Усадьба семьи Д. П. Мордухай-Болтовского Тетьково
1910
[Из открытых источников]
Семья Д. П. Мордухай-Болтовского. Слева направо: Дмитрий, Иван, Петр (стоит), Д. П. Мордухай-Болтовской, Константин, М. И. Мордухай-Болтовская (Власова), Владимир и Александр (стоит)
1897
[Из открытых источников]
То ли барчуки, пожелавшие иметь напарника-одногодка, то ли мать, посетившая барыню, упросили принять Михаила в помещичий дом. Барыня поначалу давала ему небольшие поручения по хозяйству, а потом вовсе освободила от дел и дала ему поручение: быть рядом с детьми, во всем им помогая и от всего оберегая.
Ближе к осени мальчишки упросили отца послать Михаила учиться. Дмитрий Петрович числился попечителем начальной земской школы, что находилась в с. Яковлевском, в двенадцати верстах от Верхней Троицы. Генерал устроил мальчика и одновременно взял на себя все расходы по обеспечению его «харчами, чаем с сахаром, стиркой белья и лавкой для ночлега». Здесь и стал пасмурными зимними днями учиться Михаил чтению, письму, арифметике, закону Божьему. В волостной библиотеке прочитал почти все книги. Особенно понравились «Жития святых». Кое-что для чтения давала из своих книг и учительница — Анна Алексеевна Боброва. Полюбился Мише больше других поэт Николай Алексеевич Некрасов. Читая его, каждый раз задавался вопросом: откуда он так хорошо знал долю крестьянскую?
Миша Калинин
1885
[РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 32. Д. 49. Л. 1]
Анна Алексеевна Боброва — первая учительница М. И. Калинина
[Дом-музей М. И. Калинина]
Курс обучения в школе был рассчитан на четыре года, но Михаил освоил «земскую премудрость» за два года. На экзаменах, а было это 1 мая 1889 г., даже член попечительского совета похвалил: «Головастый парень!» Домой Миша принес похвальный лист, который получил «за примерное поведение, прилежание и успехи, оказанные во время пребывания в училище»[20].
Похвальный лист, полученный Михаилом Калининым по окончании Яковлевского начального училища
1889
[ГЦМСИР. 45563/6]
Здание бывшего начального уездного училища в с. Яковлевском Тверской губернии
2023
[Из архива автора]
В советское время школьное здание в с. Яковлевское использовалось по назначению; некоторое время даже как школа-музей М. И. Калинина. Об этом свидетельствует сохранившаяся на стене табличка. Но в постсоветское время за ненадобностью закрылось и сегодня находится практически в бесхозном состоянии, превратившись в склад всякого ненужного хлама, медленно и неуклонно разрушаясь. Зарастает кустами и деревьями и территория, окружающая бывшее школьное здание.
Санкт-Петербург: «лакейский университет» в доме генерала Д. П. Мордухай-Болтовского
В начале осени 1889 г. Мордухай-Болтовские стали собираться в Петербург. Вместе с ними готовился к отъезду 14-летний Миша Калинин, которому была определена должность «мальчика для домашних услуг». Имперская столица ошеломила деревенского паренька. Огромные дома, широкие улицы, церкви, толпы разряженных людей, памятники — все это было так непохоже на тихую деревню. Пугливо сдергивал он шапку перед каждым, на ком был мундир с блестящими пуговицами, торопливо крестился на бесчисленные церкви и вообще на все дома, что были похожи на храмы. Казалось, никогда не привыкнуть к этому огромному и неуютному городу.
В Петербурге Мордухай-Болтовские жили в угловом доме, что выходил окнами на Рыночную площадь и Соляной переулок. Мишу поместили в небольшой комнатушке, где, кроме него, жили еще повар и лакей. Обязанности на нем лежали несложные — проснуться до барчуков, вычистить их обувь и одежду. Потом принести свежих булок, разбудить гимназистов Митю и Сашу, накормить их завтраком. Прибрать их комнату, погулять с барыниным пуделем.
Когда барчуки уходили в школу, а генерал отбывал на службу, у Михаила появлялись свободные минуты. Они были для него самыми счастливыми, поскольку он мог читать книги домашней библиотеки. Произведения Пушкина и Лермонтова, Гоголя и Тургенева не только давали огромное наслаждение, они заставляли думать. Как-то случайно Михаил нашел на дальней полке альманах «Полярная звезда». С упоением читал о декабристах, шептал про себя запрещенные стихи Пушкина, рассматривал на обложке профили повешенных борцов против царя. Несколько позже Миша познакомился с произведениями Николая Васильевича Шелгунова. Прочитал все три тома сочинений и проникся к нему безграничным доверием. Такому писателю нельзя было не верить. Кто-кто, а выросший в деревне Калинин знал, насколько справедливы слова Шелгунова о том, что жизнь большинства крестьян страшная, что у них хлеба хватает только до нового года и что они вынуждены идти в наемные работники. Кулачество же для крестьянства — «ужасный и безжалостный пресс», «мертвая петля». Шелгунов видел выход из этого положения в крестьянской общине. Прав или не прав Шелгунов, Калинин в то время еще не мог разобрать. Утвердившись, что Шелгунову можно верить во всех вопросах, Калинин поверил ему и в вопросе о религии. Из его сочинений он узнал о тех преследованиях, которым подвергала Католическая церковь великие открытия Галилея, Коперника, Джордано Бруно, о вековечной борьбе религии и науки. Чем больше таких книг попадалось Калинину, тем больше убеждался он, что для Бога в мире просто не остается места. Михаил и сам не заметил, как это произошло, но ему стыдно вдруг стало своей прежней веры в Бога; и с тех пор он разве только, забывшись, по привычке поднимал руку, чтобы перекреститься. Произведения Шелгунова натолкнули Михаила на книги Белинского, Писарева, Чернышевского, Герцена. Особенно привлек его Герцен. «Былое и думы», «С того берега» он читал и перечитывал взахлеб.
Четыре года прослужил Михаил Калинин в доме Мордухай-Болтовского. Он понимал, что следовало сделать следующий шаг, найти свое призвание и место, теперь уже во взрослой жизни. В Санкт-Петербурге ему не раз приходилось бывать рядом с городскими заводами. Даже сами заводские ворота казались ему проходом в какой-то неведомый новый мир. И люди, которых он видел входящими и выходящими из заводских ворот, вселяли в него добрые чувства: от них веяло надежностью и мастерством, неспешностью и уверенностью. Ему захотелось стать одним из них. Пытался поспрошать знакомых: нельзя ли поступить на завод. Оказалось, нельзя: на одно свободное место десятки желающих. Генерал, к которому Михаил пришел со своей мечтой, молча выслушал, обещал помочь. Распрощались быстро, да не так быстро вошел Калинин в заводские ворота. Оформление на завод затянулось, а есть-пить надо было. Обратно к Мордухай-Болтовским гордость не позволяла проситься. После долгих мытарств устроился «кухонным мужиком» в доме баронессы Будберг. Помимо кухонной работы, баронесса возложила на него обязанность накрывать на стол, откупоривать вина, прислуживать гостям… К счастью, служба у баронессы была недолгой.
Трудовые будни: патронный и путиловский заводы
В 90-х гг. XIX столетия Россия переживала бурный промышленный подъем. Только на заводы и фабрики Санкт-Петербурга пришло свыше миллиона человек. В основном это были крестьяне из ближних и дальних мест: Тверская, Ярославская, Новгородская губернии. Жизнь этих «новых» рабочих была нелегкой. Тяжелый, изнурительный труд от зари до зари. Бесконечные штрафы снижали до минимума и без того нищенскую заработную плату. За малейшее проявление недовольства грозила тюрьма, ссылка, а то и каторга. Основная масса рабочих зарабатывала мало. Особенно тяжело приходилось молодежи и семейным. Жить приходилось в весьма стесненных обстоятельствах: в подвалах и полуподвалах, в бараках и землянках, снимая маленькие комнатки-клетушки, а то и просто угол за занавеской.
Холодным осенним утром 1893 г. Михаил, которому уже исполнилось 18 лет, в первый раз в жизни прошел через проходную казенного патронного завода в Старом арсенале. По протекции Марии Ивановны Мордухай-Болтовской он был принят учеником токаря, с зарплатой 8 рублей в месяц, в гильзовое отделение, размещавшееся на Литейном проспекте, д. 3. Проходил обучение у старого, опытного рабочего Ивана Ивановича Кулешова. Поначалу пришлось побыть «на побегушках»: принеси то, подай другое, подержи, да покрути. Михаил учился старательно, понимая, что настанет час и самостоятельной работы. Два с половиной года проработал Калинин в Старом арсенале, набираясь опыта и умений. Зарплату тратил на оплату съемного угла в старой квартире, питание, одежду[21]. Ему с трудом удавалось выкраивать несколько рублей, чтобы послать матери. Знал: там каждой копейке будут рады. Покупал газеты, с интересом их читая, особенно политические обзоры.
В апреле 1896 г. Михаил перешел на Путиловский завод. Это был действительно ЗАВОД! Ни одно другое предприятие столицы и за ее пределами не имело такой армии рабочих — 12 тысяч! В России оживленно велось железнодорожное строительство. Царское правительство готовилось к войне с Японией, а без железной дороги на Дальний Восток об этом и думать было нечего. На Путиловском делали паровозы и вагоны, прокатывали рельсы, отливали пушки. По рельсам, изготовленным путиловцами, путиловские же поезда везли отлитые путиловцами пушки. Везли из центра России к берегам Тихого океана. Делались на заводе и мирные станки, отливалась инструментальная сталь. Работы хватало, рабочих тоже. В основном на заводе работали вручную — труд тяжелый, изнурительный. Рабочий день продолжался не менее 12 часов, а подчас достигал 16 и даже 18 часов. Но в общем-то заработать тут было можно, если, конечно, сил не щадить и умение прикладывать. Вскоре Михаил в совершенстве овладел токарным делом, выполняя все более сложные задания. В пушечной мастерской, где он трудился, немного было таких смышленых работников. Отразилось это и на достатке рабочего: повысили заработную плату; приоделся, по воскресеньям ходил в крахмальной рубашке с «бабочкой». На жилье он устроился в ближней деревне Волынкино, где в основном проживали такие же, как и он, «путиловцы», да еще рабочие соседних текстильных фабрик. По вечерам он ходил во 2-е Нарвское вечернее училище для взрослых рабочих императорского Русского технического общества, где проучился три года.