С каких это пор профессия моей семьи — выкапывать гниющие трупы?
Наконец в поле зрения появляется Пол. Узкий проход не позволяет ему обогнуть папу и добраться до меня, но прямо сейчас этого достаточно, чтобы увидеть его, свет огня окрашивает его лицо в богатое, тёплое золото. Пол одет в белую льняную рубашку, оливковые брюки и высокие сапоги, совсем как папа, кажется. Линия его аккуратно подстриженной бороды подчеркивает острые углы его челюсти. Подстриженная борода Пола напоминает мне лейтенанта Маркова в России и как всегда, при мысли о лейтенанте Маркове у меня сжимается горло, я закрываю глаза.
Когда я открываю их снова через мгновение, я могу сказать, что Пол выглядит обеспокоенным и немного смущённым, не расслабленным. Если бы это был мой Пол, и он уже последовал за мной в эту вселенную, он был бы благодарен видеть меня живой и здоровой. Он бы понял, как я оказалась в таком опасном месте, хотя мои родители специально предупреждали меня об этом. Так что этот Пол из этого мира пришёл, чтобы спасти меня.
Мой, должно быть, остался в Лондонской вселенной, ожидая, когда из Темзы извлекут мёртвое тело.
Этот ужасный образ остаётся в моей голове в течение нескольких минут, пока Пол и папа укрепляют стену. Сначала они выкапывают мумию, потом меня. Приоритеты, люди. Но я слишком рада их видеть и мой гнев приберегается для того, кто этого заслуживает. Для Ведьмы.
Держу пари, она нарочно расспрашивала моих родителей о самых опасных местах, куда можно пойти, и пошла прямо туда, думаю я, пока широкие руки Пола сгребают песок от моих ног. Если бы папа и Пол не были рядом с краем туннеля, когда я звала на помощь, её план мог бы сработать. Я легко могла задохнуться от песка. Маргарет этого мира и я, умерли бы вместе.
Как только я освобождаюсь, я проскальзываю между отцом и Полом.
— Мне нужно выбраться отсюда, — выдыхаю я. Песок делает мои ботинки тяжелее и прямо сейчас я просто хочу снова дышать свежим воздухом.
— Иди прямо сейчас, милая, — папа смотрит только на своего нового друга — скелета. — Мы пробудем здесь несколько часов.
Тело Пола касается моего, когда я проскальзываю мимо него. Его глаза смотрят на меня, полные неуверенности и надежды.
— Вы уверены, что с вами всё в порядке, мисс Кейн? — спрашивает он с сильным акцентом, как будто только вчера уехал из России.
— Да, я уверена, — я улыбаюсь ему, как могу. Даже в красноватом свете костра я могу разглядеть его румянец смущения. Кажется мы не вместе в этом мире. Во всяком случае, пока. Но мы думаем об этом. Как бы это ни было прекрасно, его робкая надежда лишь напоминает мне об отчаянии моего собственного Пола…
Надо разобраться с этим позже. Я подползаю к лестнице и начинаю подниматься по ней, радуясь, что вижу кусочек ночного неба над головой. Звёзды сияют ярко. Должно быть, здесь не так много электрического света.
Я выхожу из туннеля и задыхаюсь. Лунный свет освещает обширную пустыню, несколько палаток и Великие Пирамиды, величественно возвышающиеся на фоне ночи. Вдалеке я могу разглядеть профиль Сфинкса, который смотрит вдаль. Хотя город Гиза очень близок к пирамидам в моём измерении, он, похоже, ещё не построен. Там нет ничего, кроме песка настолько, сколько может видеть глаз, ну, кроме палаток, древних памятников и различных лопат, кастрюль и инструментов, которые как я знаю для археологических раскопок.
Они египтологи. Мама с папой занялись археологией. Это был не просто труп — это была мумия.
Я застываю на верхней ступеньке лестницы, охваченная изумлением и благоговением, пока не слышу, как взводят курок винтовки. Обернувшись, я вижу Джози и Тео, стоящих позади меня. Вооружённых. И готовых стрелять.
Глава 6
Сначала я даже не знаю, что делать. Умолять сестру не стрелять в меня? Я ловлю себя на том, что поднимаю руки в знак капитуляции, как видела по телевизору.
Джози и Тео одновременно ворчат от недовольства, опуская оружие.
— Это была ты там, внизу? — винтовка Джози остаётся в одной руке, направленная в землю, но, очевидно, всё ещё готовая к действию. На ней бриджи цвета хаки и белая льняная рубашка, не такая вычурная, как у меня. Её волосы заплетены в длинную косу, доходящую почти до локтей. — Мы думали, что у нас в руках расхититель гробниц.
Не могу представить себя в роли Лары Крофт. Её майка была бы мне велика.
— Извините, ребята. Я не хотела поднимать ложную тревогу.
— Ты могла пострадать, — Тео опускает винтовку. Похоже, он чувствует себя не так комфортно со своим оружием, как Джози. — Что ты там делала?
— Я заблудилась. Запуталась. Вот и всё, — я стряхиваю песок с юбки. К этому времени песок уже проник в мои ботинки, блузку, даже в огромное старомодное нижнее бельё. Физическое раздражение только усугубляет моё внутреннее страдание. — Могу я извиниться завтра? А сейчас мне нужно прилечь, — это шифр, потому что мне нужно побыть одной, чтобы попытаться прыгнуть в следующую вселенную.
Джози, очевидно, не знает этого кода.
— Ты можешь рисовать днём, Маргарет. Когда это безопасно, и когда рядом кто-то есть.
Она выглядит скорее раздражённой, чем обеспокоенной, и это очень похоже на Джози. Не поймите меня неправильно. Моя сестра может быть сочувствующей и заботливой, когда люди нуждаются в ней. Но она ждёт, что ты будешь следить за своей задницей. Для неё кажется естественным таскать с собой винтовку.
— Прости, — говорю я. — Это больше не повторится.
Но так ли это? Отступит ли Ведьма или организует второе покушение на жизнь Маргарет?
Да. Конечно организует.
И тут до меня наконец доходит: недостаточно гоняться за Ведьмой, чинить всё, что она сломала. Я должна защитить других Маргарет, всех до единой, кто может оказаться в опасности из-за интриг Ведьмы. Не только для того, чтобы испортить план Триады по уничтожению вселенных, хотя это было бы достаточной причиной, но и потому, что это моя ответственность, самая священная, которую я могу себе представить.
Мои путешествия подвергли опасности многих Маргарет. Повлияли на жизни некоторых из них бесповоротно. Но Ведьма пытается массово убить бесчисленное количество Маргарет, и моя работа спасти их.
Я должна следовать за Ведьмой в её ловушки. Встречать опасность за опасностью. Закончить спасение после спасения. Неудача означает гибель миллиардов людей.
— Идём, — Тео подходит ближе. Он одет более шикарно, чем любой из тех, кого я видела в этом измерении до сих пор, на его шее завязан яркий платок, а наручные часы так ярко сверкают в лунном свете, что выдают бриллианты Он помогает мне подняться на последние ступеньки лестницы. — Будь вежливей, Джозефина. Разве ты не видишь, что Маргарет потрясена? Она бледна, как привидение.
Джози вздыхает.
— Я знаю. Мне очень жаль, Маргарет. Ты уверена, что с тобой всё в порядке?
— Мне просто нужно прилечь. Я обещаю.
— Хочешь проводить её до палатки, Тео? — даже в темноте я вижу блеск в глазах Джози, когда она указывает на палатку, которая должна быть моей. Может, она думает, что что-то происходит. О, пожалуйста, еще и здесь…
Тем не менее Тео не соглашается на предложение, только принимает смущенный вид. Это значит, что мы здесь тоже не пара. Слава Богу.
— Со мной всё в порядке, — я начинаю идти, не дожидаясь никакого сопровождения. — Увидимся завтра.
— Только если ты пообещаешь больше не сходить с ума, — кричит мне вслед Джози. Но сейчас её тон изменился. Она просто дразнит меня.
Никогда ещё мне так не хотелось пошутить, но у меня есть своя роль. Поэтому я оглядываюсь через плечо и высовываю язык.
— Сумасшедшая, да? Тогда почему я только что обнаружила мумию?
Джози и Тео мгновенно оживляются, падают на колени и кричат вниз, в коридор, где папа и Пол усердно работают. Что касается меня, то я благодарна за возможность побыть одной.
Великолепие египетской ночи почти подавляет. Дрожь пробегает по мне, когда я снова смотрю на пирамиды на горизонте. Их величество поначалу ослепляет меня, скрывая от остального самым утешительным образом. Иногда действительно красивая картина или скульптура успокаивает мой дух, когда ничто другое не может. Искусство может поднять нас так, если мы позволим ему. Суровый ночной пейзаж вокруг меня обладает чистотой искусства.
Но по мере того, как я иду дальше, я постепенно начинаю подмечать всё больше деталей нашего лагеря. У нас здесь по меньшей мере девять палаток, плюс центральный костёр, над которым установлена кухонная решётка. Палатки — это не маленькие нейлоновые поп-апы, которые я помню по тем немногим случаям, когда Джози удавалось уговорить меня пойти с ней в поход, они огромны, каждая размером с большую комнату, и сшиты из толстой белой ткани, слегка колышущейся на ночном ветру. В тёмном отдалении за палатками лежат несколько шерстистых фигур, в которых я неожиданно узнаю спящих верблюдов.
Верблюды? Я ничего не могу с этим поделать. Я смеюсь. Мысль о маме верхом на верблюде или о Поле, который обычно так серьёзен и спокоен, пытающемся удержать равновесие на вершине горба меня смешит…
Но потом я представляю, как он падает, и снова вспоминаю свой собственный ужасный прыжок в Лондонской вселенной, тот, что убил другую меня. Моя улыбка исчезает. Пройдёт много времени, прежде чем мне снова захочется смеяться.
Моя палатка оказывается ещё более роскошной внутри, чем снаружи. Там что-то вроде импровизированного пола, поверх которого мы постелили что-то вроде турецкого ковра. На маленьких деревянных складных столиках лежат мои альбомы для рисования и мерцающий фонарь. Яркие узорчатые полосы ткани висят по углам и швам палатки для максимальной конфиденциальности. Моя маленькая походная кровать застелена стёганым одеялом ручной работы различных оттенков тёмно-синего цвета. Рядом стоит перевёрнутый, обтянутый кожей сундук, который, кажется, служит комодом, а на нём лежат кружевной шарф и пробковый шлем.
Жаль, что я не нашла эту вселенную раньше, когда я могла бы насладиться ею, тогда путешествие по измерениям почти казалось игрой. Теперь всё, что я могу сделать, это попытаться двигаться дальше как можно быстрее, чтобы спасти следующую Маргарет.