Дети Калининых росли в строгости. Младшие с уважением относились к старшим. Нужда приучила детей к такому порядку в доме, когда никто не смел взять без спросу, не вовремя кусок хлеба. Питались скудно: утром — картошка, на обед — щи пустые и опять картошка. Черный хлеб ломтями клали прямо на стол, после еды на столе не оставалось ни крошки. К труду все приобщались с малолетства. К двенадцати годам Михаил пахал землю, теребил, чесал, замачивал и расстилал лен, жал рожь. Благородную привычку к труду он сохранил на всю жизнь.
Несмотря на непосильный труд, Миша рос здоровым и любознательным мальчиком. Рано проявилась его природная тяга к знаниям. И когда представился случай, родители отдали его учиться грамоте.
На краю деревни жил одинокий отставной солдат, который обучал азбуке верхнетроицких ребятишек. В счет платы за обучение его кормили поочередно по избам. В эту «школу» старший сын Калининых поступил, когда ему исполнилось девять лет. Обучение шло, как вспоминал Михаил Иванович, «самым первобытным образом»: не было никаких книжек, азбуку твердили вслух, хором. В течение трех-четырех зимних месяцев Миша сумел выучить буквы, стал складывать слова. В настоящую же школу смог поступить только в одиннадцать лет.
Земская начальная школа — народное училище — находилась в 12 верстах от Верхней Троицы, в селе Яковлевском. Поступить в нее Мише Калинину помог случай и его неутолимая жажда к учению. В версте от Верхней Троицы, в усадьбе Тетьково, каждое лето жила семья петербургского инженера путей сообщения генерала Мордухай-Болтовского, человека широко образованного и принадлежавшего к либерально настроенной части русской интеллигенции. Его сыновья приходили в Троицу, играли с деревенскими ребятишками, а иногда приглашали их к себе в усадьбу. Бывал там и Миша Калинин. Сыновья Болтовских подружились с ним. Заметив страсть своего сверстника к познанию, они упросили отца и мать помочь устроиться Мише учиться в Яковлевском и взять на себя расходы по его содержанию на время учебы (плата за квартиру и харчи). Сколь ни тяжело было семье Калининых, где и без того недоставало рабочих рук, где дети были мал мала меньше, родители все же с радостью отпустили сына — своего основного помощника — учиться. Как могли, собрали в дорогу: одежонка плохенькая, на ногах чуни. В школе его немного приодела учительница Анна Алексеевна Боброва, благодарную память о которой Михаил Иванович сохранил на всю жизнь.
В Яковлевском народном училище Миша обратил на себя внимание серьезностью и недетским упорством в получении знаний, способностями. Он всегда был подготовлен к уроку, на все вопросы отвечал первым, не отступался от трудной задачи до тех пор, пока не находил правильного решения. Перечитал всю литературу в школьной библиотечке, а также те книги, которые приносила ему Анна Алексеевна. Четырехлетний курс обучения он прошел за два года, окончив училище с похвальным листом.
Блестящее окончание народного училища не принесло, однако, Мише Калинину лучшей доли: ни похвальный лист, ни большое дарование не открыли перед сыном крестьянина-бедняка двери в другие учебные заведения. Вспоминая о последнем экзаменационном дне в школе, А. А. Боброва писала: «Кончился экзамен. Миша получил первый похвальный лист. Стали расходиться экзаменаторы и экзаменуемые. Миша не уходил.
— Ты что? — спросила я Мишу. Наклонилась к нему, заглянула в лицо, а по щекам его одна за другой текут капельки слез.
Сквозь рыдания он едва произнес:
— Куда же я теперь денусь?
Бедный мальчик, он не знал, куда забросит его судьба. Не могла в этом помочь ему и я».[4]
В Петербурге
Осенью 1889 года Миша Калинин надолго покидает Верхнюю Троицу: с семьей Болтовских, к которым поступил «мальчиком для домашних услуг», он уезжает в Петербург. С переездом в столицу деревенский парнишка связывал осуществление сокровенной надежды — твердо «встать на ноги». «…Когда я уезжал из деревни, — вспоминал М. И. Калинин, — то я думал: только бы добраться мне до Петрограда, а там… поприще широкое».[5]
Калинин служил у Болтовских четыре года, ставших для него временем усиленного самообразования. В библиотеке хозяев он находил и художественную литературу, и научные книги — по философии, истории, политэкономии, естествознанию. Здесь прочитал Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Льва Толстого, некоторые издания со статьями Белинского, Чернышевского, Н. В. Шелгунова. В доме Болтовских юный Калинин впервые познакомился с нелегальной революционной литературой, которую давали ему почитать либерально настроенные сыновья генерала — сочинения А. И. Герцена, отдельные социал-демократические издания. Впоследствии Михаил Иванович подчеркивал то немаловажное для формирования его революционного мировоззрения обстоятельство, что с раннего возраста стал знакомиться с нелегальной литературой.[6]
Однако быстрому политическому просвещению подростка способствовало не только чтение революционных изданий. Мальчик-посыльный, бывавший по поручениям хозяев в разных уголках столицы, невольно попадал в водоворот бурной жизни, становился очевидцем событий, которые оставляли в душе неизгладимый след. Одним из таких событий были похороны в 1891 году Н. В. Шелгунова, ближайшего соратника Н. Г. Чернышевского. Похороны превратились в открытую политическую манифестацию, в которой впервые участвовали социал-демократы из рабочих. Не раз наблюдал мальчик и расправу полицейских с участниками демонстраций и забастовок.
Борьба питерских рабочих, их стычки с полицией будоражили воображение юного Калинина. Свободолюбивого подростка с независимым, волевым характером, знавшего цену настоящему труду, неудержимо влекло в гущу рабочих. Жизнь настойчиво звала в совершенно иной мир — мир классовой революционной борьбы. Уход от Болтовских был предрешен. Но поступить на какую-либо фабрику или завод сразу не удалось: около ворот столичных предприятий месяцами толпился безработный люд. Среди ожидавших было немало крестьян, пытавшихся найти в Петербурге спасение от голода и эпидемии холеры и тифа, охватившей в 1891–1892 годах огромную территорию страны с населением около 40 миллионов человек. Лишь в 1893 году Калинину наконец удалось поступить на завод. Восемнадцатилетний юноша получил место ученика токаря на сравнительно небольшом тогда казенном орудийном заводе «Старый арсенал». С этого времени началась рабочая биография М. И. Калинина — биография кадрового заводского пролетария.
Нелегкой была жизнь ученика рабочего. Ничтожный заработок — 8 рублей в месяц — еле-еле позволял свести концы с концами. И тем не менее часть этого заработка Калинин откладывал для семьи, которая в ту пору особенно бедствовала из-за болезни отца. Ограничивая себя во всем, он снимал угол в квартире одной рабочей семьи, питался чем приходилось. Труд на заводе высасывал, казалось, все жизненные соки. Но выдавался свободный вечер, и юноша садился за книгу или шел в воскресную вечернюю школу для рабочих.
На «Старом арсенале» Калинин получил хорошие профессиональные навыки токаря. В воскресной школе он впервые услышал о существовании нелегальных рабочих кружков, о революционерах-подпольщиках. Найти путь к ним он сумел позднее, когда перешел на Путиловский завод. С Путиловским, подчеркивал Михаил Иванович в одном из писем, «у меня связаны первые годы подполья. На заводе я впервые учился классовой революционной борьбе, впервые познакомился с марксизмом».[7]
Вступление Калинина в революционное движение по времени совпало с его новым, пролетарским этапом, с периодом, когда рабочий класс России заявил о себе как о серьезной общественной силе, перешедшей от разрозненных стихийных выступлений к организованной классовой борьбе.
В середине 90-х годов в освободительном движении России произошел поворот в сторону слияния рабочего движения с научным социализмом. С приездом в 1893 году в Петербург В. И. Ленина главный город страны становится центром ее марксистской мысли и собирания социал-демократических сил России. Вместе со своими единомышленниками Ленин развернул борьбу за объединение разрозненных марксистских кружков и групп в единую социал-демократическую организацию. В 1895 году в Петербурге был создан «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» — прообраз, зародыш будущей политической партии российского пролетариата. Основную задачу «Союз» видел в том, чтобы способствовать развитию массового рабочего движения, политически просвещать и воспитывать пролетарские массы на основе марксизма, научного социализма, организовывать и поднимать их на классовую борьбу, проясняя главные цели этой борьбы. Он был связан с рабочими 70 предприятий столицы, в том числе и с путиловцами. После ареста в конце 1895 года Ленина и его ближайших соратников объединявшиеся вокруг «Союза борьбы» рабочие-революционеры стремились сохранить верность ленинским принципам, на основе которых создавалась эта социал-демократическая организация, боролись против оппортунизма «экономистов». Именно с такой когортой рабочих настойчиво стремился установить связи Калинин.
Выбор сделан
На Путиловский завод, в его пушечную мастерскую, Калинин поступил в апреле 1896 года. Перейти сюда ему помог путиловский рабочий, бывший арсеналец И. И. Кулешов. После тихого «Старого арсенала» Путиловский казался огнедышащим вулканом: завод лихорадили стачки, сходки, забастовки.
Уже через месяц после поступления на завод, в мае 1896 года, Калинин впервые увидел бунтующий Путиловский гигант, пришедший на помощь бастовавшим питерским текстильщикам, которые требовали сократить рабочий день до десяти с половиной часов. Когда стачка началась, ленинский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» выпустил листовку с призывом к рабочим всех столичных предприятий включиться в общую борьбу, превратить стачку текстильщиков во всеобщую забастовку питерского пролетариата, добиваться введения восьмичасового рабочего дня. И хотя стачка не переросла во всеобщую забастовку, она приобрела широкий размах, вылилась в массовое движение, руководимое социал-демократами. Ленин назвал трехнедельную стачку «петербургской промышленной войной», в которой экономические требования приобрели политическую окраску: они были обращены не к отдельным предпринимателям, а к правительству и классу капиталистов в целом. Это выступление рабочих и другие стачки, последовавшие за ним, заставили правительство пойти на уступки пролетариату: в июне 1897 года был издан новый фабричный закон о сокращении рабочего дня до одиннадцати с половиной часов (в субботние и предпраздничные дни — до десяти часов).