?
Я поднял глаза и обнаружил весело шагающего к нам Корреша.
— О, привет, Корреш.
— Я думал, вам будет приятно узнать, — объявил тролль, — что я нашел способ спихнуть счет за учиненные сегодня Клади повреждения Синдикату по статье деловых расходов!
— Отлично придумано, Корреш, — тускло обронил Ааз.
— Да. Восхитительно, — промямлил я.
— Эй, — поглядел он на нас, чуть склонив голову набок. — Если уж двое самых завзятых рвачей на Базаре не возбуждаются из-за денег, то, должно быть, что-то стряслось. Давайте-ка выкладывайте. Что вас беспокоит?
— Хочешь сказать ему сам, Ааз?
— Ну…
— Слушайте, это ведь не из-за того, что моя сестричка покидает гнездо, верно? Вот смех-то!
— Ты знаешь? — удивился я.
— И ты, похоже, до крайности расстроен этим, — сказал опасным тоном Ааз.
— Ерунда на постном масле! — воскликнул тролль. — Не понимаю, из-за чего тут расстраиваться. Тананда просто приводит в порядок свои мысли и чувства, вот и все. Она обнаружила, что ей нравится нечто идущее вразрез с ее представлением о самой себе. На это может уйти несколько дней, но она все же разберется, что это еще не конец света. Через это проходят все. Это называется взрослением. Если уж на то пошло, так, по-моему, все чертовски чудесно. Она должна наконец усвоить, что не все остается навек неизменным.
— Ты так думаешь? — Я вдруг начал чувствовать себя лучше.
— Конечно. Да ведь только за время нашего знакомства изменился Ааз, изменился ты, да и я тоже, хотя склонен проявлять это не столь драматично, как вы или сестричка. У вас, ребята, просто тяжелый случай — редкое чувство вины. Вздор! Нельзя, знаете ли, винить во всем себя.
— Это хороший совет. — Я встал и потянулся. — Почему же ты никогда не давал мне такого хорошего совета, партнер?
— Потому что он ясен любому дураку без всяких слов, — прорычал Ааз, но в глазах у него блеснули искорки. Беда лишь в том, что изверг — это вам не любой дурак.
— Совершенно верно, — ухмыльнулся Корреш. — А теперь как насчет того, чтобы присоединиться ко мне в винном погребке «Счастливый час», и я вам расскажу, как хитроумно сберегаю ваши деньги.
— Я предпочел бы, чтобы ты разрешил наши проблемы с присмотром за ребенком, — мрачно пробурчал мой партнер, направляясь в гостиную.
Я последовал за ними, чувствуя себя странно счастливым. Положение снова стало нормальным… или настолько нормальным, насколько оно вообще здесь бывало. Все вместе, я был уверен, мы сможем придумать что-нибудь путное. В конце-то концов, ну сколько хлопот может причинить одна девочка…
Но эта моя светлая мысль сразу же поблекла, когда я вспомнил о палатках, уносимых духом воздушного начала.
И я твердо решил на предстоящем военном совете больше слушать, чем говорить.
Глава 9
Они мне никогда не дадут забыть об этом. Об одной малюсенькой ошибке!
Отдыхая за выпивкой с Аазом и Коррешем, я чувствовал, как уплывают прочь напряжение и депрессия минувшего дня. Согласитесь: когда дело не клеится, приятно осознавать, что у тебя есть друзья, способные разрешить все проблемы, какими бы они ни казались сложными или даже безнадежными.
— Ну, ребята, — сказал я, наливая всем еще вина. — Есть какие-нибудь идеи насчет того, что нам следует сделать?
— Убей, не знаю, — отозвался, поигрывая кубком, Корреш.
— Я все еще думаю, что это твоя проблема, — объявил, откидываясь на спинку стула, Ааз и зло усмехнулся. — Я хочу сказать, впутался-то ты в нее без нашей помощи.
Как я только что отметил, очень хорошо иметь друзей.
— Не могу согласиться с этим, старина Ааз, — помахал рукой тролль. — Хотя, признаться, искушение есть. К несчастью, реальность в том, что, покуда мы живем и работаем в таком тесном контакте, его проблемы — наши проблемы, разве ты не знаешь?
Я, конечно, ценил, что логика Корреша приближает их к мысли помочь мне, но все же решил добавить несколько слов в свою защиту.
— Мне хотелось бы думать, Ааз, что это улица с двусторонним движением. Я впутывался и в некоторые твои проблемы тоже.
Он собрался было огрызнуться, но потом поджал губы и вновь переключил внимание на вино.
— Не буду уточнять, кто из нас и как часто впутывал приятелей во всяческие неприятности. Давайте просто не обсуждать это, — произнес он наконец. — Полагаю, в этом и состоит партнерство. Извините, если я кажусь время от времени немного резким, но я никогда раньше не был партнером. К этому требуется привыкнуть.
— Слушай! Отлично сказано, Ааз! — зааплодировал Корреш. — Знаешь, ты с каждым днем становишься все цивилизованней.
— Давай пока не будем отвлекаться. Как насчет тебя, Корреш? Вы с сестрой довольно часто помогали нам выпутываться, но что-то не припомню, чтоб вы тащили в дом свои проблемы. Разве тут нет небольшого перекоса?
— Я всегда считал это нашим способом вносить квартплату, — небрежно отмахнулся тролль. — Если бы наши проблемы стали мешать вашей работе, то я счел бы, что мы чересчур загостились.
Это оказалось для меня полнейшим сюрпризом. Я вдруг понял, что был обычно так занят собственной жизнью и своими проблемами, что не удосужился поподробней расспросить Корреша и Тананду об их делах.
— Задержись-ка тут на минутку, — попросил я. — У вас есть проблемы, о которых я не знаю?
— Ну, жизнь у нас — не сплошь забавы и развлечения, — коротко поморщился тролль. — Речь, однако, идет о твоих проблемах. Сейчас, на мой взгляд, нет ничего важнее, и поэтому давайте поработаем над этим последним кризисом, хорошо? Я бы предложил нам всем собраться с мыслями и устроить небольшой мозговой штурм. Давайте просто пялиться в потолок и высказывать любые пришедшие в голову идеи.
Я дал себе обещание вернуться позже к проблемам Тананды и Корреша, а затем вместе с другими задумчиво уставился в потолок.
Время ползло, но никто ничего не высказывал.
— Ну, вот и вся польза от мозгового штурма, — изрек Ааз, снова потянувшись за вином. — Признаться, мне лично нечего сказать.
— Наверно, делу поможет, если мы начнем с определения проблемы, — предложил упорный Корреш. — Так вот, как я понимаю, у нас две проблемы: Клади и Банни. Нам будет затруднительно придумать, что делать с Банни, пока мы не выясним, что на уме у Дона Брюса, и одновременно с этим мы должны найти способ удержать Клади от разрушительных действий, не дать ей перевернуть всю нашу жизнь, пока за ней не явится отец.
— Если он за ней явится, — любезно поправил его мой партнер.
— Признаться, я все еще не пойму, как тебе вообще удалось так здорово сыграть, чтобы получить Клади, — скосил на меня один большущий глаз тролль, не обращая внимания на Ааза.
— Дурацкое везение… в прямом смысле слова дурацкое.
— А я вот слышал иное, — ухмыльнулся Корреш. — Каким бы ни был твой метод, он оказался достаточно успешным, чтобы о тебе заговорил весь Базар.
— Что?! — снова выпрямился на стуле Ааз.
— Ты бы и сам услышал, если бы не проводил все время, запершись у себя, — подмигнул тролль. — Когда я отправился сегодня следом за сестричкой, то, кажется, только и слышал разговоры о новом чемпионе Девы по игре в драконий покер. Все говорили об игре или о слышанном ими про игру. Судя по некоторым описаниям партий, я подозреваю, что они слегка приукрашивают факты, но многие принимают все за истину.
Тут я вспомнил, что после финальной партии другие игроки отзывались о моей игре с большим энтузиазмом. В то время меня тревожило, как бы до Ааза не дошла тайна моего вечернего развлечения (что, как вы помните, произошло прежде, чем я добрался до дома). С тех пор мои мысли и время занимали неприятности с Клади и Банни, и поэтому я не подумал о потенциально опасных слухах об игре, однако теперь…
Ааз встал со стула и принялся расхаживать взад-вперед.
— Корреш, если сказанное тобой правда… Ты улавливаешь, в чем дело, партнер?
— Даже слишком хорошо, — пробурчал я.
Это заставило моего партнера на миг остановиться и закатить глаза.
— Следи за собой, — предупредил он. — Ты теперь начинаешь говорить словно Корреш.
— А ты хотел бы, чтобы я говорил, как Гвидо, да?
— Не пойму, — перебил тролль. — Я что-то упустил?
— У нас не две проблемы, — провозгласил Ааз. — У нас их три! Клади, Банни и вся эта фабрика слухов.
— Слухи? Как они могут стать проблемой?
— Подумай хорошенько, Корреш, — сказал я. — Чего мне сейчас только не хватает для полного счастья, так это оравы лихих игроков в драконий покер, стремящихся поймать меня и посмотреть, так ли я хорош, как все говорят.
— Это только часть дела, партнер, — добавил Ааз. — Главное, это повредит нашему бизнесу и нашему имиджу в глазах общественности.
Я закрыл глаза и вздохнул.
— Разжуй мне, Ааз. Я все еще учусь, помнишь?
— Ну, мы уже знаем, что твоя репутация по части магии быстро растет… чересчур быстро. Конкуренты ненавидят тебя из-за того, что ты перехватываешь все лучшие заказы. Это еще не страшно! Профессиональная ревность — цена успеха в любой области. Однако наступает время, когда ты можешь враз сделаться очень крупной фигурой. Тогда тебе придется беспокоиться не только о соперниках. Все захотят спустить тебя на ступеньку-другую, хотя бы только для того, чтобы убедить себя в том, что твой успех случаен… и потому им незачем расстраиваться.
Он остановился и уперся в меня твердым взглядом.
— Боюсь, это дело с драконьим покером как раз и может подтолкнуть тебя во вторую категорию. Здесь, на Базаре, преуспевают многие, но они известны только в одной области. Живоглот, например, признанная фигура среди игроков, но у него нет никакой заслуживающей упоминания репутации мага или купца. Люди могут это принять… Упорно трудись — и поднимешься к вершине в своей группе. Ты же только что показал себя сильным еще и во второй профессии. Боюсь, что последует ответный удар.
— Ответный удар? — слабо откликнулся я.
— Все так, как я тебе говорил: народ захочет, чтобы ты не слишком возвышался над ним. В лучшем случае они могут начать бойкотировать наш бизнес. А в худшем… Ну, есть всякие способы подорвать чужой успех.
— Ты хочешь сказать, что они станут…
— Хватит! — рявкнул Корреш, громко хлопнув ладонью по столу.
Мне вдруг пришло в голову, что я никогда не видел Корреша взбешенным. А еще я подумал вот о чем: хорошо, что наша мебель достаточно прочна, чтобы выдержать даже тирады Ааза. В противном случае тролль, подводя итог разговору, уничтожил бы стол.
— А теперь послушайте-ка, вы, оба! — приказал он, наводя на нас узловатый палец. — По-моему, нынешний кризис лишил вас соображения. Вы больно остро реагируете… шарахаетесь при виде любой тени! Признаю, у нас есть кое-какие проблемы, но мы видали и похуже. И ничего, справлялись. Незачем тут впадать в панику.
— Но…
— Выслушай меня, Ааз. Я слушал твой рев достаточно часто.
Я открыл было рот, собираясь сделать остроумное замечание, но затем решил, что на сей раз лучше не стоит.
— Клади — потенциальная катастрофа, но ключевое слово тут потенциальная. Она хорошая девочка и сделает все, что мы скажем… если мы научимся следить за тем, что говорим ей. То же самое относится и к Банни. Она умна как черт, и…
— Банни? — выпалил я, на мгновение забывшись.
— Да, Банни. Давно уже мне здесь ни с кем не доводилось поговорить о литературе и театре. Она на самом-то деле очень интеллигентная, если взять на себя труд побеседовать с ней.
— Мы, надеюсь, говорим об одной и той же Банни? — усомнился Ааз.
— Та, что видна всем, глупа как пробка, — убежденно заявил Корреш. — Только вспомните, каким представляюсь всем я, когда разыгрываю из себя Большого Грызя… Но мы отвлеклись. Речь идет о проблемах, и я утверждаю: немного тренировки, и с Банни проблем не будет.
Он умолк и окинул нас гневным взглядом.
— Что же касается слуха о способностях Скива в области драконьего покера, то я никогда в жизни не слыхивал, чтобы кто-то так паниковал, как ты, Ааз. Разумеется, у любого слуха есть отрицательные стороны, но то, что ты тут нафантазировал, — это уже чересчур.
— Эй, босс! — просунув в дверь голову, сказал Гвидо. — Здесь Живоглот, и он хочет вас видеть.
— Этим займусь я, — вызвался, направляясь к приемной, Ааз. — А ты останься здесь и послушай, что скажет Корреш. Вероятно, он прав. Я в последнее время что-то не в себе… по какой-то неизвестной причине.
— Если я прав, то тебе тоже следовало бы послушать, — крикнул ему вслед тролль.
— Поговори со мной, Корреш, — сказал я. — Все равно ничего более похожего на извинение от Ааза, вероятно, никогда не услышишь.
— Это уж точно. Так о чем я? Ах да. Даже если Ааз верно оценивает реакцию на твой успех, это не должно оказать заметного влияния на твою работу. Мелкая сошка может, конечно, переметнуться к другим магам, но ты ведь и сам хотел сократить объем мелких заказов. А если кто-то действительно окажется в беде, он захочет, чтобы с ней справился наилучший из всех доступных магов, то есть именно ты.
Я немного подумал, тщательно взвешивая услышанное.
— Даже если Ааз хоть в какой-то степени прав, — вздохнул я, — я не в восторге от того, что меня ждет. Я не возражаю против восхищения, но от зависти мне не по себе.
— Ну, к этому тебе придется просто привыкнуть, — рассмеялся тролль, слегка хлопнув меня по плечу. — Знаешь ты об этом или нет, но это складывалось уже известное время… задолго до твоего триумфа в драконьем покере. Ты высоко котируешься, Скив, и покуда это так, будут завистники.
— Значит, ты действительно считаешь слухи об игре в драконий покер безвредными?
— Совершенно верно. Ну, в самом деле, какой может быть вред от праздных сплетен?
— Знаешь, Корреш, ты редко ошибаешься, но уж если это случается — жди катастрофы.
Мы подняли головы и обнаружили Ааза прислонившимся к дверному косяку.
— Что стряслось, Ааз? У тебя такой вид, словно кто-то только что поднес тебе воду вместо вина.
Партнер даже не улыбнулся моей попытке пошутить.
— Хуже, — ответил он. — Внизу ждал Живоглот.
— Мы знаем. И что он хотел?
— Я надеялся, что он пришел забрать Клади и отвести ее к отцу…
Голос Ааза стих.
— Как я понимаю, он пришел не за этим? — не выдержал я.
— Да, не за этим. В общем, эта тема и не затрагивалась.
Рука моего партнера почти бессознательно зашарила в поисках привычного внушительного кубка с вином.
— Он принес приглашение… нет, лучше сказать, вызов. Малыш Мятный Заход прослышал о Скиве и хочет провести с ним открытый матч-поединок в драконий покер. Живоглот берется организовать этот матч.
Глава 10
Ложка сахара помогает проглотить лекарство!
— Просто дай энергии свободно течь.
— Тебе легко говорить!
— Я что, непонятно говорю?
— Знаешь, шеф, может, будет лучше, если…
— Перестань болтать и сосредоточься, Маша.
— Сам начал.
— И заканчиваю. Сфокусируйся на свече!
Если вам кое-что из этого кажется смутно знакомым, то так и должно быть. Это старая игра в «зажги свечу». Теоретически она придает уверенности учащемуся. Однако на самом деле это как заноза. Ученики ненавидят упражнение со свечой. Я ненавидел его, когда был учеником. Оно куда забавней, когда ты сам выступаешь в роли учителя.
— Брось, Скив. Я слишком стара для усвоения этого материала.
— И чем дольше с этим тянешь, тем больше стареешь, ученица. Вспомни, ты пришла ко мне учиться магии. И то, что нас время от времени отвлекали, не означает, будто я забыл об этом. А теперь зажги свечу.
Она снова сосредоточилась на упражнении, пробормотав под нос что-то такое, что я предпочел проигнорировать.
Я усиленно думал о своем разговоре с Аазом и Коррешем. Проблема, как быть с вызовом Малыша, представлялась настолько сложной, что я думал на сей раз в большей мере положиться на рекомендации моих советников, чем на свое собственное решение, о котором, возможно, вскоре пришлось бы пожалеть. К тому же как раз сейчас этой проблемой занимались более мудрые головы, чем моя. К несчастью, вышеупомянутые мудрые головы полностью расходились в вопросе о том, какой избрать курс действий.
Ааз настаивал на отказе от матча, в то время как Корреш считал, что отказ только ухудшит положение. Он утверждал, что единственный разумный выход — это встретиться с Малышом и проиграть (никто всерьез не рассчитывал на мою победу в такой игре), покончив со всем этим раз и навсегда. Беда в том, что такое решение означало добровольное прощание с существенной суммой денег… а об этом Ааз и слышать не хотел.
Покуда бушевала эта битва, я подумал о некоторых других моментах наших предыдущих разговоров. В частности, об отцовстве и ответственности. А потом отправился разыскивать Машу.
Когда мы впервые встретились, Маша работала в должности придворного мага одного из городов-государств в измерении Валлет… Совершенно верно, там, где каждый год устраивают Большую Игру. Беда в том, что магии-то она по-настоящему не знала. Она была тем, что в нашем ремесле известно под названием «механик», и все ее способности приобретались с прилавка в виде колец, кулонов и других магических безделушек. Насмотревшись, как мы щеголяем своими фокусами в Большой Игре, она решила попробовать научиться чему-нибудь из немеханической разновидности магии и по какой-то непонятной причине обратилась за уроками ко мне.
Ну, я, естественно, никогда не думал о Маше как о дочери, но она была моей ученицей, и, таким образом, я вроде бы был за нее в ответе. К несчастью, от этой ответственности я слишком часто увиливал. Причины были те же, что и у Ааза: неуверенность в собственных способностях и боязнь наделать ошибок. В общем, хорошо это или плохо, но я не слишком усердствовал в своем наставничестве. И вот когда я все это осознал, во мне заново вспыхнула решимость: если уж с Машей в будущем что-то случится, то пусть это произойдет не из-за того, что я не попытался научить ее тому, о чем она просила.
Еще я понял, что мне хочется побольше узнать о том, какие же это проблемы существуют у Тананды и Корреша, а заодно и разобраться как следует, чем (или кем) является на самом деле Банни. Однако в данный момент Тананда отсутствовала, а Корреш спорил с Аазом, так что первая задача откладывалась. Банни находилась где-то поблизости, но, выбирая между ней и Машей, я предпочел заняться старыми обязательствами, прежде чем браться за новые. Вот поэтому я и устроил Маше очередной после долгого перерыва урок магии.
— У меня просто ничего не выходит, Скив. Я же говорила тебе, что не могу этого сделать.
Она удрученно погрузилась в кресло и хмуро уставилась на пол. Я из любопытства протянул руку и пощупал фитиль свечи. Он даже не нагрелся.
— Неплохо, — соврал я, — уже заметно некоторое улучшение.
— Не обманывай обманщицу, — поморщилась Маша. — Ничего у меня не получается.
— Ты могла бы зажечь свечу с помощью какого-нибудь своего кольца?
Она растопырила пальцы и провела быструю инвентаризацию.
— Разумеется. Вот эта маленькая побрякушка дело сделает, но смысл-то не в том.
— Потерпи и слушай меня. Как действует кольцо? Или лучше так — какое возникает ощущение, когда оно действует?
Она передернула плечами.
— Тут нет ничего особенного. Видишь, вот этот круг, замыкающий камень, двигается, и я вращаю его в зависимости от того, какой плотности луч мне нужен. Кольцо активируется нажатием с обратной стороны, так что мне надо только нацелить его и расслабиться. Всю работу делает кольцо.
— Вот оно! — воскликнул я, щелкнув пальцами.
— Что именно?
— Не важно. Продолжай. Какое возникает ощущение?
— Ну, — задумчиво нахмурилась она, — своего рода щекотка. Словно я шланг, и через меня и кольцо протекает вода.
— В яблочко!
— Ты о чем?
— Слушай, Маша. Слушай внимательно.
Теперь я начал тщательно подбирать слова, изо всех сил стараясь сдержать волнение. Мне показалось, что сейчас мы совершим крупный прорыв.
— Нам трудно научить тебя немеханической магии просто потому, что ты в нее не веришь! Я имею в виду, ты знаешь, что она существует и все такое, но ты не веришь, что способна на нее сама. Каждый раз, пытаясь навести чары, ты упорно стараешься преодолеть это, и вот здесь-то и заключается трудность: ты стараешься… Ты упорно пытаешься. Ты знаешь, что должна верить, и поэтому упорно стараешься преодолеть это недоверие каждый раз, когда…
— Да. И что же?
— Это означает, что ты напрягаешься, вместо того чтобы расслабляться. Именно расслабляться — так же, как ты делаешь, работая с кольцами. Напряжение препятствует току энергии, и поэтому у тебя в итоге меньше мощи, чем когда ты просто прогуливаешься. Для наведения чар надо не напрягаться, а расслабляться… Наведение чар можно считать упражнением по осознанному и целенаправленному расслаблению.
Моя ученица прикусила нижнюю губу.
— Не знаю. Это как-то слишком легко.
— С одной стороны, да, легко. А если взглянуть иначе, то расслабляться по указке — одна из самых трудных задач, особенно если вокруг тебя в это время бушует черт-те что.
— Значит, мне надо всего-навсего расслабиться? — скептически спросила она.
— Помнишь то ощущение «шланга», возникающее при активации кольца? Это энергия протекает через тебя и фокусируется на твоей цели. А если зажмешь шланг, много ли через него пройдет воды?
— Это похоже на правду.
— Попробуй… прямо сейчас. Протяни руку и сфокусируйся на фитиле свечи, словно применяешь кольцо, только не активируя его. Просто скажи себе, что кольцо действует, и расслабься.
Она хотела что-то сказать, но передумала. И вместо этого набрала побольше воздуха в легкие, выпустила его, а потом направила палец на свечу.
— Просто расслабься, — тихо подсказал я. — Дай энергии течь.
— Но…
— Не говори ничего. Сосредоточься мысленно только на свече и слушай меня так, словно я говорю издалека.
Она послушно сфокусировалась на свече.
— Почувствуй поток энергии… точно так же, как при активации кольца. Еще больше расслабься. Чувствуешь, как возрастает поток? А теперь, не напрягаясь, уплотни этот поток до узкого луча и нацель его на свечу.
Я настолько сосредоточился на Маше, что чуть не упустил из виду объект ее воздействия. На фитиле свечи начало образовываться легкое пылание света.
— Вот оно, — проговорил я, стараясь сохранить спокойствие в голосе. — Давай…
— Папочка! Гвидо говорит…
— Ш-ш-ш-ш! — прошипел я. — Не сейчас, Клади! Мы пытаемся зажечь свечу.
Она остановилась в дверях и озадаченно склонила голову набок.
— О, это легко! — внезапно просияла девочка и подняла голову.
— КЛАДИ!! НЕ…
Но я вмешался слишком поздно.
В помещении внезапно вспыхнул свет, и свеча зажглась. Ну, она не то чтобы зажглась — она растаяла, словно масло на сковородке. Растаял также и подсвечник. Стол, однако, загорелся… но ненадолго. Один его угол. Он на мгновение вспыхнул, а затем погас так же внезапно, как и запылал. Там, где был угол стола, осталась обугленная часть столешницы. Вместе с ножкой стола она стояла отдельно, словно сгоревший факел. Огонь ударил так быстро и ровно, что ножка даже не опрокинулась.
Я не помню, как схватил Клади, но вдруг до меня дошло, что я держу ее за плечи и трясу.
— ДЛЯ ЧЕГО ТЫ ЭТО СДЕЛАЛА?! — осведомился я своим самым лучшим отцовским тоном.
— Ты… ты сказал… ты хотел… зажечь свечу.
— Это зажигание свечи?!
— Мне пока еще бывает трудно себя сдерживать… но учитель говорит, что я с каждым разом делаю все лучше.
Я сообразил, что мне тоже затруднительно себя сдерживать. Я перестал ее трясти и попытался успокоиться. Этому помогло то, что, как я заметил, у Клади дрожит губа и она быстро моргает глазами. До меня вдруг дошло, что она вот-вот заплачет. А поскольку еще неизвестно, что будет, если она заплачет, мне лучше всего постараться ее отвлечь.
— Э-э-э… это был дух огненного начала, да? Ты научилась этому в Школе Начал?
Заставив человека заговорить, часто удается предотвратить слезы… По крайней мере на меня это всегда действовало.
— Д-да, — кротко подтвердила она. — В Школе Начал сперва проходят огненное начало.
— Это… гм-м-м… очень впечатляюще. Слушай, извини, если я рявкнул на тебя, Клади, но, видишь ли, я хотел не просто зажечь свечу. Я хотел, чтобы ее зажгла Маша. Это входило в ее урок магии.
— Я этого не знала.
— Конечно. Я не додумался сказать тебе. Вот потому и извиняюсь. Во всем случившемся здесь виноват я. Хорошо?
Она закивала с такой преувеличенной энергией, что я подумал, уж не сломала ли она шею. Интересный образ… и кстати, менее тягостный, чем образ Клади в слезах… особенно для меня в моем нынешнем настроении. Клади со сломанной шеей…
— Э-э-э… Ты, между прочим, прервала наш с Машей урок, — сказал я, вытесняя из головы возникший образ. — Тебе не кажется, что будет вежливым извиниться перед ней?
— Отличная мысль, папочка, — просияла она. — Я это сделаю, когда увижу ее в следующий раз. Хорошо?
Вот тогда-то я и сообразил, что моя ученица выскользнула из комнаты.
— Что ты делаешь, Маша?
Небрежно привалившись к дверному косяку при входе в ее комнату, я понял, что моему голосу недостает грозной силы голоса Ааза, но другого у меня не было.
— А ты как думаешь? — грозно спросила она, вынося из шкафа массивную охапку одежды и бросая ее на постель.
— Так вот, с ходу, я бы сказал, что ты упаковываешь вещички. Вопрос в том почему?
— Люди обычно упаковывают вещи потому, что это самый легкий способ возить их в путешествиях. Да и одежда лучше сохраняется.
Я вдруг устал от этой пикировки. Вздохнув, я преградил ей путь.
— Хватит играть, Маша. Идет? Скажи мне напрямик, почему ты уезжаешь? Разве ты не обязана оказать своему учителю хоть такую любезность?
Она отвернулась, занявшись чем-то на туалетном столике.
— Брось, Скив, — сказала она таким тихим тоном, что я едва ее расслышал. — Ты же видел, что случилось внизу.
— Я видел тебя на грани крупного прорыва в твоих занятиях, если ты это имеешь в виду. Если бы не зашла Клади, то через несколько секунд свечу зажгла бы ты.
— Велика важность!
Она круто повернулась лицом ко мне, и я увидел, что она пытается сдержать слезы. Кажется, подобное стало происходить тут слишком часто.
— Извини, Скив, но это действительно ерунда. Ну, могу я зажечь свечу. И что? После стольких лет обучения Маша может зажечь свечу… А девочка сносит половину стола, даже не стараясь! Кто ж тогда, выходит, я? Маг? Ха-ха! Анекдот.
— Маша, того, что сделала внизу Клади, я сделать не могу — так же, как и сделанного ею на Базаре, если уж на то пошло. Когда ты впервые попросилась ко мне в ученицы, я точно сказал тебе, насколько мало я знаю магию. Но я все еще учусь… а тем временем мы все еще удерживаем свои позиции в магическом бизнесе… и не где-нибудь, а здесь, на Базаре. В Магической Столице измерений.
Это, кажется, успокоило ее, но совсем немного.
— Скажи мне честно, шеф, — поджала она губы, — насколько я вообще смогу преуспеть в магии… на самом деле?
— Не знаю. Мне хотелось бы думать, что, работая и тренируясь, ты сможешь достичь многого. Это действительно все, на что может надеяться любой из нас.
— Наверное, ты прав, Скив, и мысль эта хорошая. И все же факт остается фактом — я всегда буду здесь мелкой сошкой… в области магии, конечно. При таком положении дел мне суждено быть на подхвате. На иждивении. Вы с Аазом — милые ребята и никогда меня не выбросите, но я не могу придумать ни одной веской причины, почему бы мне следовало остаться.
— А я могу.
Моя голова обернулась так быстро, что я чуть не вывихнул шею. В дверном проеме стояла…
— ТАНАНДА!
— Собственной персоной, — подмигнула она. — Но речь не о том. Маша, я не могу говорить о долгосрочных условиях, но я знаю одну вескую причину, почему тебе не следует уходить именно сейчас. Это та же самая причина, по какой вернулась я.
— И что же это за причина?
— Она связана с нашим Великим Скивом. Идемте вниз. Я собираюсь уведомить сразу всех на военном совете. Мы имеем вполне назревший кризис.
Глава 11
По-моему, нас атакуют.
В одной из комнат нашего дворца, спрятанного в незарегистрированном измерении, стоял большой овальный стол, окруженный стульями. Въехав, мы прозвали это помещение конференц-залом, поскольку никакого другого практического применения ему, кажется, не предвиделось. Само собой, мы не устраивали тут конференций, но всегда приятно иметь конференц-зал.
Сегодня вечером, однако, он был забит до отказа. Прежде чем разыскать Машу и меня, Тананда согнала сюда весь дом, включая Клади и Банни, и когда мы вошли, все уже расселись по местам.
— Можно наконец начать? — язвительно осведомился Ааз. — У меня, знаете, все-таки есть и другие заботы.
— В самом деле? — усмехнулся Корреш. — Какие, к примеру?
— К примеру, поговорить с Живоглотом об этом приглашении, — огрызнулся мой партнер.
— Не поговорив сперва со своим партнером?
— Я не сказал, что собираюсь отказаться или принять вызов. Просто я хочу поговорить с ним о…
— Нельзя ли на минутку отложить этот спор? — перебил я. — Мне хочется услышать, что скажет Тананда.
— Спасибо, Скив, — сказала она, быстро сверкнув мне улыбкой, прежде чем снова принять серьезный вид. — Полагаю, вам всем известно, что я отсюда уезжала. Так вот, потолкавшись по Базару, я наткнулась на слух, изменивший мое решение. Если он верен, мы все будем по горло заняты, разбираясь с этим делом.
Она смолкла, но никто не промолвил ни слова. Вопреки обыкновению, все слушали самым внимательным образом.
— Теперь скажу самое главное, а потом мы все обсудим. На улицах поговаривают, что кто-то нанял Топора, чтобы уделать Скива.
Последовало несколько секунд молчания, а затем зал взорвался.
— С какой стати…
— Кто нанял Топора?
— Откуда ты взяла…
— Погодите! ПОГОДИТЕ! — крикнула Тананда, подняв обе руки и призывая к тишине. — Я не могу отвечать сразу всем… Давайте по очереди, но заранее предупреждаю, что я и сама мало чего знаю.
— Кто его нанял? — захватил инициативу Ааз.
— Судя по всему мной услышанному, некая группа магов здесь, на Базаре, не слишком обрадована успехами Скива. По их мнению, он нынче берет все лучшие задания, и… ему достается вся слава. А поступили они так: скинулись кто сколько смог и наняли Топора, чтобы тот выполнил за них грязную работу… а именно разделался со Скивом.
— Ты слышишь, Корреш? И ты все еще думаешь, что я склонен к мелодраматизму?
— Заткнись, Ааз. Где ты про это услышала, сестричка?
— Помните Вика? Вампирчика, переехавшего сюда с Лимбо? Ну, он открыл здесь, на Базаре, собственную магическую практику. Похоже, к нему обращались с предложением внести свой пай в общий фонд. Он здесь пока новенький и поэтому не знает по имени тех, кто к нему обращался, но все они утверждали, что пользуются поддержкой чуть ли не дюжины мелких магов.
— Почему же он не предупредил нас, как только услышал?
— Он пытается сохранить нейтралитет. Пай он не внес, но и не хотел прослыть стукачом, если предупредит Скива. Он и мне-то это сказал только потому, что боялся, как бы кто-нибудь из окружения Скива не попал под перекрестный огонь. Должна признать, у него, похоже, довольно преувеличенное представление о том, с чем Скив способен управиться сам.
— Можно мне задать вопрос? — мрачно поинтересовался я. — Как намеченной жертве.
— Разумеется, Скив. Спрашивай.
— Кто такой Топор?
По крайней мере половина голов за столом резко повернулась ко мне, и у них отвисли челюсти.
— Шутишь!
— Неужели ты не знаешь…
— Ааз, неужели ты не научил его…
— Хватит! Погодите! — крикнул я, перекрывая гам. — Я не могу сразу воспринять весь этот информационный поток. Ааз! Как мой друг, партнер и иногда наставник ты не мог бы сделать мне одолжение и просто сказать, кто такой Топор?
— Никто не знает.
Я закрыл глаза и слегка тряхнул головой, силясь прочистить уши. После всех этих «неужели»… Но мне показалось, что он сказал…
— Он прав, красавчик, — вмешалась Тананда. — Личность Топора — один из самых строго охраняемых секретов во всех измерениях. Вот потому-то он и действует так эффективно.
— Возможно, это и правда, — кивнул я. — Но судя по реакции присутствующих, когда ты обронила это имя, я бы предположил, что кто-нибудь все же что-то о нем знает. Так вот позвольте мне перефразировать вопрос. Если вы не знаете, кто такой Топор, то не может ли кто-нибудь просветить меня по части того, что он такое?
— Топор — величайший очернитель во всех измерениях, — зарычал Ааз. — Он работает по вольному найму и требует такие гонорары, по сравнению с которыми наши выглядят карманной мелочью. Но коль Топор сел тебе на хвост, можешь смело проститься с ним, я имею в виду с хвостом. Топор погубил больше карьер, чем это могут сделать пять крахов фондовой биржи. Разве ты никогда не слышал выражения «попасть под топор»? Так вот, оно происходит именно отсюда.
Я испытывал в желудке знакомое ощущение «падающего лифта».
— Как он это делает?
— Но-разному, — пожал плечами мой партнер. — Он строит свою атаку в зависимости от задания. Постоянным является только одно: какое бы положение ты ни занимал в момент, когда он начал свое дело, но, когда он его закончит, ты это положение потеряешь.
— Может, перестанешь все время говорить «ты». Я-то ведь еще не умер.
— Извини, партнер. Фигура речи.
— Ну, это просто роскошно! — взорвался Гвидо. — Как же нам с Нунцио охранять босса, если мы не знаем, что на него надвигается?
— Никак, — огрызнулся Ааз. — Это не по вашей части, Гвидо. Мы говорим об очернении, а не о физическом нападении. Это не ваш профиль.
— Неужели! — усомнился Нунцио. — Дон Брюс говорит, что нам следует его охранять. Я что-то не припомню, чтобы он говорил о физических или каких бы там ни было нападениях. Верно, Гвидо?
— Совершенно верно! Если кто-то охотится за скальпом босса, то охранять его — наша задача… если вы не против, ГОСПОДИН Ааз!
— Да я бы и рыбью голову не доверил вам охранять, не то что своего партнера! — взревел, вскакивая на ноги, Ааз.
— Прекрати, Ааз! — приказала Тананда, пнув стул моего партнера так, что тот подсек ему ноги, вынудив плюхнуться обратно на место. — Если мы выступаем против Топора, нам понадобится любая помощь, какую мы только сможем заполучить. Давайте прекратим грызню из-за всех этих «что» да «кто» и сосредоточимся на «как». Идет? Мы все напуганы, но это не означает, что мы должны набрасываться друг на друга, когда наша цель — Топор.
Это на какое-то время всех остудило. Некоторые еще обменивались горящими взглядами и что-то ворчали, но по крайней мере уровень шума упал до такой степени, что меня смогли расслышать.
— По-моему, вы все кое-что не учитываете, — спокойно сказал я.
— Что именно? — моргнула Тананда.
— Ааз подошел к этому достаточно близко минуту назад. Это — моя проблема… и не стоит вам всем ввязываться в это, в общем, не ваше дело. Мы, конечно, друзья, и меня с Аазом, а также с Гвидо и Нунцио соединяют деловые связи, но у нас здесь сейчас речь идет о депутациях. Если со мной разделаются, а похоже, что сейчас все шансы против меня, то все, кто окажется рядом со мной, будут в грязи. Мне кажется, для всех вас лучше будет отойти подальше, или, еще лучше, я съеду отсюда, чтобы представлять собой одиночную цель. При таком раскладе мы будем рисковать только одной карьерой — моей. Я достиг своего положения, стоя на ваших плечах. И если мне не удастся удержаться самому, то что ж, тогда о моей карьере и жалеть не стоит.
Когда я остановился, вся компания смотрела на меня, не сводя глаз.
— Знаешь, старина Скив, — прочистил горло Корреш, — как ни нравишься ты мне, а иногда я забываю, какой ты умный.
— Я бы сказала, — взорвалась Тананда, — это, наверное, самая идиотская… Постойте! Это как-то связано с моим уходом?
— Немного, — признался я. — И Маша собралась уходить, а Ааз говорил об ответственности, и…
— Вот на этом и остановись! — приказал Ааз, подняв руку. — Давай поговорим об ответственности, партнер. Забавно, что я должен читать тебе лекцию на эту тему, но есть всякие виды ответственности. Один из видов, усвоенных мною от тебя, — это ответственность перед друзьями: помогай им выпутаться, когда они в беде, и позволяй им помогать в свою очередь тебе. Я не забыл, как вы явились в незнакомое вам измерение, чтобы вытащить меня из тюрьмы после того, как я сам отказался от вашей помощи; или как ты подключил нас к Большой Игре ради освобождения Тананды, помнишь, когда она попалась на краже; или как ты настоял, чтобы Дон Брюс придал тебе в телохранители Гвидо и Нунцио, когда их ждало дисциплинарное взыскание за провал задания Синдиката. Я этого не забыл, и они, держу пари, тоже, даже если ты об этом не помнишь. А теперь я предлагаю тебе заткнуться насчет вашего или не вашего дела и позволить твоим друзьям помочь тебе… партнер.
— Именно так, черт возьми! — кивнул Корреш.
— Ты мог бы оставить меня у Живоглота, чтобы он продал меня работорговцам, — задумчиво проговорила удивительно взрослым голосом Клади.
— Итак, теперь, когда с этим разобрались, — потер руки Ааз, — давайте приступим к работе. Мой приятель Гвидо поднял хороший вопрос. Как нам защищать Скива, если мы не знаем, как и когда нанесет удар Топор?
По-настоящему мы с этим вовсе не разобрались, но Ааз лишил меня шанса указать на это. Впрочем, я был только рад, потому что действительно не знал, что сказать.
— Мы можем лишь быть настороже и глядеть, не появится ли кто-то или что-то странное, — пожала плечами Тананда.
— Вроде открытого матча в драконий покер с Малышом Мятный Заход, — уставясь в пространство, обронил Корреш.
— Что-что?
— Ты это пропустила, сестричка. Похоже, наш мальчик привлек внимание короля драконьего покера. Тот хочет помериться с ним силами в открытом матче-поединке, и как можно скорее.
— Не смотри на меня так, Корреш, — поморщился Ааз. — Я переголосовываю. Если мы хотим сохранить репутацию Скива, он никак не может отвергнуть этот вызов. Теперь я готов признать, что деньги будут потрачены не зря.
— Мой папочка сможет любого побить в драконий покер, — преданно заявила Клади.
— Твоему папочке могут шикарно вышибить мозги, — мягко поправил ее мой партнер. — Я лишь надеюсь, что между сегодняшним днем и днем начала матча мы сможем достаточно обучить его игре, чтобы он проиграл достойно.
— Не нравится мне это, — проворчала Тананда. — Слишком уж удобно. За всей этой задумкой почему-то угадывается тень Топора.
— Наверное, ты права, — вздохнул Ааз. — Но нам остается только принять вызов и постараться извлечь максимум хорошего из плохой ситуации.
— Открыть прикуп и разыграть сданные нам карты. Так, Ааз? — пробормотал я себе под нос.
Хотя я и говорил тихо, но все за столом поморщились, включая Клади. Они могли быть достаточно преданными, чтобы рисковать жизнью и карьерой, защищая меня, но смеяться над моими шутками явно не собирались.
— Минуточку! — подал голос Нунцио. — Как по-вашему, есть шанс, что этот Малыш на самом деле Топор?
— Маловероятно, — заговорила впервые с начала совещания Банни. — Субъект вроде Топора должен работать без юпитеров. Малыш Мятный Заход — чересчур яркая личность. Будь он очернителем, это живо бы заметили. Кроме того, когда он выигрывает, никто не думает, будто это происходит из-за плохой репутации его противников… Это происходит именно потому, что хорош Малыш. Нет, я считаю, Топор должен быть как похищенное письмо… он может спрятаться прямо на виду у всех. Подумайте о последнем, кого бы вы заподозрили, и приблизитесь к разгадке.
Далее разговор стал вращаться вокруг меня, но слушал я не очень внимательно. По какой-то причине, пока говорила Банни, мне в голову пришла одна мысль. Рассуждая о Топоре, мы все употребляли местоимение «он», но если никто не знал его настоящего лица, то с таким же успехом он мог оказаться и «ею». Если уж на то пошло, то в присутствии женщин мужчины намного менее замкнуты и больше склонны похваляться подробностями своей карьеры.
Банни была женщиной. И появилась она у нас на пороге примерно в то самое время, когда предположительно получал свое задание Топор. Мы уже знали, что она умнее, чем хочет показаться, и ее способности плохо сочетаются с тщательно отработанным пустым взглядом. Где ж Топору найти лучшее место для удара, чем изнутри?
Я решил при первом же удобном случае немного поболтать с моей подружкой.
Глава 12
Никому не следует скрывать свое истинное «я» за ложным фасадом.
Я приблизился к спальне Банни с определенным трепетом в груди.
Если вы еще не заметили, то скажу, что опыт общения с женщинами у меня довольно ограниченный — и ограничивается он числом пальцев одной руки.
Тананда, Маша, Луанна, королева Цикута, а теперь вот Банни были единственными взрослыми женщинами, с которыми я когда-либо имел дело, и покамест мой послужной список представлялся мне весьма скромным. Танандой я какое-то время очень увлекался, но теперь она была для меня скорее старшей сестрой. Маша же была… ну, Машей. Полагаю, она сошла бы за младшую сестру, ту, которую надо защищать, а иногда и гладить по головке. Я никогда по-настоящему не понимал ее открытого восхищения мною, но оно не иссякало, несмотря на все мои конфузы, и давало мне возможность спокойно доверять ей. Хотя я все еще считал Луанну своей единственной истинной любовью, разговаривал я с нею только четыре раза, а после последней нашей беседы сомневался, состоится ли пятая встреча. Вот с кем мои отношения носили совсем уже катастрофический характер, так это с королевой Цикутой. Она, может, и не пристрелит меня при случае, но, уж конечно, захочет пристрелить — в этом можно было не сомневаться… но как раз она-то и хотела выйти за меня замуж!
Естественно, ни одна из женщин, с которыми я имел дело, нисколько не походила на Банни, хотя я не был полностью уверен, хорошо это или плохо. И все же факт оставался фактом — мне необходимо было узнать о ней побольше. По двум причинам: во-первых, если ей предстояло жить у нас в доме, то я бы предпочел знать, откуда она взялась, вместо того чтобы сидеть сложа руки на пороховой бочке; а во-вторых, если она — Топор, то чем раньше я это выясню, тем лучше. К несчастью, у меня был только один способ получить необходимые сведения — поговорить с ней.
Внутренне дрожа, я поднял руку, какое-то мгновение колебался, а затем постучал в дверь. Мне пришло в голову, что хоть я и не стоял никогда у стенки перед взводом стрелков, теперь я знал, что люди при этом чувствуют.
— О-о, кто там?
— Да это я — Скив, Банни. У тебя найдется свободная минутка?
Дверь мигом распахнулась, и появившаяся Банни схватила меня за руку и увлекла в комнату. На ней был изящный комбинезон с воротом, распущенным ниже пупка, что явилось для меня большим облегчением. Когда я в свое время наведался в спальню к королеве Цикуте, та приняла меня вообще без ничего.
— И-и! — взвизгнула она — Вот это да! Рада тебя видеть. Я уж начала сомневаться, зайдешь ли ты вообще когда-нибудь!
Фривольно вильнув бедром, она толчком закрыла дверь, а руки ее тем временем метнулись к завязкам наряда. Вот и все мое облегчение, о котором я только что упомянул.
— Дай мне всего секунду, милый, и я буду готова. Ты в некотором роде застал меня врасплох, и…
— Банни, ты не могла бы на время бросить это? А?
По какой-то причине события последних нескольких дней вдруг навалились всей тяжестью мне на плечи, и я был просто не в настроении для игр.
Она уставилась на меня глазами, большими, как счет за выпивку изверга, но ее руки прекратили свою деятельность.
— Что случилось, Скиви? Разве я тебе не нравлюсь?
— Откровенно говоря, не знаю, Банни, — тяжело произнес я. — Ты ведь никогда по-настоящему не давала мне возможности поразмыслить над этим, ведь так?
Она резко втянула в себя воздух, и ее лицо приняло сердитое выражение. Затем она отвела взгляд и нервно провела языком по губам.
— Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду. Разве я не пришла к тебе в спальню и не попробовала завязать дружбу?
— Мне кажется, ты все-таки понимаешь, что я имею в виду, — напирал я, почувствовав слабость в ее обороне. — Каждый раз, когда мы видимся друг с другом, ты так активно разыгрываешь из себя секс-бомбу, этакую киску, что я не знаю, бежать мне или аплодировать, но ни то, ни другое не поможет мне узнать тебя получше.
— Ты зря осуждаешь мое поведение, — возразила она. — Оно ведь дает кое-какие результаты, не так ли? Кроме того, разве не этого мужчины хотят от девушки?
— Я — нет.
— В самом деле?
В ее голосе звучала не слишком мягкая насмешка. Она вдохнула поглубже и откинула назад плечи.
— Так скажи мне тогда, что же приходит тебе на ум, когда я делаю вот так?
Невзирая на впечатление, какое могло у вас сложиться обо мне по прежним моим подвигам, соображаю я быстро. Достаточно быстро, чтобы, прежде чем ответить, подвергнуть цензуре и вычеркнуть первые свои три мысли.
— По большей части мне становится неуютно, — честно признался я. — Это впечатляет, спору нет, но у меня возникает ощущение, что я должен в связи с этим что-то предпринять, и я не уверен, что окажусь на высоте.
Она победоносно улыбнулась и выдохнула воздух, отчего напряжение спало у нас обоих. По-моему, я нуждался в этом больше.
— Ты только что ткнул пальцем прямиком в тайну кисок. Дело не в том, что тебе это не нравится. Просто это чересчур много для тебя, и ты не уверен, что сумеешь с этим управиться.
— Боюсь, что не поспеваю за твоей мыслью.
— Мужчины обожают хвастаться и бахвалиться, но самолюбие у них хрупкое как стекло. Если девушка разоблачает их блеф и кидается на них, словно пышущий жаром вулкан, не знающий удержу, мужчины пугаются. Вместо того чтобы привычно раздувать слабо тлеющее женское пламя, они вдруг сталкиваются с лесным пожаром и поэтому устремляются прочь. Да, они держат нас рядом, чтобы производить впечатление на других. «Смотрите, мол, какую тигрицу я укротил», и все такое. Но без свидетелей они обычно держат дистанцию. Не сомневаюсь, что в действительности таким, как я, перепадает меньше развлечений, чем средней студентке… за исключением того, что уровень оплаты у нас намного выше.
Это заставило меня призадуматься. С одной стороны, она довольно точно определила мою реакцию. Ее бурный натиск меня таки чуточку напугал… ну, сильно напугал. И все же была и другая сторона.
— Похоже, ты не очень высокого мнения о мужчинах, — заметил я.
— Эй! Не пойми меня неправильно. Это не самый худший способ заработать себе на жизнь. Просто мне стало тошно вновь и вновь слушать одни и те же старые реплики, и я решила вывернуть их наизнанку. Вот и все.
— Я имел в виду не это. Секунду назад ты задала риторический вопрос: «Разве не этого мужчины хотят от девушки?» Может, ты и права, и я не буду пытаться спорить по этому поводу. Но такая мысль неуютно близка к утверждению, что это касается всех мужчин, а с этим я все-таки буду спорить.
Она задумчиво нахмурилась и пожевала нижнюю губу.
— Пожалуй, эта мысль действительно чересчур все обобщает, — признала она.
— Хорошо.
— Точнее будет сказать: «Этого все мужчины хотят от прекрасной девушки».
— Банни…
— Нет уж, выслушай меня, Скив. Вот в этом вопросе опыта у меня намного больше, чем у тебя. Хорошо говорить об уме, когда выглядишь, как Маша. Но когда вырастешь с такими данными, как у меня — я не хвалюсь, просто констатирую факт, — то за тобой увивается длинная вереница мужчин. Если бы они интересовались при этом только твоим умом, то я бы сказала, что им следует срочно подлечиться!
За время нашей дружбы с Машей мне не раз доводилось подолгу болтать с ней о том, что значит для женщины быть малопривлекательной. Однако теперь мне впервые пришлось понять, что красота может оказаться в большей степени бедой, чем счастьем.
— Не припомню, чтобы я «увивался за тобой», Банни.
— Ладно-ладно. Возможно, я и впрямь опережаю события. Но все же у меня есть основания для кое-каких выводов. Я помню, когда мы встретились, ты был поглощен иными мыслями. Как бы ты прореагировал, если бы мы просто случайно столкнулись друг с другом в баре?
Представить это было совсем не трудно… к несчастью.
— Сдаюсь, — признал я. — Позволь мне только подбросить тебе одну мысль, Банни. А потом я уступлю твоему опыту. Вопрос секса обязательно будет носиться в воздухе при любой встрече мужчины с женщиной до тех пор, пока он не разрешится. Я думаю, это связано с продолжением рода и выживанием и верно для любой цивилизации. Сильнее всего это ощущается при встрече с представительницей противоположного пола, которую находишь привлекательной… с прекрасной женщиной, что называется, с женщиной твоей мечты. Роль цивилизации, хоть я и не знаю, многие ли придерживаются такого мнения о ней, заключается в установлении правил и законов, помогающих решить этот вопрос быстро: братья, сестры, родители и лица, не достигшие брачного возраста или состоящие в браке с другими, отпадают… ну, во всяком случае, обычно отпадают, но ты меня поняла. Теоретически это позволяет людям тратить меньше времени на сближение друг с другом, чтобы остальное посвятить успешной деятельности в других сферах… вроде искусства или бизнеса. Не уверен, заметь, что это столь уж великое приобретение, но благодаря ему мы продвинулись далеко.
— Интересная теория, Скив, — задумчиво произнесла Банни. — Где ты ее услышал?
— Сам выдумал, — признался я.
— Надо будет поразмыслить о ней на досуге. Но даже если она верна, то что она доказывает?
— Ну, я пытаюсь сказать, что, по-моему, ты слишком фокусируешься на сексе. Разрешай вопрос с ним каждый раз, когда он возникает, и переходи к другим делам. А если конкретно, то я думаю, мы сможем разрешить его между нами прямо сейчас. Со своей стороны я тебе отвечу «нет» или, во всяком случае, «нет» на долгое время. Если мы сможем договориться об этом, то я бы хотел перейти к другим делам… вроде того, чтобы узнать тебя получше.
— Я бы сказала, что это похоже на заигрывание, если бы ты только что не выдохнул «нет». Может быть, я чересчур чувствительна по этой части. Ладно. Договорились. Давай попробуем поболтать как друзья.
Она протянула руку, и я торжественно пожал ее. В глубине души я почувствовал за собой вину. Теперь, заставив Банни ослабить бдительность, я собирался выкачать из нее сведения.
— Что ты хотел бы узнать?
— Ну, я вообще-то не очень много знаю о тебе, помимо того, что ты умнее, чем представляешься, и что ты племянница Дона Брюса!
— Ух ты, — захихикала она. — Тебе не полагалось бы знать даже насчет племянницы.
Ее хихиканье было намного приятней, чем ее обычный — визгливый и режущий ухо — смех.
— Тогда давай начнем отсюда. Как я понимаю, дядя не одобряет твоего выбора карьеры.
— Что верно, то верно. Он самолично подыскал мне профессию, прогнал через школу и все такое. Беда в том, что он не потрудился посоветоваться со мной. Честно говоря, я предпочла бы заниматься чем угодно, только не тем, что он для меня наметил.
— А что именно?
— Он хотел, чтобы я стала бухгалтером.
Мне мигом вспомнился мой старый недруг по Поссилтуму Дж. Р. Гримбл. Пытаться представить Банни на его месте было непосильно даже для моего воображения.
— Гм-м… полагаю, бухгалтерское дело — неплохая работа. Я могу понять, почему Дон Брюс не хотел, чтобы ты пошла по его стопам в уголовную жизнь.
Банни скептически вскинула бровь.
— Если ты в это веришь, то ты не очень много знаешь о бухгалтерии.
— Как бы там ни было, но мне думается, что выбор жизненного пути не ограничивается только профессиями бухгалтера и твоей нынешней.
— Не хочу опять противоречить тебе, — ухмыльнулась она, — но моя внешность работала против меня. Большинство законопослушных бизнесменов боялись, что если они примут меня на работу, то их жены, или партнеры, или совет директоров, или служащие подумают, будто они устраивают на содержание любовницу. После нескольких попыток я решила не плыть больше против течения и перейти в сферу, где привлекательность — необходимое условие, а не недостаток. Если я в чем и виновата, то только в лени.
— Не знаю, — покачал головой я. — Признаться, я невысокого мнения об избранной тобой карьере.
— Вот как? Ну, прежде чем ты примешься морализировать, позволь мне сказать тебе…
— Все! Тайм-аут! — перебил я ее. — Я хотел сказать, что у этой профессии нет большого будущего. Ничего личного, но никто не остается вечно молодым и привлекательным. Судя по всему слышанному мною, твоя профессия не предусматривает пенсионного обеспечения.
— Как и все профессии в Синдикате, — пожала плечами она. — Но пока я подыщу что-нибудь получше, у меня будет чем оплатить счета.
Вот теперь мы к чему-то приближались.
— Кстати, раз уж речь зашла о Синдикате, Банни. Это дело с Топором, признаться, встревожило меня. Ты случайно не знаешь, занимается ли Синдикат очернительством? Возможно, я мог бы с кем-то поговорить и получить какой-то совет.
— Не думаю, что они этим занимаются. Для них это слишком тонко. И все же я никогда не слышала, чтобы дядя Брюс отвергал какую-либо работу, если эта работа сулила достаточно высокую прибыль.
Я понял, что Банни пытается уклониться от моего вопроса. И решил попробовать снова.
— Кстати, если уж речь зашла о твоем дяде, ты вообще-то представляешь, почему он выбрал для этого задания именно тебя?
Прежде чем она ответила, возникла едва заметная пауза.
— Нет, не представляю.
Я уцелел при игре в драконий покер у Живоглота, наблюдая за другими людьми, и порядком в этом поднаторел. Заминка Банни выдавала ее с головой. Она знала, почему она здесь, знала, но не говорила.
Словно прочтя мои мысли, Банни пораженно воззрилась на меня.
— Эй! До меня только что дошло. Ты думаешь, что я и есть Топор? Поверь мне, Скив, это не так. Честное слово!
Говорила она очень искренне и очень убедительно. Конечно, будь я Топором, то сказал бы именно это и именно так.
Глава 13
Вашему Величеству следует обращать внимание на свою внешность.
Описать вылазку на Базар, которую мы предприняли на следующий день, можно многими словами. Но в их наборе вы не найдете таких определений, как «спокойная», «тихая» или «умиротворяющая». Скорее на ум приходят слова вроде «зоопарк», «цирк» и «хаос».
Началось это еще до того, как мы покинули свою базу… а точнее, со спора, покидать нам ее или нет.
Ааз и Маша утверждали, что нам следует лечь на дно, поскольку в этом случае у Топора меньше будет возможностей для атаки. Гвидо и Нунцио поддержали их, приправив свои выступления колоритными оборотами. Одной из самых любимых ими фраз была «залечь на тюфяки» — выражение, неизменно вызывающее у меня в голове интригующие образы. Как я говорил Банни, я вовсе не так уж чист.
Тананда и Корреш заняли другую позицию, считая, что лучший способ защиты — нападение. Оставаясь в четырех стенах, доказывали они, мы только станем удобной мишенью. Единственно разумным действием будет выйти и попытаться определить, что именно намерен предпринять Топор. Клади и Банни выступили в поддержку команды брата и сестры, хотя, как я подозреваю, больше из желания получше изучить Базар.
Сохраняя нейтралитет в течение часа и послушав за это время, как обе стороны обменивались любезностями, я наконец бросил свой голос на чашу весов… за вылазку. Это странно, но мои мотивы в целом совпадали с аргументами Банни и Клади: я хоть и боялся выйти и стать движущейся мишенью, но куда больше меня пугала перспектива сидеть взаперти и препираться со своей собственной командой, наблюдая возрастающую нервозность и несдержанность моих друзей.
Не успели мы разрешить этот вопрос, как разразился новый спор, на этот раз из-за того, кто первым отправится на вылазку. Ясное дело, хотели все. И так же ясно, что если бы пошли все, то мы выглядели бы именно теми, кем были: ударной силой, ищущей, с кем бы подраться. Мне почему-то думалось, что это не поможет нашим усилиям сохранить мою репутацию.
Поругавшись еще час, мы достигли компромисса. Пойдем все вместе. Однако ради осмотрительности, равно как и стратегического преимущества, мы решили, что часть команды отправится под личиной. Это не только зрительно уменьшит наш отряд, но и даст нам возможность наблюдать за всем с небольшого расстояния и, что еще важнее, слушать, о чем говорят на Базаре. Ааз, Тананда, Корреш, Маша и Нунцио будут нашими разведчиками и резервом, в то время как Клади, Банни, Гвидо и я сыграем роль приманки — роль, которая нравилась мне тем меньше, чем больше я о ней думал.
Вот так мы и отправились наконец на утреннюю прогулку… вскоре после полудня.
Внешне Базар не изменился, но в скором времени я начал кое-что подмечать. Я настолько привык поддерживать чары личин, что мог сохранять инкогнито пяти наших коллег без ущерба для своей сосредоточенности… что и к лучшему, так как сосредоточиться было на чем, и даже очень.
Известие о нашем последнем походе по лавкам явно распространилось, и реакция деволов-купцов на наше появление среди палаток была весьма противоречивой. Некоторые витрины при нашем приближении внезапно закрывались, в то время как торговцы других палаток бросались нам навстречу. Были, конечно, и занявшие нейтральную позицию — не закрывавшиеся, не бросавшиеся встречать нас, а скорее внимательно следившие за нами, когда мы осматривали их товары. Однако, куда бы мы ни шли, я замечал отчетливое отсутствие энтузиазма к любимому времяпрепровождению деволов — торгу. Цены либо объявлялись твердыми, либо торги сводились к минимуму. Складывалось впечатление, что, хотя деволы по-прежнему желали получить наши деньги, они не жаждали затягивать контакт с нами. Я был не совсем уверен, как поступить в такой ситуации. Можно было воспользоваться их нервозностью и заключить несколько бесстыдных сделок или же, напротив, скрепя сердце заплатить больше, чем стоил товар. Беда в том, что ни тот, ни другой курс не особенно возвысил бы мой образ в глазах купцов и не стер бы память о нашей последней вылазке.
Однако в моей жизни всегда хватало затруднительных моментов.
После нашего разговора Банни решила, что мы стали друзьями, и взялась за свою новую роль с тем же энтузиазмом, какой привносила в разыгрывание из себя женщины-вамп. Само собой, она все еще цеплялась за мою руку и издали, вероятно, для всех выглядела по-прежнему. Однако ее внимание теперь сосредоточилось на мне, а не на себе.
Сегодня она решила высказать свое мнение о моем гардеробе.
— В самом деле, Скив. Мы должны подыскать тебе какую-нибудь достойную одежду.
Она каким-то образом сумела избавиться от своей противной манеры говорить, равно как и от того, что она все время жевала. Может быть, тут была какая-то связь.
— А что плохого в том, как я сейчас одет?
На мне был в этот день, на мой взгляд, один из самых элегантных моих нарядов. Желтые полосы на штанах в два дюйма шириной перемежались со светло-зелеными, в то время как на тунике блистали ярко-красные и пурпурные клетчатые узоры.
— Право, не знаю, с чего начать, — сморщила нос Банни. — Давай просто скажем, что все это немножко крикливое.
— Прежде ты ничего не говорила о моей одежде.
— Верно. Прежде. В смысле, прежде чем мы решили стать друзьями. В моем прежнем качестве, критикуя мужчин за аляповатую одежду, можно потерять работу. Иногда я думаю, что для того, чтобы идти под ручку с разодетой как картинка дамой, надо либо не иметь никакого вкуса по части одежды, либо иметь дурной вкус.
— Я, конечно, не большой знаток по этой части, но разве некоторые вроде тебя не одеваются и сами чуточку крикливо? — лукаво спросил я.
— Правильно. Но держу пари, если проверить, то окажется, что они носят купленное для них кавалерами. Когда мы пошли за покупками, ты предоставил мне выбирать самой и просто оплатил счет. А многие мужчины считают, что если они платят за товар, то за ними должно оставаться последнее слово в вопросе о том, что носить их куколке. Скажем прямо, мы должны обращать внимание на свою внешность, потому что от этого зависит наша работа. Девушка, одевающаяся словно пугало, не найдет для себя ничего стоящего.
— Так ты говоришь, что я одет как пугало?
— Если бы пугало выглядело, как ты, то у ворон глазки бы повышибало.
Я отреагировал стоном. Черт, если никто не собирался смеяться над моими шутками, то с какой стати я должен смеяться над шутками других? Конечно, я занес замечание Банни в мысленный архив для будущего употребления, на всякий случай.
— Однако серьезно, Скив, твоя беда в том, что ты одеваешься, как мальчишка. В твоем гардеробе есть несколько удачных предметов, но никто не потрудился показать тебе, как их носить. Яркие наряды хороши, но их нужно сбалансировать. Сочетание узорной ткани с неяркой однотонной подчеркивает узор. Сочетание узора с другим узором убивает оба, если только ты не знаешь наверняка, что делаешь. Чаще всего разные узоры борются друг с другом, а если они еще и разных цветов, то это война всех против всех. Одежда должна привлекать внимание к тебе, а не к себе.
Несмотря на свое негодование, я обнаружил, что сказанное ею мне любопытно. Если я чему и научился в своих разнообразных приключениях, так это воспринимать информацию, где только возможно.
— Давай посмотрим, улавливаю ли я твою мысль, Банни. Ты говоришь, что недостаточно просто покупать предметы одежды, особенно мне приглянувшиеся. Надо смотреть, как они сочетаются друг с другом… пытаться создать единое целое. Верно?
— Отчасти, — кивнула она. — Но думаю, если мы хотим обучить тебя умению одеваться, то лучше начать сначала. Сперва тебе надо решить, какой ты себе выбрал образ. Одежда заявляет о тебе во весь голос, но тебе надо знать, каким будет это заявление. Так вот, банкиры зависят от доверяющих им свои деньги и поэтому одеваются консервативно, чтобы произвести впечатление надежности. Никто не даст своих денег банкиру, выглядящему так, словно он день-деньской валяет дурака. На другом конце шкалы находятся профессиональные артисты. Эти зарабатывают деньги, заставляя глядеть на себя, и поэтому одеваются обычно броско и чрезмерно пышно.
Это завораживало. Банни не говорила мне ничего такого, чего я сам не видел, но она определяла не замеченные мною раньше закономерности. Внезапно все положение с одеждой начало обретать смысл.
— Так каков же будет мой образ?
— Ну, раз уж ты спрашиваешь, то в данный момент ты выглядишь либо настолько богатым и преуспевающим, что тебе наплевать, что подумают другие, либо мальчишкой, не знающим, как одеваться. Здесь, на Базаре, знают о твоем благосостоянии, поэтому купцы приходят к первому выводу, вытаскивают все крикливые наряды, которые не сумели сбагрить никому другому, и считают, что ты клюнешь на них, если они запросят достаточно высокую цену.
— Сосунок или дурак, — пробормотал я про себя. — Не знаю, какой образ я являю, но ни один из этих двоих мне не нравится.
— Попробуй примерить такой. Ты маг, работающий по найму, верно? Тебе желательно выглядеть благополучным, чтобы твои клиенты видели, что ты хорош в своем деле, но не настолько богат, чтобы запросить с них чересчур большой гонорар. Тебе нежелательно одеваться совсем уж консервативно, так как клиенты частично клюют на загадочность профессии мага. А если ты начнешь одеваться слишком броско, то будешь выглядеть балаганным шарлатаном. Короче, я думаю, тебе лучше всего ставить на «спокойную силу». Выделяться из серой массы, но в то же время выглядеть настолько уверенным в себе, будто тебе незачем напрягаться, чтобы привлечь к себе внимание.
— И что же мне сделать, чтобы выглядеть именно так?
— Вот тут-то и вступаю в игру я, — подмигнула Банни. — Если мы договорились о цели, средства я найду. Следуй за мной.
И с этими словами она ввергла меня в один из самых невероятных набегов на лавки, в которых я когда-либо участвовал. Она настояла, чтобы я переоделся в первый же купленный нами наряд: голубую рубашку с открытым воротом и широкие брюки кремового цвета, с шарфом в тон. Клади возражала, говоря, что ей больше нравится яркая одежда, но по мере того, как мы переходили от палатки к палатке, я заметил перемену в поведении владельцев. Они по-прежнему, казалось, немного нервничали в нашем присутствии, но предлагали нашему вниманию совершенно иной выбор одежд, а некоторые даже поздравили меня с тем, что на мне надето… чего прежде никогда не бывало.
Должен признаться, меня немного удивило, как дорого стоили некоторые из этих «простых и неброских» предметов, но Банни заверила меня, что ткань и качество пошива оправдывали цену.
— Не понимаю я этого, — съехидничал я после одной из таких покупок. — Думал, все бухгалтеры — жмоты и сквалыги, а тут ты — идеальный потребитель.
— Ты ведь не видел, как я вынимаю свою пачку денег, не так ли? — промурлыкала в ответ она. — Бухгалтеры могут пойти на необходимые расходы, но на чужие деньги. Наша главная задача — помочь тебе сделать максимум приобретений на твои трудовые наличные.
И так оно и пошло. Когда у меня появилось немного времени, чтобы спокойно подумать, мне пришло в голову, что, если Банни была Топором, очень уж она из кожи лезла вон ради моей респектабельной внешности. Я все еще пытался вычислить, как это могло вписаться в некий дьявольский план, когда почувствовал энергичный толчок под локоть. Оглянувшись, я обнаружил стоявшего рядом со мной Ааза.
Когда я навожу чары личины, то по-прежнему вижу зачарованных такими, какие они на самом деле есть. Вот потому-то я нервно вздрогнул, прежде чем вспомнил, что для всех прочих на Базаре он выглядел просто собратом-покупателем, подошедшим перекинуться словечком.
— Неплохой наряд, партнер, — одобрил он. — Похоже, твоя подружка всерьез занялась твоим гардеробом.
— Спасибо, Ааз. Тебе действительно нравится?
— Разумеется. Но есть еще одна покупочка, которую ты мог бы добавить к своему списку, прежде чем мы отправимся домой.
— Какая именно?
— Штук пять карточных колод. Хотя твой новый образ, возможно, и произведет впечатление на Малыша, но, думаю, на него больше подействует, если ты потратишь немного времени на обучение игре в драконий покер до схватки с ним.
Мыльный пузырь моего самодовольства тут же лопнул. Ааз был прав. Одежда, Топор… все это так, но ведь мне вскоре предстояло важное дело — состязание с самым лучшим игроком в драконий покер во всех измерениях.
Глава 14
Одной удачи иногда недостаточно.
— Скив. Твоя ставка.
— О! Гм-м… иду на десять.
— Гну твои десять.
— Пас.
— Для меня двадцать? Я накину еще двадцать сверху.
— Поддерживаю.
Теперь уж это должно звучать для вас знакомо. Совершенно верно. Драконий покер в полном разгаре. На сей раз, однако, шла товарищеская игра между Аазом, Танандой, Коррешем и мной. Конечно, слово «товарищеская» применимо здесь с большой натяжкой.
Если не считать случавшихся иной раз перепалок, мне никогда раньше не доводилось биться с этой троицей. То есть, когда случалась беда, мы смыкали свой круг рогами наружу, а не внутрь. И вот в первый раз создалась ситуация, когда я и мои напарники оказались по разные стороны баррикад; конечно, такое положение не могло вызвать во мне положительных эмоций. Понимая, что это всего лишь игра и притом тренировочная, я вдруг очень обрадовался, что мне не надо сталкиваться ни с кем из моих партнеров в реальной ситуации в борьбе не на жизнь, а на смерть.
Подтрунивание еще не прекратилось, но приобрело какую-то резкость. Когда игроки сосредоточились, они стали похожи на идущих по следу хищников. Над столом нависла туча напряжения. Она висела и при игре в «Равных шансах», но тогда это было естественно. При карточной игре не ждешь поддержки или сочувствия от совершенно незнакомых партнеров. Беда в том, когда трое самых близких ваших друзей превращаются в незнакомцев, когда начинается серьезная игра и фишки брошены…
— По-моему, ты блефуешь, братец. Добавляю еще сорок.
Делать нечего — я толкнул в банк еще одну стопку из своей уменьшающейся кучки фишек.
— Поддерживаю.
— Вы меня достали, — пожал плечами тролль. — Пас.
— Ну, Скив. Остаемся только мы с тобой. У меня флешь онеров-эльфов.
Тананда открыла свои карты и выжидающе посмотрела на меня. С уверенной, как я надеялся, рисовкой я перевернул свои темные карты.
Воцарилось молчание, когда все нагнулись, уставившись в мои карты.
— Скив, это мусор, — сказала наконец Тананда. — Ааз пасанул с лучшим раскладом, чем у тебя, даже без учета его темных карт. Я разбила тебя вдрызг.
— Она хочет сказать, партнер, — осклабился Ааз, — что тебе следовало либо пасовать, либо поднимать. Поддерживать ставку, когда ее открытые карты бьют твои, значит просто выбрасывать деньги.
— Ладно-ладно! Мысль уловил.
— Да? У тебя тут есть еще пятьдесят фишек. Ты уверен, что хочешь проиграть и их тоже? Или, может, нам снова распределить фишки и начать сначала… опять.
— Полегче, Ааз, — вмешалась Тананда. — У Скива была система, которая прежде действовала. Почему бы ему не испробовать ее, прежде чем поневоле браться за что-то новое?
Они имели в виду, что я поначалу не хотел обучаться драконьему покеру. И в самом деле, я уже было решил опять испробовать тот же прием, который использовал в «Равных шансах». Поэтому после некоторого обсуждения (читай — спора) мы договорились сыграть для демонстрации всем присутствующим моей системы.
Ну, я им показал.
С Аазом было несложно: я знал его как облупленного. Но вот Корреш и Тананда заткнули меня за пояс. Мне не удавалось уловить никаких выдающих их действительные намерения намеков и не сумел заметить никакой очевидной связи между тем, как они ставили и какие карты держали на руках. В угнетающе короткий промежуток времени я лишился отпущенных мне первоначально фишек. Затем мы снова поделили столбики и начали опять… с тем же результатом. Теперь мы приближались к концу третьего раунда, и я готов был выбросить белый флаг.
Как ни хотелось мне думать, что мне просто адски не повезло или что мы сыграли слишком мало партий, чтобы проявилась какая-то закономерность, ужасная правда заключалась в том, что я просто был слабее своих противников. Я хочу сказать, обычно мне удавалось уловить, хорошая ли сдача у игрока. Затем возникал вопрос, насколько хорошая или, конкретней, лучше ли, чем моя. Конечно, то же самое относилось и к слабым сдачам. Я полагался на свою способность отличить ситуацию, когда игрок ставит на сдачу, нуждавшуюся в улучшении, от той, когда он ставит просто на то, что на следующем круге другому выпадет еще худшая карта, чем ему. Однако в нашей пробной игре я вновь и вновь попадал впросак. Слишком уж много раз считаемые мною никчемными сдачи оказывались на поверку очень мощными.
Действовало это, мягко говоря, угнетающе. Ведь эти игроки, которые и не мечтали бы вызвать на матч Малыша Мятный Заход, обыгрывали меня, даже не особенно напрягаясь.
— Я способен понять, что меня обставили, Ааз, — сдался я. — Даже если мне требуется на это немного больше времени, чем большинству. Я готов приняться за предложенные вами уроки… если вы все еще думаете, что от этого будет какой-то толк.
— Разумеется, будет, партнер. Если сегодняшний вечер дал нам верное представление о том, как ты играешь, то обучение, уж точно, твою игру не ухудшит.
На изверга можно положиться, он точно знает, какими словами подбодрить.
— Да брось, старина Ааз, — перебил Корреш. — Скив делает все, что в его силах. Он пытается остаться на плаву в скверном положении… как и мы все. И давай не будем привязывать ему гири к ногам. Согласен?
— Полагаю, ты прав.
— И поосторожней с подобными замечаниями, когда рядом Клади, — вставила Тананда. — Она в полном восторге от своего нового папочки, и нам нужно оберегать его светлый образ, чтобы преклонение удерживало ее в рамках.
— Кстати о Клади, — поморщился, оглядываясь, мой партнер. — Где наша ходячая катастрофа?
Надо сказать, что в конце нашей экспедиции по лавкам дела шли совсем неважно. По мере того как тянулся день, настроение Клади, похоже, ухудшалось. Дважды только своевременное вмешательство наших наблюдателей спасало нас от катастрофы, когда малютка особенно расстраивалась. Не желая истощать наше везение, я объявил об окончании экскурсии, что чуть не вызвало у моей юной подопечной новую вспышку раздражения. Я гадал, часто ли прерывают родители поход по магазинам из-за капризного ребенка.
— Она где-то с Банни и телохранителями. Я подумал, что это заседание будет достаточно тяжелым и без Клади.
— Хорошая мысль, — одобрил Корреш. — Ну, хватит болтать. Продолжим?
— Правильно! — воскликнул Ааз, потирая руки и нагибаясь вперед. — Так вот, первое, что нам надо сделать, это сколотить тебе стратегию получше. Если ты сохранишь…
— Э-э-э… А не забегаешь ли ты вперед, Ааз? — перебила Тананда.
— То есть?
— Тебе не кажется, что нам лучше было бы сперва рассказать ему про расклады? Намного легче ставить, когда знаешь, годится на что-то твой расклад или нет.
— Да. Конечно.
— Позволь заняться этим мне, Ааз, — вызвался тролль. — Так вот, Скив. Восходящий порядок раскладов такой:
онер (картинка);
одна пара (двойка); две пары;
три одного номинала (тройка);
три пары;
полный дом (фул) (три одного номинала плюс пара);
каре (четыре одного номинала);
флэш (шесть карт одной масти);
стрит (шесть карт подряд по старшинству) (эти два последних расклада котируются выше или реверсируются в зависимости от шестой карты);
полное брюхо (два набора по три карты одного номинала);
полный дракон (каре плюс пара);
флэш рояль (стрит одной масти).
Уразумел?
Полчаса спустя я уже почти мог отбарабанить весь список, не сверяясь со шпаргалкой. К тому времени энтузиазм моих учителей заметно остыл. Я решил сделать рывок к следующему уроку, пока совсем не разочаровал их.
— Хватит, — объявил я. — Вызубрить я могу и сам в свободное время. Что дальше? Сколько мне следует ставить на эти сдачи?
— Не так быстро, — осадил меня Ааз. — Сперва тебе надо закончить со сдачами.
— Ты хочешь сказать, что есть еще какие-то? Я думал…
— Нет. Ты усвоил все сдачи… или усвоишь при небольшой тренировке. Теперь тебе надо усвоить условные модификаторы.
— Условные модификаторы? — еле слышно продублировал я.
— Разумеется. Без них драконий покер был бы всего-навсего еще одной простой игрой. Теперь ты начинаешь понимать, почему я раньше не хотел тратить время на твое обучение этой игре?
Я молча кивнул, уставясь на свой список карточных раскладов. Он явно усложняется, и это меня пугало.
— Выше нос, Скив! — весело подбодрил Корреш, хлопнув меня по плечу. — Потом будет легче, это самое трудное в этой игре.
— Да? — слегка оживился я.
— Разумеется. Понимаешь, условные модификаторы зависят от определенных переменных вроде дня недели, числа игроков, положения стульев и тому подобного. А поскольку этот матч организован загодя, мы знаем большинство этих переменных. Например, играть будете только вы двое, а ты как вызванный на матч имеешь право выбрать стул… между прочим, садись лицом к югу.
— Мой старший братец пытается сказать на свой неуклюжий лад, — вмешалась Тананда, мягко сжав мне руку, — что тебе требуется усвоить не все условные модификаторы, а только те, которые будут действовать при твоей игре с Малышом.
— А, уловил. Спасибо, Корреш. Я сразу почувствовал себя намного лучше.
— От-лично. Нас будут интересовать… ну, самое большее — дюжина-другая.
Испытанное только что чувство облегчения мигом превратилось в ледышку у меня в животе.
— Две дюжины условных модификаторов?
— Брось, братец. Их не может быть так много.
— Я собирался сказать, что он, по-моему, недооценивает опасности, — усмехнулся Ааз.
— Так давай хорошенько подсчитаем, черт возьми, и посмотрим.
— Красные драконы будут дикими при четных партиях…
— …но единороги будут дикими весь вечер…
— …расклад «столкновение» на сей раз силы иметь не будет, потому мы и не потрудились занести его в список, партнер…
— …раз за вечер игрок может сменить масть одной из своих карт…
— …каждые пять партий порядок карт перевертывается, поэтому фоски станут онерами и наоборот…
— …тройки весь вечер будут убитыми, и к ним нужно относиться как к пустым картам…
— …а если хоть раз будет разыграно каре, эта карта тоже будет убита…
— …если это не дикая карта — тогда она просто перестает быть дикой и может разыгрываться как обычно…
— …если при первых двух сдачах в открытую любому игроку выпадает десятка, то семерки будут убиты…
— …если не появится вторая десятка, тогда она аннулирует первую…
— …конечно, если первой картой, сданной в открытую на кон, окажется великан, то кон играется с одной лишней темной картой при четырех открытых и пяти темных…
— …естественный расклад бьет расклад равной ценности, составленный с помощью диких карт…
— Эй! Это же не условный модификатор. Это постоянное правило.
— Оно будет в силе, не так ли? Некоторые из условных модификаторов аннулируют постоянные правила, и поэтому я счел, что нам нужно…
— ВЫ ЧТО — РАЗЫГРЫВАЕТЕ МЕНЯ?!
Разговор на миг прервался, и мои тренеры уставились на меня.
— Я хочу спросить: это ведь шутка? Правда?
— Нет, партнер, — осторожно ответил Ааз. — В этом-то и состоит весь смысл драконьего покера. Как сказал Корреш, радуйся, что тебе играть только один вечер и не нужно усваивать весь список.
— Но откуда у меня возьмется шанс победить в этой игре? Я даже всех правил-то не смогу запомнить.
За столом возникло неловкое молчание.
— Я… э-э-э… думаю, ты не уловил суть, Скив, — сказала наконец Тананда. — Шансов на победу у тебя нет. Малыш — самый лучший игрок из всех, какие есть. Ни за несколько дней, ни за несколько лет ты никак не сможешь научиться играть хотя бы так, чтобы заставить Малыша попотеть за свои деньги. Мы лишь пытаемся достаточно обучить тебя, чтобы ты не осрамился — не погубил репутацию Великого Скива, — когда он будет кромсать твою ставку. Ты должен по крайней мере выглядеть достойно. Иначе просто покажешься дураком, у которого не хватает ума понять, как мало он знает.
Я немного подумал над этим.
— А разве этот образ не соответствует тому, кто я есть на самом деле?
— Если так, пусть это остается в кругу семьи. Идет? — подмигнул мой партнер, игриво стукнув меня по плечу. — Выше нос, Скив. В некоторых отношениях это будет даже забавно. Ничто так не помогает сыграть до конца свою роль, как участие в игре без давящего на тебя стремления к победе.
— Разумеется, Ааз.
— Отлично, тогда давай вернемся к игре. Послушай еще раз. Позже мы снова все повторим помедленнее, чтобы ты записал.
И с этими словами они опять принялись за обучение.
Я слушал вполуха, изучая тем временем свои чувства. На первую игру в «Равных шансах» я пошел, ожидая проигрыша, но в надежде хорошо провести вечер. Я никак не мог связать предстоящий матч с Малышом со светскими удовольствиями. Как ни уважал я взгляды своих советников, мне было крайне трудно согласиться с мыслью, что, проиграв, я каким-то образом сохраню свою репутацию. Но они были правы, я не мог достойно отказаться от вызова. А если шансов на выигрыш у меня никаких, то остается только достойно проиграть. Верно?
Однако, как я ни старался, мне не удавалось заглушить тихий голосок в глубине души, не перестававший твердить, что идеальным решением было бы обчистить Малыша. Но это, конечно, невозможно. Верно? Верно?
Глава 15
Мне нужны все друзья, каких я только смогу приобрести.
Хотя временами моя жизнь кажется мне слишком запутанной и безрадостной, но по крайней мере одно существо никогда не отвернется от меня в тяжелый час.
— Глип!
Я всегда недоумевал, как это драконий язык может быть одновременно и слизистым, и шершавым, как рашпиль, но он таков. Во всяком случае, таков он у моего дракона.
— Тихо, парень… ти… эй! Кончай, Глип. Прекрати!
— Глип! — заявил мой дракон, ловко увертываясь от моих рук и оставляя у меня на лице еще один слизистый след.
Послушен он даже чересчур. Говорят, по тому, как человек управляется с животными, можно судить о его способностях к руководству.
— Черт возьми, Глип! Это серьезно!
Я часто пытался убедить Ааза, что мой дракон действительно понимает сказанное мной. То ли поэтому, то ли просто оценив тон моего голоса, но Глип присел на задние лапы и внимал мне, склонив голову набок.
— Вот так-то лучше, — вздохнул я, осмелившись снова дышать носом. Драконы вообще славятся смрадным дыханием, так что, когда мой зверек демонстрирует свою приязнь, я чуть в обморок не падаю из-за этого, так сказать, побочного эффекта. Конечно, даже дыша ртом, я все равно ощущал дыхание Глипа.
— Видишь ли, у меня возникла одна проблема… и вообще говоря, не одна… и я подумал, что если смогу рассказать тебе, в чем дело, когда меня никто не будет перебивать, то кто знает…
— Глип!
Драконий язык скользнул по моему лицу вновь, на сей раз застигнув меня с открытым ртом. Хоть я и люблю своего зверька, бывают моменты, когда у меня возникает желание, чтобы он был… ну, поменьше. Вот как сейчас… или когда мне приходится чистить его стойло.
— Хотите, я прижучу вашего дракона, босс?
Я оглянулся и обнаружил сидящего на одной из садовых скамеек Нунцио.
— А, привет, Нунцио. Что ты здесь делаешь? Ведь вы с Гвидо обычно ретируетесь, когда я выгуливаю Глипа.
— Да, обычно именно так, — пожал плечами телохранитель. — Мы с кузеном потолковали об этом и решили, что, раз на свободе гуляет этот Топор, одному из нас надо все время держаться рядом с вами, понимаете, что я имею в виду? Сейчас моя смена, и я буду торчать до упора… чем бы вы ни занимались.
— Ценю вашу заботу, но думаю, здесь мне не грозит опасность попасть под удар. Я даже решил не выводить Глипа из дому, пока все не утрясется. Нет смысла искушать судьбу.
Отчасти это было правдой, хотя вообще-то я решил не давать Топору возможности нанести мне удар через моего зверька. К тому же не стоит подливать масла в огонь: Ааз и без того уже достаточно жаловался на житье в одном доме с драконом. Конечно, если мои подозрения верны и этот Топор — Банни…
— Лучше перебдеть, чем сожалеть… и вы не ответили на мой вопрос. Хотите, я прижучу вашего дракона?
Логика моих телохранителей иногда совершенно до меня не доходит.
— Нет. Я имею в виду, зачем тебе прижучивать Глипа? Он же ящер, а не насекомое.
Нунцио закатил глаза.
— Я не имею в виду прижучить его, словно он и в самом деле жук. Я имею в виду — хотите просто его отделаю? Ну, знаете, слегка задам ему перцу. Я не суюсь в ваши дела с партнером, но вы не должны терпеть такие выходки от дракона.
— Он просто проявил дружелюбие.
— Дружелюбие, как же. Судя по всему, что я видел, ваш зверь может пришибить вас скорее, чем кто другой на Базаре. Я всего лишь прошу позволить мне выполнять мою работу… мне, знаете, полагается охранять ваше тело. Вот и должность моя поэтому звучит — телохранитель.
На меня уже не в первый раз произвела впечатление преданность Нунцио своей работе. Даже возникло искушение разрешить ему сделать, что он хочет. Но я только представил себе, как мой здоровенный телохранитель и дракон с воодушевлением борются посреди сада…
— Э-э-э… спасибо, но, думаю, не стоит, Нунцио. Глип иногда бывает навязчив, но все-таки мне нравится, когда он иной раз скачет вокруг меня. Я чувствую себя любимым. Кроме того, я не хотел бы, чтоб он пострадал… или ты, если уж на то пошло.
— Скакать вокруг вас — одно дело. А приставать, когда вам того не хочется, нечто совсем иное. И кроме того, он у меня не пострадает. Я просто… вот давайте я вам покажу!
И прежде чем я успел его остановить, он вскочил и принял перед драконом стойку, широко расставив ноги и полусогнув колени.
— Подь сюда, Глип. Давай, парень.
Мой зверек резко оглянулся, а затем прыгнул к тому, кого счел новым товарищем по играм.
— Нунцио, я…
Как раз в тот миг, когда дракон добрался до него, мой телохранитель поднял руку ладонью вперед.
— Глип, стой! Сидеть! Я сказал — СИДЕТЬ!!!
Дальнейшее произошло столь стремительно, что все это мне пришлось реконструировать позже, прокручивая вспять ленту памяти.
Рука Нунцио молниеносно метнулась вперед и сомкнулась на морде Глипа. Телохранитель рывком опустил нос моего зверька, а затем резко толкнул его вверх.
Задние ноги дракона слегка подкосились, и он плюхнулся задом на землю, не переставая недоуменно хлопать ресницами.
— А теперь сядь. Сидеть!!!
Мой телохранитель осторожно разжал руку и шагнул назад, держа ладонь плашмя перед мордой дракона.
Глип слегка задрожал, но не шелохнулся, сохраняя сидячее положение.
— Видите, босс? Теперь будет помнить, — крикнул, не оборачиваясь, Нунцио. — Просто надо быть с ним потверже.
Я вдруг осознал, что челюсть у меня отвисла чуть ли не до колен.
— Что… это невероятно, Нунцио! Как ты… что ты…
— Вы, наверное, и не знали, — усмехнулся он. — Я одно время работал укротителем… по большей части с хищниками, знаете, в цирке?
— Укротителем?
— Да. Это показалось мне логичным продолжением карьеры школьного учителя… только тут не приходилось беспокоиться о родителях.
Мне пришлось сесть. Демонстрацией своего умения с Глипом и внезапными откровениями о своем прошлом Нунцио подверг мой мозг серьезной перегрузке.
— Укротитель и школьный учитель.
— Совершенно верно. Слушайте, хотите, я еще немного поработаю с вашим драконом теперь, когда он успокоился?
— Нет. Дай ему немного побегать. Ему полагается сейчас выгуливаться.
— Вы — босс.
Он повернулся к Глипу и резко хлопнул в ладоши. Дракон отпрыгнул назад и припал к земле, готовый поиграть.
— Лови, парень!
Двигаясь на диво убедительно, телохранитель подобрал с земли воображаемый мяч и притворно бросил его в противоположный конец сада.
Глип круто развернулся и дунул в направлении броска, растоптав по пути скамейку и два куста.
— Просто изумительно, — пробормотали.
— Я бы не вмешался, — опустился рядом со мной на скамью Нунцио. — Но вы-то явно собирались с ним поговорить, а дракон хотел порезвиться.
— Пустое. Все равно я предпочел бы поговорить с тобой.
Я сам удивился тому, что сказал правду. Будучи по натуре скорее склонен к одиночеству, в последнее время я стал находить удовольствие в общении с людьми. Я надеялся, что это не повредит моей дружбе с Глипом.
— Со мной? Разумеется, босс. О чем бы вы хотели со мной поговорить?
— Так, ни о чем особенном. По-моему, я только сейчас понял, что мы никогда по-настоящему не разговаривали так вот, вдвоем. Скажи мне, как ты оцениваешь предстоящую нам операцию?
— По мне, так все отлично. Никогда по-настоящему об этом не задумывался. Ясно, что это не заурядная операция Синдиката. Около вас болтается немало странного народа… но они славные ребята. Я бы отдал правую руку за любого из них, такие они славные. А там у нас дело обстоит иначе. В большинстве филиалов все пытаются продвинуться и обскакать конкурентов… и потому тратят больше времени на слежку друг за другом, чем за противником. А здесь не подсиживают, а, наоборот, помогают друг другу.
— А ты хочешь продвинуться, Нунцио?
— И да, и нет, понимаете, что я имею в виду? Я не хочу заниматься одним и тем же до конца жизни, но и наверх не рвусь. На самом-то деле мне даже нравится работать на других. Я предоставляю им принимать важные решения, а мне остается вычислить, какую роль сыграть в происходящем.
— Ты здесь, безусловно, играешь свою роль, — кивнул я. — Раньше я и не представлял себе, как трудна работа телохранителя.
— В самом деле? Мне очень приятно слышать это от вас, босс. Мы с Гвидо иногда чувствуем себя здесь мертвым грузом. Может быть, именно потому мы так и стараемся выполнять свою работу. Я никогда особо не думал, нравится мне здесь или нет. Я имею в виду, я отправляюсь, куда мне поручено, и делаю, что мне велено, и при этом мое мнение не имеет значения. Верно? Но я знаю, что действительно сожалел бы, если бы мне пришлось уйти. Никто и никогда не обращался со мной так, как вы и ваша команда.
Может, Нунцио и не был интеллектуальным гигантом или самым сообразительным из всех, кого я знал, но я находил трогательной его честность… не говоря уж о бесхитростной преданности.
— Ну, у вас есть и будет здесь работа, покуда мое слово по этой части хоть что-то значит, — заверил я его.
— Спасибо, босс. Я немного устал от того, как действует Синдикат, понимаете, что я имею в виду?
Это мне кое о чем напомнило.
— Раз уж об этом зашла речь, Нунцио, как, по-твоему, Синдикат стал бы действовать, если бы задумал кого-то очернить?
Лоб телохранителя наморщился от мыслительных усилий.
— Нет! — сказал он наконец. — Нам в основном платят за то, чтобы мы чего-то не делали. Если же требуется уделать кого-то, то мы обычно устраиваем что-нибудь бросающееся в глаза, скажем, сжигаем ему дом или ломаем ноги. А если поломать кому-то карьеру, кто об этом узнает? Сказанное Танандой о Топоре очень интересно, но это просто не наш стиль.
— Даже за подходящую цену? — не отставал я. — Сколько, по-твоему, потребовалось бы, чтобы побудить Дона Брюса отправить сюда кого-то по нашу душу?
— Не знаю. Я бы сказал, по меньшей мере… Минутку! Вы думаете, Топор — это Банни?
— Ну, допустим, так.
— Забудьте об этом, босс. Даже если бы она могла справиться с такой работой, в чем я не слишком уверен, Дон Брюс никогда бы не отправил ее против вас. Черт возьми, вы сейчас один из любимых его авторитетов. Слышали бы вы его слова! — Нунцио вдруг прижал ладони к щекам и заговорил, придав лицу преувеличенную бульдожистость: — «…Этот Скив, у него действительно котелок варит, понимаете, что я имею в виду? Господи! Да будь у меня сотня таких, как он, я мог бы встать у руля всей этой организации».
Он так идеально изобразил Дона Брюса, что я невольно рассмеялся.
— Великолепно, Нунцио. Он когда-нибудь видел, как ты это делаешь?
— Я же еще до сих пор жив, правда? — подмигнул он. — Однако, если серьезно, с Банни вы ошиблись адресом. Поверьте, ее дядя заинтересован в том, чтобы вас берегли как зеницу ока.
— Надеюсь, ты прав, — вздохнул я. — Однако если это так, то я возвращаюсь туда же, откуда начал. Кто такой Топор и на что он…
— Привет, ребята! Это личный разговор, или могут присоединиться и другие?
Мы подняли головы и увидели входящую в сад Банни.
— Подходи, Банни! — помахал я ей, слегка ткнув Нунцио локтем под ребра. — Мы как раз собирались…
— ГЛИП!!!
Мой дракон внезапно очутился передо мной. Выгнувший спину и напряженный, он совсем не выглядел игривым. Таким я видел его раньше только пару раз, а тогда…
— СТОЙ, ГЛИП! ГЛИП!!! — завопил я, слишком поздно сообразив, что сейчас случится.
К счастью, Нунцио оказался проворнее меня. Прямо из сидячего положения он бросился вперед и провел силовой прием, скрутив шею моего зверька, как раз когда дракон выпустил струю пламени. Огонь лишь опалил стену.
Банни одной рукой отодвинула Клади к себе за спину.
— Ну и ну! Что это за…
— Сейчас я его! — крикнула, сжав кулачки, Клади.
— КЛАДИ! СТОЙ!!!
— Но, папочка…
— Погоди. Ладно? Нунцио?
— Я его держу, босс, — отозвался тот, надежно обхватив руками морду вырывающегося Глипа.
— Банни! Уходи с Клади в дом! Сейчас же!!!
Обе поспешили скрыться, и я переключил внимание на моего зверька.
Теперь, когда Банни и Клади исчезли, Глип успокоился так же быстро, как и взорвался. Нунцио утешающе поглаживал ему шею, тараща широко раскрытые от изумления глаза.
— Не знаю, что тут случилось, босс, но только теперь он, кажется, в порядке.
— А случилось вот что, — мрачно произнес я, — Глип пытался защитить меня от чего-то или от кого-то, в ком он усмотрел угрозу.
— Но, босс…
— Слушай, Нунцио, я знаю, у тебя хорошие намерения, но с Глипом я связан давно. И доверяю его инстинктам больше, чем своим рассуждениям.
— Но…
— Я хочу, чтобы ты сейчас же сделал две вещи. Во-первых, отвел Глипа обратно в стойло… думаю, он достаточно нагулялся для одного дня. А потом связался с Доном Брюсом. Я хочу немного потолковать с ним о его «подарке»!
Глава 16
А я думал, мы друзья!
— А я тебе говорю, это — бред!
— Черта с два!
— Банни не может быть Топором! Она просто строптивая девочка из богатой семьи!
— Она хочет, чтобы мы так думали. А я выяснил, что все не так!
— В самом деле? И как же?
— По… ну, поговорив с нею.
Я тут же заметил изъян в своей логике, и Ааз не преминул этим воспользоваться.
— Скив, — серьезно сказал он. — Тебе не приходило в голову, что будь она Топором, а ты — ее целью, то уж тебе-то она вряд ли показалась бы без маски? Ты действительно думаешь, что сумел бы хитростью заставить ее выдать себя в простом разговоре?
— Ну… может быть, она схитрила. Возможно, это ее способ сбить нас со следа.
На это мой партнер ничего не сказал. Он лишь чуть склонил голову набок и высоко поднял бровь.
— Возможно, — неуверенно повторил я.
— Брось, Скив. Выкладывай.
— Что?
— Даже тебе понадобилось бы больше доказательств, чтобы выдвинуть такие опрометчивые обвинения. Ну, так чего ты недоговариваешь?
Он меня достал. Я просто боялся, что он сочтет истинную причину моих подозрений еще менее убедительной, чем уже высказанное мной.
— Ладно, — вздохнул я. — Если хочешь знать, то окончательно меня убедило следующее: Глип ее не любит.
— Глип? Этот твой глупый дракон?
— Глип не глу…
— Партнер, твой дракон не любит меня! Выходит, я тоже Топор!
— Но и изжарить тебя он тоже никогда не пытался!
Это на миг остановило Ааза.
— Он это сделал? Действительно жахнул по Банни?
— Совершенно верно. Не будь там Нунцио…
Словно вызванный упоминанием его имени, телохранитель был уже тут как тут.
— Эй, босс! Дон Брюс здесь.
— Давай его сюда.
— Я по-прежнему думаю, что ты совершаешь ошибку, — предупредил меня, прислонясь к стене, Ааз.
— Может быть, — мрачно ответил я. — Если повезет, я заставлю Дона Брюса подтвердить мои подозрения прежде, чем раскрою свои карты.
— Хотел бы я на это посмотреть.
— А, вот вы где, Скив. Мальчики сказали, что вы хотели со мной поговорить.
Дон Брюс — крестный отец Синдиката. Он всегда одевался во что-нибудь ярко-пурпурное — по крайней мере я никогда не видел на нем других цветов, и сегодняшний день не был исключением. Его наряд включал шорты, сандалии, мягкую широкополую шляпу и спортивную рубашку, разрисованную крупными пурпурными цветами. Может быть, прогулка по магазинам с Банни сделала меня чересчур чувствительным к вопросам костюма, но его костюм показался мне малоподходящим для одного из первейших лиц Синдиката.
Даже темные очки у него были с пурпурными линзами.
— Знаете, а хата у вас блеск! Никогда раньше здесь не бывал, но много наслышался при обсуждении годового отчета. А снаружи и не скажешь, что тут такой простор.
— Мы предпочитаем держаться в тени, — пояснил я.
— Да уж, знаю. Я им в Центральном управлении Синдиката всегда говорил, что вы заправляете классным делом. Я доволен. Благодаря этому мы все хорошо выглядим.
Я начинал чувствовать себя немного неуютно. Последнее, что я хотел обсуждать с Доном Брюсом, это наше нынешнее дело.
— Выпьете вина? — вмешался, приходя мне на выручку, Ааз.
— Немного рановато, но почему бы и нет? Итак! Для чего вам хотелось меня видеть?
— Дело касается Банни.
— Банни? Ах да. Как она тут справляется?
Даже если бы у меня прежде и не было подозрений, ответ Дона Брюса показался бы чересчур небрежным. Ааз тоже это уловил и снова поднял бровь, наливая вино.
— По-моему, нам надо потолковать о том, зачем вы отправили ее сюда.
— О чем тут толковать? Вам требовалась подружка, и я счел…
— Я имею в виду настоящую причину.
Наш гость умолк, поглядел пару раз то на меня, то на Ааза, а затем пожал плечами.
— Она вам сказала, да? Забавно, я полагал, что уж эту-то тайну она сохранит.
— Вообще-то я сам догадался. Она же, когда об этом зашла речь, все отрицала.
— Я всегда говорил, что вы умница, Скив. А теперь вижу, что у вас хватает ума выжать из меня признание, которого вы не добились от Банни. Очень даже неплохо.
Я бросил победоносный взгляд на Ааза, который внезапно целиком сосредоточился на поглощении вина. Я же, несмотря на понятное чувство торжества в связи с разоблачением Топора, все-таки испытывал раздражение.
— Вот чего я не могу понять, — сказал я, — так это зачем вы вообще пошли на это. Я всегда вел с вами честную игру.
У Дона Брюса по крайней мере хватило совести выглядеть смущенным.
— Знаю-знаю. Идея мне показалась симпатичной, вот и все. Я очутился в несколько затруднительном положении, а этот выход выглядел вполне безобидно.
— Безобидно? Безобидно! Да ведь речь идет обо всей моей жизни и карьере!
— Эй! Бросьте, Скив. Признайтесь, тут вы слегка преувеличиваете! Не думаю…
— Преувеличиваю?!
— Ну, я все равно думаю, что из вас выйдет хороший муж для нее…
— Преувеличиваю? Ааз, ты слышишь…
Повернувшись к своему партнеру, я увидел, что он просто давится от смеха, расплескивая вино из своего бокала. Из всех реакций, какие я мог от него ожидать, смех предусмотрен не был…
И тут до меня дошло.
— Муж?!
— Конечно. Разве мы не об этом говорим?
— Скив думает, что ваша племянница — Топор и что вы спустили ее на него с целью погубить его карьеру, — сумел выдавить сквозь смех мой партнер.
— Топор???
— МУЖ???
— Вы с ума сошли?
— Один из нас точно сошел!!
— А может, оба? — поинтересовался, вставая между нами и все еще смеясь, Ааз. — Кто-нибудь хочет вина?
— Но он же сказал…
— Но как насчет…
— Господа, господа! У вас тут явно какие-то помехи на линии. Я предлагаю вам обоим выпить вина, а потом начнем все снова с самого начала.
Почти механически мы оба потянулись за вином, не переставая глядеть друг на друга, словно разъяренные коты.
— Отлично, — кивнул мой партнер. — А теперь, Дон Брюс, вам, по-моему, как гостю начинать первым.
— Что это за разговоры о Топоре?! — потребовал ответа мафиози, так резко наклонившись вперед, что выплеснул из бокала половину вина.
— Вы знаете, кто такой Топор?
— Я знаю, что это такое! Вопрос в том, какое он имеет отношение к вам и Банни.
— Мы недавно услышали, что кто-то нанял Топора, чтобы уделать Скива, — объяснил Ааз.
— …Примерно в то самое время, когда появилась Банни, — добавил я.
— И из этого, надо полагать, вытекает, что она и есть этот Топор?
— Но у нас действительно были неприятности после ее прибытия.
— И какие, например?
— Ну-у… Тананда ушла из дому, когда однажды утром обнаружила у меня в спальне Банни.
— Тананда? Та самая Тананда, которая поздоровалась со мной, когда я сюда только зашел?
— Она… гм-м-м… вернулась.
— Понятно. Что еще?
— Она спугнула мою подружку.
— Подружку? У вас есть подружка?
— Ну, не совсем… но могла бы быть, если бы не Банни.
— Угу. Ааз, вы никогда не рассказывали ему про синицу в руках?
— Я стараюсь, но до него плохо доходит.
Я всегда могу рассчитывать, что мой партнер кинется защищать меня в трудную минуту.
— Что еще?
— Гм-м-м…
— Скажи ему, — улыбнулся Ааз.
— Что он должен мне сказать?
— Мой дракон ее не любит.
— Меня это не удивляет. Она никогда не ладила с животными… по крайней мере с четвероногими. Однако я не вижу, почему из этого вытекает, будто она — Топор.
— Это… это просто завершающее звено в цепи других доказательств.
Мой голос осекся перед каменным взглядом Дона Брюса.
— Знаешь, Скив, — сказал наконец он. — Ты мне, конечно, нравишься, но бывают моменты вроде теперешнего, когда я желал бы видеть тебя в другой команде. Если бы окружной прокурор лепил дело так, как ты, мы бы смогли сэкономить на взятках процентов девяносто, а на гонорарах нашему юристу — и все сто!
— Но…
— А теперь слушай как следует, потому что я не намерен повторять. Ты — представитель Синдиката и мой личный представитель здесь, на Базаре. Если ты выглядишь плохо, то выглядим плохо и мы. Улавливаешь? Какой нам смысл нанимать кого-то, чтобы портить твой, а стало быть, и наш имидж?
Загнанный в угол, я обернулся за поддержкой к Аазу.
— Это был следующий вопрос, который собирался задать я, партнер.
Восхитительно.
— Что ж, — объявил, вставая, Дон Брюс. — Если с этим улажено, то, полагаю, я могу теперь идти.
— Не так быстро, — улыбнулся, подняв руку, мой партнер. — Вопрос, заданный Скивом, так и остался без ответа: если Банни не Топор, то что она здесь делает? Что это вы там говорили насчет мужа?
Мафиози погрузился в кресло и потянулся за вином, все время избегая встречаться со мной взглядом.
— Я не становлюсь моложе, — сказал он. — Однажды мне предстоит уйти на покой, и я подумал, что, возможно, мне пора подыскивать замену. Приятно будет передать дело кому-нибудь из членов семьи… я имею в виду, настоящей семьи, а поскольку у меня есть незамужняя племянница…
— Минутку! — перебил его Ааз. — Вы что, хотите сказать, что рассматриваете Скива как своего преемника в Синдикате?
— Это возможно. Почему бы и нет? Как я сказал, он заправляет классным делом, и он умен… по крайней мере я думал так.
— Дон Брюс, я… я не знаю, что и сказать, — честно сказал я.
— Тогда и не говори ничего! — мрачно посоветовал он. — Что бы там ни случилось, но до этого еще далеко. Вот потому я ничего тебе прямо и не сказал. Я еще не готов уйти на покой.
— О! — Я не знал, что чувствовать — разочарование или облегчение.
— Так что насчет Банни? — напомнил мой партнер.
Мафиози пожал плечами.
— Что ж тут еще можно добавить? Она моя племянница, а он — один из лучших моих сотрудников. Я подумал, что неплохо было бы свести их поближе и посмотреть, а вдруг что-нибудь получится.
— Я… я не знаю, — задумчиво проговорил я. — Вообще-то Банни довольно мила… особенно теперь, когда я знаю, что она не Топор. Просто, по-моему, я еще не готов вступить в брак.
— Я и не говорил, что ты готов, — пожал плечами Дон Брюс. — Не пойми меня неправильно, Скив. Я не пытаюсь подтолкнуть тебя к браку. Я знаю, что на это требуется время. Как я сказал, я просто устроил так, чтобы вы могли встретиться и посмотреть, получится ли из этого что-нибудь… вот и все. Если получится, прекрасно. Если нет, тоже не страшно. Я не собираюсь торопить события или что-то вам навязывать, и я прекрасно понимаю, что из вас не выйдет хорошей пары, если вы сами этого не захотите. На худой конец, пока ты будешь это выяснять, у тебя поработает очень хороший бухгалтер… а судя по цифрам в вашем финансовом отчете, вам это не помешает.
— Неужели?
Наконец-то у Ааза оказалось задето самое чувствительное место… или бумажник, что в его случае одно и то же.
— А что плохого в наших финансах? У нас все благополучно.
— Благополучно, но не отлично. У вас, ребята, нет никакого плана. Как я понимаю, вы долго жили только сегодняшним днем, не заботясь о будущем, и не научились ничего делать с деньгами, кроме как копить их или тратить. Банни может показать вам, как заставить деньги работать на вас.
Ааз задумчиво потер подбородок. Было интересно посмотреть, как мой партнер разрывается между гордостью и жадностью.
— Не знаю, — наконец сказал он. — Звучит это неплохо, и мы, вероятно, еще подумаем об этом, но сейчас у нас туговато с деньгами.
— Как я слышал, у вас все время туговато, — сухо заметил Дон Брюс.
— Нет. Дело в том, что именно сейчас у нас действительно туго с финансами. Немалая часть нашего капитала завязана на сегодняшнюю большую игру.
— Большую игру? Какую еще игру?
— Скиву предстоит сегодня вечером сразиться в драконий покер один на один с Малышом Мятный Заход. Он получил вызов на этот матч.
— Вот потому я и хотел поговорить с вами о Банни, — сказал я. — Поскольку я считал, что она — Топор, мне вовсе не хотелось, чтобы она присутствовала при этой игре и чем-нибудь навредила.
— Почему мне никто не сообщил об этой игре? — возмутился Дон Брюс. — В вашем отчете об этом ни слова!
— Это случилось уже после отчета.
— Какие ставки?
Я посмотрел на Ааза. Я был так занят обучением игре в драконий покер, что и не удосужился спросить о ставках.
По какой-то причине мой партнер вдруг явно почувствовал себя неуютно.
— Настольные ставки, — ответил он.
— Настольные ставки? — нахмурился я. — Что это?
Я почти ожидал, что Ааз оставит объяснения на потом, но вместо этого он с удивительным энтузиазмом занялся предложенной темой.
— При настольных ставках каждый из участников начинает с определенной суммой денег. А потом идет игра, пока у кого-то одного не иссякнут фишки или…
— Я знаю, что такое настольные ставки, — перебил Дон Брюс, — меня интересует, на какую сумму вы играете.
Ааз поколебался, а затем пожал плечами.
— Четверть миллиона с каждого.
— Четверть миллиона?
Такой ноты я не брал с тех пор, как у меня начал ломаться голос.
— Разве ты не знал? — нахмурился мафиози.
— Мы ему не говорили, — вздохнул мой партнер. — Я боялся, что если он узнает, каковы ставки, то оцепенеет и перестанет соображать. Мы собирались просто дать ему для игры стопку фишек, не сообщая, сколько они стоят.
— Четверть миллиона? — повторил я теперь уже слегка охриплым голосом.
— Видишь? — усмехнулся Ааз. — Ты уже цепенеешь.
— Но, Ааз, разве у нас есть лишние четверть миллиона?
Улыбка моего партнера поблекла, и он опустил глаза.
— На это могу ответить я, Скив, — вмешался Дон Брюс. — Ни у кого нет лишних четверти миллиона. Даже если такие деньги есть, они отнюдь не лишние, понимаешь?
— На это пойдут не только наши деньги, — медленно проговорил Ааз, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Другие тоже отстегнули из своих сбережений — Тананда, Корреш, Маша, даже Гвидо с Нунцио. Мы все участвуем в деле.
— Мы тоже, — объявил мафиози. — Запишите Синдикат на половину этой суммы.
Не уверен, кто больше удивился — Ааз или я. Но оправился первым Ааз.
— Это очень мило с вашей стороны, Дон Брюс, но вы на самом деле не понимаете, что здесь происходит. Скив — игрок начинающий, если не сказать сильнее. Ему однажды повезло, а к тому времени, когда фабрика слухов кончила об этом трепать, он уже огреб вызов на матч от Малыша. Отказаться он не может, так как будет тогда выглядеть дураком, а при спущенном с цепи Топоре мы не можем позволить себе никакой плохой прессы, если в состоянии избежать этого. Потому мы скинулись, и теперь пускай Скив пойдет на этот матч и хоть проиграет достойно. Исход предрешен. Малыш съест его заживо.
— …А вы, похоже, меня не слушали, — громыхнул в ответ мафиози. — Если Скив выглядит плохо, плохо выглядим и мы. Синдикат поддерживает своих людей, особенно когда речь идет об их образе в глазах общественности. Выигрыш или проигрыш, но половина за нами. Мы в доле, идет?
— Как скажете, — пожал плечами Ааз.
— …И постарайтесь зарезервировать мне пару мест. Я хочу увидеть своего мальчика в действии — собственными глазами.
— Это недешево обойдется!
— Разве в этом дело? Просто…
Я больше не слушал их разговор. Оказалось, я даже не представлял, как крепка может быть поддержка друзей.
Четверть миллиона…
Вот в этот миг в моем мозгу и выкристаллизовалось нечто, смутно витавшее там уже несколько дней. Что бы там ни думали другие, я собирался приложить все силы и выиграть в этой игре!
Глава 17
Заткнись и сдавай![105]
Вечером, когда мы отправились в «Равные шансы», Базар окутала аура ожидания. Сперва мне казалось, что я просто вижу все иначе из-за своих предчувствий и нервозности. Однако по мере того как мы шли, становилось все более и более очевидным, что дело тут не только в моем воображении.
Ни один лоточник, ни один магазинный зазывала не подходил к нам, ни один девол не окликал нас, предлагая сделку. Напротив, при нашем приближении разговоры и дела приостанавливались и все поворачивались в нашу сторону. Некоторые желали удачи или дружески шутили, что увидятся со мной после игры, но по большей части все просто молча завороженно глазели на нас.
Если у меня возникали когда-нибудь сомнения насчет эффективности и размаха фабрики слухов на Базаре, то в тот вечер они отпали. Все и каждый — именно так — знали, кто я, куда иду и что меня ждет.
В определенном смысле это было забавно. Ранее я уже упоминал, что в районе, непосредственно примыкающем к нашему дому, я старался держаться в тени и не высовываться. Мои недавние походы по лавкам принесли мне определенную известность, но она не шла ни в какое сравнение с теперешней. В этот вечер я был настоящей знаменитостью! Сознавая неопределенность исхода игры, я решил воспользоваться моментом и сыграть свою роль как следует.
В целом это было нетрудно. Мы и так уже представляли собой внушительную процессию. Гвидо и Нунцио, в традиционных для своей профессии полушинелях и при оружии, шли впереди, расчищая нам дорогу сквозь толпу зевак. Тананда и Корреш с мрачным видом замыкали шествие, зыркая глазами на всякого, кто казался подобравшимся чересчур близко. Ааз шел непосредственно передо мной, неся в двух больших мешках нашу ставку. Если бы у кого-то и возникла бы мысль изъять у нас деньги, то достаточно было только посмотреть на раскованную походку Ааза и увидеть блеск в его желтых глазах, чтобы подумать о более легких способах разбогатеть… например, борясь с драконами или намывая золото на болоте.
Клади мы оставили дома, невзирая на ее бурное негодование. Я твердо стоял на своем. Эта игра и без того будет достаточно тяжелой. Маша вызвалась остаться с нею, заявив, что она все равно слишком нервничает, чтобы с удовольствием следить за игрой.
Банни облачилась в облегающий ослепительно белый наряд и повисла у меня на руке, словно в ее жизни не было ничего важнее меня. Не одна пара завистливых глаз бросала быстрые взгляды то на нее, то на меня и снова на нее.
Никто, однако, не заблуждался по части того, кто был в центре внимания. Догадываетесь? Конечно, я! В конце концов, ведь это я шел сцепиться рогами с легендарным Малышом Мятный Заход на его собственной территории — карточном столе. Банни выбрала, что мне надеть, и я блистал в темно-каштановой рубашке с открытым воротом, подобранной под светло-пепельный костюм. Я чувствовал себя, да и выглядел на миллион… ну, на четверть миллиона. Если мне предстояло сегодня получить на блюде собственную голову, то я по крайней мере приму ее с шиком, к чему, собственно, и сводилась вся суть этого мероприятия.
Я даже не пытался тягаться с Аазом в высокомерной осанке, зная, что лишь проиграю в сравнении с ним. И ограничился лишь медленным, размеренным, достойным шагом, кивками и помахиванием рукой доброжелателям. Предполагалось, что я должен излучать спокойную уверенность. В действительности я чувствовал себя так, словно шел к виселице, но изо всех сил старался скрыть это и продолжал улыбаться.
По мере того как мы приближались к «Равным шансам», толпа становилась все гуще, и я с некоторым удивлением понял, что это опять-таки из-за игры. Те, кто не обладал достаточным влиянием или деньгами для получения места внутри клуба, слонялись по прилегающей территории в надежде одними из первых услышать об исходе игры. Я знал, что на Базаре процветают азартные игры, но никогда не думал, что они настолько популярны.
Толпа перед нами растаяла, освобождая проход к двери. Мелькали какие-то знакомые лица… Гэс с энтузиазмом махал мне рукой, а неподалеку…
— Вик!
Я отклонился от нашего прямолинейного курса, и вся процессия остановилась.
— Привет, Скив! — улыбнулся вампир, хлопнув меня по плечу. — Желаю тебе удачи сегодня!
— Она мне понадобится! — вздохнул я. — Кстати, я собирался зайти и поблагодарить тебя за предупреждение насчет Топора.
Лицо у Вика вытянулось.
— Тебе теперь будет трудновато найти меня. Я вот-вот потеряю свою контору.
— В самом деле? Неужели дела настолько плохи?
— Настолько и даже хуже. Здесь ужасно много конкурентов.
— Ну вот что. Ты бы зашел ко мне завтра поговорить. Возможно, мы сможем организовать небольшой заем или даже субподряд на какое-то задание, пока ты здесь не утвердишься.
— Здорово. Спасибо, Скив!
Меня внезапно осенило вдохновение.
— Заходи примерно в полдень. Мы все обсудим за обедом!
Мне это показалось очень удачной мыслью. Я гадал, почему это бизнесмены раньше не додумались обговаривать свои идеи за обедом! По какой-то причине Вик поморщился, прежде чем ответить на мою улыбку.
— Хорошо. Значит, в обед, — согласился он.
— Э-э-э… мне очень неприятно прерывать вашу беседу, партнер, но, по-моему, тебе пора на одну встречу.
— Верно, Ааз. Вик! До завтра!
И с этими словами я позволил препроводить себя в «Равные шансы».
Когда я вошел в главный зал с баром и игорными столами, раздались аплодисменты, и я едва удержался от соблазна оглянуться. За меня они или против, но люди собрались посмотреть на игру и были благодарны мне по крайней мере за предстоящее развлечение.
Восхитительно. Мне придется рисковать четвертью миллиона золотом, чтобы избавить их всех от просмотра какого-нибудь сто раз виденного шоу.
Клуб с тех пор, как я был тут в последний раз, переоборудовали. В центре зала стоял единственный карточный стол, а вдоль стен выстроились десятки зрителей. Хотя толпа снаружи, возможно, была многочисленнее, своей влиятельностью группа внутри клуба вполне возмещала разницу в числе. Я, конечно, не всех узнал, но тем не менее пришел к убеждению, что посмотреть эту игру собрался весь «Кто есть кто на Деве». Был там и Мер-Зер — председатель Торговой палаты Девы и мой арендодатель, — а с ним обычная свита прихлебателей. Когда наши взгляды встретились, Мер-Зер вежливо кивнул, но, как я подозревал, на самом-то деле он надеялся увидеть, как я проиграю.
Дон Брюс присутствовал, как и обещал, — он поднял руки над головой, сцепив их друг с другом, и коротко потряс ими, не переставая улыбаться. Я догадался, что это какой-то ободряющий знак, и, во всяком случае, надеялся, что приветствовали меня не каким-то тайным синдикатским знаком смерти. Конечно, эти соображения пришли мне в голову после того, как я помахал ему в ответ.
— Скив. СКИВ! У тебя найдется минутка?
Я оглянулся и обнаружил стоящего рядом Живоглота.
— Разумеется, Живоглот, — пожал плечами я. — Чем я могу быть полезен?
Девол казался крайне нервным, а цвет кожи у него выглядел несколько светлее обычного.
— Я… ты можешь пообещать не держать на меня зла. Даю тебе слово, сегодняшний вечер — не моя затея. Я только организовал матч после того, как Малыш прислал тебе вызов. Я не сообщал ему твоего имени… честно.
Его поведение показалось мне, мягко говоря, удивительным.
— Разумеется, Живоглот. Я никогда и не думал, что ты…
— Если б я знал, к чему это приведет, то вообще никогда не пригласил бы тебя на свою игру, не говоря уж…
Я вдруг сильно насторожился.
— Минуточку, Живоглот! О чем ты говоришь?
— Ты же играешь очень слабо! — объяснил, испуганно оглядываясь, девол. — Против Малыша у тебя нет никаких шансов. Я просто хочу, чтобы ты понял, если проиграешь сегодня все свои деньги, что я не хотел подставлять тебя. Я не хочу, чтобы ты или твоя команда потом искали меня с налитыми кровью глазами.
Ну, я и сам знал, что играю очень слабо. Но меня заинтересовало то, что Живоглот, оказывается, тоже это знал.
— Живоглот, я думаю, нам лучше…
Меня прервал громкий взрыв аплодисментов и приветственных криков. К тому времени, когда я перестал вытягивать шею, стремясь увидеть, что происходит, Живоглот исчез в толпе.
С завершением этой беседы я снова переключил внимание на более близкий предмет.
— Что это? — кивнул я в сторону только что вошедшей в клуб фигуры.
Ааз успокаивающе обнял меня одной рукой за плечи.
— Это он. Малыш Мятный Заход.
— ЭТО — Малыш?!!
В дверях стоял здоровенный детина, он был огромен, то есть, попросту говоря, размером с Машу. По непонятной причине я ожидал увидеть кого-нибудь примерно моего возраста. Но этот субъект был совсем иным.
Он был совершенно безволосым, безбородым, безбровым — то есть абсолютно лысым. Его голубоватая кожа в сочетании с толщиной и морщинами создавала общее впечатление полуспущенного голубого мяча для кегельбана. Глаза у него, однако, выглядели крайне темными и лишь слегка сверкнули, когда остановились на мне.
— Это — Малыш? — повторил я.
Ааз пожал плечами.
— Этот титул он носит давным-давно.
Человек-гора нес с собой два мешка, очень похожих на принесенные для нас Аазом. Он небрежно передал их одному из зрителей.
— Выдайте-ка мне фишек! — распорядился он гулким голосом. — Я слышал, здесь сегодня играют.
По какой-то причине его слова вызвали в толпе громкий взрыв смеха и аплодисментов. Я не счел это смешным, но вежливо улыбнулся. Глаза Малыша заметили отсутствие у меня энтузиазма и сверкнули с возросшей свирепостью.
— Ты, должно быть, Великий Скив.
Голос его понизился до грозного урчания, но по-прежнему отражался от стен. Удивительно легкой поступью он двинулся ко мне, протягивая руку.
Толпа затаила дыхание.
— А ты, должно быть, тот, кого называют Малыш Мятный Заход, — ответил я, с размаху кидая руку в его лапищу.
И снова удивился… на этот раз мягкости его рукопожатия.
— Я только надеюсь, что твоя магия не так хороша, как твоя репутация.
— Вот забавно, а я как раз надеялся, что твое везение такое же сомнительное, как твои шутки.
Я не хотел его оскорблять. Эти слова просто как-то сорвались у меня с языка, прежде чем я смог их осмыслить.
Лицо Малыша застыло.
Я желал, чтобы кто-нибудь вмешался в наш разговор и сменил тему, но зал отозвался мертвой тишиной.
Внезапно мой противник откинул голову и от души расхохотался.
— Мне это нравится! — провозгласил он. — Знаешь, ни у кого больше никогда не хватало храбрости сказать мне, что мои шутки дурно пахнут. Я начинаю понимать, откуда у тебя взялась смелость принять мой вызов.
Зал ожил, все разом принялись болтать и смеяться. Я почувствовал себя так, словно только что прошел своего рода обряд посвящения. Я испытал облегчение, но вместе с ним и еще кое-что. Я обнаружил, что Малыш мне нравится. Молодой или нет, он определенно не был страшилищем, какого я ожидал.
— Спасибо, Малыш, — тихо поблагодарил я, воспользовавшись тем, что за шумом нас не слышат. — Должен признаться, я ценю умеющих посмеяться над собой. Мне так часто самому приходится это делать.
— Это уж точно, — шепнул он в ответ, оглядываясь удостовериться, что никто не слушает. — Если не будешь следить за собой, вся эта слава вскружит голову. Слушай, ты не хочешь выпить чего-нибудь, прежде чем мы начнем?
— Только не это, — рассмеялся я. — Я хочу иметь ясную голову, когда мы вступим в бой.
— Как угодно, — пожал плечами он.
И прежде чем я успел еще что-нибудь сказать, он повернулся к толпе и снова повысил голос.
— Нельзя ли потише? — проревел он. — Мы тут собираемся сыграть в карты!
Словно по волшебству шум прекратился, и все глаза снова обратились в нашу сторону.
Я вдруг пожалел, что не согласился выпить.
Глава 18
Кинь судьбу свою ветрам.[106]
Стол нас ждал. Перед ним стояло только два стула, а на поверхности стола располагались две аккуратные стопки фишек.
Я пережил внезапный приступ страха, сообразив, что не знаю, какой стул стоит лицом к югу, но Ааз пришел мне на выручку. Выскочив из толпы, он отодвинул стул и поддержал его, предлагая мне сесть. Для толпы это выглядело как вежливый жест, но мои друзья поняли, что я чуть было не отклонился от правил, которые с таким трудом пытался запомнить.
— Карты! — приказал Малыш, протягивая руку, когда опустился на стул напротив меня.
В его руке материализовалась новенькая колода. Он стал изучать ее, словно бокал с вином: посмотрел на свет, чтобы удостовериться, цела ли обертка, даже понюхал печать, проверяя запах фабричного клея.
Удовлетворенный осмотром, он предложил колоду мне. Я улыбнулся и развел руки, показывая, что все в порядке. Черт возьми! Если он ничего не нашел, то уж я-то наверняка не замечу никакого шулерства.
Однако мой жест, казалось, произвел на него впечатление, и он, прежде чем вскрыть колоду, отвесил мне легкий поклон. Как только карты были извлечены из футляра, короткие и толстые пальцы Малыша как будто зажили самостоятельной жизнью. Быстрыми движениями они извлекли джокеров и отбросили их в сторону, а затем принялись снимать с колоды по две карты, одну сверху и одну снизу.
Наблюдая за этим процессом, я начал понимать, почему рукопожатие Малыша было таким мягким. Несмотря на свою величину, его пальцы, приступив к своей задаче, сделались изящными, тонкими и чувствительными. Эти руки принадлежали отнюдь не чернорабочему и даже не боксеру. Они существовали для выполнения только одной работы — обращения с колодами карт.
Теперь колода была вчерне перемешана. Малыш сгреб кучу карт, подровнял их, а затем несколько раз быстро перетасовал. Движения его были такими точными, что, когда он закончил, ему даже не пришлось снова подравнивать колоду — он просто поставил ее в центр стола.
— Тянем, кому сдавать? — спросил он.
Я повторил свой прежний жест.
— Я тебе уступаю.
Даже это, кажется, произвело впечатление на Малыша… и толпу. По залу прокатился шепоток — обсуждались плюсы и минусы моего шага. Правда же заключалась в том, что, понаблюдав, как обращается с колодой Малыш, я стеснялся показывать свою позорно низкую квалификацию.
Он протянул руку к колоде, и карты снова ожили. С гипнотическим ритмом он принялся сдвигать колоду и перетасовывать карты, не переставая пристально глядеть на меня немигающими глазами. Я знал, что он давит мне на психику, но был бессилен бороться с этим.
— Для захода, скажем, по тысяче?
— Давай по пять тысяч, — парировал я.
Ритм сбился. Малыш почувствовал это и быстрым движением прикрыл колоду. Отставив на миг карты, он протянул руку к своим фишкам.
— Пусть будет пять тысяч, — согласился он, кидая пригоршню в центр стола. — И… мой фирменный знак.
За фишками в банк последовала белая мятная конфетка-холодок.
Я отсчитывал собственные фишки, и тут мне кое-что пришло в голову.
— Сколько это стоит? — спросил я, показывая на конфету.
Это удивило моего противника.
— Что? Мята? Грош пачка. Но тебе незачем…
Не успел он договорить, как я добавил к своим фишкам мелкую монету, толкнул все в центр стола, схватил его конфету и сунул ее в рот.
На этот раз публика действительно ахнула, прежде чем впасть в молчание. Несколько мгновений в зале не слышалось ни звука, кроме хрустящей у меня на зубах карамели. Я чуть не пожалел о своем дерзком шаге. Конфета оказалась невероятно крепкой.
Наконец Малыш усмехнулся.
— Понимаю. Хочешь съесть мое везение, да? Хорошо. Очень хорошо. Однако ты обнаружишь, что для того, чтобы справиться со мной, требуется нечто большее.
Говорил он веселым тоном, но глаза его потемнели, и тасовать карты он принялся более резко, даже как-то мстительно. Я понял, что добился успеха.
Я украдкой взглянул на Ааза, и тот лукаво подмигнул мне.
— Сдвинь!
Колода очутилась передо мной. Действуя с нарочитой беззаботностью, я сдвинул колоду примерно посередине, а затем откинулся на спинку стула. Хоть я и пытался принять небрежный вид, мысленно я скрестил пальцы рук и ног и все прочее, что поддавалось скрещиванию. Я изобрел собственную стратегию и ни с кем не обсуждал ее… даже с Аазом. Теперь нам предстояло увидеть, как она сработает.
Одна карта… две карты… три карты перелетели ко мне через стол, рубашкой вверх. Они скользнули по столу и легли ровнехонько в ряд — еще один штрих к мастерству Малыша — и лежали там, словно готовые взорваться снаряды.
Я игнорировал их, ожидая следующую карту.
Она прибыла и, пролетев, остановилась рубашкой вниз, рядом с предыдущими. Это была семерка бубей, а себе Малыш сдал…
Десятку бубей. Десятку!
Правила зазвучали у меня в голове, словно навязчивая мелодия. Десятка в открытую означала, что моя семерка убита… ничего не стоит.
— Ну как, съел мое везение? — хохотнул Малыш. — Моя десятка пойдет за… пять тысяч.
— И пять сверху.
На этот раз толпа ахнула громче… возможно, потому, что к ней присоединились мои тренеры. Я услышал, как Ааз шумно прочистил горло, но не взглянул в его сторону. Малыш с нескрываемым удивлением воззрился на меня. Он явно ожидал, что я либо пасану, либо поддержу… потому что это было бы самым разумным в моей ситуации.
— Ты высоко ценишь эту убитую карту, — задумчиво проговорил он. — Ладно. Поддерживаю. Хороший банк.
Еще две карты проплыли по столу рубашкой вниз. Я получил десятку! Точнее — десятку треф. Это аннулировало его десятку и вновь оживляло мою семерку.
Малыш получил единорога червей. Дикая карта! Теперь у меня были десятка и семерка против его пары десяток.
Восхитительно.
— Не буду обманывать тебя, — улыбнулся мой противник. — Пара десяток стоит… двадцать тысяч.
— И двадцать сверху.
Улыбка Малыша растаяла. Он метнул быстрый взгляд на мои карты, а затем кивнул.
— Поддерживаю.
Никаких комментариев. Никакого подтрунивания. Я заставил его призадуматься.
В путь отправились следующие карты. В мой строй скользнула тройка червей. Убитая карта. В противовес ей Малыш получил…
Десятку червей!
Теперь я видел три десятки против моих десятки с семеркой! Моя решимость на мгновение поколебалась, но я снова подкрепил ее. Я зашел уже слишком далеко, чтобы теперь менять стратегию.
Малыш задумчиво глядел на меня.
— Полагаю, ты не пойдешь с этим на тридцать?
— Не только пойду, но и загну твои тридцать.
В зале послышались приглушенные восклицания зрителей, явно не веривших своим ушам… и еще кое-какие не столь приглушенные голоса. Некоторые из последних я узнал.
Малыш лишь покачал головой и без единого слова толкнул в банк положенное число фишек. Толпа замерла и вытянула шеи, стремясь увидеть следующие карты.
Мне — дракон пик, а Малышу — великан червей.
Никакой очевидной помощи ни тому, ни другому игроку… за исключением того, что у Малыша теперь имелись три открытые карты червей.
Несколько мгновений мы оба изучали карты друг друга.
— Признаться, я не могу вычислить, на что ты ставишь, Скив, — вздохнул мой противник. — Но этот расклад стоит пятьдесят.
— И пятьдесят сверху.
Вместо того чтобы ответить, Малыш откинулся на спинку стула и воззрился на меня.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказал он. — Либо я прозевал этот момент, либо ты еще и не смотрел свои темные карты.
— Совершенно верно.
Толпа снова зашепталась. Многие не уловили, что произошло.
— Значит, ты ставишь вслепую?
— Правильно.
— Да к тому же еще и поднимаешь.
Я кивнул.
— Чего-то не пойму. Как же ты собираешься выиграть?
Прежде чем ответить, я несколько секунд смотрел на Малыша, а внимание зала было полностью обращено на меня.
— Малыш, ты самый лучший игрок в драконий покер из всех, какие только есть. Ты потратил не один год, оттачивая свое умение, чтобы быть самым лучшим, и никакие события сегодняшнего вечера не изменят этого. Что же касается меня, то мне везет… если это можно назвать везением. Мне однажды повезло, и это в определенном смысле дало мне шанс сыграть сегодня с тобой. Вот поэтому я и ставлю так, как ставлю.
Малыш покачал головой.
— Может быть, я тугодум, но все еще не пойму.
— При долгой игре твое умение победит мое везение. Так всегда бывает. По моим расчетам, единственный мой шанс — это играть, ставя все на одну эту партию… идти ва-банк. Никакое умение не сможет изменить исхода одной партии. Тут все решает удача… и это ставит нас на одну доску.
Несколько долгих мгновений мой противник переваривал сказанное, а затем откинул голову и расхохотался.
— Это мне по душе! — гаркнул он. — Разыграть полумиллионный банк в одну партию. Скив, мне нравится твой стиль. Выиграю я или проиграю, но состязаться с тобой в остроумии — одно удовольствие.
— Спасибо, Малыш. Я чувствую то же самое.
— Но, между прочим, надо доиграть эту партию. Мне очень неприятно заставлять весь этот народ томиться в напряжении, когда мы уже знаем, как пойдут ставки.
Он смел в банк остальные свои фишки.
— Я поддерживаю твою ставку, а ты ее в ответ увеличиваешь… тридцать пять. Это вся сумма.
— Согласен, — сказал я, толкая свои фишки в банк.
— А теперь посмотрим, что нам досталось, — подмигнул он, протягивая руку к колоде.
Двойка бубей мне… восьмерка треф Малышу… а потом каждому еще по карте втемную.
Толпа качнулась вперед, когда мой противник взглянул на свою последнюю карту.
— Скив, — почти с сожалением произнес он. — У тебя тут была интересная стратегия, но мой расклад силен… действительно силен.
Он перевернул две свои карты.
— Полный дом с драконами… каре великанов и пара десяток.
— Хороший расклад, — признал я.
— Да. Верно. А теперь давай посмотрим, что досталось тебе.
С максимальным самообладанием, на какое был способен, я перевернул свои темные карты.
Глава 19
Вы что, шуток не понимаете!
Когда мы ввалились в дверь, Маша на мгновение оторвалась от книги и коробки с шоколадом.
— Быстро вы, — заметила она. — Как прошла игра?
— Привет, Маша. Где Клади?
— Наверху, у себя в спальне. После того как она второй раз попыталась ускользнуть, я отправила ее спать и заняла сторожевой пост здесь, у двери. Так как игра?
— Ну, я все равно скажу, что ты был не прав, — пробурчал Ааз. — Из всех идиотских выходок, какие ты мог выкинуть…
— Брось, партнер. Сделанного ведь не воротишь. Согласен? Ты просто злишься, потому что я не посоветовался сперва с тобой.
— Это самое малое из…
— КТО-НИБУДЬ СКАЖЕТ МНЕ, ЧТО ПРОИЗОШЛО?
— Что? О, извини, Маша. Я выиграл. Ааз же расстроен потому, что…
Меня внезапно сгребли в могучие объятия и поцеловали — так моя ученица выразила свой восторг, услышав эту новость.
— Это точно, выиграл. Выиграл в одну партию, — усмехнулась Тананда. — Никогда не видела ничего подобного.
— Три единорога и шестерка треф в темных картах, — бушевал Ааз. — Три дикие карты, а если применить к семерке бубей правило смены масти раз за вечер, то это дает…
— Флешь-чертов-рояль! — пропел Корреш. — И он у нас побил полный дом с драконом Малыша и сгреб самый большой банк, какой когда-либо видели на Базаре.
— Я знала, что ты сумеешь победить, папочка! — завизжала, появляясь из своего укрытия на лестнице, Клади.
Вот и отправляй ее спать пораньше.
— Жалко, что ты не видела лица Малыша, Маша, — весело продолжал тролль. — Держу пари, ему теперь нужны не мятные конфетки, а что-нибудь от язвы желудка.
— А видела бы ты толпу. Об этом событии будут говорить не один год!
Маша наконец отпустила меня и подняла руку.
— Погодите! Минуточку! У меня такое чувство, словно я что-то недопоняла. Шеф выиграл. Правильно? В смысле ушел и унес все бабки?
Брат с сестрой энергично закивали. Я же просто пытался привести в норму свое дыхание.
— Так почему же тогда зеленый и чешуйчатый дышит огнем? На мой взгляд, ему в пору дирижировать криками болельщиков.
— ПОТОМУ ЧТО ОН ОТДАЛ ДЕНЬГИ! ВОТ ПОЧЕМУ!
— Да. Тогда все понятно, — задумчиво кивнула Маша.
— Брось, Ааз! Я не отдавал их.
Я и раньше замечал, что, когда на тебя нападают, дыхание восстанавливается гораздо быстрее.
— Стоп! Подождите! — встала между нами моя ученица. — Прежде чем вы снова приметесь ругаться, поговорите с Машей. Вспомните, меня там не было.
— Ну, после игры мы с Малышом потолковали между собой. На самом-то деле он славный парень, и когда я обнаружил, что он ставил на кон практически все свои деньги…
— Это он так изложил, — фыркнул Ааз. — Я думаю, он ломал комедию, добиваясь нашего сочувствия.
— …то призадумался. Я приложил немало сил, чтобы при любом исходе игры не пострадала ничья репутация — ни моя, ни Малыша. Короче говоря, я хотел бы выйти из круга мастеров драконьего покера и предоставить ему самому возиться со всеми рвущимися в чемпионы…
— С этим-то я вполне согласен.
— Ааз! Дай ему рассказать!
— …но он не сможет продолжать играть, если разорится, а это, в свою очередь, сделает меня мишенью для подающих надежды претендентов. Вот поэтому я и позволил ему оставить у себя проигранные четверть миллиона…
— Вот видишь! ВИДИШЬ! Что я тебе говорил?
— …в качестве ЗАЙМА, на ставки в будущих играх…
— Когда я узнал, что он… Займа?
Я усмехнулся моему партнеру.
— Угу. В смысле «заставить деньги работать, вместо того чтобы их копить» — идея, которую ты, по-моему, счел очень интересной, когда ее впервые тут высказали. Конечно, ты уже успел нагородить опрометчивых обвинений, не дослушав меня до конца.
Сарказм, который я сумел вложить в тон своего голоса, не дошел до Ааза, и неудивительно, если учесть, что мы говорили о деньгах.
— Заем, да? — задумчиво произнес он. — На каких условиях?
— Скажи ему, Банни.
— БАННИ?
— Эй, вспомни, тебя же там не было! Я решил посмотреть, что сможет сделать наш бухгалтер. Банни?
— Ну, раньше мне никогда не ставили задачу финансировать ставки, потому пришлось действовать на ощупь. Но, мне кажется, я устроила нам очень хорошее кредитное соглашение.
— Согласно которому…
— До тех пор, пока Малыш не расплатится с нами… а расплатиться он должен полностью и сразу, без всяких частичных выплат, мы получаем половину его выигрышей.
— Хм-м-м, — промычал мой партнер. — Неплохо.
— Если вы можете придумать еще что-нибудь, что мне следовало запросить, то я готова выслушать ваши…
— Если бы он мог еще что-нибудь придумать, — подмигнул я ей, — то можешь мне поверить, он бы уже проревел об этом. Ты действовала отлично, Банни.
— Я рада. Спасибо, Скив.
— А теперь, если кто-нибудь будет так любезен откупорить вино, то я испытываю желание отпраздновать победу.
— Вы, конечно, понимаете, босс, что теперь очень многим известно о куче наличных у вас на руках, — начал, подбираясь поближе ко мне, Гвидо. — Как только вернется Нунцио, я думаю, мне лучше будет позаботиться об ужесточении мер безопасности в доме. Понимаете, что я имею в виду?
— А где, собственно, Нунцио? — посмотрела по сторонам Маша.
— Он скоро будет, — улыбнулся я. — После игры я дал ему одно небольшое поручение.
— Ну, за тебя, Скив! — воскликнул Корреш, широким жестом поднимая кубок. — Все мы боялись за твою репутацию после матча с Малышом, но теперь, осмелюсь сказать, она куда прочнее, чем прежде.
— Совершенно верно, — хихикнула его сестра. — Интересно, что думает о случившемся Топор?
Вот такой реплики я и дожидался. Набрав в грудь побольше воздуху и выпив еще вина, я принял самый непринужденный вид.
— А зачем утруждать себя гаданием, Тананда? Почему бы не спросить прямо?
— Что-что, Скив?
— Я сказал, почему бы не спросить Топора прямо. В конце концов, она сейчас здесь.
Веселое настроение исчезло в мгновение ока, и все уставились на меня.
— Партнер, — проворчал Ааз. — Я думал, мы уже разобрались со всем этим, когда поговорили с Доном Брюсом.
Я оборвал его взмахом руки.
— Вообще-то мне и самому любопытно узнать, что думает Топор. Почему бы тебе не сказать нам… Клади?
Моя юная подопечная заерзала под нашим общим взглядом.
— Но, папочка… я не… ты… о черт! Ты это вычислил, да?
— Угу, — кивнул я, не испытывая никакого торжества.
Она тяжело вздохнула.
— А, ладно. Все равно я и так собиралась сдаться. Я лишь надеялась, что мне удастся сыграть отступление, прежде чем рухнет моя легенда. Если не возражаете, я хотела бы теперь тоже попробовать этого вина.
— Наливай.
— КЛАДИ?!
Ааз наконец достаточно оправился, чтобы издать звук. Конечно, у него это получилось рефлекторно. Другие все еще мучились немотой.
— Пусть тебя не обманывает эта внешность девочки, — подмигнула Клади. — Народ в моем измерении невысокий и субтильный. В правильно подобранной одежде легко казаться моложе, чем ты есть на самом деле… намного моложе.
— Но… но…
— Подумай немного, Ааз, — сказал я. — Все необходимое ты узрел в первый же день. Дети, особенно девочки, в лучшем случае — помеха, в худшем же — беда. Весь фокус в том, что ты ожидаешь от них беды и поэтому даже не рассматриваешь возможность того, что их действия могут быть умышленными и спланированными.
Я остановился, чтобы отпить вина, и на сей раз никто не перебил меня вопросом.
— Если оглянуться на все, что тут произошло, то большинство возникших у нас трудностей прямо или косвенно связано с Клади. Она сболтнула про Банни у меня в постели, чтобы расстроить Тананду, а когда это не сработало, отпустила несколько злых насмешек насчет ее житья здесь задаром, что заставило Тананду подумать об уходе… точно так же намеренно она выставила Машу неумехой в разгар урока магии, чтобы побудить ее уйти.
— И это, между прочим, почти сработало, — задумчиво заметила моя ученица.
— Происшествие на Базаре тоже не было случайным, — продолжал я. — Ей требовалось всего-навсего дождаться подходящего случая и притвориться разозленной, чтобы мы не заподозрили, будто она устроила этот погром намеренно. Если ты помнишь, она даже пыталась убедить меня, что мне незачем учиться играть в драконий покер.
— Конечно, — вставила Клади, — это не так-то легко сделать, когда тебя считают ребенком.
— Самой важной уликой стал Глип. Я сначала думал, что он пытается защитить меня от Банни, но в действительности он целил в Клади. Я не перестаю вам всем твердить, что он умнее, чем кажется.
— Напомни мне извиниться перед твоим драконом, — буркнул Ааз, все еще глядя во все глаза на Клади.
— План был хороший, — вздохнула она. — В девяноста девяти случаях из ста он бы сработал. Беда в том, что все недооценили тебя, Скив… тебя и твоих друзей. Я думала, у тебя не хватит денег расплатиться с раздраженными купцами после того, как я пустила на ветер их добро, но твои друзья…
Она медленно покачала головой.
— Обычно, если проходит слух, что я взялась за дело, то дальше для меня все просто. Товарищей, коллег и партнеров жертвы как ветром сдувает. Ничто их не заставит остаться под перекрестным огнем или вернуться. Для торпедирования чьей-то карьеры нужно прежде всего отрезать жертву от группы поддержки.
Она подняла кубок, как бы провозглашая тост в мою честь.
— Твои друзья не сбегут… или если сбегут, то тут же вернутся, как только услышат, что ты в беде. Вот тогда у меня и начали закрадываться сомнения по части этого задания. Да, бывают карьеры, которые невозможно погубить, и думаю, твоя карьера относится к их числу. Можешь считать это комплиментом… во всяком случае, мне бы так хотелось. Вот потому я и собиралась играть отбой. Я поняла, что на этот раз у меня просто душа не лежит к моей работе.
Она поставила кубок и встала.
— Ну, вроде все. Теперь я подымусь наверх и соберу вещи. Предлагаю заключить соглашение. Если вы все пообещаете никому не рассказывать подробностей о знаменитом Топоре, то я распространю слух о твоей непобедимости и о том, что тебе даже Топор не может подставить ножку. Идет?
Глядя, как она выходит из комнаты, я с некоторым удивлением понял, что мне будет ее не хватать. Несмотря на все сказанное Аазом, все-таки приятно иметь в доме ребенка.
— Вот так, значит? — нахмурился мой партнер. — Ты намерен позволить ей просто так уйти?
— Ее мишенью был я. На мой взгляд, это мое право. Кроме того, она не причинила мне никакого серьезного вреда. Как только что заметил Корреш, наша репутация с ее появлением только укрепилась.
— Если не считать того, что нам еще придется заплатить за погром на Базаре.
На сей раз, когда дело дошло до денег, я знал, что сказать моему партнеру.
— Я об этом не забыл, Ааз. И даже придумал, как возместить эти убытки из другого источника. Видишь ли, последней подсказкой мне послужили… подожди. А вот и они.
В прихожую как раз входил Нунцио, волоча за собой Живоглота.
— Здравствуй, Скив, — выдавил из себя девол, извиваясь в крепких руках моего телохранителя. — Твой, э, сотрудник говорит, что ты хотел меня видеть?
— Он попытался ускользнуть, когда я ему это сказал, босс, — пропищал Нунцио. — Потому я так и задержался.
— Привет, Живоглот, — промурлыкал я. — Присаживайся. Я хочу немного поболтать с тобой о карточной игре.
— Да брось, Скив. Я ведь уже сказал тебе…
— Сядь!
Живоглот упал в указанное кресло, словно сила тяготения внезапно утроилась. Я старался говорить тем же тоном, что и Нунцио, когда демонстрировал укрощение дракона. И этот тон подействовал.
— Живоглот хочет рассказать о том, — объяснил я, поворачиваясь к Аазу, — как сегодня перед игрой он предупредил меня, что я не чета Малышу, и попросил не питать к нему никаких недобрых чувств… и что, мол, эта игра с Малышом — не его затея.
— Совершенно верно, — вмешался девол. — Просто пошел гулять слух и…
— Мне, однако, стало любопытно, а откуда он-то узнал, что я ничего не смыслю в драконьем покере? — Я улыбнулся Живоглоту, пытаясь показать все свои зубы так, как это делает Ааз. — Видишь ли, я хочу поговорить не о сегодняшней игре. Я надеялся, что ты сможешь немного просветить нас насчет другой игры… ну, той, где я, так сказать, выиграл Клади?
Девол нервно огляделся, натыкаясь взглядом на хмурые лица собравшихся.
— Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Позволь мне облегчить тебе задачу. Я уже понял, что в той игре наверняка не обошлось без шулерства. Только так ты мог узнать, какой я слабый игрок в драконий покер. Ты каким-то образом подбрасывал мне нужные карты, чтобы я наверняка крупно выиграл, достаточно крупно, чтобы включить в выигрыш Клади. Мне просто любопытно, как это можно сделать, не прибегая к магии или телепатии.
Живоглот съежился в своем кресле и как будто даже стал меньше. Когда он заговорил, голос его звучал так тихо, что мы едва его слышали.
— Крапленые карты, — признался он.
Тишина была взорвана.
— КРАПЛЕНЫЕ КАРТЫ???
— Но как…
— Разве это не…
Я махнул рукой, прося помолчать.
— Это имеет смысл. Подумайте, — обратился я ко всем, — а еще лучше вспомните о нашем путешествии на Лимбо и то, как там было трудно замаскироваться, не прибегая к магии. На Базаре все настолько привыкли к магическим штучкам, что забывают о существовании немагических способов делать то же самое… вроде накладных бород или крапленых карт.
Живоглот теперь поднялся на ноги.
— Ты не можешь ставить мне это в вину! Ну, допустим, заплатил мне некто за обеспечение твоего выигрыша. Черт возьми, на мой взгляд, ты должен быть доволен. В итоге-то ты с прибылью, не так ли? Из-за чего же тут злиться?
— Держу пари, если я очень постараюсь, то смогу что-нибудь придумать.
— Слушай, если ты хочешь мести, то считай, что уже отомстил. Сегодня вечером я потерял целое состояние, ставя против тебя. Ты жаждешь крови? Так я истекаю ею!
Девол заметно вспотел. Впрочем, почему-то он всегда немного нервничал, находясь рядом со мной.
— Успокойся, Живоглот. Я не собираюсь причинять тебе вреда. Если я что и сделаю, так это помогу тебе… как ты помог мне.
— Да? — с подозрением переспросил он.
— Ты сказал, что у тебя трудности с наличными. Мы это исправим.
— Что?!! — взревел Ааз, но Тананда ткнула его в ребра, и он впал в мрачное молчание.
— Банни?
— Да, Скив?
— Я хочу, чтобы ты завтра перво-наперво сбегала в «Равные шансы». Посмотри бухгалтерские книги, проведи инвентаризацию и подсчитай, сколько по максимуму может стоить это заведение…
Девол моргнул.
— Мой клуб? Но я…
— …а потом набросай нам соглашение на предмет освобождения от этой обузы Живоглота… за половину выведенной тобой цены.
— Что?!! — завопил, забыв о страхе, девол. — Почему это я буду продавать свой клуб за…
— …большую сумму, чем он будет стоить, если пойдет гулять слух о твоем шулерстве? — закончил я за него. — Потому что ты прожженный делец, Живоглот. Кроме того, тебе нужны деньги. Верно?
Живоглот с трудом сглотнул, а затем провел языком по губам, прежде чем ответить.
— Верно.
— Чего-чего, Живоглот? — нахмурился Ааз. — Я тебя не совсем расслышал.
— Я расслышал, — твердо сказал я. — Ну, не смеем тебя больше задерживать, Живоглот. Я знаю, ты хотел бы вернуться в клуб и немного прибраться. Иначе нам придется сократить сумму, в которую мы его оценим.
Девол хотел было что-то прорычать, потом счел, что лучше не стоит, и скрылся в ночи.
— Как по-твоему, партнер, этого хватит на возмещение ущерба? — невинно осведомился я.
— Скив, иногда ты меня изумляешь, — поднял в мою честь кубок Ааз. — Теперь, если больше нет никаких сюрпризов, я готов отпраздновать победу.
Это было соблазнительно, но я находился на гребне волны и не хотел упускать такого момента.
— Есть еще одно дело, — объявил я. — Теперь, когда мы разобрались с Топором и Малышом, думаю, нам следует заняться более важной проблемой… пока вы все здесь.
— Более важной проблемой? — нахмурился мой партнер. — Что еще за проблема?
Я глубоко вздохнул.
Глава 20
Так что же тут нового?
Вся команда неотрывно глядела на меня, когда я перекатывал в руках кубок с вином, пытаясь решить, с чего начать.
— Во время этого последнего кризиса вам могло показаться, что я думаю о чем-то не о том, — начал я в конце концов. — Это действительно так. Я размышлял над одной проблемой, которую раньше не замечал… Это очень важная проблема. Настолько важная, что все остальное мне кажется гораздо менее важным.
— О чем это ты, партнер? — нахмурился Ааз. — Я ничего такого не заметил.
— Ты сам это только что сказал, Ааз. Ключевое слово тут «партнер». Для нас-то с тобой дела обстоят очень даже неплохо, но мы в этом доме не одни. Когда мы говорили с Коррешем и он сказал, что его жизнь — не забавы и развлечения, мне потребовалось некоторое время на разгадку, но в конце концов я понял, в чем дело.
Я посмотрел на тролля.
— Дела у тебя, что ли, идут неважно, Корреш?
— Ну, я не люблю жаловаться…
— Я знаю, но, может быть, иной раз и следовало бы. Раньше я никогда не задумывался об этом, но с тех пор, как ты переехал к нам, тебе перепадало все меньше и меньше заданий, так ведь?
— Это правда, Корреш? — обратился к нему Ааз. — А я как-то не замечал…
— Да никто не замечал, Ааз, потому что внимание всегда было сосредоточено на нас. Команда Ааз — Скив шла впереди всех и вся. Мы были настолько заняты тем, чтобы соответствовать образу больших шишек, что позабыли о делах наших коллег — тех, кому мы в немалой степени обязаны своим успехом.
— Да брось ты, старина Скив, — принужденно засмеялся Корреш. — Тут ты, по-моему, слегка преувеличиваешь.
— Разве? У тебя дела идут неважно, у Тананды тоже. Мне очень неприятно это говорить, но она была права, когда ушла: мы душим ее нашей нынешней организацией дел. Гвидо и Нунцио из кожи вон лезут, стараясь быть супертелохранителями, потому что боятся, как бы мы не решили, что в общем-то не нуждаемся в их услугах, и не выставили их вон. Даже Маша считает себя бесполезным членом команды. Банни у нас самая новенькая, но и она пыталась втолковать мне, что может быть нам полезна только в качестве приятного дополнения!
— После сегодняшнего вечера, Скив, я несколько иначе на это смотрю, — поправила меня Банни. — Я уже провела переговоры с Малышом, теперь мне предстоит оценить «Равные шансы», так что, похоже, я смогу сделать для вас кое-что помимо страстных вздохов.
— Именно! — кивнул я. — Все это и дает мне смелость предложить придуманный мною план.
— План? Какой план?
— Я и хотел поговорить с тобой, Ааз. Хотя нет, я хотел поговорить со всеми вами. В этом доме мы имеем дело не совсем с партнерством… у нас тут фирма. Все здесь присутствующие вносят свой вклад в успех нашей группы в целом, и, мне кажется, нам теперь самое время перестроить нашу организацию, чтобы она всему этому соответствовала. Нам на самом деле нужна система, при которой каждый из нас будет иметь право высказывать свое мнение о происходящем и голосовать за то или иное решение. Тогда клиенты смогут обращаться к нам как к группе, а мы — назначать цены, распределять задания или субподряды и участвовать в прибылях тоже как группа. Такое вот у меня предложение, уж не знаю, чего оно стоит. Что скажете?
Молчание все затягивалось и затягивалось, и я уже начал гадать, не пытаются ли они придумать, как бы потактичней внушить мне мысль подлечиться.
— Не знаю, Скив, — проговорил наконец Ааз.
— Что тебя смущает? — поинтересовался я.
— Не знаю, как нам следует назваться. Корпорация «Магия» или компания с ограниченной ответственностью «Хаос».
— Первое уже использовано[108], — возразила Тананда. — И кроме того, по-моему, название должно быть покруче и построже.
— В таком случае клиенты будут удивлены, когда познакомятся с нами поближе, понимаете, что я имею в виду? — вступил в разговор Гвидо. — Сами-то мы не больно круты и строги.
Я откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. Если это единственная их забота, то мою идею по крайней мере сочли достойной рассмотрения.
Маша поймала мой взгляд и подмигнула.
В ответ я уже с легким сердцем поднял кубок.
— Эта фирма принимает новых кандидатов?
Мы все обернулись и обнаружили в дверях Клади с чемоданом в руке.
— Думаю, мне незачем говорить вам о моей квалификации, — продолжила она, — но я восхищаюсь вашей группой и гордилась бы участием в ее делах.
Члены команды переглянулись.
— Ну, Клади…
— Ничего не понимаю…
— Остуди сперва духов начал…
— А ты что думаешь, Скив? — обратился ко мне Ааз. — Это ведь ты у нас силен рекрутировать бывших врагов.
— Нет, — твердо сказал я.
Все снова воззрились на меня.
— Извините, что выступаю так авторитарно сразу же после того, как сам же ратовал за право голоса каждого в решении дел, — продолжал я, — но если примут Клади, я выхожу.
— В чем дело, Скив? — нахмурилась Клади. — Я думала, у нас теперь нормальные отношения.
— Это так, — кивнул я. — Я не злюсь на тебя. Я не буду мешать твоей карьере, или бить тебя, или таить обиду. Ты только выполняла свою работу.
Я поднял голову, и наши взгляды встретились.
— Просто я не могу свыкнуться с тем, как ты работаешь, вот и все. Ты говоришь, что восхищаешься нашей группой, так вот, фундамент, на котором она держится, это доверие. А твой способ действий — завоевать доверие, а потом злоупотребить им. Даже если ты останешься нам верна, я не хотел бы иметь дело с тобой — с той, кто считает, что из этого можно получить прибыль.
Тут я остановился, но никто не возразил мне.
Клади подняла свой чемодан и направилась к двери. Однако в последний момент она обернулась ко мне, и я разглядел в ее глазах слезы.
— Я не могу спорить с тем, что ты говоришь, Скив, — сказала она, — но я предпочла бы скорее, чтобы ты меня стукнул и разрешил присоединиться.
Когда она выходила, царило полное молчание.
— Эта барышня подняла законный вопрос, — сказал наконец Корреш. — Какую мы займем позицию в вопросе о новых членах?
— Если мы открыты для приема, то я хотела бы представить на рассмотрение кандидатуру Вика, — вмешалась Маша.
— Сперва нам следует решить, а нужен ли нам еще кто-то, — заметила Тананда.
— С этим связан еще один серьезный вопрос — о работающих по временным договорам и эксклюзивным контрактам, — высказал свое мнение Нунцио. — По-моему, уравниловка никогда не срабатывает.
— Я как раз набрасываю план именно по этому пункту, Нунцио, — помахала исчерканной салфеткой Банни. — Если вы потерпите несколько минут, я смогу кое-что предложить официально.
Как ни интересовало меня происходящее обсуждение, мне было трудно сосредоточиться на том, о чем они говорили. У меня почему-то не выходила из головы Клади.
Конечно, я был с ней резок, но что мне оставалось? Если собираешься заправлять каким-то делом или командой, то надо придерживаться каких-то принципов. Тут нет места для сентиментальности. Я, разумеется, поступил правильно. Разумеется?