– Эй, мужик, почем труселя? – Он взял с прилавка шелковый зеленый комплект.
Федор попытался найти хотя бы что-то, похожее на ценники. Безуспешно.
– Надежда!
Тем временем Надежда с Виталиком удалились в закуток, на стенах которого красовался товар.
– Ты сюда… в уголочек зайдем. На… одевай.
Надежда взяла джинсы и уставилась на Виталика.
– А я все понять не могу, мы че сюда пришли? Как-то насчет денег разговаривать? Или че?
– Подожди ты. Надо ж проверить, товар разойдется или нет. Откуда я, по-твоему, штуку баксов достану? Ну и у меня к тому же нет манекена вот до сих… – Он указал на себя рукой.
Надежда неуверенно посмотрела на джинсы.
Виталик закрыл ее покрывалом, как ширмой, и отвернулся:
– А я и не смотрю. Давай.
Надежда спустила спортивные штаны. Виталик тихонечко приспустил покрывало и сально улыбнулся.
Надежда заметила это и дернула покрывало выше.
– Да блин, Виталь!
– Все-все-все. – Виталик огляделся по сторонам.
Вроде никто не видит. Он подался вперед, уронил покрывало и обхватил Надежду руками.
Вопреки расчетам, Надежда вырвалась за секунду, прописав Виталику громкую пощечину.
– Ну-ка отошел! – Она торопливо застегнула джинсы, – Белены, что ли, обожрался?!
– Ладно. Че ты? – Виталик болезненно держался за щеку.
– Ничего!
– Че начинаешь-то?
– Начинаю… – Она посмотрела на него с презрением.
– Слушай, штука баксов, знаешь, на дороге не валяется, – попытался настаивать Виталик. Получилось не очень. – Взрослая ж девочка, должна понимать прекрасно…
Надя замахнулась снова:
– Еще раз меня залапаешь, я тебе вообще все зубы выбью! Совсем уже.
Виталик поднял руки, как после угрозы расстрелом.
– Варенки себе заберу. Понял? За моральный ущерб. – Надежда поправила джинсы и направилась обратно к прилавку.
– Угу. – Хотя лицо Виталика горело от удара, он еще минуту довольно ухмылялся, глядя ей вслед.
Если бы погода могла реагировать на ругань, над базой афганцев дожди бы не прекращались. В цеху царила шумиха, трудно разбираемая из-за воплей магнитолы. По обрывкам мата, перемежаемого словечками из обихода автолюбителей, Саня догадался: Витя что-то переделал в движке «шестерки», и Алик не совсем понимал зачем.
– Подождите меня здесь, – скомандовал он Жене, Вовке и Илье.
Алик заметил и его, и, конечно же, кофр с баяном.
– Санчо, слышь… О, баян! А ты тему из «Рокки» сбацаешь?
– Можно на секундочку? – спросил Санька.
Они отошли в сторону от афганцев.
– Че такое? – вполголоса спросил Алик.
Саня замялся.
Выдавливать слова было труднее обычного:
– Хочу… пистолет вернуть.
– Рассказывай? – Алик заглянул Сане в глаза.
– Ну че, трус я.
– Фигня! – Алик еще помнил недавние приключения Сани с машиной.
Влипнуть в них мог последний раздолбай, но точно не трус.
– Я не то что стрелять, я драться боюсь!
– Просто тебя так воспитали, племяш, – по-доброму ухмыльнулся Алик. – Смотри, че покажу. Дуй сюда.
Алик зашел на татами, брезент для которого расстилали по полу сослуживцы, встал на колени и завязал себе глаза эластичным бинтом.
– Давай как в этом… в «Кровавом спорте». У тебя преимущество. А-а-а! – Он выставил руки, собираясь отразить атаку. – Бей!
– Да не буду, – опешил Саня.
– Да бей, бей.
Саня три раза неуверенно ударил справа, потом наотмашь. Все – в блок. Наконец Саня прямо толкнул Алика открытой ладонью в лоб.
Алик опрокинулся на спину.
– Ба-лин… – афганец приподнял повязку, запомнил, где стоит Саня. – Ага. Бей.
Саня почти вошел в раж и размахнулся для удара, но Алик резко дернулся вниз и потянул на себя лежащий брезент. Саня с грохотом рухнул на пол.
Алик молниеносно подскочил к парню, ухватил рукой за горло и стянул с глаз повязку.
– Усек? – Алик постучал пальцем по виску.
– Ага. – Саня сглотнул слюну. – Ковер надо с собой носить?
В те же секунду в мастерскую вошел Гриша. Вид у него был взволнованный.
– Алик! Игорек звонил, на рынок напали.
– Собираемся! – скомандовал Алик так громко, что эхо раскатилось по ангару.
– Я с вами, – хотел напроситься Саня.
Алик возразил:
– Останешься здесь. Это приказ.
– Там же мама с папой…
– Здесь – я сказал! – рыкнул Алик и шепотом добавил: – За главного.
Афганцы мигом похватали кто арматуру, кто биты и оперативно направились к выходу.
– Мужики! В ружье! – раздалось на базе. – Давай-давай-давай!
Санька, Женя, Вовка и Илюша замерли и недоуменно глазели на происходящее.
Тяжелая навесная дверь ангара со скрипом задвинулась. Спустя пару минут мотоцикл Алика и три машины афганцев неслись по пустырю, чтобы разобраться, что именно случилось на опекаемом ими рынке.
– Какие трусики? Эти сто рублей трусики стоят. – Надежда старательно притворялась, что все нормально. Про инцидент в подсобке рассказывать мужу не стала.
Да и рабочий день на рынке еще не закончился.
Федор подошел к ней и указал на плакат:
– Надь, это выше моих сил.
– Че, Федь. Надо, понимаешь, надо.
– Надь, а я роман начал, – взмолился Федор. – Шесть глав готово. Я дал почитать сведущим людям, они очень оценили.
Надежда отвернулась от покупательницы и проворчала мужу, глядя исподлобья:
– Слушай, может твои сведущие люди нас и накормят?
– Почему? Я продам роман – заработаю деньги…
– Федя, в другой жизни, ладно? Хорошо? – Она взяла из рук покупательницы тысячу и принялась отсчитывать сдачу. – Хоть раз твоя литература спасла кого-нибудь?
– Спасибо, – поблагодарила женщина, молча и терпеливо ожидавшая, когда Надежда с Федором договорятся.
На другом конце рынка, у входа, затормозили две машины: «Ауди» Тимура и черная «девятка». Авто встали аккурат у ворот, почти перекрыв их.
Тимур вместе с подельником вылез из тачки, на ходу отхлебывая вино из бутылки.
Молодой таджик из-за прилавка с хозтоварами, приветливо улыбаясь, окликнул его:
– Слушай, дорогой. Подожди, купи ведро, а?
– Какой я тебе дорогой? – огрызнулся Тимур.
– Ты не обижайся, – растерялся таджик.
– Ты че мне тыкаешь? – Тимур кинулся к прилавку и сбросил на землю несколько ведер.
– Ты че творишь? – попытался возмутиться продавец, но его сразу же приложили несколько раз головой о прилавок.
– Эй, мужики! Спокойно, спокойно! – Заросший тип в выцветшей камуфляжной куртке подошел к Тимуру из-за спины и попытался оттащить от продавца.
Завязалась драка. Ну как драка… Тимур с подельником избивали его в четыре руки и в довершение всего обрушили на пострадавшего прилавок с печеньем.
На этой кондитерской ноте из «девятки» выскочили четыре кавказца с арматурой. Они вбежали на рынок и начали громить прилавки. Товар разбивался и вываливался на землю. Продавцам и случайным прохожим тоже досталось.
В суете держатели лавок поспешно пытались собрать товар в мешки и баулы, чтобы сохранить хотя бы часть. Люди в панике ломились к задним воротам.
Федор растерялся. Услышав крики, Надежда ссыпала выручку в сумку на поясе и начала спасать товар.
– Федя! Быстро собираем все. Не стой столбом, давай быстро, говорю. Чего ты стоишь? Живо, Федя! Ну!
Кавказцы подбежали к киоску: разбитые кассеты рассыпались по асфальту.
Один кавказец схватил за ручку магнитофон и с размаху разбил технику об голову продавца.
Виталик выскочил из-за прилавка:
– Че за беспредел, ребята?! Давайте поговорим.
Тимур уложил Виталика на землю.
– Федечка, родненький! – причитала Надежда.
Кучерявый бандит захотел вырвать у Федора из рук баул с бельем, но мужчина вцепился в него мертвой хваткой.
Надежда попыталась ему помочь, но бандит оттолкнул ее.
– Помогите!!! – беспомощно кричала она, но рядом не было никого, кроме крушащих рынок бандитов.
Тимур с кучерявым швырнули Федора на землю и принялись пинать его ногами.
Надежда спряталась под прилавок.
Неизвестно, что нашло на Федора, цветом напоминавшего советский флаг, но лежа он собрался с силами и отчеканил:
– «…в переулок вытечет по человеку ваш обрюзгший жир»[6].
Бандиты ожидали многого, но Маяковский оказался из ряда вон.
Они остановились в недоумении: что вообще делает этот интеллигент?
А тот продолжал:
А я вам открыл столько стихов шкатулок,
я – бесценных слов мот и транжир.
Федор поднял окровавленную руку и указал на кучерявого.
Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
Где-то недокушанных, недоеденных щей…
Федор перевел руку на Тимура.
…вот вы, женщина, – на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.
Надежда выглянула из-под прилавка. Ничего не понимая, она искала глазами мужа. Качаясь, Федор поднялся на ноги. Кровь брызгала из разбитого носа, перемазала лицо и рубашку.
Он положил руку на плечо кучерявому и уставился ему в глаза так бешено, что бандит отшатнулся.
Все вы на бабочку поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные, в галошах и без галош.
Федор сделал лучшее, что только мог. Он выиграл время.
Мужик в камуфляжной куртке следил за порядком и, очухавшись, сразу позвонил афганцам. Когда Федор вдохновенно декламировал последние строчки, на рынок въехал мотоцикл Алика, а за ним – несколько машин боевых товарищей.
– Вы че, черти?! – крикнул Витя, выскочив из машины и огрев подвернувшегося кавказца битой.
Ветеранам понадобились секунды, чтобы группа южан, напавшая на рынок, беспорядочно бежала прочь, как загнанные псы.
Заметив афганцев, кучерявый в ужасе завопил: