Вжух, и под ними раскинулось Конфетное Королевство, и оно было великолепно. Газированные реки и плывущие по ним пироги из выдолбленных пирогов, пряничные звездолёты на зыбких кисельных берегах, тучные сахарно-ватные коровы на марципановых лугах (откусишь кусочек коровы и тут же запей его молоком); поля, колосящиеся попкорном, сосательные деревья и жевательные камни на любой вкус и цвет. Но прежде всего автоматы мороженого: кидай монетку, хватай и беги в конец очереди, чтобы съесть это мороженое, пока стоишь за следующим! Сладчайший пейзаж вызвал у парня и девушки румянец ностальгии.
— В детстве всё было так просто, — внезапно сказала Ана, сжав обеими руками мягкий поручень. — Мои волосы бывали только трёх цветов, других я не знала.
Одиссей вспомнил вечное лето Эвридики, маленькой луны, на которой прошли его первые годы. Это было время прозрачной и очищающей простоты. С тех пор никогда и ничего в его жизни не было обычным и простым… Только когда он бросал все дела и устраивал себе Космическую Пятницу, надыбав побольше ярких пакетов с неизвестной инопланетной едой и завалившись в силовой гамак, чтобы круглые сутки смаковать гипнофильмы.
Они рухнули в цветочные заросли, вокруг замелькали многоэтажные фиалковые кусты, резко стало темнее…
— Шшшшшпундль!
Кузнечик приземлился, сложился и замер брюшком на земле. Фасеточные глаза раскрылись, и люди, ещё толком не пришедшие в себя после стремительного путешествия, спрыгнули вниз, на чуть-чуть ребристый серый пол.
— Эээ, — непонимающе сказала Ана, оглядываясь в полутьме своими улучшенными глазами. — Как это?
Они стояли не на открытом пространстве, а, похоже, глубоко под землёй. Вокруг громоздились бесконечные ряды и кучи игрушек, подарков, снарядов для спорта и инструментов для творчества, предметов хобби, а также нераспакованных коробок, контейнеров и мешков в праздничных упаковках — самых разных дизайнов из самых разных миров.
— Как мы оказались под землёй, если прыгнули в цветочную зону? — переспросила Ана. — Там что, была шахта?
— Тут повсюду шахты, — пожал плечами Одиссей, внимательно осматриваясь. — Игрушка — сложная технологическая система, полая изнутри. Много технических уровней, ведь нужно обслуживать разные игровые биомы: где-то вода, где-то лава, снег и много чего ещё. Меня больше удивляет, как ИИ развлекательной планеты так легко ведёт успешные боевые действия.
Девушка задумчиво кивнула.
— Да, этот ИИ слишком продуманный и тактически подкованный для игрушечной планеты.
— Вот и интересно, откуда у неё такие возможности. Это как будто есть управляющий ИИ детской планеты, а потом ему добавили подпрограмму военного стратега.
— Ясно. А где мы теперь?
— В центре маленькой планеты. Здесь хранятся ненужные игрушки.
— Тогда понятно, почему сигнатуры детей отсюда не уловить. Слишком глубоко и слишком экранировано. Но ведь это логичное место, чтобы спрятать Наследника, почему Эрраду и другие заговорщики не ищут здесь в первую очередь?
— Во-первых, чтобы просеять даже крошечную планетку, потребуются минимум дни, а скорее недели поисковых усилий десятков тысяч дронов. Во-вторых, внутренняя сфера закрыта, и сюда нужно прорываться силой. В-третьих, про это место вообще может никто не знать, оно явно на полном самообеспечении. Пыли нет, воздух свежий, потому что синтезируется, когда нужен. Всё чисто, убрано и существует в таком виде минимум десятки лет.
— Откуда у Нур’Гриар’Дана такое дикое количество подарков? — поразилась Ана, двигаясь по широкой аллее между двумя рядами игрушек и коробок, которые тянулись вдаль без конца.
— Наверное, это не его.
— Ааа, предыдущих правителей, — догадалась девушка. — Слушай, ведь у меня тоже такое было. Официальный подарочный комплекс.
Когда ты правитель звёздного королевства или империи с большим числом вассальных субъектов, то все подряд присылают тебе подарки. Кто-то искренне, кто-то формально, кто-то желая получить расположение и преференции. Местные власти, лояльные организации и просто люди, много подарков, на разные праздники.
— В империи моего отца тысячи миров, и каждый присылает как минимум один подарок как минимум пару раз в галактический цикл, — сказала Ана. — Их собирается огромное количество, у нас эти подарки дарятся детям с бедных планет. И знаешь, детей всегда больше, чем подарков. А здесь они копятся и хранятся… наверное несколько сотен лет!
Одиссей представил, как порабощённые, то есть, опекаемые расы квазарата руу’нн присылают дары по расписанию. И как принципиальные и неотступные от своих порядков руу’нн копят эти подарки: потому что выбросить и уничтожить недипломатично, а отдать низшим, то есть, младшим по статусу и по расе существам, невообразимо и запрещено! Ведь эти подарки предназначены для правителя. Горы ненужных игрушек растут, и вот уже требуется целая искусственная планета, чтобы их содержать в целости и порядке.
Он засмеялся, и его неожиданный смех разнёсся по диковинным рядам, нагромождениям и кучам, впервые за долгие годы пробуждая в этом месте жизнь. Ана вздрогнула от неожиданности и тоже прыснула.
— Да уж, немного абсурдно, — хихикнула она, разводя руками.
Взгляд девушки упал на торчащую из контейнеров длинную шутямбу с широкими раструбами, какие используют для швырятельно-ловительных игр в невесомости жители космических городов. Ана рассмеялась, насколько неуместна была здесь эта шутямба, и как радикально её длинная рукоятка не подходила для маленьких коротышек руу’нн.
Одиссей же увидел картину из спиралевидных питательных изделий, давно засохших, на которой криво и нелепо, но с явным старанием был выложен императорски-пафосный трехглазый холмик с преувеличенно-длинными отростками, развевающимися на фоне охваченных пожаром планет. В его груди алело царское украшение, справа и слева левитировали две убийственных плазма-пушки, а подпись гласила: «Да’Вир Упорядочиватель гасит пламя раздоров и приносит мир».
Оба одновременно прыснули от столь выдающихся подарков, невольно представив, сколько удивительного барахла обитает здесь, в недрах Игрушки, и как всё это перекликается с происходящим заговором и смертоубийством, в которое их угораздило вписаться, и из которого в данный момент не виделось выхода.
Смех прорвался наружу, и пару минут парень с девушкой сотрясались от хохота, согнувшись пополам и держась друг за друга, чтобы не упасть. Они вытирали слёзы, избывая всё напряжение, которое накопилось между ними и этим делом, а также… просто между ними.
— Ой, не могу, — бормотала Ана, пытаясь взять себя в руки и успокоиться, а Фокс икнул и жалобно попросил попить, когда на них легла маленькая покатая тень.
Оба резко вскинули головы: на вершине подарочного холма стояла низкая фигурка, и в полутьме бесконечного склада мерцал один фиолетовый глаз, налитый силой и готовый её применить.
— Привет, — сказал Одиссей, хриплый после нежданного смеха.
— Привет, — прошелестело из темноты.
— Мы не враги, мы хотим вам помочь.
— Вижу. Но разве вы сможете?
Тень смотрела на них, в фиолетовом глазе не было выражения, может, только ожидание, непонятно, чего.
— Отведёшь нас к остальным?
Тихая пауза.
— Отведу, — выдохнул он и стал спускаться вниз по подарочному валу, осторожно шурша по ступенькам из контейнеров и коробок, игрушек и мешков.
Детектив и его ассистентка тихонько двинулись за ребёнком. Они шли сквозь ряды причудливых украшений и мебели, спящих подушек и пустых костюмов, внимательных кукол; огибали стоянки заглохших машинок и домашних роботов вокруг зарядочных станций; шли мимо обескрыленных звёздных кораблей, на которых застыли, как стальные паучки, маленькие сервисные дроиды; проходили череду смолкших мини-аттракционов, бездвижных ветряных подвесок, уснувших зеркал и задумчивых картин.
— Как будто склад ушедшего детства, — поёжилась Ана. — Многих детей сразу.
Одиссей заметил скрытую логику в расположении вещей. Они размещались не хронологически и не тематически, а повторяющимися блоками, например, инструменты для творчества всегда рядом с наборами солдатиков, а спортивные снаряды посреди кукол. По дороге он видел три скопления настольных и напольных часов (показывавших одно и то же время, вне зависимости от разных метрических систем) и четыре группы фейерверочных установок.
— Хм, — качнул головой детектив. — А Игрушка реально подготовилась.
Где-то посередине лабиринта, между крупными меха-шахматами и сервизом топологической посуды, вывернутой саму в себя, и прятался малыш Нуку.
Меха-король был сброшен с доски и валялся рядом, а на освободившемся месте стоял надувной трон из распотрошённой коробки, остатки которой валялись рядом. Столетия хранения не пощадили трон, поначалу он честно надулся, но неуклонно спускал воздух и не мог удержать былую власть, поэтому к приходу Аны с Одиссеем трон заметно скукожился и клонился набок, представляя собой жалкое и нелепое зрелище. Но всё же лучше, чем ничего.
Наследник свернулся на троне калачиком и обнимал синего шэмирай, того, что с яркими голубыми глазами, пряча лицо на его плече.
— Здравствуй, Нур’Гриар’Дан! — громко поздоровался детектив.
Зелёный малыш дрогнул и медленно повернул голову, они увидели два изумрудных глаза, блеснувшие в полутьме. В отличие от серого, во взгляде Нуку были видны чувства: непонимание и отупевшая боль.
— Нур’Дан, — слегка шепеляво сказал он. — Нур’Дан.
— Почему? — в первый момент не сообразил Фокс, а потом заметил, что синий не шевелится, и его отросток-рука безвольно свешивается с трона.
— Гриар не возвращается, — Нуку развёл ручками, глядя с надеждой, что новопришедшие подскажут что-то новое, взрослое, о чём он сам не догадался…
— Он не вернётся, — буркнул серый руу’нн из темноты.
Волосы Аны почернели.
— Можно посмотреть? — спросила она.
Маленький холмик неуклюже съехал с трона, полностью открывая своего шэмирай, и стала видна опалённая импульсом дыра у синего в груди.