***
Офис архитектора-конструктора находится в нижней части Манхэттена. На дорогу в метро у меня уходит не больше получаса, за которые я пытаюсь максимально подготовиться к интервью. Я не раз видела в кино, как журналисты приходят на встречу, как задают каверзные вопросы, но сейчас все это кажется каким-то лживым и ненастоящим.
«Здравствуйте, меня зовут… Нет, что за бред?!» – ругаю я себя и тут же снова принимаюсь строить новую фразу: – «Меня прислали из журнала, я задам вам несколько вопросов…» Фу, нет! Не так. Но как? Как? Это должно быть по-настоящему. В магазине мне было проще, но работа продавцом в прошлом, я должна перейти на новый уровень. Я уже это сделала.
Двери метро открываются, и меня в общей массе людей выплевывает на станцию. Три года назад, когда я впервые приехала в Нью-Йорк, то была потрясена. Я ходила по улицам Манхэттена как дикарь, который впервые столкнулся с благами цивилизации. Мне хотелось ко всему прикасаться, провожать взглядом очередной небоскреб, вдыхать аромат улиц, даже тех, которые стоило обходить стороной. Этот город меня очаровал, это была любовь с первого взгляда. И сегодня, спустя столько времени, мне бы очень хотелось сказать, что все эти эмоции в прошлом, что я изменилась и научилась принимать окружающее меня величие как должное, но это не так. Я люблю этот город, и иногда мне кажется, что он отвечает взаимностью.
Офис Дэвида Герра, именно это имя значится на визитке, приколотой к листку с вопросами, находится на углу Уолл-стрит и Фронт-стрит, на 25-м этаже. Пережив унизительную сцену досмотра на входе, я наконец получаю возможность продолжить свой путь, и уже через пару минут двери лифта распахиваются на нужном мне этаже. Дверь с табличкой «2504» прямо напротив меня. Удивительное везение, от которого у меня скручивает внутренности. Я сама себя не узнаю, но отступать нельзя.
Хватаюсь за ручку и без предварительного стука вхожу внутрь. В тесной приемной помещается только стол, за которым сидит секретарь. Молодая девушка смотрит на меня так, как будто от меня пахнет перегаром. Но это не так, хотя после поездки в переполненном метро я не уверена ни в своем дезодоранте, ни парфюме, купленном на распродаже. Но прежде всего я не уверена в себе.
– Добрый день, я из журнала «Фокус», у меня назначена встреча с мистером Герра, – говорю я неестественно бодрым голосом.
– Одну минуточку, я уточню, – сообщает девушка, минуя слова приветствия.
Она встает из-за стола и, протиснувшись в узком проходе, предупредительно стучит в соседнюю дверь.
– Вы можете войти, он вас ждет, – сообщает она, снова поворачиваясь ко мне.
Тонко улыбаюсь ей, чувствуя, как волна напряжения сходит на нет. Дверь плавно закрывается за мной, и я оказываюсь в комнате немногим больше приемной: стол и два стула для посетителей. Ну и, конечно, разительная разница в том, что здесь меня встречает мужчина с внешностью греческого бога. Он сидит за столом, жестом приглашая меня занять один из стульев. В руках он держит телефон, но не говорит, а слушает, делая какие-то пометки в ежедневнике.
– Хорошо. Я перезвоню через час, и мы все решим. До связи, – я слышу его низкий бархатный голос.
Не помню, чтобы кто-то мог произвести на меня такое впечатление обыденной фразой, и тем не менее у меня по коже бегут мурашки. Я улыбаюсь. Наверное, это непрофессионально, но я ничего не могу с собой поделать.
– А она уверяла меня в том, что никого не может прислать, – замечает он, щелкая языком. – Любите, когда с вами по-жесткому?
– Никогда не была поклонницей пряников, – отвечаю я, не сводя с него глаз.
Такого ответа он от меня не ждал. Он в замешательстве. Его глаза сужаются до щелочек, и он одергивает галстук.
«Что ты делаешь? Это твой реальный шанс получить хорошую работу!» – мысленно ругаю себя, опуская взгляд.
– Приступим к интервью? – спрашиваю я, скользя взглядом по бумажке с вопросами, которые уже успела выучить наизусть.
– Вы давно работает в «Фокусе»? – спрашивает он, и у меня перехватывает дыхание: одна неловкая фраза – и образ репортера разлетелся вдребезги.
– Сегодня мой первый рабочий день.
Он облокачивается на спинку кресла и смотрит на меня в упор. Кажется, он только сейчас по-настоящему меня увидел. До этого я была для него какой-то безликой журналисткой, а теперь я вызываю интерес. По крайней мере, я хочу в это верить.
– Либо ваш редактор идиотка, либо вы необычайно талантливы.
– Думаю, оба эти утверждения верны, – сообщаю я, терять мне уже нечего.
Улыбка у него такая же идеальная, как и он сам: ослепительная и манящая. Она, словно луч света, затмевает все вокруг, я не могу устоять перед его чарами. Я улыбаюсь в ответ, хотя точно знаю, что улыбка – это не самая сильная моя сторона.
– А ты смелая! – говорит он.
– А ты красивый! – отвечаю я.
В тот день я делаю свое первое интервью. А еще в тот день я впервые трахаюсь с мужчиной, которого знаю не больше тридцати минут. Это определенно новый уровень.
Глава 3
Я брызгаю себе в лицо холодной водой – пытаюсь смыть синяки под глазами. Хлопаю себя ладошками по щекам – пытаюсь избавиться от этой одутловатости и вместе с этим вернуть лицу природный румянец. Все тщетно. Таблетки, которые я пью горстями, надежно вплелись в мою ДНК. Пустили могучие корни в моем теле. Корни, но не плоды.
Я вытираю лицо полотенцем. Моя сухая кожа саднит уже от одного прикосновения. Надо бы начать пользоваться кремом. Но мне лень… сегодня. А может быть, всегда? Я не знаю. Не помню. Стараясь больше не встречаться взглядом с чужачкой в зеркале, я выхожу из ванной и ползу вниз по ступенькам. Лестницы в доме крутые. Иногда мне кажется: я могу упасть. Иногда мне даже хочется сделать это. Я представляю, как кубарем лечу вниз, рассекаю бровь о торчащий гвоздь на третьей ступеньке сверху и кровь тонкой струйкой стекает по лицу; ломаю руку ровно в середине пути, сочный хруст кости звучит у меня в ушах. Я успеваю только вскрикнуть, но уже через мгновение перед глазами все гаснет и наступает вечная темнота. Я свернула шею. У меня богатое воображение, и я искренне пытаюсь держать его в узде.
Я спустилась вниз – и я жива.
Глава 4
С заданием я справилась. По крайней мере, грымза Долорес молчит и не орет на меня, как на Бриджит несколько минут назад. Так зовут эту пышногрудую блондинку, что сидит через стол от меня. Она мне по-прежнему не нравится, но вместе с этим я приняла ее приглашение сходит с ней и Зоуи, еще одна девушка в редакции, на кофе в «Старбакс». Мы садимся у окна. Каждая делает по глотку из своего бумажного стакана. Я пью капучино, девушки – латте. За нашим столиком чувствуется растущее напряжение. Нам не о чем говорить. И тем не менее Бриджит решается прервать гнетущую тишину, нарушаемую работой кофе-машины и бурными приветствиями бариста:
– Грымза сегодня как с цепи сорвалась, вы ее слышали? Она отчитала меня как ребенка. А что я сделала?
– Ну вообще-то ты чудом избежала штрафа, – замечает Зоуи, делая глоток кофе.
Она причмокивает. Это раздражает, но я молчу. Мне нечего сказать, но они этого не знают.
– Что значит «штрафа»? Между прочим, я предупреждала ее, что материал еще сырой, что у меня еще не все доказательства собраны. Но разве она меня слушала? Ей нужна была сенсация! А теперь спустила на меня всех собак, да еще и сделала это публично! – возмущается Бриджит, и ее шея покрывается багровыми пятнами.
Такие следы были и у меня, когда Рон, пытался меня задушить. Я рефлекторно прикасаюсь к горлу, и кажется, чувствую жар, идущий изнутри. Наверное, я сильно увлеклась воспоминаниями о прошлом, потому что теперь они обе смотрят на меня и чего-то ждут. Неужели я должна принять участие в этой беседе.
– Как бы там ни было, это опыт, из которого нужно уметь извлекать пользу, – говорю я и вижу, как их лица вытягиваются в непонимании.
– Бог с ней, с Грымзой! Ты нам лучше про Шона расскажи. Давно вы с ним вместе? – спрашивает Бриджит, и я вижу странный блеск в ее голубых глазах.
Шон о ней никогда не говорил, ни до того, как привел меня в редакцию, ни после. А спрашивать я не стала. Зачем? Я и сама все вижу. О прошлом я судить не могу, но я точно знаю одно: Бриджит хочет его, моего мужчину. Моего Шона. Мне хочется плеснуть горячий кофе прямо ей в лицо. Она это заслуживает. Я так чувствую. Но это блажь, которую я не могу себе позволить. Не сегодня. Не сейчас.
– А почему тебя это интересует? – спрашиваю я, выгадывая время. Такого вопроса я не ожидала, по крайней мере так скоро.
– Просто мы же коллеги, – с заминкой отвечает она, но я вижу, как на ее белоснежной коже снова появляются красные кляксы.
Я наклоняю голову набок и какое-то мгновение наслаждаюсь этой картиной. Она нервничает. Для нее этот вопрос не праздное любопытство, ей важен мой ответ.
– Иногда мне кажется, что мы знакомы целую вечность. Мы с ним как пазлы, плотно вошли друг в друга. До самого конца и без остатка, – отвечаю я, подкрепляя свои слова наглядным жестом: медленно сплетаю между собой пальцы рук.
Девушки смотрят на меня как зачарованные, а ведь я еще не покрутила перед ними маятник, колесико или что там обычно используют гипнотизеры? А Рон был уверен, что из меня получится никудышний заклинатель змей. Эх, видел бы он меня сейчас!
– То есть у вас все серьезно? – решается задать мне вопрос Зоуи.
Она брюнетка, но не та, про которую можно сказать знойная. Все в ней какое-то странное и нескладное: торчащие уши, курносый нос, маленький рот и глаза в форме растянутой капли. Глядя на нее, мне даже хочется плакать. Но к черту сантименты, я чувствую ее змеиное жало.
– А почему моя личная жизнь вызывает такой интерес? Может быть, лучше обсудим, к примеру, тебя, Бриджит? Я так понимаю, с парнем своим ты рассталась и сейчас в активном поиске, верно?
Такого поворота она не ожидала. Да и у Зоуи лицо вытягивается в точную копию маски, которую обычно используют на Хэллоуин. Я улыбаюсь. Не могу больше сдерживаться. Это ж надо, так не повезло и с внешностью, и с подругой. На фоне сексапильной блондинки Бриджит даже теперь, когда краска снова пятнами ползет по ее тонкой шее, Зоуи выглядит действительно жалко.