— А... Рашен, — догадался водитель.
Маленький квадратик льда во внутреннем дворе торгового центра пестрел фигурами катающихся. Вокруг стояли зрители.
Валико с покупкой в руке шел мимо. Любовался. Увидел на заду джинсов одной из зрительниц вышитую подкову. Остановился — вспомнил наказ Вано.
— Мистер, — обратился он по-английски к человеку в шляпе с короткими полями и пёрышком. — Где я могу купить это? — Валико как можно деликатнее показал пальцем на подкову на джинсах зрительницы.
— Не знаю, — холодно ответил тот и отошел.
— Мистер, — потянул Валико за рукав арабчонок лет одиннадцати. — Моя знает. Пошли.
... Они подошли к небольшому ресторанчику, остановились у окна. В пустом зале за столиком сидела густо накрашенная женщина, курила.
— Вот, — сказал мальчишка. — Очень хороший женщина. Двадцать долларов. Валико улыбнулся.
— Ты меня не понял. Мне нужна... подкова. — Последнее слово он произнес по-русски. — Понял?
Мальчишка огорченно покачал головой. Тогда Валико поднял ногу и как бы прибил к каблуку молотком подкову. Потом как бы вскочил на лошадь, как бы огрел её уздечкой и поскакал.
— Понимаю! — сказал арабчонок. Немного подумал, позвал: — Пошли! Валико посмотрел на часы.
— Это здесь, внизу, — арабчонок показал пальцем на асфальт.
... В тускло освещенном подвале работали арабы-грузчики. Арабчонок провёл Валико по коридору в маленькую комнату. Там, на ящиках, сидел пожилой араб. Курил кальян.
— Ему нужна подкова, — пояснил мальчишка.
— Ковбой? — спросил араб.
Он поднялся, неторопливо перетащил три ящика и в нижнем нашёл четыре ржавые подковы.
— Две марки.
Валико заплатил. Еще одну марку дал мальчишке. Потом достал из кармана две матрёшки:
— Сувенир.
Тогда араб порылся в ящике и протянул Валико горсть гвоздей.
— Не надо, — отказался Валико.
— Сувенир, — сказал араб.
... Валико вышел из подвала, пошел мимо телефонных кабинок. Остановился, подумал, посмотрел на часы — время ещё было. Он подошел к девушке, сидящей за стеклом.
— Я хочу позвонить в Дилижан. Армения. Советский Союз. Это возможно?
Девушка разобралась в его английском, но отрицательно покачала головой. Валико вышел. Потом, что-то сообразив, снова вернулся.
— А в Телави? — спросил он. — Это возможно?
— О, да!
— Сколько?
— Минута пять марок.
Валико подумал, написал номер и дал телефонистке.
— Пройдите сюда, — показала телефонистка. Валико прошел в будку, снял трубку.
— Алло!
— Это Анзор? — завопил Валико по-грузински. — Это я, Валико. Кукуша позови!
— Это не Анзор. Это Исхак.
— Все равно! Кукуша быстро позови. Деньги идут!
— Какого Кукуша?
— Это коопторг?
— Подожди! Какой коопторг? Ты куда звонишь?
— В Телави!
— Тебе перепутали! Тель-Авив это! Израиль! Вай-вай... Ошарашенный Валико помолчал.
— До свидания, — наконец произнес он.
— Подожди, не вешай трубку... Ты в Кутаиси давно был?
— Давно! Опять помолчали.
— До свидания, — снова сказал Валико.
— Подожди, подожди, не вешай! Слушай, генацвале, скажи мне слова «Фаэтонщика». Мотив знаю, а слова забыл. Спрашиваю, никто не помнит.
На съёмке фильма. Слева режиссёр-постановщик — Георгий Данелия
Валико сосредоточился и пропел:
— Уже светало, по пустым улицам шел старый подвыпивший фаэтонщик. Нет ни фаэтонов, ни лошадей. Фаэтонщик шел и прощался с этим миром...
На другом конце провода было тихо.
— Алло! Ты меня слышишь?
— Слышу.
— Почему молчишь?
— Плачу!
Валико вздохнул. Посмотрел на часы и торопливо проговорил:
— Алло! Исхак! У меня больше свободных денег нет. Сделай одолжение: позвони в Телави Кукушу и скажи ему, чтобы он позвонил Хачикяну в Дилижан и сказал, что я ему жёлтого крокодила купил. Телефон Кукуша такой же, как твой. Телефон Хачикяна пять-тридцать два. Позвонишь?
— Если бы у меня свободные деньги были, разве б я здесь сидел, — сказал Исхак.
Валико ехал на такси и с тревогой смотрел на счётчик. Когда счётчик показал 2,60, Валико крикнул: — Стоп!
Валико бежал по обочине шоссе. Он бежал навстречу щитам «Приобретайте дома»... ... мимо нефтяных вышек, ... по трёхэтажной эстакаде.
Мимо леса он уже не бежал, а шёл, с трудом волоча ноги. Посмотрел на часы и снова побежал.
...Валико бежал по эскалатору. Потом побежал по залу.
— Мизандари!
Оглянулся. Навстречу шёл советский экипаж. Впереди Жебрюнас, за ним Лариса Комарова.
— Что ты здесь делаешь? — удивился Жебрюнас.
— Бегу! — выдохнул Валико.
— Ну, рассказывай! — Жебрюнас приготовился слушать. И Лариса тоже остановилась и смотрела на Валико.
— В Москве, в Москве... — Валико махнул рукой и побежал дальше.
— Ионас Пранович, — спросила Лариса командира, глядя вслед Валико, — это тот Мизандари, который сокол?
— Он самый.
— Товарищ Мимино! — крикнула Лариса. — Товарищ Мимино! Валико её не услышал.
— Товарищ Мимино! — Лариса побежала за Валико. — Товарищ Мимино, подождите!
Валико остановился. Оглянулся. Тяжело дыша, смотрел на подбежавшую к нему Ларису. Вытер ладонью пот с лица.
— Здравствуйте, — подбежав, она протянула ему руку. — Я Комарова, нас Жебрюнас в Тбилиси знакомил. Помните?
Валико не ответил.
— Вы, наверное, на меня обижены, — продолжала Лариса. — Только знаете... это вы не со мной разговаривали... Это Вероника, сестра моя младшая. Она вечно всех разыгрывает... Так что не сердитесь.
Валико, вытарищив глаза, смотрел на Ларису. Наконец до него дошёл смысл её слов. Широко улыбнулся и спросил:
— Да?
— Да, — сказала Лариса. И тоже улыбнулась.
— У нас вылет сейчас. Опаздываю, — сказал Валико, по-прежнему улыбаясь.
— А мы только прилетели, — улыбнулась Лариса.
— Я побежал.
— Вы мой голос запомнили? — спросила Лариса.
— Запомнил!
— Теперь не перепутаете? Ну, бегите,— улыбнулась Лариса.
Кукуш напяливал кепку на очередного клиента, когда из мясного магазина напротив выбежал Анзор и заорал на всю площадь:
— Кукуш! Иди к телефону. Международный! Исхак из Израиля звонит!
— Кто? — не понял Кукуш.
— Исхак из Израиля!
— Нету меня, нету! — перепугался Кукуш. — Переучёт!
Хачикян, окунувшись в двигатель — из-под капота торчал только его зад, — занимался своим грузовиком. Из стеклянной будки выглянул диспетчер.
— Рубик, — крикнул он. — Тебя междугородняя вызывает.
— Ленинакан?
— Телави!
— Это Валик-джан! — Хачикян торопливо вытирал руки ветошью. — Я ж ему говорил...
— Что? — не понял стоявший рядом механик.
— Умные вещи, — бросил Хачикян, спеша к будке диспетчера. Взял трубку:
— Валик-джан, здравствуй, дорогой! Как поживаешь? Ах, не ты... А кто? Откуда? Коопторг? Здравствуйте! Что-нибудь случилось? А... Спасибо вам большое, спасибо, дорогой. До свидания!
Хачикян положил трубку, сказал диспетчеру:
— Альбертику купил в Европе крокодила. Жёлтого.
— Что? — не понял диспетчер.
Хачикян пошел к машине, на полпути остановился, грустно сказал:
— Молодец, Валик-джан.
У машины вдруг набросился на механика:
— Ты чего халтуришь? Если делаешь, делай, как следует?
— Где я халтурю? — обиделся механик.
— Везде! — буркнул Хачикян и полез в двигатель. Покопавшись, выглянул и назидательно сказал механику: — На любую дорогу можно вернуться. Если она правильная.
Комарова Лариса Ивановна — артистка Елена Проклова
Валико сидел за штурвалом лайнера, и гигантская машина была послушна его рукам. Посмотрел на приборы, переключил один из рычажков на панели управления, покосился на сидящего рядом Сергиенко. Тот кивнул — мол, правильно.
— Через год командиром корабля будешь.
— Буду! — согласился Валико.
— Ты вот что... — сказал Сергиенко. — Как прилетим, подавай заявление на однокомнатную квартиру, у нас в городке два дома строятся.
— Почему на однокомнатную? Мне двухкомнатная нужна.
— Двухкомнатную на одного не дадут, — сказал Сергиенко.
— Сегодня один, а завтра... — Валико подумал, сказал: — В Большой театр буду ходить... — Ещё подумал: — В музеи...
— Уважаемые пассажиры, — зазвучал в динамике голос стюардессы Кати, — пролетаем главный Кавказский хребет. Справа — Казбек, слева — Эльбрус. Благодарю за внимание.
Повторила то же самое по-английски.
Валико посмотрел вниз. Но там были видны только облака. Валико погрустнел. Повернулся к Сергиенко:
— Спасибо, Вася. Садись.
— Можешь еще, если хочешь, — великодушно разрешил Сергиенко.
— Нет, спасибо. Потом. Сейчас пойду воду выпью.
Уступив место за штурвалом Сергиенко, вышел в подсобное помещение. Достал из ящика бутылку «Боржоми», посмотрел в иллюминатор. Открыл «Боржоми» об угол стойки, ударив по пробке кулаком.
— Валентин Константинович, — упрекнула стюардесса Катя, — открывалка же есть.
— А? — Валико оторвался от иллюминатора, недоуменно посмотрел на бутылку. — Извини, дорогая...
Поставил бутылку. Сел в кресло. Пробормотал неуверенно:)
— В Большой театр ходить буду... В музеи...
— Что? — не поняла Катя.
Валико не ответил. Он думал. Подумав, добавил:
— На коньках научусь кататься...
... И почудилось ему, что он плавно, под музыку, скользит по пустому зеркальному квадрату катка. Сделав несколько пируэтов, крутится волчком. Всё быстрее и быстрее. Вдруг резко затормозил, замер, растерянно глядя перед собой.
И Валико шагнул к плотно задраенной двери авиалайнера.
— Мизандари, — раздался мужской голос. — Рябцева, где Мизандари? — спросил у Кати выглянувший из рубки командир лайнера.
Катя посмотрела на кресло, где только что сидел Валико, растерянно воскликнула: — Вот только что здесь сидел...
— Та-ра-ра-ра, та-ра-ра-ра!.. — вопил Валико на весь Кавказский хребет, спускаясь по покрытой снегом горе. На полпути споткнулся и поехал на заду по снежному склону, стремительно набирая скорость, и затормозил каблуками возле здания аэропорта «Норка-2».