– Ты что это делаешь? Записываешь моих друзей? – нахмурилась она, глядя на меня сверху вниз так, словно я была куском дерьма, в которое она вляпалась.
Я немного опешила от неожиданности и смотрела на нее, не зная, что сказать. Да, я снимала видео, но все равно ее реакция была чрезмерной. Она практически кричала на меня, а потом добавила:
– Записывать людей на видео – это неприлично, жутковато и, наверно, незаконно. И вообще, кто ты, черт возьми, такая?
Я сказала ей, как меня зовут, и сообщила, что переехала сюда недавно.
Она фыркнула:
– Отлично, как раз то, что нам нужно. Еще одна извращенка слоняется по парку.
Я покраснела даже сильнее, чем на пробежке, но все-таки выдавила из себя:
– Я не извращенка и играю в теннис. В новой школе попытаюсь попасть в команду. Я просто хотела… – Я умолкла. Я собиралась объяснить, что хотела присмотреться к соперникам и оценить их уровень, но это предполагало слишком долгий разговор. Я не знала, буду ли когда-нибудь играть с этими девушками. В общем, ничего подходящего в голову не приходило, а блондинка продолжала стоять и ухмыляться, глядя на меня сверху вниз.
– Удачи тебе в этом, – съязвила она. – Я – капитан команды старшей школы Шорхэма, и нам извращенки не нужны.
Она развернулась и направилась к своим подругам. Потом все трое уставились на меня. Я поднялась и убралась оттуда побыстрее.
И вот что самое ужасное: шорхэмская старшая школа – это моя новая школа. Я совсем никого там не знаю, а врагом, кажется, уже обзавелась. Может быть, даже тремя.
Алекс глубоко вздохнула и перекинула косу через плечо.
Ничего хорошего в этом нет. Скорее, наоборот. Мне стало вдруг как-то не по себе.
Она наклонилась к телефону, так что ее бледное лицо заняло весь экран, и остановила запись.
Глава 2Кейт
Я поняла, что мне не следует отвечать на звонок, как только я увидела, кто звонит. Дел было невпроворот, как и у каждой только что переехавшей в другой город семьи. В список входило несколько часов работы в Интернете: обновить адрес в банке и данные кредитных карт, оплатить услуги по уходу за газоном и кое-что еще – и вот теперь я направлялась в магазин купить швабру, чистящее средство для кухни и мешки для мусора. Мысленно я добавила в список вино. После этого разговора оно мне определенно понадобится.
– Привет, мам, – сказала я, нажав кнопку «принять вызов» на панели управления автомобиля.
– Кейт, где ты была? Я звоню уже в третий раз!
Любимый мамин вступительный прием: вызвать у меня чувство вины. И я тут же начала защищаться.
– Я не получала от тебя никаких сообщений, – ответила я, стараясь сохранить нейтральный тон.
– Но я звонила неоднократно! То есть полагаю, что звонила. По крайней мере, собиралась. В любом случае тебе следовало набрать нас и сообщить, что вы с Алекс благополучно добрались.
– Я отправила тебе сообщение. Если уж на то пошло, даже несколько. Одно, когда мы переехали сюда и заключили договор, а второе, когда нам доставили вещи.
– Я не читаю сообщения, – парировала мама. Это было неправдой.
– Ты же знаешь, как их писать.
– Я не говорила, что не знаю, как это делается. Я сказала, что не читаю их. У меня нет времени. Я играю в гольф три раза в неделю, пока стоит хорошая погода, и сейчас занимаюсь ремонтом комнаты для гостей. Кстати, я говорила тебе, что беру уроки тайской кулинарии? Ты даже не представляешь, как я была занята.
Как это типично для моей матери с ее безграничным нарциссизмом. В прошлом месяце я собрала вещи и продала наш дом в Буффало, совершила двадцатишестичасовой переезд во Флориду и закрыла сделку по покупке нашего нового дома в маленьком прибрежном городке Шорхэм, а затем мы с Алекс неделю жили в отеле, пока не приехали грузчики с мебелью. И вот теперь я пыталась привести нашу жизнь в некое подобие порядка до того, как Алекс пойдет в школу. Все усугублялось еще и тем, что моя семнадцатилетняя дочь была до крайности возмущена переездом и почти не разговаривала со мной.
– Ты права, мам. Я понятия не имею, какой хлопотной может быть жизнь, – невозмутимо ответила я.
– Не разговаривай со мной таким тоном, – заявила она, как будто я все еще была подростком.
На этот раз я не смогла сдержать вздох.
– Сейчас действительно неподходящее время. Я иду по делам, а потом мне нужно вернуться домой. Мы все еще распаковываем вещи.
– Как дела у бедняжки Алекс? – В голосе мамы проступили те приторно-заботливые нотки, которые всегда меня раздражали.
– С ней все в порядке, – проговорила я, хотя, конечно, это было не так. Алекс уже несколько месяцев была не в порядке.
– Поверить не могу, что ты увезла ее бог весть куда, подальше от бабушки и дедушки, да еще именно тогда, когда мы нужны ей больше всего. – Тон снова сменился на раздраженный.
Вдох… выдох…
Моя мама знала, почему мы переехали. Я подробно объяснила ей причины. И не собиралась возвращаться к этой теме снова. Во всяком случае не тогда, когда я делала все, что в моих силах, чтобы сохранить с ней хорошие отношения.
– Мам, мне нужно идти, – резко вставила я. – Поговорим позже.
Я дала отбой, прежде чем она успела ответить, хотя и знала, что мне это еще вспомнят. И зачем только отвечала? Нарушила свое же золотое правило – никогда не разговаривать с матерью, если в руке нет бокала вина, которое можно использовать в качестве обезболивающего. Почему у других людей матери добрые, заботливые, готовые помочь и поддержать, если жизнь разбилась вдребезги? Моя же на похоронах моего мужа повернулась ко мне и сказала: «Ты не представляешь, как тяжело все это далось нам с твоим отцом. Эд был нам как сын».
Бросив взгляд на торговый центр справа, я увидела, что, помимо прочего, там есть и кафе. Отлично. Мгновенно воспрянув духом при мысли о кофеине, я заехала на парковку.
«Жареное зернышко» оказалось симпатичным заведением с разнокалиберными столами и стульями и книжной полкой с настольными играми. Я подошла к стойке, заказала латте со льдом и села за один из столиков поменьше, вдыхая восхитительный аромат свежемолотого кофе и черничных кексов. В кафе было полно народу. В кожаных креслах вокруг низкого столика устроилась группа молодых мам, каждая с ребенком – в коляске или слинге. За столиком у окна симпатичная пожилая пара беседовала так оживленно, что я подумала, не первое ли у них свидание. Неподалеку что-то свое обсуждали, уткнувшись в ноутбуки, несколько тинейджеров. И только я была одна.
Меня вдруг охватило такое невыносимое одиночество, что казалось, оно вот-вот захлестнет меня и опрокинет, как маленькую лодчонку, застигнутую бушующим штормом. Пора бы уже и привыкнуть, повторяла я себе. Кроме Алекс, в моей жизни никого не осталось. Мне некому было позвонить и сказать: «Привет, просто нужно услышать дружеский голос», – а потом болтать полчаса ни о чем или обо всем на свете.
Как это произошло? Стало ли это следствием того, что я была работающей мамой и мое внимание переключалось с проблем на работе на заботу о дочери? В какой-то момент я перестала заводить друзей. Даже не знаю почему. Я всегда старалась быть любезной со всеми, даже когда сама не была настроена особенно дружелюбно.
Чувствуют ли это люди? Догадываются ли, что мое добросердечие и ясная улыбка – всего лишь видимость? Большинство тех, с кем я была знакома в Буффало, просто здоровались со мной в продуктовом магазине. Моя мать была эмоциональной пустышкой, отец – эмоционально отстраненным человеком. Моя единственная сестра Лори, на семь лет старше меня, сбежала в Сиэтл поступать в колледж и уже не вернулась. Мы обменивались рождественскими открытками. Я не осознавала, до какой степени изолировала себя, пока не умер Эд.
Хотя нельзя сказать, что брак заменял для меня все и я не нуждалась в общении с другими людьми. К моменту смерти Эда мы переживали не лучшие времена. Скорее, даже наоборот.
«Слава богу, что он умер, когда умер», – прозвучал голос у меня в голове.
«Стоп», – приказала я ему.
– Извините?
Я подняла глаза и увидела, что в кафе есть и другой одиночка. Это был мужчина за сорок, примерно моего возраста, с темными волосами, слегка тронутыми сединой. И он читал книгу в твердом переплете.
– Простите?
– Вы сказали «стоп», – пояснил он.
– Я так сказала?
Если я начну озвучивать свой внутренний монолог, меня ждут большие неприятности.
– Да.
– Извините. – Я почувствовала, как вспыхнули щеки.
– Ничего. – Он улыбнулся, и я заметила, что у него добрые глаза – темно-карие, со слегка опущенными внешними уголками, что придавало ему несколько печальный вид. – Я вас здесь раньше не видел. Вы новенькая в этом районе?
– Серьезно?
– Что, избито?
– Немного. – Я смягчила слова улыбкой и заправила прядь волос за ухо.
– Пожалуй, мне еще нужно поработать над остроумными вступлениями.
– Вы могли бы составить список оригинальных и интересных вопросов, которые можно задавать случайным незнакомкам, – предложила я.
– Вы имеете в виду, что я мог бы поинтересоваться, какую занимательную книгу вы недавно прочли или какой хороший фильм посмотрели?
– Нет, это худшее из возможного! Такие вопросы слишком давят на собеседника. Мне пришлось бы серьезно задуматься, чтобы ответить остроумно и небанально. Что, если бы последним фильмом, который я смотрела, был «Человек-паук»? Что это говорит обо мне?
– Из какой франшизы? Той, что с Тоби Магуайром? Или с Эндрю Гарфилдом? Или с Томом Холландом? – полюбопытствовал он.
– Ого, как быстро все пошло наперекосяк.
– Основываясь на вашем ответе, я делаю вывод, что вы либо неравнодушны к супергероям, либо живете с одним или несколькими подростками. Скорее всего, последнее. Но я надеюсь, что могу придумать что-то получше. Подождите. – Он помолчал, глядя вверх, словно размышляя над великими вопросами мира, и его лицо просветлело. – Знаю! У вас есть какие-нибудь особые таланты? Или я снова слишком давлю?