Я слушал, понимая, что она подводит меня к чему-то важному, например, что любая монополия хрупка. Всегда есть риск появления альтернативного пути, новой технологии, нового товара, что обрушит старый мир.
— Вы ожидаете каких-то серьезных изменений? — осторожно предположил я.
Она горько усмехнулась, поставив на стол свой бокал.
— Вы проницательны. В этом и заключается моя главная тревога. Уже несколько месяцев из столицы доходят слухи. Пока это лишь шепот в кулуарах, разговоры в купеческих гильдиях, строчки в частных письмах… Но дыма без огня не бывает. Говорят, что правительство, и Государь, вот-вот подпишет указ, который разрешит свободный ввоз китайского чая морским путем, — через одесский порт и петербургскую таможню. И есть основания предполагать, что после этого наше дело серьезнейшим образом пошатнется!
Она замолчала, и в наступившей тишине я, казалось, услышал, как рушится ее мир. Я знал, что морские перевозки для объемных грузов всегда дешевле и быстрее сухопутных. Так что указ, лежавший сейчас на столе Его Императорского Величества, станет смертным приговором для Кяхты.
Похоже, для Верещагиной это тоже не было секретом. Она обернулась ко мне. В глазах ее застыла неуверенность и горечь.
— Вы понимаете, что это значит? — тихим голосом продолжила она. — Какой-нибудь английский пароход привезет из Кантона в Одессу чай за три-четыре месяца. Сразу же — тысячи ящиков! А мой караван будет тащиться до ярмарки в Нижнем полгода. Их чай будет свежее, а главное, в разы дешевле. Они обрушат рынок. Дело моей семьи построенное на тысячах верст сибирского бездорожья, превратится в прах. Кяхта станет городом-призраком. Все эти купцы, приказчики, возчики, ямщики, что вы видели на улицах — все останутся без дела. Это будет катастрофа.
— И что вы намерены делать? — спросил я прямо. — Пытаться бороться? Использовать свои связи в Петербурге, чтобы не допустить принятия этого указа?
Она слабо покачала головой.
— Бороться с этим — все равно, что пытаться остановить ветер. Мы можем задержать принятие этого решения. На год, может, на два. Дать взятки, использовать влиятельных людей… Но в конечном счете, они все равно это сделают. Интересы столичной торговли и казны, которая получит огромные пошлины в портах, перевесят интересы горстки сибирских купцов. Нет. Бороться с этим бессмысленно. Нужно думать, как жить дальше.
Она встала и подошла к стене, ее пальцы легли на карту, точно на то место, где предположительно находился наш прииск.
— И вот тут, господин Курильский, появляетесь вы. С вашим золотом. Я думала об этом всю ночь. Золото… Это не чай. Его не нужно везти караванами. Его цена не зависит от скорости доставки. Оно везде и всегда остается золотом. И если слухи о морском пути окажутся правдой… — она подняла на меня свои темные, полные решимости глаза. — Ваш прииск — это не просто еще одно выгодное предприятие. Это может стать спасением моей семьи. Новым фундаментом, когда старый рухнет. Я хочу перенаправить свои капиталы, свои связи, всю свою энергию из умирающей чайной торговли в вечный золотой промысел. Я хочу построить новое дело на долгие годы вперед. Здесь, в Забайкалье, в Приамурье, по всей Восточной Сибири!
Теперь я понял все. Ее предложение о партнерстве было не просто капризом богатой купчихи, желающей приумножить капитал. Нет — это был продуманный, отчаянный ход дальновидного стратега, увидевшего на горизонте шторм и спешно ищущего новую, надежную гавань.
— Теперь вы понимаете, почему я так настаиваю? — спросила она. — И почему я готова говорить с вами на равных? Мне нужен не просто управляющий. Мне нужен партнер.
Мысли мои завертелись с небывалой стремительностью. Проблема Верещагиной с будущим ее торгового дома…. Моя проблема с легализацией прииска. Ее предложение — слить все в один котел. Классическое слияние. Но что, если… что, если это не единственный вариант?
Когда ты ведешь переговоры о слиянии, а тебе предлагают невыгодные условия, что ты делаешь? Ты ищешь альтернативу. Предлагаешь другой проект. Переключаешь внимание противника на более крупную, более соблазнительную цель. Попробуем превратить недостатки в преимущества!
И тут в памяти, словно выцветшая фотография, всплыл обрывок знания из прошлой жизни. Занимаясь в предыдущей моей жизни золотом, я, разумеется, интересовался не только собственным прииском, но и всеми событиями, что происходят на рынке.
Идея, острая и ясная, пронзила мозг. Вот оно! Вот мое контрпредложение. Не отдавать ей половину моего, уже работающего прииска. А предложить ей создать новое, общее предприятие. Предложить ей целую золотоносную провинцию, о которой она и не подозревает, да и мало еще кто.
Я встал и подошел к карте. Теперь я смотрел на нее другими глазами. Это была не просто схема рек и гор. Это было поле будущей битвы, карта зарождения новой экономической эры для этого края…
— Сударыня, на самом деле мы говорим не просто о прииске, — произнес я медленно, осознавая весь масштаб открывающихся перспектив. — Мы говорим о будущем всей Восточной Сибири.
Аглая Степановна улыбнулась. Впервые за все утро это была искренняя улыбка человека, нашедшего союзника.
— Именно так, господин Тарановский. Именно так.
— А раз так, позвольте предложить вам кое-что получше, — произнес я, пытаясь найти на карте очертания одной речушки. — Аглая Степановна, то, что предлагаете вы — это борьба за одну-единственную палубу на моем, еще не построенном, суденышке. Я же предлагаю вам вместе заложить целую верфь.
Верещагина буквально впилась в мое лицо встревоженным взглядом.
— Говорите яснее, господин Тарановский. Я не люблю загадок.
— Ваш бизнес — чай. Он под угрозой. Вы хотите снизить риски и вложиться в золото. Это разумно. Но зачем вкладываться в один-единственный, пусть и богатый прииск, который уже работает, вокруг которого уже есть люди, сложились свои отношения? Я предлагаю вам большее — гораздо большее! Мы можем создать новое, совместное предприятие. С нуля. На абсолютно равных паях. И займемся разработкой не одного ручья, а целого нового золотоносного района.
— Нового района? — она скептически приподняла бровь. — В Забайкалье все более-менее известные места уже поделены.
— А кто говорит про Забайкалье?
Глава 7
Глава 7
Я наклонился над картой. Мой палец проследовал на север, за Байкал, в бассейн великой Лены.
Крупнейший из наших конкурентов работал тогда на небольшом притоке Лены, под названием… Бодайбо. Да, точно, Бодайбо! Клондайк Сибири, то самое место, где произошел знаменитый Ленский расстрел…Места, где в конце XIX века начнется настоящая золотая лихорадка, где будут ворочать миллионами, строить дворцы и железные дороги. Места, которые в этом, 1861 году, были еще дикой, почти неисследованной тайгой. Золото, которого еще никто не нашел.
— Я говорю про эти места. Тут есть… одна интересная речка. Я слышал от разных людей, бродяг, тунгусов, что там есть признаки большого золота. Очень большого. Но места дикие, никто еще всерьез не брался за их разведку. На сегодняшний день это terra incognita. И тот, кто придет туда первым, сорвет огромный куш! Мы могли бы стать этими первыми. Построить там не артель, а целый промысел. Заложить город. Это будет наша с вами империя, Аглая Степановна. С самого первого колышка.
Она молча смотрела на карту, потом на меня. Я видел, как в ее голове идет напряженная работа. Мое предложение было дерзким, но оно било точно в цель — в ее амбиции. Не просто сохранить состояние, а приумножить его, стать первопроходцем, войти в историю.
— Это… очень смелое предложение, — наконец произнесла она медленно. — И оно мне нравится. Но есть одно «но». Даже несколько. Разведка такого района потребует огромных средств и времени. А главное — все упирается в то же самое. В закон. Как получить права на разработку такой огромной территории? Да что там, как получить права хотя бы на ваш нынешний прииск, чтобы иметь базу для дальнейших действий? Прежде чем строить верфь, нам нужно получить разрешение на владение хотя бы одним гвоздем!
Я мысленно улыбнулся. Она клюнула. И сама же задала тот вопрос, ответа на который я так ждал.
— Вот! Именно об этом я и хотел поговорить, — подхватил я. — Давайте пока отложим новые места и решим задачу по проще. Как прямо сейчас узаконить мой прииск на Амуре? Вы — человек сведущий. Расскажите, как это делается? Куда идти, что просить? Если мы вместе разберемся с этой, малой, задачей, мы поймем, сможем ли работать вместе над большой.
Аглая Степановна на несколько мгновений задумалась, потом решительно кивнула.
— Вы правы. Это будет хорошим начинанием. Я не великий знаток горного законодательства. Но у меня есть человек — Афанасий Петрович Зарубин, лучший стряпчий в Кяхте. Старик дотошный, как аптекарь, но свое дело знает туго. Я немедленно пошлю за ним!
Кяхта — небольшой город, и все в ней знают друг друга. Аглая Степановна дернула за шнурок звонка, поставила задачу своему «скороходу», и уже через полчаса в кабинете появился невысокий, сухонький старичок в потертом сюртуке, с лицом, похожим на печеное яблоко, и острыми, как буравчики, глазками за стеклами очков. Это и был Зарубин.
Аглая Степановна, не вдаваясь в подробности о том, кто я и откуда, изложила ему суть дела: имеется перспективный золотоносный участок, не заявленный, нужно оформить на него права.
Стряпчий слушал, поджав губы, и делал пометки карандашиком в своей записной книжке.
— Гм… Дело понятное, но непростое, — проскрипел он. — Все вопросы по отводу земель под прииски с недавних пор находятся в ведении не местных властей, а высшей инстанции. А именно — Сибирского комитета в Санкт-Петербурге. Прошение надобно подавать туда. Здесь, в Иркутске или Чите, можно лишь заверить бумаги и отправить их с почтой. Ждать ответа придется долго, полгода, а то и год.
— Это не страшно, — сказала Аглая. — Что еще?
— А еще, сударыня, — стряпчий поднял на нее свои глазки-буравчи