Фарит Маратович АхмеджановМинус на минус
За окнами дворца сияло солнце. Большое южное окно зала государственного совета состояло из трех створок, каждая — своего цвета и каждая — под углом по отношению к соседней. В результате время дня можно было угадать по цвету — с утра зал заливало золотое сияние, в обед оно сменялось зеленоватым, а к вечеру наступал черед красной створки. В дни мира это было удобно и даже весело, но сейчас свет имел явственный кровавый оттенок.
Сапоги и плащ высокого рыцаря покрывала пыль и затертые кровавые пятна. Помятый шлем с напрочь выдранным плюмажем он держал в левой руке, правую прижимал к сердцу.
— Говорите, граф Бунадвер.
— Мы разбиты, ваше величество. Битва проиграна. Ваш муж погиб. Надежды нет.
Надежда для присутствующих умирала два последних дня, но тем не менее страшные слова словно придавили их. Воцарилась мертвая тишина — не было слышно даже птиц. Затем с трудом заговорил престарелый канцлер Стульф.
— В это невозможно поверить! Лучшие воины двух королевств. Еще никогда на защиту Ланселлора не выступала такая мощная армия. Как могло случиться, что этих сил оказалось мало?
— Ваше величество, — изможденный воин сделал шаг вперед, он не отрываясь смотрел на Серафиму. — Мы бились храбро. Мы победили! — выкрикнул он. Его глаза горели лихорадочным блеском. — Кантарская гвардия устояла перед натиском дилли — и не просто устояла, но атаковала и разбила их. Никто из этих страшных тварей не выжил. А Непобедимые сразились на Заячьем холме с самим Теофаносом и его Черным Легионом! И уничтожили его!
Королева потерла переносицу.
— Ты сказал — победили?
— Да! Но тут появился Аммон! — горестно воскликнул воин.
— Мой муж думал, что неодолимая сила Аммона — выдумки…
— Увы, он ошибался. Когда Аммон вышел из своего черного шатра — померкли небеса, а сердца наполнились ужасом! Он возродил Черный Легион Теофаноса. Они снова вступили в бой!
— А он?
— Кто он? Ваш муж? Великий…
— Не муж! Аммон!
— А. Извините. Он ушел обратно в свой шатер.
Королева побарабанила пальцами по подлокотнику трона. Потом кивнула — продолжай.
— Многие из наших воинов были к тому моменту изранены, остальные — изнурены битвой, иные — пали. Но огонь, пылающий в наших сердцах, был неукротим и битва продолжилась! И мы снова победили! Мы снова уничтожили Теофаноса! И весь его Черный Легион!
— И тогда снова появился Аммон?
Воин удрученно кивнул. Королева откинулась на троне, прикрыла глаза.
— Достаточно. Сколько раз он вот так появлялся?
— Пять.
Королева погрузилась в молчание.
— Надежды нет, — горестно повторил его рыцарь. — Никакой надежды. Битва проиграна. Нет уже великой гвардии Кантари, нет Непобедимых. Тьма сомкнется над равнинами Ланселлора. Ибо теперь Аммону некому противостоять.
Королева задумчиво кивнула.
— Да, видимо так. Некому. Иди, отдохни. Мы выражаем тебе наше восхищение за храбрость и отвагу.
Рыцарь уронил голову.
— Безмерна была отвага вашего мужа. И всех его Непобедимых. И всех остальных, противостоявших Теофаносу! Ваш король и король Кантари бились вместе, Непобедимые и кантарская гвардия, плечом к плечу, щитом к щиту. Но они побеждены. Надежды нет.
Не сдерживая рыданий, он вышел из залы.
Королева оглядела присутствующих. Две трети государственного совета полегли на Гаредонском поле. Оставшиеся либо стары, либо больны. Либо женщины.
— Ну, вы все слушали и слышали. Кто что может сказать?
— Все подданные готовы отдать за вас жизнь, — начал было Стульф. И замолк. Поежился под взглядом, ставшим вдруг ледяным.
— Они падут, сомнения нет, и я благодарна за это, но враг от этого урона не понесет. Судя по рассказу графа Бунадвера, достаточно Аммону появиться из своего шатра, как все его павшие воины и колдуны оживают.
— Значит надо сделать так, чтобы Аммон не появился, — сказал старый Турун.
— Как?
— Откуда мне знать? Зашить его шатер.
Стульф фыркнул, но Турун продолжал:
— Или убить его. Сам себя он не оживит. Во всяком случае, прецедентов не припомню.
— Мне кажется, его величество бы до этого додумался, — мрачно заметил Стульф. — И если бы такое можно было устроить…
— Мы пытались, — донеслось от двери. Граф Бунадвер стоял, тяжело опершись о стену. — Мы пытались. Но Шатер был далеко. Стрелы не могли ничего с ним сделать, а атаковать его мы не могли — на нашем пути всегда вставал Черный Легион.
Королева кивнула.
— То есть Аммон не лез под удар. Вполне разумный ход. В конце концов он не воин, он восстановитель.
Государственный совет продолжался еще два часа, но никакого решения выработано не было. К концу дня прибыло еще два участника битвы при Герадоне, однако ничего существенного к рассказу графа добавлено не было. Больше выживших не ожидалось.
С утра совет собрался снова. Золотистый свет не радовал. Глаза королевы были красны, но горящий в них мрачный огонь свидетельствовал, что сдаваться она не намерена.
— Сегодня нам необходимо принять решение, — объявила королева. — Тянуть нельзя.
Все подавленно молчали.
— Хорошо. Пойдем короткими шагами. Сдаемся или боремся?
Она оглядела присутствующих.
— Боремся. Наступаем или обороняемся?
— А с кем наступать?
— Обороняемся. Активно или пассивно?
— Глупо будет сидеть на месте…
— Активно. Пока хватит. Карты!
Последние несколько недель карты со столов не убирали — просто накрывали их скатертями. Открыть их было минутным делом. Но на них были пометки и записи их короля. Королева почти до крови закусила губу, потом провела пальцем по стреле, упирающейся в зеленое пятно Гаредонского поля.
— Что бы ты сделал на месте Аммона?
Советник Рауст дернул себя за бороду и крепко зажмурил глаза. Королева очень серьезно относилась к командно-штабным играм и требовала максимально полного перевоплощения.
— Аммон?
— Мерзкие, мелкие людишки…
— Не отвлекайся! Итак, чтобы ты выбрал?
— Я бы выбрал отдых.
— Почему не быстрое нападение на беззащитные королевства Ланселлора? Чего время терять?
— Я — маг. Пусть самый сильный в истории, но тем не менее мои силы не беспредельны. Тем более я — восстановитель, это самое сложное, что есть в магии. Это во-первых, а во вторых — Теофанос и его Легион пережили пять восстановлений за день, да к тому же посреди жаркой битвы. Такое даром не проходит. Я отдохну сам и постараюсь полностью привести в порядок свои войска. Тем более, что бояться мне нечего. Я разбил объединенную армию Ланселлора. У вас просто больше нет солдат, ведь на битву отправились все, от мала до велика. Я это прекрасно знаю, мерзкие…
— Довольно! Спасибо.
Рауст рухнул в кресло, ему принесли воды.
— В истории уже был такой же сильный маг, — проскрипел Стульф. — Родгар. Но три Короля смогли одолеть его.
— Родгар был колдуном-воином. Аммон — восстановитель.
— Верно. Просто силы Родгара тоже были огромны, но короли организовали непрерывное нападение на него и его отряды. Родгар уничтожил почти всех, но сам был истощен и в итоге погиб и погребен…
Королева кивнула.
— Я помню это. Мой муж и Дитрол хотели устроить то же самое с Аммоном, и, насколько я поняла, почти добились успеха.
— Другой тактики нет. Мы лишь слабые люди. Увы нам.
Воцарилось недолгое молчание.
— Что нас ждет в случае победы Аммона?
Ответил Рауст.
— Города долины Агния он просто сровнял с землей. Причем в буквальном смысле слова — по его приказу разбивали даже фундаменты, а обломками кирпичей засыпали озера.
— А плодороднейшие поля Стракки он велел перепахать и засеять солью, — мрачно сказал одноглазый Гундуф. — И вырубил лес Строванн. Полностью, даже пни выкорчевал. И все сжег. А пепел развеял.
— Велика его сила, — выдохнул Стульф.
— Еще бы, — угрюмо подтвердил Гундуф. — А доблестный народ Жифахна он…
— Достаточно, — прервала его побледневшая королева. — Ясно, что нас тоже не пощадят. Значит, надежды никакой нет?
— Нет, — подтвердили ее советники. — Все воины и волшебники Ланселлора погибли на герадонских полях. Остановить его некому.
— Понятно, — королева поднялась. — Тогда будем считать, что у нас есть неделя до того, как случится тотальный конец всему. На эту неделю я объявляю траур по мужу и удаляюсь в Триварский замок. Все текущие дела решайте сами.
— Ваше величество! — воскликнул потрясенный Гундуф. — В этот тяжкий час вы должны быть здесь, с нами!
Королева усмехнулась.
— Времена не тяжелые. Времена безнадежные. Безнадежные настолько, что я ничего и никому не должна.
И, сломав губы недоброй улыбкой, закончила:
— И могу делать все, что хочу.
Теофанос чувствовал себя очень скверно. Даже одно воскрешение — испытание не из легких. После него тебя долго преследуют мучительные видения: ведущие во тьму ледяные ступени — если ты замерз, ведущие во тьму огненные коридоры — если ты сгорел, ведущий во тьму чудовищный водоворот — если утонул и так далее. Ланселлорские воины и маги владели весьма разнообразным арсеналом способов умерщвления врага, так что он умер пятью разными способами, и после воскресения в его голове колыхалась настолько адская смесь, что жить не хотелось. К тому же Аммон воскрешал их всех скопом — искусство, в котором ему не было равных, но при этом неизбежны ошибки, тем более, что царствовала спешка и даже паника. Поэтому победу Теофанос встретил, размахивая, помимо рук еще и перепончатыми крыльями Ратстака, на правой ноге у него оказалось восемь суставов — подарок какого-то Дзукка, голову украшали рога Спики, а, так сказать, основание спины — хвост с шипастым набалдашником, вообще непонятно от кого ему доставшимся. Так что пришлось вместо празднования им всем проходить Переформатирование, после которого было совершенно не до ликования.
Теофанос оглядел свой Черный Легион. Кое-кого уже нет — увы, даже возможности Аммона не беспредельны. Но того, что осталось с лихвой хватит на завоевание остатков мира. А там, наверное, можно будет и отдохнуть.