Мир-Кольцо — страница 2 из 2

БЕЗ ОСТАНОВКИ

Тэду Корнуэллу, издателю “Нью Уолдз” и “Сайнс Фэнтези”, подсказавшему мне идею написать “Без остановки”, именно эту книгу и посвящаю.

“Для писателя наверняка безопаснее использовать в качестве темы то, что он сам чувствует, чем то, о чем он знает…”

Л.Р.Харли

Общество, которое не отдает или не хочет отдавать себе отчета о своем положении во Вселенной, не может считаться действительно цивилизованным. Можно сказать, что оно обладает какими-то, определенно-фантастическими в своих последствиях чертами, которые делают его обществом стабильным. Именно о таком обществе рассказывает эта книга.

Ни одна идея, являющаяся плодом человеческого разума, никогда не бывает, в отличие от миллиарда фактов, управляющих нашим миром, полностью стабильной. Она неизбежно несет в себе все черты человеческой слабости и может быть либо скромной и убогой, либо великолепной и величественной. Эта книга рассказывает именно о такой величественной идее.

Для общества, о котором идет речь, идея эта была чем-то значительным: со временем она стала смыслом его бытия. Сама же она, как это порой случается, оказалась ошибочной и уничтожила это бытие.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯКАБИНЫ

1

Как волна радара, отраженная от удаленного предмета, возвращается к своему источнику, так отзвук биения сердца Роя Комплейна заполнял в его восприятии все окружающее его пространство. Он стоял в дверях своей квартиры, слушая гневную пульсацию крови в висках.

— Так иди же, если ты вообще собираешься идти! Ты же сказал, что уходишь!

Язвительный голос за спиной, голос Гвенни, ускорил его решение. Что-то яростно пробормотав, он, не оборачиваясь, захлопнул дверь и начал до боли тереть руки, чтобы успокоиться. Именно так выглядела жизнь с Гвенни: сначала ссоры без всякого повода, а потом эти безумные, утомительные, как болезнь, вспышки гнева. И что хуже всего: это не был обычный, чистый гнев, а только отвратительное липкое чувство, которое даже при максимальной интенсивности не в состоянии было заглушить сознание, так что вскоре он снова будет здесь, упрашивая ее и унижаясь. Ну что ж… Комплейн не мог без нее обойтись.

В эту раннюю пору в коридоре еще крутились несколько мужчин. Немного позднее им предстояло отправиться по своим делам. Группа, сидящая на палубе, играла в “Прыгай Вверх”. Комплейн подошел к ним и, не вынимая рук из карманов, хмуро следил за ходом игры, глядя поверх их растрепанных голов. Игровое поле было нарисовано на палубе и представляло собой квадрат со сторонами, равными длине двух мужских рук. На поле были в беспорядке разбросаны кости и фишки. Один из играющих наклонился и передвинул свои фигуры.

— Окрышение на позиции пять, — сказал он с безжалостным триумфом, после чего поднял голову и заговорщически подмигнул Комплейну.

Комплейн равнодушно отвернулся. Когда-то эта игра его необычайно привлекала. Он играл в нее непрерывно, до тех пор, пока его ноги не переставали выдерживать постоянную позу сидения на корточках, а усталые глаза оказывались не в состоянии разглядеть серебряные фигуры. И на других, а точнее, почти на всех членов племени Грин эта игра действовала магическим образом, давая им ощущение пространства и силы, то есть чувства, которых была полностью лишена их нормальная жизнь. Сейчас чары рассеялись, и Комплейн был свободен от них, хотя, пожалуй, неплохо было бы иметь в запасе что-нибудь такое же увлекательное.

Задумавшись, он шел вперед, не обращая внимания на двери по обе стороны коридора, зато быстро осматривая прохожих, как будто в ожидании какого-то сигнала. Вдруг он заметил спешащего к баррикадам Вантаджа, который инстинктивно скрывал свою левую, изуродованную половину лица от людей. Вантадж никогда не принимал участия в играх. Он не терпел, когда его окружали люди. Почему Совет пощадил его, когда он был еще ребенком? В племени Грин рождалось много уродливых детей, но всех их ожидал нож. Еще детьми они дразнили Вантаджа “Дырявой Мордой” и смеялись над ним, но теперь, когда он вырос в сильного и агрессивного мужчину, отношение к нему стало более снисходительным, а намеки более завуалированными.

Не сознавая, что его бесцельные скитания приобрели смысл, Комплейн тоже направился к баррикадам. В этом районе находились лучшие помещения, используемые Советом. Двери одного из них резко отворились, и показался сам лейтенант Грин в обществе двух офицеров. Правда, Грин был уже в преклонном возрасте, но его раздражительность и холодная нервозность еще носили печать юношеского темперамента. Рядом с ним гордо выступали офицеры Патч и Зиллиак с парализаторами за поясами.

К огромной радости Комплейна Вантадж, захваченный врасплох их внезапным появлением, впал в панику и отдал вождю честь. Это было такое зрелище — голова, приложенная к руке, вместо того, чтобы наоборот, и Зиллиак с усилием улыбнулся. Подобострастие было обязательно для всех, хотя гордость не позволяла в этом признаться.

Когда Комплейн проходил мимо них, он поступил согласно с общепринятым обычаем — то есть отвернулся, глядя в другую сторону. Никто не имел права думать, что он, охотник, хуже какого-то стражника. Ибо сказано в Науке: “Ни один человек не хуже других, разве что сам чувствует потребность выказать другому уважение”.

В гораздо лучшем настроении он догнул Вантаджа и положил ему руку на левое плечо. Вантадж резко повернулся и приставил ему к животу короткую заостренную палку. Движения его как всегда были очень экономны — он вел себя, как человек, окруженный со всех сторон обнаженными остриями. Кончик палки был точно у пупка Комплейна.

— Спокойно, красавчик. Ты что, всегда так встречаешь друзей? — спросил Комплейн, отводя острие палки.

— Я думал… Пространства, охотник… Почему ты не на охоте? — спросил Вантадж, отворачиваясь.

— Потому что иду вместе с тобой к баррикадам. Кроме того, мой горшок полон, и налоги уплачены. Лично я не испытываю потребности в мясе.

Они шли молча. Комплейн всячески старался оказаться слева от Вантаджа, а тот ни за что не хотел этого допустить. Комплейн был осторожен, он боялся чересчур провоцировать Вантаджа, чтобы тот на него не бросился. Насилие и смерть были обычным явлением в Кабинах — они служили противовесом высокого естественного прироста, однако никто охотно не умирает только для сохранения равновесия,

Чем ближе к баррикадам, тем больше было людей в коридоре, и Вантадж удалился, бормоча насчет того, что ему нужно сделать.

Главная баррикада была деревянной перегородкой, которая полностью блокировала коридор. Ее постоянно охраняли двое стражников. В этом месте Кабины кончались, и начинался лабиринт спутанных глонов. Сама баррикада была сооружением временным, поскольку место, в котором ее ставили, постоянно изменялось.

Племя Грин было кочевым: невозможность постоянно собирать достаточный урожай заставляла его часто менять место. Это заключалось в передвижении вперед передней баррикады и подтягивании задней. Что и происходило в настоящую минуту: путаница глонов, вырубаемая впереди, могла свободно расти сзади; таким способом племя медленно, вгрызалось в бесконечные коридоры, как червь в гнилое яблоко. За баррикадой работали мужчины, рубившие длинные стебли с такой энергией, что съедобный сок брызгал из-под их ножей. Стебли эти сохраняли, чтобы сберечь как можно больше сока. Сухие стерли, разрезанные на равные части, использовали потом для самых разных целей. Впереди, перед сверкающими остриями, собирали другие части растений: листья для лечебных целей, молодые побеги в качестве деликатеса, семена — для еды; используемые также как пуговицы, сыпучий балласт для инструмента вроде тамбурина, фишек для игры в “Прыгай Вверх” и, наконец, как игрушки для детей.

Самым трудным заданием при очищении района от глонов являлось корчевание корней, которые, как стальная сетка, простирались под поверхностью, взгрызаясь отдельными ответвлениями глубоко в палубу. По извлечении корней другие люди собирали в мешки гумус. В этом месте перегной был исключительно глубок, он покрывал палубу высотой до двух футов, и это указывало на то, что районы эти были совершенно не исследованы, и другие племена здесь не встречались. Мешки, полные гумуса, доставляли в Кабины, где в свободных помещениях устраивали новые поля.

В работе перед баррикадой участвовала еще одна группа мужчин, и именно за ней с интересом следил Комплейн. Это были стражники. Более высокого ранга, чем все остальные, они набирались только лишь из охотников, и не исключена была возможность, что однажды Комплейн, если повезет, или за особые заслуги, войдет в этот класс.

Когда почти сплошная стена спутанных глонов была выкорчевана, глазам людей предстали темные провалы дверей. Комнаты, находящиеся за этими дверями, скрывали всевозможные загадки, тысячи странных предметов, иногда нужных, иногда совершенно бесполезных, которые были некогда собственностью исчезнувшей расы Гигантов. В обязанности стражников входило: выламывать двери, ведущие в эти древние гробницы, и решать, что из их содержимого может быть использовано для племени — разумеется, в первую очередь для них самих. Через некоторое время содержимое либо делили, либо уничтожали, в зависимости от каприза Совета. Многое из того, что попадало таким образом в Кабины, Совет признавал опасным и сжигал. Само открывание дверей было не лишено риска, хотя он и существовал больше в воображении, чем в действительности. В Кабинах ходили слухи, что некоторые небольшие племена, тоже боровшиеся за жизнь в густых джунглях, исчезали тихо и без следа, открыв именно такие двери.

Комплейн был сейчас не единственным, кого заинтересовала работа других. Множество женщин, каждая окруженная кольцом детей, стояли у баррикад, мешая тем, кто был занят переноской гумуса и глонов. Тихому жужжанию мух, которых Кабины никак не могли вывести, вторили детские голоса. Под аккомпанемент этих звуков стражники открыли очередную дверь. На мгновение воцарилась тишина, даже работающие в поле прервали свои занятия, со страхом глядя на открытую дверь.

Однако комната разочаровала всех. В ней не было даже пугающего скелета Гиганта. Это был небольшой склад, заставленный полками, на которых лежали маленькие мешочки с разноцветным порошком. Два из них — светло-желтый и пурпурный — упали и лопнули, образовав на полу два цветных пятна, а в воздухе два облачка. Послышались полные восторга возгласы детей, которые редко видели какие-либо цвета, а стражники, выкрикивая короткие, энергичные приказы, образовали живой конвейер и принялись переносить свою добычу в ожидавшую за баррикадой повозку.

Комплейн повернулся и пошел обратно. Может, он все-таки выберется на охоту…

— Но почему там, в чаще, есть свет, если нет никого, кому он был бы нужен?

Комплейн услышал этот вопрос, несмотря на общий шум. Он повернулся и увидел, что его задал один из маленьких мальчиков, собравшихся вокруг сидящего на корточках высокого мужчины. Рядом стояли несколько матерей, снисходительно улыбающихся и лениво отгоняющих мух.

— Свет нужен, чтобы глоны могли расти; ты тоже не смог бы жить в темноте.

Это сказал Боб Фермур, человек тяжелый и медлительный. Он был более жизнерадостен, чем это допускалось Наукой, и поэтому его очень любили дети. Комплейн вспомнил, что Фермур имел репутацию балагура, и почувствовал в себе пустоту.

— А что там было до того, как появились первые глоны? — спросила маленькая девочка.

Дети явно пытались несколько наивным способом склонить Фермура к рассказу.

— Расскажи им историю мира, Боб, — посоветовала одна из матерей.

Фермур с беспокойством взглянул на Комплейна.

— Не обращай на меня внимания, — сказал Комплейн, — теории значат для меня меньше, чем эти мухи.

Власти племени не одобряли теоретизирования и рассуждений, не имеющих практического значения, и это было причиной колебания Фермура.

— Ну что же, все это только домыслы, — сказал Фермур, — потому что нет никаких записей периода, предшествовавшего появлению племени Грин. — Потом, глядя на взрослых, он быстро добавил, — Кроме того, у нас есть более важные дела, чем обсуждение старых легенд.

— А какая она, история мира? — нетерпеливо спросил один из мальчиков. — Она интересна?

Фермур взъерошил мальчику волосы, спадающие на глаза, и сказал:

— Это самая увлекательная история, какую можно себе вообразить, ибо касается она всех нас и всей нашей жизни. Мир великолепен. Он построен из многочисленных палуб, таких, как эта. Это слои, которые не кончаются нигде, ибо образуют замкнутый круг. Поэтому вы могли бы идти без конца и никогда не добраться до края мира. Слои эти заполнены таинственными помещениями, одни из которых содержат предметы хорошие, а другие плохие, а все коридоры без исключения заросли глонами.

— А как насчет людей с Носа? — спросил один из мальчиков.

— Это правда, что у них зеленые глаза?

— Дойдем и до них, — сказал Фермур, понижая голос так, чтобы его юные слушатели были вынуждены придвинуться поближе.

— Я говорил, что произойдет, если вы будете держаться боковых коридоров. Но если вы попадете в Главный Коридор, то окажетесь на автостраде, которая приведет вас прямо в удаленные части света. Так вы можете добраться и до территории Носовиков.

— А правда, что у них у всех по две головы? — спросила маленькая девочка.

— Конечно, нет, — ответил Фермур. — Они более цивилизованны, чем наше племя, — он снова внимательно посмотрел на взрослых слушателей, — но мы знаем о них немногое, поскольку их области отделяет от наших множество преград. Вашей обязанностью по мере того, как вы будете расти, станет углубление знаний о нашем мире. Помните, что мы очень многого не умеем, а за нашим миром могут быть еще и другие, о существовании которых мы можем только догадываться.

Дети были потрясены, но одна из женщин рассмеялась и сказала:

— Много им будет пользы, если они начнут задумываться над тем, чего, наверное, вообще нет.

Комплейн подумал, что в глубине души согласен с нею. Ныне кружило множество теорий, туманных и весьма разнородных, но ни одна не получила одобрения властей. Он задумался, поправит ли его дела донос на Фермура, но, к несчастью, никто не принимал Фермура всерьез, потому что он был слишком медлителен. Не далее, как в прошлую явь, он был публично высечен за леность, проявленную во время полевых работ.

Комплейна мучила в эту минуту другая проблема — идти или не идти на охоту. Он вдруг представил себе, как бесцельно бегал до баррикады и обратно, и сжал кулаки… Время идет, обстоятельства меняются, а по-прежнему чего-нибудь нет и нет…

Он побежал. Длинные черные волосы падали ему на плечи. Его молодое лицо было сильным и привлекательным, несмотря на небольшую склонность к полноте. Линия челюсти говорила о характере, губы о смелости. Однако над всем доминировала бесплодная горечь, присущая почти всем членам племени. Нужно признать, что Наука проявила огромную мудрость, советуя людям не смотреть друг другу в глаза.

Комплейн бежал почти вслепую: глаза ему заливал пот. Как во время сна, так и в яви в Кабинах было тепло, и люди легко потели. Никто не обратил на него внимания: бессмысленная беготня была в племени явлением повсеместным, многие пытались таким образом убежать от преследующих их видений. Комплейн знал только одно: он должен вернуться к Гвенни, поскольку только женщины обладали магическим даром дарить забытье.

Когда он ворвался в квартиру, она стояла неподвижно, держа в руке чашку чая. Она делала вид, что не видит его, но настроение ее изменилось, и худое лицо выражало напряжение. Она была крепко сложена, и ее массивное тело удивительно контрастировало с маленьким лицом. В эту минуту вся ее фигура выражала решительность, как будто она готовилась к атаке.

— Не смотри так, Гвенни. Я же смертный твой враг. — Он хотел сказать не совсем это, да и тон его не был достаточно примирительным, но при виде ее его гнев частично вернулся.

— Да, ты мой смертный враг, — с нажимом сказала она, не глядя на него. — Я ненавижу тебя больше всех людей.

— В таком случае дай мне глоток своего чая, может, он меня отравит.

— Это было бы здорово, — сказала она ядовито и подала ему чашку.

Он знал ее хорошо. Ее гнев не был похож на его гнев. У него он проходил медленно, у нее — молниеносно. Она могла ударить его в лицо, а через минуту отдаться ему. И тогда это получалось у нее лучше всего.

— Хватит дуться, — сказал он. — Ты же знаешь, что мы ругались из-за ерунды.

— Из-за ерунды? Значит, Лидия для тебя ерунда? Только потому, что умерла сразу после рождения… наш единственный ребенок, а ты говоришь, что это ерунда?

— Лучше называть ее ерундой, чем использовать как повод для ссоры. — Он воспользовался тем, что Гвенни протянула руку за чашкой и, проведя рукой по ее голому плечу, ловко сунул пальцы в вырез блузки.

— Перестань! — крикнула она, вырываясь. — Ты отвратителен! Не можешь думать ни о чем другом, даже когда я с тобой разговариваю! Пусти меня, скотина!

Но он не пустил. Вместо этого он обнял ее и притянул к себе. Она попыталась было пнуть его, тогда он ловко подсек ей колени, и они вместе упали на пол. Когда он приблизил свое лицо к ее, она попыталась укусить его за нос.

— Руки прочь! — воскликнула она, тяжело переводя дыхание.

— Гвенни… Гвенни, дорогая… — прошептал он.

Ее поведение резко изменилось.

— А потом ты возьмешь меня на охоту?

— Конечно. Я сделаю все, что ты захочешь.

Однако то, чего Гвенни хотела или нет, не имело большого влияния на дальнейший ход событий, потому что в эту самую минуту в комнату ворвались две ее запыхавшиеся кузины и сообщили, что ее отец, Озберт Бергзс, почувствовал себя хуже и зовет ее к себе. Он заболел прогрессирующим гнильцом одну сон-явь назад, и Гвенни уже раз навестила его в его удаленной квартире. Все были уверены, что он не протянет долго. Таков был обычный финал болезней в Кабинах.

— Я должна идти к нему, — сказала Гвенни.

Отделение детей от родителей в критических ситуациях соблюдалось не так сурово, и закон позволял навещать тяжело больных.

— Это был неоценимый человек, — торжественно сказал Комплейн. Озберт Бергас был старшим проводником в течение многих снов-явей, и его смерть была бы ощутимой потерей для племени, и все же Комплейн не выразил желания навестить тестя: племя Грин старалось искоренить всякую сентиментальность. После ухода Гвенни он отправился на рынок, чтобы встретиться с оценщиком Эрни Роффери и узнать, сколько теперь стоит мясо. По дороге он миновал загоны для зверей. Они были обильнее, чем обычно, заполнены домашним скотом, мясо которого было сочнее и нежнее, чем мясо диких зверей, отлавливаемых охотниками. Рой Комплейн не был мыслителем и никак не мог объяснить такого парадокса: никогда прежде племя не жило так, как сейчас, никогда разведение скота не приносило столько приплода, чтобы даже простой работник мог есть мясо каждые четыре сна-яви, зато он, Комплейн, был теперь беднее, чем когда-либо. Он охотился больше, но ему все меньше удавалось добыть, и все меньше за это получать. Многие охотники, оказавшиеся перед этой же проблемой, бросили охоту и занялись чем-нибудь другим.

Не в состоянии связать низких цен, какие Роффери установил на дичь, с обилием пищи, Комплейн винил во всем оценщика, недолюбливающего весь клан охотников.

Комплейн протиснулся сквозь толпу, заполняющую рынок, и не слишком вежливо обратился к оценщику:

— …странства для твоего я.

— За твой счет, — оживленно ответил оценщик, поднимая голову от длинного списка. — Мясо сегодня упало, охотник. Нужно добыть большую тушу, чтобы заработать шесть штук.

— Кишки у меня переворачиваются! Когда я видел тебя в последний раз, путаник, ты говорил, что упала цена хлеба.

— Выражайся повежливее, Комплейн. Да, я говорил тебе, что цена хлеба упала, потому что это правда, но цена мяса упала еще больше.

Оценщик с удовольствием пошевелил своими пышными усами и рассмеялся. Несколько других мужчин, круживших поблизости, присоединились к общему веселью. Один из них, низкорослый вонючка по имени Чип, имел при себе груду круглых банок, которые собирался выгодно обменять на рынке. Резким пинком Комплейн расшвырял их. Яростно взревев, Чип бросился их собирать, одновременно борясь с теми, кто уже успел их подхватить. При виде этого зрелища Роффери захохотал еще громче, но его насмешка поменяла своего адресата. Теперь она уже не относилась к Комплейну.

— Радуйся, что ты не живешь среди Носовиков, — сказал Роффери Комплейну в утешение. — Эти люди творят истинные чудеса. Они создают съедобных зверей из своего дыхания и не нуждаются в охотниках. — Он резко хлопнул себя по затылку, раздавив муху. — Им также удалось уничтожить этих проклятых насекомых.

— Вздор! — сказал старый человек, стоящий рядом.

— Не спорь со мной, Эфф, — сказал оценщик, — если не хочешь потерять своих доходов.

— Это вздор, — согласился Комплейн. — Нет такого идиота, который поверил бы в место без мух.

— Зато я отлично представляю себе место без Комплейна! — рявкнул Чип, который успел уже собрать свои банки и грозно встал перед Комплейном. Они смотрели теперь друг на друга, готовые к схватке.

— Ну, давай, бей его! — крикнул оценщик Чипу. — Покажи ему, что мне тут не нужны охотники, мешающие делам.

— С каких это пор мусорщик стал иметь в Кабинах больше прав, чем охотник? — обратился ко всем старый человек по фамилии Эфф. — Предупреждаю вас, плохие времена наступают для племени. Я счастлив, что уже не увижу их.

Вокруг раздались насмешки над старческой чувствительностью.

Утомленный этими криками, Комплейн раздвинул толпу и ушел. Заметив, что старик идет за ним следом, он осторожно кивнул ему головой.

— Я вижу все, как на ладони, — сказал Эфф, продолжая свой грустный монолог. — Мы быстро устаем. Скоро никто не захочет покидать Кабины и вырубать глоны. Не будет никакого стимула. Не будет отважных мужчин, а только обжоры и щеголи. Потом к этому добавятся болезни, смерть и набеги других племен — я вижу это так же ясно, как и тебя — и там, где было племя Грин, вырастут джунгли.

— Я слышал, что Носовики порядочные люди, — прервал эту тираду Комплейн, — что они пользуются разумом, а не чарами.

— Ты, наверное, слушал Фермура или ему подобных, — резко сказал Эфф. — Некоторые люди хотят ослепить нас, чтобы мы не видели наших настоящих врагов. Я называю их людьми, но это не люди, это — Чужие. Чужие, охотник, — существа сверхъестественные. Если бы это зависело от меня, я приказал бы их убить. Хотел бы я снова пережить охоту на ведьму… да, хотел бы, но ныне уже не охотятся за ведьмами. Когда я был ребенком, у нас постоянно были такие охоты. Говорю тебе, пламя становится слишком расслабленным, слишком мягким. Если бы это зависело от меня…

Он засопел и замолчал, вспоминая, видимо, какую-то огромную резню. Увидев приближающуюся Гвенни, Комплейн незаметно покинул старика.

— Как отец? — спросил он.

Она махнула рукой.

— Ты же знаешь, что такое гнилец, — сказала она бесцветным голосом. — Он отправится в Долгое Путешествие прежде, чем пройдет следующая сон-явь.

— В расцвете сил мы встаем пред обличьем смерти, — торжественно сказал Комплейн. — Бергас был человеком достойным.

— А Долгое Путешествие всегда имеет свое начало, — закончила она цитату из Литании. — Ничего нельзя сделать. Ты не забыл свое обещание? Идем, Рой. Возьми меня в глоны, на охоту, прошу тебя…

— Мясо упало до шести штук за тушу, — сказал он. — Не стоит идти, Гвенни.

— За штуку можно многое купить, например, сосуд для черепа моего отца.

— Это обязанность твоей мачехи.

— Я хочу пойти с тобой на охоту.

Он знал этот тон, а потому гневно повернулся и молча направился к передней баррикаде. Гвенни шла за ним по пятам.

2

Охота была великой страстью Гвенни. Она давала ей чувство освобождения от Кабин, где женщинам нельзя было в одиночку уходить с территории, занимаемой племенем, а кроме того, охота ее возбуждала. Она не участвовала в самом убийстве, а только кралась, как тень, за Комплейном, выслеживая зверей, населяющих чашу. Несмотря на развитое животноводство и, как следствие, падение цен на дичь, Кабины были не в состоянии удовлетворить все возрастающую потребность в мясе. Племя постоянно балансировало на грани кризиса. Оно возникло всегда два поколения назад, основанное Дедом Грином, и еще какое-то время не могло обеспечивать себя всем необходимым. В сущности, любое серьезное потрясение или событие могло привести к распаду племени, члены которого стали бы искать счастья среди других племен.

Сначала Комплейн и Гвенни шли тропкой, бегущей сразу за передней баррикадой, потом свернули в чащу. Несколько охотников, которых они встретили по дороге, быстро исчезли, и они оказались в одиночестве — шелестящем одиночестве джунглей. Комплейн вел Гвенни вверх узкой тропкой, скорее протискиваясь между стеблями, чем вырубая их. Так они оставляли за собой менее заметный след. На вершине они остановились, и Гвенни начала беспокойно оглядываться.

Отдельные глоны тянулись к свету с огромной, хотя и непродолжительной энергией, образуя густые пучки над их головами. По этой причине освещение было довольно тусклое и скорее разжигало воображение, чем давало возможность что-нибудь разглядеть. К этому добавлялись еще мухи и тучи мелких насекомых, сновавших между листьями; видимость была весьма ограничена, обстановка попросту нереальна. Однако на этот раз не могло быть никаких сомнений: их разглядывал какой-то мужчина с маленькими глазками на бледном лице. Он находился в трех шагах перед ними, а вся его поза выражала внимание. Крупный торс был обнажен, и всю его одежду составляли шорты. Он вглядывался в какую-то точку слева от них, но чем дольше они на него смотрели, тем все казалось им менее ясным, за исключением того, что мужчина на самом деле там находился. Вдруг он исчез.

— Может, это дух? — прошептала Гвенни.

Взяв в руку парализатор, Комплейн двинулся вперед. Он уже почти убедил себя, что это была игра света и тени — впечатление это вызвала быстрота, с которой наблюдатель исчез из виду. От него не осталось ни одного следа, за исключением примятых растений в том месте, где он стоял.

— Не пойдем дальше, — нервно прошептала Гвенни. — Это мог быть Носовик или Чужой.

— Не смеши меня, — ответил Комплейн. — Ты прекрасно знаешь, что существуют дикие люди, охваченные безумием, которые, однако, способны выжить. Он не причинят нам никакого вреда. Если бы он хотел стрелять, то сделал бы это раньше.

И все же у него мурашки побежали по спине при мысли, что бродяга может в эту минуту следить за ними, готовя им неизбежную и невидимую смерть.

— Но у него было такое белое лицо, — запротестовала Гвенни.

Он решительно взял ее под руку и двинулся вперед. Чем скорее они уйдут с этого места, тем лучше.

Они шли быстро, пересекши по дороге тропу диких свиней, потом вошли в боковой коридор. Здесь Комплейн привалился спиной к стене и заставил Гвенни сделать то же самое.

— Слушай внимательно и смотри, не идет ли кто за нами, — сказал он.

Глоны шумели и шелестели, а бесчисленные насекомые жужжали в листве и воздухе. Все вместе создавало такой шум, что у Комплейна разболелась голова. И все же в этой гамме звуков выделялся один, которого здесь не должно было быть.

Гвенни тоже услышала его.

— Мы приближаемся к другому племени, — прошептала она.

Звук, который они услышали, был плачем ребенка, выдающим присутствие племени задолго до появления баррикады, задолго до того, как они почувствовали запах. Еще несколько явей назад это место населяли только свиньи, и это доказывало, что какое-то племя с другого уровня медленно приближалось к охотничьим угодьям Грин.

— Доложим об этом, когда вернемся, — сказал Комплейн, уводя Гвенни в противоположную сторону.

Они без труда двигались вперед, считая по дороге повороты, чтобы не заблудиться. Держась отчетливого следа свиньи, они вошли в аллейку по левой стороне. Район этот был известен как Кормовая Лестница, и здесь с высокого холма можно было спуститься на более низкие уровни. Из-за склона до них донесся треск ломаемых ветвей и тихое повизгивание. Это наверняка была свинья.

Приказав Гвенни оставаться на вершине холма, Комплейн снял с правого плеча лук, наложил стрелу и начал осторожно спускаться вниз. Кровь охотника бурлила в его жилах, он забыл обо всех неприятностях и двигался, как тень.

Имея, наконец, достаточно места, чтобы достичь своих настоящих размеров, глоны с нижних уровней вырастали в настоящие деревья, а их кроны образовывали вверху сплошное переплетение ветвей. Комплейн подкрался к самому краю и посмотрел вниз: между высокими глонами, хрюкая от удовольствия, ворочалась свинья. Комплейн никак не мог разглядеть детенышей, хотя попискивание доказывало, что они есть.

Осторожно спускаясь вниз по склону и продираясь между вездесущими глонами, он вдруг почувствовал мгновенную жалость к жизни, которую должен был уничтожить. Жизнь свиньи! Он тут же подавил в себе это чувство: Наука не одобряла жалости.

Рядом с маткой кружились три поросенка, два черных и один коричневый. Это были кудлатые, длинноногие, похожие на волков создания, с длинными мордами. Матка повернулась, подставляя под выстрел широкий бок.

— Рой! Рой! На помощь! — донесся сверху отчаянный крик. Это был полный ужаса крик Гвенни.

Семейство свиней бросилось наутек; молодые отважно протискивались сквозь чащу за матерью. Шум, который они подняли, не заглушил звуков борьбы, доносившихся сверху.

Комплейн не колебался ни секунды. Застигнутый врасплох первым криком Гвенни, он уронил стрелу и, даже не пытаясь ее поднять, забросил лук за правое плечо, вытащил парализатор и помчался по Кормовой Лестнице вверх. Однако растительность затрудняла продвижение, поэтому, когда он выбрался на вершину, Гвенни там уже не было.

Слева донесся какой-то шум, и он бросился туда. Он бежал низко пригнувшись, чтобы представлять из себя как можно менее заметную мишень, и скоро увидел двух бородатых мужчин, несущих Гвенни. Она не сопротивлялась, похоже было, что ее оглушили.

Увлекшись погоней, он едва не пал жертвой третьего мужчины, которого сперва не заметил. Тот немного приотстал и, укрывшись в чаще, прикрывал отход своих товарищей, а теперь выпустил вдоль коридора стрелу, свистнувшую у самого уха Комплейна. Рой бросился на землю, избежав тем самым еще одной стрелы, и быстро пополз назад. Никто не выиграет, если он погибнет.

Воцарилась тишина, прерываемая только обычным треском растений. Никто не выиграет и в том случае, если он будет жить — эта мысль ударила его как обухом по голове. Он потерял добычу и Гвенни, и теперь ему предстояло держать ответ перед Советом, которому он должен будет объяснить, как случилось, что племя лишилось одной женщины. В первый момент шок заглушил в нем сознание того, что он потерял Гвенни. Комплейн не любил ее, часто даже ненавидел, но она принадлежала ему, она была ему необходима…

К счастью, зародившийся в нем гнев заглушил все другие чувства. Гнев. Это было как раз то лекарство, которое предписывала Наука. Он схватил горсть земли и швырнул ее перед собой — его гнев все усиливался. Безумство, безумство, безумство… он бросился на землю, метался из стороны в сторону, проклинал — все в полной тишине.

Через некоторое время возбуждение начало исчезать, оставляя пустоту. Довольно долго он сидел, подперев голову руками. Не оставалось ничего другого, как только встать и вернуться в Кабины. Он должен доложить… Теперь голова его была полна мрачных мыслей.

Он встал. Если возвращение в Кабины не имело смысла, то сидение здесь — тем более. Но прежде всего его удерживала от возвращения мысль, какой будет реакция: старательное избегание взглядов, глупые шуточки о судьбе, постигшей Гвенни, и кара за ее потерю. Он медленно двинулся обратно, продираясь сквозь гущу глонов.

Прежде чем появиться на поляне перед баррикадой, он засвистал. Его узнали и впустили в Кабины. За время его недолгого отсутствия в Кабинах произошли большие изменения, которых он не мог не заметить, несмотря на подавленное настроение.

Серьезную проблему для племени Грин представляла одежда, на что указывала ее разнородность. Не было двух одинаково одетых людей, и не из-за стремления выделиться, а по необходимости. Одежда не служила племени защитой от холода — с одной стороны она прикрывала наготу и успокаивала тщеславие, с другой являлась простейшим способом установить положение ее обладателя в обществе. Только элита, то есть стражники, охотники и должностные лица типа оценщика могли позволить себе иметь что-то вроде мундира, остальные одевались в различные ткани и шкуры.

В эту минуту старые и бесцветные одежды выглядели, как новые. Даже самые мелкие сошки разгуливали в прекрасных цветных тряпках.

— Что здесь, черт побери, происходит, Батч? — спросил Комплейн проходившего мимо мужчину.

— Пространства для твоего я, дружище, — ответил тот. — Стражники нашли сегодня утром склад с красками. Раскрасься и ты. Готовится большой праздник.

Недалеко собралась возбужденная толпа. Вдоль палубы расставили жаровни, на которых — как будто котлы волшебниц — стояли заполненные кипящим содержимым всевозможные емкости. Желтый, пурпурный, красный, фиолетовый, черный, голубой, синий, зеленый, медно-рыжий — все эти цвета кипели и парили. Толпа то и дело погружала в краски какую-нибудь деталь гардероба.

Но краски нашли не только это применение. Едва Совет решил, что они ему не нужны, стражники разбросали цветные мешочки для всеобщего пользования. Многие из мешочков распоролись, и их содержимое высыпалось на стены и пол. Все селение было заляпано круглыми, вытянутыми и веерообразными цветными пятнами.

Начались танцы. Во влажной еще одежде, как будто движущиеся радуги, мужчины и женщины, собравшиеся на открытом пространстве, начали кружиться, держа друг друга за руки. Какой-то охотник вскочил на ящик и начал петь, за ним прыгнула женщина в желтом платье и начала ритмично хлопать в ладоши, кто-то еще ударил в тамбурины. Все больше людей пело и скакало вокруг котла на палубе…

Ремесленники и некоторые стражники, сначала настороженные, потом захваченные общим настроением, начали постепенно присоединяться к танцующим. Из комнат, где велись полевые работы, с баррикад бежали мужчины, желая принять участие в этом празднике.

Комплейн окинул все это мрачным взглядом, повернулся и пошел к Штабу, чтобы доложить о происшедшем. Один из офицеров молча выслушал его рассказ и велел обратиться прямо к лейтенанту Грину. В подобной ситуации никого не удивляло, что схватки из-за женщин были причиной частых волнений в Кабинах.

Комплейна провели к лейтенанту. Окруженный стражниками, за столом, помнящим лучшие времена, сидел старый мужчина с нависающими над глазами седыми кустистыми бровями. Он сидел совершенно неподвижно, всей позой своей выражая неудовольствие.

— Пространства для вашего я, — покорно сказал Комплейн.

— За твой счет, — сухо ответил лейтенант, после чего буркнул: — Охотник Комплейн, каким образом ты потерял свою женщину?

Прерывающимся голосом Комплейн описал происшедшее на вершине Кормовой Лестницы.

— Это могла быть работа Носовиков, — предположил он, закончив.

— Не говори глупостей! — рявкнул один из помощников Грина, Зиллиак. — Мы уже слышали эти истории о сверхлюдях, но не верим им. Племя Грин — хозяин всего по эту сторону Бездорожий.

По мере того, как Комплейн рассказывал, лейтенант все больше злился. Он начал дрожать, глаза его наполнились слезами, с искривленных губ на подбородок стекала слюна, а с носа капала слизь. По мере нарастания ярости стол начал ритмично покачиваться. Грин трясся, бормотал, а лицо его под гривой растрепанных волос посинело.

Несмотря на свой страх, Комплейн вынужден был признать, что это было неповторимое и ужасное зрелище.

И вдруг все кончилось: лейтенант, прямо кипевший от ярости, упал и замер. В ту же секунду Зиллиак и Патч встали над его телом с парализаторами в руках. Лица их дрожали от гнева.

Медленно, очень медленно, лейтенант встал и с трудом сел на стул. Исполнение ритуала очень его утомило.

Когда-нибудь его при этом непременно хватит удар, подумал Комплейн, и мысль эта придала ему отваги.

— Теперь нужно будет решить, как тебя покарать согласно с законом, — с усилием сказал старец. Он оглядел комнату.

— Гвенни не была полезна племени, хоть и была дочерью такого знаменитого отца, — сказал Комплейн, облизывая губы. — Она не могла иметь детей. У нас была только одна девочка, которая умерла во младенчестве. Гвенни не могла больше иметь детей, так говорил священник Мараппер.

— Мараппер — идиот! — воскликнул Зиллиак.

— Твоя Гвенни была очень стройна и отлично сложена, — сказал Патч. — Наверняка она была хороша в постели.

— Ты знаешь законы молодой человек, — сказал лейтенант. — Их установил мой дед, когда основал это племя. Наравне с Наукой они имеют огромное значение для нашей… для нашей жизни. Что это за шум снаружи? Да, мой дед был великим человеком. Я помню, как в день своей смерти он послал за мной…

Хотя страх не совсем еще покинул его, Комплейн увидел вдруг их всех четверых такими, какими они были на самом деле: занятые только собой, других они замечали, только если находили в них свои собственные страхи. Изолированные и одинокие, противостоящие всему вокруг.

— Каким будет приговор? — прервал воспоминания лейтенанта Зиллиак.

— Подожди, я подумаю… Ты, собственно, уже наказан потерей женщины, Комплейн. Пока что для тебя нет никакой другой. Что это за крики?

— Он должен быть наказан, иначе скажут, что вы теряете власть, — хитро сказал Патч.

— Ну, конечно, конечно, я и собираюсь его наказать. Твое замечание было совершенно излишним, Патч. Охотник… э… ага, Комплейн, в течение ближайших шести снов-явей ты будешь выпорот шесть раз. Сделает это капитан стражи, перед каждым сном, начиная прямо сейчас. Хорошо… Можешь идти. Зиллиак, ради бога, пойди посмотри, что там делается.

Комплейн оказался за дверями в самом сердце оргии цветов и звуков. Казалось, что здесь собрались все, что все участвуют в этом бессмысленном безумстве танца и радости. В другое время он бы присоединился к ним, ибо как и все жаждал сбросить хотя бы на мгновение тяжесть серой обыденности, но сейчас он старательно обходил толпу, стараясь не смотреть никому в глаза. И все же, несмотря ни на что, он оттягивал возвращение в свою квартиру (он знал, что у него ее отнимут, так как одинокие мужчины не имели права занимать отдельную комнату).

Он бессмысленно бродил вокруг веселящейся толпы, и пока вокруг безумствовал танец, ожидание кары давило ему на желудок. Отдельные пары покидали общую массу и метались в такт музыке каких-то струнных инструментов. Оглушающий рев, стремительные движения голов и пальцев танцоров… глядя на это, сторонний наблюдатель мог найти много причин для беспокойства.

Несколько мужчин не участвовали в общем безумстве. Это были прежде всего высокий мрачный доктор Линдсей, Фермур, слишком неловкий, чтобы танцевать, Вантадж, скрывающий свое изуродованное лицо от глаз толпы, и, наконец, публичный бичеватель. У этого последнего просто-напросто имелись обязанности, в рамках которых он появился в окружении стражников и Комплейна. С приговоренного грубо сорвали одежду, после чего он получил первую порцию причитающейся ему кары. В другое время на наказание глазели бы толпы зевак, но сейчас более интересное зрелище отвлекло их внимание, и Комплейн страдал почти в одиночестве. На следующий день он мог ожидать большего интереса.

Прикрывая рубашкой раны, он с трудом потащился в свою квартиру. Там его ждал священник Мараппер.

3

Священник Генри Мараппер был тучным массивным мужчиной. Терпеливо сидя на корточках, он оперся бедром о стену, а его большой отвисший живот размеренно колыхался. Поза, в которой он сидел, была для него обычной, зато необычным было время, в которое он появился. Комплейн встал перед скорчившимся священником, ожидая приветствия или объяснения, поскольку же ничего подобного не последовало, заговорил первым. Однако гордость позволила ему только неопределенно буркнуть. Мараппер поднял грязную лапу.

— Пространства для твоего я, сын мой.

— За твой счет, отец.

— И за счет беспокойства в моем я, — набожно произнес священник.

— Меня выпороли, отец, — сказал Комплейн, набирая в кубок желтоватой воды из бидона. Он выпил несколько глотков, а остальным смочил волосы.

— Да, я слышал, Рой, слышал. Надеюсь, это принесло тебе облегчение?

— Да, но за счет моей спины.

Он начал стаскивать рубашку, делая это медленно и то и дело вздрагивая. Боль от трения материи о раны была почти приятной. Конечно, в следующую сон-явь будет гораздо хуже… Он бросил окровавленную одежду на пол и плюнул на нее. Его злость еще более увеличило равнодушие, с которым священник следил за его действиями.

— А ты почему не на танцах, отец? — сухо спросил он.

— Мои обязанности связаны с духом, а не с чувствами, — ответил священник. — Кроме того, я знаю лучшие способы забыться.

— Как, например, похищение в чаще, правда?

— Я рад, что ты так серьезно относишься к своему делу, дружище. Это согласно с Наукой. Я боялся, что застану тебя в черном отчаянии, но, как вижу, мое утешение не очень-то нужно тебе.

Комплейн взглянул на лицо священника, избегая его мягкого взгляда. Это не было приятное лицо — в эту минуту оно напоминало скорее какого-то божка, вылепленного из жира; памятник достоинствам, благодаря которым человек выжил: хитрости, алчности, эгоизму. Не в силах совладать с самим собой, Комплейн почувствовал вдруг прилив доброжелательности к этому человеку — его он по крайней мере знает, с ним он справится.

— Не обижайся на мои нервы, отец, — сказал он. — Ты уже знаешь, что я потерял свою женщину, и жизнь моя в эту минуту немного стоит. Все, чего я достиг — а это не так уж мало — я потерял, а то, что осталось, отберут у меня силой. Придут стражники, выпоровшие меня сегодня, и выпорют завтра, а затем выбросят к одиноким мужчинам и маленьким мальчикам. Никаких наград за удачную охоту, никакого утешения в несчастье. Законы этого племени, священник, слишком суровы. Наука полна жестоких ритуалов; весь этот душащий нас мир — не что иное, как один источник несчастий. Почему так должно быть? Почему нет ни малейшей надежды на счастье? Впрочем, я все равно сойду С ума, как когда-то мой брат. Я прорвусь сквозь эту толпу дураков и на каждом из них оставлю знак своего несчастья.

— Избавь меня от обязанности выслушивать твои речи, — прервал его священник. — У меня большой приход, которым я должен заняться. Я могу принять твою исповедь, но гнев свой оставь при себе. — Он встал, потянулся и поправил грязный плащ.

— Но что мы получаем от такой жизни? — спросил Комплейн, подавляя в себе неистовое желание стиснуть руки на жирной шее священника. — Зачем мы здесь? В чем смысл существования нашего мира? Как священник, скажи мне это открыто…

Мараппер глубоко вздохнул и поднял обе руки в немом протесте.

— Дети мои, ваше невежество потрясающе, сколько же в вас злобы! Ты говоришь “мир”, а имеешь в виду смешное и незначительное племя. Мир — это нечто большее. Мы, глоны, Бездорожья, Носовики — словом, все, находимся в некоем контейнере, называемом кораблем, летящим из одной части мира в другую. Я говорил тебе это много раз, только ты не можешь этого понять.

— Опять теории, — хмуро заметил Комплейн. — Что из того, что мир ты называешь кораблем, или что корабль является миром, коль скоро это для нас не имеет большого значения?

Непонятно почему, теория эта, не принятая в Кабинах, беспокоила его и рождала страх. Он сжал губы и сказал:

— Я хотел бы сейчас заснуть, отец. Сон по крайней мере приносит покой, а ты рассказываешь только загадки. Знаешь ли ты, что иногда снишься мне? Во сне ты всегда говоришь мне что-то, что я должен понять, но, не знаю почему, я никогда не могу услышать из этого ни слова.

— И не только во сне, — сказал священник, поворачиваясь. — Я хотел спросить тебя о чем-то важном, но с этим придется подождать. Я вернусь завтра и, надеюсь, застану тебя в лучшем настроении, — сказал он, выходя.

Комплейн долго смотрел на закрытую дверь, не слыша ни звука из коридора, потом утомленно вскарабкался на пустую кровать.

Сон не шел. Зато вернулись воспоминания о бесконечных ссорах с Гвенни в этой комнате — поисках более грубого или уничтожающего аргумента. Так длилось долго, но теперь эта глава была закрыта: в данную минуту Гвенни спала с кем-то другим. Комплейн заметил, что испытывает смешанные чувства: сожаление и удовлетворение одновременно. Анализируя все обстоятельства, сопутствовавшие похищению Гвенни, он вспомнил вдруг призрачную фигуру, которая при виде их растворилась в глонах. Он резко сел на постели, обеспокоенный чем-то, что показалось ему более грозным, чем обстоятельства, при которых исчезла таинственная фигура. За дверями царила тишина. Бег его мыслей, должно быть, длился дольше, чем ему казалось: танцы кончились, и танцоров сморил сон. Только его сознание пробивалось сквозь смертельный саван тишины, окутавшей коридоры Кабин. Если бы в эту минуту он открыл дверь, то услышал бы непрерывный шелест — признак роста глонов… Из-за нервного напряжения сама мысль об открытии дверей показалась ему чудовищной… Вспомнились легенды, которые кружили в Кабинах — легенды о загадочных, удивительных существах…

Прежде всего это таинственные люди с Носа… Район этот находился очень далеко, а его жители отличались какими-то неизвестными способностями, таинственным оружием и совершенно непохожими обычаями. Они медленно приближались сквозь гущу глонов, и в будущем, во всяком случае так говорила легенда, должны были расправиться со всеми остальными племенами. Но хотя Носовики и были страшны, это все-таки были люди.

Мутанты же были полулюдьми. Изгнанные из своих племен, они жили одиноко или собирались в небольшие группы. У них было слишком много зубов или конечностей, иногда слишком мало коры головного мозга, и вследствие различных пороков развития они едва могли спасаться бегством, ковыляя или даже ползая. Они были пугливы, и из-за этого им приписывалось множество дополнительных свойств.

И, наконец, Чужие. Это не были люди… В снах стариков, таких, как Эфф, они появлялись постоянно. Они возникали сверхъестественным способом из горячего чернозема джунглей, а их логова находились в местах, куда еще никто не добрался. У них не было сердца и легких, но внешне они напоминали людей, благодаря чему могли жить незамеченными среди обычных смертных, собирая силы, чтобы потом — как вампиры кровь — высосать у человека всю его мощь.

Время от времени племена устраивали на них облавы, после которых рассекали тела подозреваемых на части, но, как правило, находили и сердце, и легкие. Этот пример лучше всего показывал, насколько неуловимы Чужие, но в их существовании не сомневался никто, и лучшим доказательством тому был сам факт организации облав. Даже в эту минуту они могли таиться за дверями, представляя угрозу, вроде молчаливой фигуры, которая исчезла среди глонов.

Так выглядела примитивная мифология племени Грин, причем она не отличалась существенно от подобных же ужасов, в которое верили другие племена, медленно кочующие сквозь район, известный под названием Бездорожий.

В этой мифологии особое место занимали Гиганты. О Носовиках, мутантах и Чужих по крайней мере было известно, что они существуют: время от времени вытаскивали из зарослей живого мутанта и заставляли плясать перед тем как отправить его в Долгое Путешествие. Множество воинов клялись, что вступали в яростные поединки с Носовиками и Чужими. И все же все эти три вида имели в себе что-то неуловимое; во время яви, в обществе других людей, легко было не верить в их существование.

Иначе обстояло дело с Гигантами. Они были абсолютно реальны. Когда-то все принадлежало им, весь мир был их собственностью, некоторые даже утверждали, что люди произошли от Гигантов. Если бы они решили когда-нибудь вернуться, всякое сопротивление было бы бесполезным.

За всеми фантастическими фигурами вырисовывалась еще одна, скорее символ, чем реальное существо. Она называлась Бог. Никто не чувствовал перед ним страха, но имя его произносилось редко, и непонятно было, как оно просуществовало столько поколений. С ним было связано выражение “Ради бога”, что звучало очень возвышенно, но не означало ничего конкретного. Таким образом, понятие Бога было в конце концов низведено до простой божбы.

И все же то, что Комплейн увидел сегодня в зарослях, было более тревожащим, чем что-либо другое. Он вдруг вспомнил еще один факт: плач, который они с Гвенни слышали. Эти два отдельных факта слились вдруг в единое целое: неизвестный человек и приближающееся племя. Этот мужчина не был Чужим, это был обычный охотник из плоти и крови, только из другого племени. Объяснение оказалось таким простым…

Расслабившись, Комплейн лег. Простые логические выводы улучшили его настроение. Правда, осталась легкая досада, что он не догадался раньше.

Он слишком мало использовал разум. Все, что он делал, получалось совершенно автоматически: если не управлял закон, Наука или собственное настроение, нужно было это немедленно менять. С этой минуты он будет другим, таким, как, скажем, Мараппер. Он будет оценивать вещи, но разумеется, не так материально, как Роффери оценивал товар.

Для пробы нужно было собрать некоторые факты, которые сложатся в единую картину; при помощи этого метода и достаточного количества информации, может, удастся даже объяснить концепцию корабля.

Почти незаметно он погрузился в сон…

Проснувшись, он не почувствовал запаха готовящейся пищи. Он сел, застонал и, почесывая голову, вылез из кровати. Он собирался действовать, он чувствовал потребность в действии, а в чем оно будет состоять — покажет время.

Он натянул брюки, подошел к двери и открыл ее. Снаружи было до удивления тихо. Комплейн вышел.

Гулянье кончилось, а его участники, не потрудившись даже вернуться домой, лежали среди разноцветных обломков, там, где их сморил сон. Кабины напоминали поле бескровной битвы, для участников которой страдания еще не кончились.

Комплейн тихо ступал между спящими. Он надеялся чего-нибудь поесть в столовой, обслуживающей одиноких мужчин. На минуту он остановился у пары любовников, лежавшей на поле для игры в “Прыгай Вверх”. Мужчиной был Чип. Рука, которой он обнимал полную девицу, терялась под ее подолом. Лицо его было на Орбите, а их ноги пересекали Млечный Путь. Маленькие мушки ползали по ногам девицы и исчезали под платьем.

Издалека приближалась какая-то фигура, в которой Комплейн узнал свою мать. В Кабинах существовал закон — впрочем, не очень-то выполнявшийся — по которому ребенок должен порвать отношения с братьями и сестрами, когда достигнет головой бедер взрослого человека, а с матерью — когда достанет ей до пояса. Однако Мира была женщиной сварливой и упрямой, ее язык не соблюдал никаких законов, и она разговаривала со своими многочисленными детьми как только представлялся случай.

— Привет, мать, — буркнул Комплейн. — Пространства для твоего я.

— За твой счет, Рой.

— И чтобы лоно твое по-прежнему было плодовито.

— Ты хорошо знаешь, что я уже стара для подобных пожеланий, — сказала она, рассерженная, что сын обратился к ней так официально.

— Я иду что-нибудь поесть, мать…

— Значит, Гвенни умерла. Я уже знаю об этом. Бели была свидетельницей твоей порки и слышала объяснение. Это прикончит ее бедного старого отца. Жалею, что опоздала — на порку, разумеется, следующих постараюсь не пропустить, если мне это удастся. Я с трудом достала прекраснейший оттенок зелени и все себе покрасила. Тебе нравится моя блузка? Это фантастически красиво…

— Слушай, мать, у меня болит спина, и кроме того, нет желания разговаривать.

— Конечно, болит, Рой, нельзя, чтобы было иначе. Меня дрожь пробирает, когда я представляю, как она будет выглядеть под конец наказания. У меня есть жир, которым я могу тебя натереть — это уменьшит страдания. Потом тебя должен посмотреть доктор Линдсей, если у тебя есть чем заплатить за совет. А сейчас, когда Гвенни нет, ты должен кое-что иметь. Вообще-то я никогда ее не любила.

— Послушай, мать…

— Если ты идешь в столовую, я пойду с тобой. Я как раз шла без определенной цели. Мне сказала, конечно, по секрету, старая Тумер Мандей — хотя один бог знает, от кого она это услышала — что стражники нашли немного чая и кофе на складе красок. Ты заметил, что этого они не разбрасывали? У Гигантов был гораздо лучший кофе, чем у нас.

Поток слов заливал его и тогда, когда он рассеянно завтракал. Потом он позволил ей отвести его в ее комнату, где она смазала ему спину жиром. При этом ему пришлось выслушать, бог весть в который раз, те же самые добрые советы.

— Помни, Рой, что не всегда будет так плохо. Не позволяй, чтобы тебя сломило.

— Дела всегда плохи, мать. Зачем же вообще жить?

— Ты не должен так говорить. Я знаю, что Наука осуждает отчаяние, а ты не видишь всего так, как я. Я всегда говорю, что жизнь — великая тайна. Уже то, что мы живем…

— Я все это знаю. Для меня жизнь напоминает наркотик.

Мира внимательно посмотрела на его гневное лицо и смягчилась.

— Когда я хочу утешиться, — сказала она, — я представляю себе огромную темноту, закрывающую все. И вдруг в этой темноте начинают мигать многочисленные огоньки. Эти огоньки — наши жизни, пылающие отважно и освещающие наше окружение. Но что значит это окружение, кто зажег эти огоньки и зачем… — Она вздохнула. — Когда мы начнем Долгое Путешествие, и наш огонек погаснет, тогда мы узнаем больше.

— И ты утверждаешь, что тебя это радует, — презрительно сказал Комплейн. Уже давно он не слышал этой материнской метафоры и, хотя не хотел в этом признаться, ему показалось, что она смягчила его боль.

— Да. Конечно, это меня радует. Видишь, как наши огоньки горят в одном месте, рядом. — Говоря это, она коснулась пальцем точки на столе между ними. — Я рада, что мой не горит одиноко, где-то в неизвестном месте. — Она указала вытянутой рукой в пространство.

Покачав головой, Комплейн встал.

— Я не вижу его, — признал он. — Может, было бы лучше, свети он где-нибудь дальше.

— Но тогда он был бы другим. Именно этого я и боюсь — что он может быть другим.

— Думаю, ты права. Лично я предпочел бы, чтобы все здесь было другим. Но мой брат Грегг, который покинул племя и ушел в чашу…

— Ты все думаешь о нем? — оживилась старая женщина. — Грегг был очень удачлив. Если бы он остался, то был бы сейчас стражником.

— Думаешь, он еще жив?

Она решительно покачала головой.

— В чаще? Можешь быть уверен, что его схватили Чужие. Очень, очень жаль… Грегг был бы хорошим стражником. Я всегда это говорила.

Комплейн хотел уже уйти, когда она резко сказала:

— Старый Озберт Бергас еще жив. Мне говорили, что он зовет свою дочь Гвенни. Ты обязан сходить к нему.

Это было правдой, и обязанность была приятной, потому что Бергас был героем племени.

По пути к нему он не встретил ни души, за исключением однорукого Олвелла, который нес несколько убитых уток — и приветствовал его. Комнаты, в которых жил Бергас, лежали далеко на задворках Кабин, хотя когда-то находились в районе передовой баррикады. По мере того, как племя медленно продвигалось вперед, комнаты эти оказывались сзади. Озберт Бергас был на вершине своей славы, когда жил в центре района, занимаемого племенем. Сейчас, в старости, его комнаты располагались дальше, чем чьи бы то ни было.

Последняя граница — баррикада, которая отделяла людей от Бездорожий — находилась сразу же за его дверями. Многочисленные пустые комнаты отделяли его от ближайшего соседа — его бывшие соседи трусливо сбежали, переселившись в центр. Старик, однако, остался на месте и жил гордо, в грязи и нужде, окруженный толпой женщин.

До этого места гулянье не дошло. В отличие от радостного настроения, царившего в Кабинах, район жилища Бергаса выглядел мрачно и неприятно. Когда-то, вероятно, еще во времена Гигантов, здесь произошел взрыв. На довольно большом участке стены были опалены, а посреди палубы виднелось отверстие в рост человека. Вокруг двери старого проводника не было никакого света.

Постоянное перемещение племени тоже повлияло на заброшенность этого района, и глоны, которые разрослись перед задней баррикадой, создали на грязной палубе карликовые, доходящие до бедер, заросли.

Комплейн неуверенно постучал в дверь Бергаса. Она открылась, и шум голосов и клубы пара окутали его, как туча насекомых.

— Твоего я, мать, — вежливо обратился он к старой ведьме, стоящей на пороге.

— За твой счет, воин. Ах, это Рой Комплейн, правда? Чего ты хочешь? Я думала, что все молодые глупцы пьяны. Входи, только тихо.

Это была большая комната, полностью заваленная сухими стеблями глонов. Они тянулись вдоль всех стен, что делало комнату похожей на засохшую пущу. У Бергаса была мания, что все опоры их мира, все стены и палубы будут уничтожены, и племя будет вынуждено жить в путанице глонов, в помещениях, построенных из этих стеблей. Он даже провел эксперимент, переселившись на некоторое время в глубь Бездорожий и, хотя выжил, никто не последовал его примеру. По комнате разносился запах бульона, идущий из большого парящего котла, стоявшего в углу. Молодая девушка мешала его содержимое, сквозь пар Комплейн разглядел множество других женщин, находившихся в комнате. Посредине сидел сам Озберт Бергас. Он произносил речь, которую никто не слушал, потому что все женщины одновременно разговаривали между собой. В комнате стоял такой шум, что Комплейн удивился, как они услышали его стук.

Он склонился перед стариком. Гнилец уже заметно развился: видно было, что начался он, как обычно, из области желудка, и теперь кратчайшим путем направляется к сердцу. Из мускулов больного вырастали мягкие коричневые отростки длиной в мужскую руку, а все увядающее тело выглядело, как труп, пробитый многочисленными трухлявыми ветвями.

— …Итак корабль был потерян, человек был потерян, потеряно все, даже сам смысл утраты, — говорил старец хриплым голосом, глядя невидящими глазами на Комплейна. — Я был среди этих руин и повторяю, что чем больше времени проходит, тем меньше у нас шансов найти самих себя. Вы, глупые женщины, этого не понимаете, но я много раз говорил Гвенни, что он вредит собственному племени. Ты делаешь плохо, говорил я ему, уничтожая все, на что наткнешься, только потому, что тебе это не нужно. Ты жжешь книги, говорил я, уничтожаешь фильмы, ибо боишься, что кто-нибудь использует их против тебя. Я говорил, что они содержат в себе секреты, которые мы должны знать, но ты глупец, и не понимаешь, что вместо того, чтобы уничтожать, надо все сложить в целое. Я говорю тебе, что я видел больше палуб, чем ты о них слышал, я говорю… Чего вы хотите?

Поскольку этот перерыв в бесконечном монологе был вызван, скорее всего, его присутствием, Комплейн спросил, не нужна ли его помощь.

— Помощь? — повторил Бергас. — Я всегда справлялся со всем сам, как и мой отец. Мой отец был выдающимся проводником. Хочешь знать, как возникло это племя? Я расскажу тебе. Мой отец вместе со мной — а я был тогда очень молод — нашел то, что Гиганты называли арсеналом. Да, комнаты, полные парализаторов! Без этого открытия племя Грин не стало бы тем, чем оно является сегодня, оно давно бы погибло. Да, я мог бы сейчас забрать тебя в арсенал, если бы ты не боялся. Далеко в центре Бездорожий, там, где ноги превращаются в руки, пол уходит вниз, и ты начинаешь подниматься в воздух, как насекомое…

Бредит, подумал Комплейн. Нет смысла говорить ему о Гвенни, раз он бормочет о ногах, превращающихся в руки.

Вдруг старый проводник замолчал, а потом спросил:

— Как ты попал сюда, Рой Комплейн? Дай мне немного бульона, мой желудок сух, как щепка.

Велев одной из женщин подать ему тарелку, Комплейн сказал:

— Я пришел узнать, как вы себя чувствуете. Вы великий человек, и мне неприятно видеть вас в таком состоянии.

— Великий человек, — пробормотал старик, потом вдруг закричал: — Где мой бульон? Что там с ним делают эти девки?

Одна из молодых женщин быстро подала чашу, бросив при этом взгляд на Комплейна. Бергас был слишком слаб, чтобы есть самому, поэтому Комплейн поспешил на помощь, вливая жирную жидкость ему в рот. При этом он заметил, что глаза старого проводника ищут его глаз, как бы желая передать ему какую-то тайну, но Комплейн по привычке не хотел допустить этого. Он повернулся и вдруг заметил царившую грязь. На палубе было столько земли, что там могли бы расти глоны и даже сухие стебли были вымазаны грязью.

— Почему здесь нет лейтенанта? Где доктор Линдсей? Разве вас не должен навестить священник Мараппер? — взорвался вдруг он. — Вам нужен лучший уход.

— Осторожнее с этой ложкой, парень. Сейчас, только высморкаюсь… ох, мой проклятый живот. Он так давит, так страшно давит… Доктор… я велел женщинам отослать доктора. Старый Грин не придет, потому что боится гнильца. Кроме того, он становится таким же старым, как и я. Однажды Зиллиак уберет его, и сам захватит власть… Это человек…

— Может, привести священника? — с отчаянием сказал Комплейн, видя, что Бергас снова начинает бредить.

— Священника? Кого, Генри Мараппера? Подвинься поближе, я скажу тебе кое-что, о чем будем знать только мы вдвоем. Это тайна, я никогда и никому об этом не говорил. Генри Мараппер — мой сын. Да. Я не верю в эти его бредни, как не верю…

Он замолчал, кашляя и задыхаясь, что Комплейн сначала принял за стоны, вызванные болью, но потом понял, что Это смех, прерываемый выкриками: “Мой сын!”

Сидеть дальше было бессмысленно. Он встал, кивнул одной из женщин и вышел. Женщины, не выказывая ни малейшего интереса, стояли с руками на бедрах или отгоняли от себя мух.

Фрагменты их разговоров доносились до равнодушных ушей Комплейна, когда он шел к выходу.

— …и откуда он берет все эти одежды, хотела бы я знать. Говорю вам, он доносчик…

— Уж очень ты скора на поцелуи, Венда. Поверь мне, когда будешь в моем возрасте…

— …лучшая порция мозгов, какую я когда-либо получала…

— Мама Каллиндрем недавно родила семерых. Все родились мертвыми, кроме одного. Как вы помните, до этого было пятеро. Я сказала ей прямо в глаза: ты должна быть более решительна со своим мужиком…

— Проиграл все…

— …никогда еще так не смеялась…

Снова оказавшись в темном коридоре, он оперся о стену и вздохнул с облегчением. Он, собственно, ничего не сделал, даже не передал известие о смерти Гвенни, хотя для этого сюда пришел, и все же как будто что-то изменилось в нем. Как будто какой-то огромный груз прокатился через его мозг, причинив боль, но позволив видеть все яснее.

В квартире Бергаса царила страшная жара, и Комплейн почувствовал, что пот течет у него по лбу. Даже сейчас, из коридора, можно было услышать женские голоса. Внезапно у него перед глазами предстали Кабины, какими они были на самом деле: огромная пещера, заполненная множеством голосов.

Нигде никакого движения, только голоса, замирающие голоса…

4

Явь медленно кончалась, близилось время сна, и Комплейн чувствовал, как по мере приближения очередной порции наказания желудок его становится все более беспокойным. Одну сон-явь из каждых четырех в Кабинах и окружающих их пространствах царила темнота. Это была не полная тьма — тут и там в коридорах светились квадратные контрольные огни, похожие на месяц; только в комнатах их не было, и там было темно. Таков был закон природы. Правда, старики говорили, что при жизни их родителей темнота не длилась так долго, но у старых людей, как правило, плохая память.

В темноте глоны сморщивались и съеживались, как пустые мешки. Их гибкие стебли становились дряблыми, ломались, и все, за исключением самых молодых, чернели. Так выглядела их короткая зима. Когда появлялся свет, молодые побеги энергично тянулись вверх, покрывая мертвые растения волной новой зелени. Через следующие четыре сон-яви и они умирали; этот цикл переживали только самые сильные и самые приспособленные.

Всю эту сон-явь большинство из нескольких сотен жителей Кабин оставались в горизонтальном положении. После варварских взрывов радости всегда приходил период покоя и апатии. Все были расслаблены и не способны включиться в каждодневную рутину. Бездействие охватило все племя. Подавленность окутала его, как епанча, за баррикадами расчищенные поляны зарастали глонами, но только голод мог поставить людей на ноги.

— Можно вырезать всех, и ни одна рука не поднимается для защиты, — сказал Вантадж, и на правой половине его лица появилось что-то похожее на вдохновение.

— Почему же ты этого не делаешь? — насмешливо спросил Комплейн. — Знаешь, что говорит Литания: сдерживаемые чувства нарастают и пожирают разум, в котором поселились. Берись за дело, Дырявая Морда.

В то же мгновение он был схвачен за руки, и острие ножа оказалось в миллиметре от его горла.

— Не вздумай еще когда-нибудь назвать меня так, ты, гниющая падаль! — рявкнул Вантадж, после чего отвернулся и опустил руку с ножом. Гнев исчез, и на его месте появилось что-то вроде покорности — он вспомнил о своем уродстве.

— Мне очень жаль. — Комплейн пожалел, что произнес эти слова, едва они сорвались у него с языка, но Вантадж уже не слушал его.

Медленно, еще не придя в себя, Комплейн двинулся дальше. Вантаджа он встретил, возвращаясь из чащи, где наблюдал за приближающимся племенем. Если и должна была произойти встреча, что было не очень-то вероятно, то это случится не скоро. Сначала произошло бы столкновение между соперничающими охотниками, что могло означать смерть для многих из них, но наверняка означало бы и освобождение от монотонности жизни. Пока Комплейн оставил эту новость при себе. Пусть кто-нибудь другой, более преданный властям, донесет об этом лейтенанту.

Направляясь к квартирам стражников за очередной порцией розог, он не встретил никого, за исключением Вантаджа. По-прежнему никто ничего не делал, и даже публичный бичеватель отказался пороть его.

— У тебя впереди еще много снов-явей, — сказал он. — Куда ты так спешишь? Убирайся и дай мне спокойно полежать. Иди и поищи себе другую женщину.

Комплейн вернулся в свою квартиру, судороги в желудке исчезли. Где-то в боковом узком коридоре кто-то играл на струнном инструменте — он услышал фрагмент песни:

…в этом существовании

…слишком долго

…Глория.

Старая песня, почти забытая — он оборвал ее, закрыв двери. И снова его ждал Мараппер; грязное лицо он спрятал в ладонях, а на его жирных пальцах поблескивали перстни.

Комплейн почувствовал вдруг дрожь эмоции — ему показалось, что он знает, о чем духовник будет говорить, как будто он уже пережил эту сцену. Напрасно боролся он с этим чувством, оно опутало его, как паутина.

— Пространства, сынок, — священник лениво сделал знак гнева. — Ты выглядишь разочарованным.

— Я действительно разочарован, отец. Только убийство могло бы мне помочь.

Несмотря на эти неожиданные слова, чувство, что он уже переживал эту сцену, не исчезало.

— Есть дела поважнее убийства. Дела, которые тебе даже не снились.

— Не начинай снова рассказывать свои бредни, отец. Через минуту ты скажешь, что жизнь — это загадка, и начнешь болтать, как моя мать. Я чувствую, что должен кого-то убить.

— Ты сделаешь это, сделаешь, — успокоил его священник. — Хорошо, что ты так к этому относишься. Никогда не поддавайся отчаянию, сын мой, оно может уничтожить любого. Мы все заклеймены. Нас покарали за какие-то грехи наших предков. Мы все слепы и мечемся из стороны в сторону…

Комплейн утомленно взобрался на свое ложе. Чувство, что он уже переживал эту сцену, исчезло без следа. В этот момент он жаждал только сна. Завтра его вышвырнут из отдельной квартиры и выпорют, а сегодня он хотел только спать. Священник замолчал, Комплейн поднял голову и увидел, что Мараппер, опершись на его ложе, внимательно всматривается в него. Прежде чем Комплейн успел отвернуться, глаза их встретились.

Наисильнейшим табу в их обществе был закон, запрещающий мужчинам смотреть в глаза друг другу; порядочные люди, с открытыми намерениями, бросали друг на друга только беглые взгляды. Лицо Комплейна исказилось от бешенства.

— Чего ты хочешь от меня, Мараппер? — выкрикнул он. Ему очень хотелось сказать, что недавно он узнал о беззаконном происхождении священника.

— Ты еще не получил своих шести порок, правда, парень?

— Какое тебе дело, священник?

— Духовник не может быть эгоистом. Я спрашиваю для твоего же добра и, кроме того, твой ответ имеет для меня большое значение.

— Нет, не получил. Никто ни на что не годится, даже публичный бичеватель.

Глаза священника снова искали его глаза. Комплейн отвернулся и уставился на стену, но следующий вопрос духовника заставил его немедленно изменить позицию.

— Тебе никогда не хотелось обезуметь, Рой?

Помимо воли Комплейна перед его глазами возникла сцена: вот он бежит через Кабины с пылающим парализатором в руках, и все со страхом расступаются перед ним. Множество отважных мужчин, и среди них один из его братьев — Грегг, впали в свое время в безумие, прорвались через селение и убежали в неисследованные районы, густо поросшие глонами, где жили в одиночестве или соединяясь в отряды, опасаясь вернуться из-за ожидающей их кары. Он знал, что это мужественный и даже благородный поступок, но предложение не должно исходить от священника. Нечто подобное мог посоветовать смертельно больному врач, но священник, вместо того, чтобы подрывать племя изнутри, должен заботиться о его единстве. Впервые он вдруг понял, что Мараппер достиг какого-то переломного пункта своей жизни, что он с чем-то борется, и задумался: как могла быть связана с этим его состоянием болезнь Бергаса.

— Посмотри на меня, Рой, и ответь.

— Почему ты говоришь мне это? — Комплейн сел на кровати.

— Я хочу знать, каков ты на самом деле.

— Ты же знаешь, что говорит Литания: “Мы дети трусов, и дни наши проходят в непрерывном страхе”.

— Ты в это веришь? — спросил священник.

— Конечно. Так написано в Науке.

— Мне нужна твоя помощь, Рой. Пошел бы ты за мной, если бы я вообще вывел тебя из Кабин в Бездорожья?

Это было сказано тихо и быстро. Так тихо и быстро, как билось полное неуверенности сердце Комплейна. Он даже не пытался прийти к какому-нибудь выводу, не пробовал принять сознательного решения, это нужно оставить инстинкту, разум слишком много знал.

— Это потребует отваги, — сказал он наконец.

Священник ударил по могучим ляжкам и нервно зевнул.

— Нет, Рой, ты лжешь так же, как и поколение лжецов, произведших тебя на свет. Если мы отсюда уйдем, это будет означать бегство, бегство от ответственности, которую накладывает на человека современное общество. Мы уйдем тайком — это будет, мой мальчик, извечный акт возвращения к природе, бесплодная попытка вернуться на лоно предков. Наш уход на самом деле будет означать предел трусости. Так ты идешь со мной?

Какой-то скрытый смысл этих слов утвердил Комплейна в принятом уже решении. Он пойдет! Убежит от этой неуловимой завесы, сквозь которую никогда не мог проникнуть. Он соскользнул с кровати, стараясь скрыть свое решение от изучающих глаз Мараппера, пока не узнает о путешествии поподробнее.

— А что мы будем делать вдвоем в путанице глонов Бездорожий?

Священник сунул толстый палец в нос и, глядя на свою руку, сказал:

— Мы будем не одни. С нами пойдет еще несколько людей. Они готовы на все. Ты разочарован, женщину у тебя забрали, чего тебе терять?

— Кто они, Мараппер?

— Я скажу тебе, когда ты решишься идти с нами. Если нас предадут, стражники перережут нам глотки — особенно мою, по крайней мере в двадцати местах.

— Что же мы будем там делать? Куда пойдем?

Мараппер медленно встал и потянулся. Длинными пальцами пригладил волосы и состроил самую язвительную гримасу, на какую был способен.

— Иди один, Рой, если не веришь в мое руководство. Ты похож на бабу — можешь только жаловаться и спрашивать. Я скажу тебе одно: мои планы так велики, что превышают возможности твоего понимания. Господство над кораблем, вот чего я хочу. Полное господство над кораблем — ты даже не понимаешь, что это значит.

— Я вовсе не собираюсь отказываться, — сказал Комплейн, удивленный воинственным видом духовника.

— То есть ты идешь с нами?

— Да.

Мараппер молча схватил его за руку, лицо его сияло.

— А теперь скажи мне, кто они, — сказал Комплейн, испуганный собственным решением.

Мараппер выпустил его руку.

— Ты знаешь старую поговорку, Рой: истина еще никого не сделала свободным.[2] Скоро узнаешь. Для твоего же блага я пока не скажу тебе этого. Я планирую выход во время следующего сна. А теперь я оставляю тебя одного, ибо у меня есть еще дела. Никому ни слова.

В дверях он остановился, сунул руку за пазуху и вытащил что-то, триумфально замахав этим предметом. Комплейн узнал книгу, принадлежавшую вымершим Гигантам.

— Вот вам ключ к могуществу! — театрально воскликнул Мараппер, после чего спрятал книгу и закрыл за собой дверь.

Комплейн неподвижно, как статуя, стоял посреди комнаты. В голове у него клубились мысли, ни к чему не ведущие. Мараппер был священником, он обладал знанием, которого не имели другие, следовательно, Мараппер должен быть вождем…

Он медленно подошел к двери и открыл ее. Духовник уже исчез из виду, и поблизости не было видно никого, кроме бородатого маляра Меллера. Захваченный работой, он сосредоточенно рисовал яркую фреску на стене коридора, макая кисть в разные краски, которыми обзавелся во время последнего сна-яви. Под его руками на стене рождался большой кот. Меллер был так занят, что не заметил Комплейна. Было уже поздно, и Комплейн отправился на ужин в почти пустую столовую. Ел он, почти не понимая, что делает, а когда вернулся к себе, Меллер продолжал рисовать, как в трансе. Комплейн закрыл дверь и начал стелить постель. Серое платье Гвенни, по-прежнему висевшее на крючке, он грубо сорвал и швырнул за шкаф. Потом лег и лежал молча.

Внезапно в комнату ворвался запыхавшийся Мараппер. Он захлопнул за собой дверь и начал дергать плащ, защемившийся в ней.

— Спрячь меня, Рой, быстро! Да не глазей ты на меня, идиот! Вставай, вынимай нож. Сейчас здесь будут стражники, Зиллиак! Они гонятся за мной! Режут бедных старых духовников, как только их схватят.

С этими словами он подбежал к койке Комплейна, отодвинул ее от стены и полез под нее.

— Что ты такое сделал? — спросил Комплейн. — Почему за тобой гонятся? Почему ты хочешь спрятаться именно здесь? Зачем ты втягиваешь меня в это дело?

— Это не доказательство доверия, просто ты был ближе всех, а мои ноги не созданы для беготни. Моя жизнь в опасности.

Говоря это, Мараппер нервно осматривался, как бы в поисках лучшего укрытия, но в конце концов решил, что лучшего не найдет и что свесив одеяло до пола, он будет закрыт со стороны двери.

— Они наверняка видели, как я сюда входил, — сказал он. — Дело даже не в моей шкуре, а в плане, который я должен реализовать. Я рассказал о наших намерениях одному из стражников, а тот пошел прямо к Зиллиаку.

— Но почему я… — гневно начал Комплейн, но не закончил. Дверь распахнулась с такой силой, что едва не соскочила с петель, чуть-чуть не задев Комплейна, стоящего сразу за ней. Комплейна вдруг осенило. Он закрыл лицо руками, согнулся вдвое и застонал, делая вид, что дверь его ударила. Глядя меж пальцев, он заметил Зиллиака, правую руку лейтенанта и первого кандидата на будущего руководителя. Зиллиак ворвался в комнату, пинком захлопнул дверь и презрительно посмотрел на Комплейна.

— Перестань скулить! — крикнул он. — Где священник? Я видел, что он сюда входил.

Он повернулся, держа парализатор наготове, и в ту же секунду Комплейн схватил деревянный столик Гвенни, размахнулся и изо всей силы ударил Зиллиака в основание черепа. Раздался ласкающий ухо треск дерева и кости, и Зиллиак рухнул на пол. Он еще не успел коснуться палубы, как Мараппер был уже на ногах. Собравшись с силами и оскалившись от усилия, он перевернул тяжелую кровать на лежавшего. Затем с удивительной для такого тучного мужчины быстротой поднял парализатор Зиллиака и повернулся к двери.

— Открывай, Рой! Там наверняка есть другие, а это наш единственный шанс выбраться отсюда с целым горлом.

В этот момент дверь отворилась, и на пороге появился Меллер. Лицо у него было белое-белое, и он как раз засовывал нож в ножны.

— Вот жертва для тебя, священник, — сказал он. — Будет лучше, если я затащу его вовнутрь, пока никто не появился.

Он схватил безвольно лежащего в коридоре стражника за ноги, затащил в комнату и закрыл дверь.

— Не знаю, в чем тут дело, священник, — сказал Меллер, вытирая пот со лба, — но когда этот тип услышал шум, он тут же бросился за своими дружками. Мне показалось, что лучше разделаться с ним до того, как он приведет сюда гостей.

— Пусть его Долгое Путешествие будет спокойным, — слабым голосом сказал священник. — Это была хорошая работа, Меллер. Нужно признать, что для дилетантов мы справились отлично.

— Я хорошо бросаю нож, — объяснил Меллер, — и это к счастью, потому что я не выношу рукопашной схватки. Могу я сесть?

Комплейн, еще ошеломленный, присел между двумя телами, слушая биение сердца. Прежнего, обычного Комплейна заменил сейчас мужчина, действующий уверенно, как автомат, с быстрыми движениями и реакциями. Тот самый, который во время охоты принимал на себя инициативу. Сейчас его рука искала следы жизни у Зиллиака и стражника. Но ни у кого из них он уже не нашел пульса…

В небольших племенах смерть была явлением таким же привычным, как тараканы. “Смерть — самая старая спутница человека”, как говорили в народе. Наука тоже посвящала этому затягивающемуся спектаклю много места — существовали определенные каноны поступков при столкновении со смертью. Она пробуждала страх, а ведь страх не должен преследовать человека… На факт смерти Комплейн автоматически отреагировал стереотипным отчаянием — как его учили.

Видя это, Мараппер и Меллер присоединились к нему; духовник даже всплакнул. Когда ритуал подошел к концу, они вернулись к прежнему состоянию.

Теперь они сидели над трупами, глядя друг на друга, испуганные и одновременно довольные собой. Снаружи царила тишина, и только всеобщей пассивности были они обязаны тем, что еще не собрались зеваки, которые наверняка выдали бы их.

Постепенно к Комплейну вернулась способность мыслить.

— А что со стражником, который выдал твои планы Зиллиаку? — спросил он. — Если мы останемся здесь, Мараппер, у нас будут из-за него неприятности.

— Он нам уже не навредит, даже если мы оставим его здесь навсегда, — сказал духовник. Потом, показывая на человека, которого приволок Меллер, добавил: — Похоже, мои планы не были переданы дальше, и по этой причине у нас немного времени, пока Зиллиака не принялись искать. Думаю, у него был какой-то собственный план, иначе он явился бы с охраной. Тем лучше для нас, Рой, придется выходить немедленно. Отныне Кабины для нас место опасное.

Он быстро встал, но не предвидел дрожи в ногах и вынужден был сесть. Через минуту поднялся снова, на этот раз уже очень медленно.

— Для человека деликатного я неплохо управился с этой кроватью, — сказал он немного смущенно.

— Ты еще не объяснил мне, священник, почему тебя преследовали, — сказал Меллер.

— Тем более ценна твоя быстрая помощь, — сказал Мараппер, направляясь к двери. Меллер преградил ему путь рукой.

— Я хочу знать, во что вы замешаны, — сказал он, — потому что чувствую, что замешан в то же самое.

Мараппер выпрямился, но поскольку он молчал, Комплейн возбужденно спросил:

— А почему бы ему не пойти с нами?

— Так вот оно что… — медленно сказал художник. — Покидаете Кабины… Желаю вам счастья, друзья, и надеюсь, вы найдете то, что ищете. Лично я предпочитаю остаться на месте и продолжать рисовать, но за предложение спасибо.

— За исключением того, что не было никакого предложения, я с тобой полностью согласен, — сказал Мараппер. — Правда, ты показал, на что способен, но мне не нужна целая армия.

Меллер отодвинулся, а Мараппер, положив руку на ручку двери, немного смягчился:

— Наша жизнь очень коротка, но на этот раз, приятель, мы обязаны ею тебе. Возвращайся к своим краскам, художник, и никому ни слова.

Он быстро пошел по коридору, а Комплейн поспешил за ним. Племя спало. Они миновали запоздалый патруль, идущий на одну из задних баррикад, и двух молодых людей с девушками, пытающихся вернуть настроение прошедшего праздника, а в остальном район был полностью пуст.

Мараппер круто свернул в боковой коридор и направился к своей квартире. Осмотревшись, он вынул магнитный ключ и, открыв дверь, втолкнул Комплейна в комнату. Это было большое помещение, заваленное предметами, собиравшимися на протяжении целой жизни, тысячами выпрошенных или полученных за взятку вещей, которые со времени Гибели Гигантов не имели уже никакого применения. Они были интересны только как тотемы, следы цивилизации более богатой и развитой, чем их собственная. Комплейн огляделся вокруг. Он смотрел на разные вещи, которые как будто не узнавал — на фотоаппараты, электрические вентиляторы, книги, выключатели, конденсаторы, огнетушители, связки ключей, ночник, клетку для птиц, вазы, две масляные картины, бумажный рулон с надписью “Карта Луны”, игрушечный телефон и, наконец, ящик, полный бутылок с густой жидкостью и надписью “Шампанское”. Все это была добыча, полученная не всегда честным путем и немного стоящая.

— Останься здесь, а я приведу остальных трех участников, — сказал Мараппер, собираясь выходить. — Сразу после этого уходим.

— А если они предадут, как тот стражник?

— Этого они не сделают, — коротко сказал Мараппер. — Стражника я посвятил в тайну только потому, что он видел, как я нашел вот это. — Он похлопал по книге, спрятанной на груди.

Он вышел, и Комплейн услышал щелчок магнитного ключа. Если бы из планов священника ничего не вышло, ему пришлось бы тяжело: обнаружив его в этой комнате, его, вероятно, прикончили бы на месте за убийство Зиллиака. Он напряженно ждал, нервно потирая небольшую царапину на руке. Он взглянул на нее — в ладони торчала маленькая заноза. Ножки столика Гвенни никогда не были гладкими…

ЧАСТЬ ВТОРАЯБЕЗДОРОЖЬЯ

1

В Кабинах весьма часто использовалась поговорка “Действуй не задумываясь”. Вспыльчивость считалась признаком мудрости, а ловкачи действовали всегда под влиянием импульса. Это был единственно возможный подход, ибо при постоянном отсутствии причин для какого-либо действия всегда существовала возможность, что состояние бездействия захватит все племя. Мараппер, который был специалистом по использованию всевозможных принципов для своих целей, привел этот аргумент, чтобы мобилизовать трех остальных членов своей экспедиции. Они собрали вещи, надели куртки, забрали парализаторы и понуро последовали за ним по коридорам селения. По дороге они мало кого встречали, да и те не выказывали особого любопытства. Мараппер остановился перед дверями своей квартиры и достал ключ.

— Зачем мы остановились? Если мы будем здесь крутиться, нас наверняка схватят и изрубят в капусту. Если уж идти в глоны, то сразу.

Мараппер повернул свое лицо в сторону говорившего, но тут же вновь отвернулся, не унизив себя ответом. Вместо этого он открыл дверь и позвал:

— Выходи, Рой, и познакомься со своими товарищами!

Как и пристало хорошему охотнику, который всегда начеку, Комплейн появился в дверях с парализатором наготове. Он спокойно оглядел троицу, стоявшую возле Мараппера — он знал их всех. Вот Боб Фермур, уперший локти в два притороченных к поясу мешка. Вантадж, непрерывно вертящий в руках заостренную палку, и Эрни Роффери, оценщик, с вызывающим, неприятным выражением лица. Комплейн долго смотрел на них.

— Я не уйду из Кабин с этим сбродом, Мараппер, — сказал он наконец решительно. — Если это те лучшие, кого ты сумел найти, то не рассчитывай на меня. Я думал, что это будет порядочная экспедиция, а не фарс.

Священник издал звук, похожий на кудахтанье курицы, и двинулся в его сторону. Но Роффери оттолкнул его и встал перед Комплейном с рукой на рукояти парализатора. Усы его подрагивали в опасной близости от подбородка Комплейна.

— Так вот как ты запел, мой предприимчивый специалист по мясу, — сказал он. — Ты что, не узнал своих начальников? Если ты думаешь…

— Да, вот так запел, — ответил Комплейн. — А ты оставь свою игрушку, или я поджарю твои пальцы. Священник сказал мне, что это должна быть экспедиция, а не выгребание сора из борделя.

— А это и есть экспедиция! — рявкнул духовник, трясясь от ярости и глядя то на одного, то на другого. — Это экспедиция, и вы отправитесь со мной в Бездорожья, даже если мне придется затащить туда ваши трупы. Вы, идиоты, плюющие в свои глупые морды, ничтожные глупцы, неужели вы не понимаете, что не стоите и ногтя кого-нибудь подобного вам, не говоря уже обо мне! Берите свои вещи и идем, или я позову стражников.

Эта угроза была настолько идиотской, что Роффери расхохотался.

— Я присоединился к тебе, чтобы не смотреть на таких дохляков, как Комплейн, — сказал он. — Ну что же, тебе видней! Веди, ты же наш вождь.

— Если ты так считаешь, то зачем тратить время на глупые сцены? — спросил Вантадж.

— Потому, что я заместитель вождя, — ответил Роффери, — и могу устраивать такие сцены, какие мне хочется.

— Никакой ты не заместитель, Эрни, — мягко объяснил Мараппер. — Я вас веду, равных перед законом.

Услышав это, Вантадж злорадно рассмеялся, а Фермур сказал:

— Если вы кончили грызню, то может, мы все-таки пойдем, пока нас не накрыли и не помирили?

— Не так быстро, — сказал Комплейн. — Я все еще не понял, что здесь делает этот оценщик? Почему он не занимается оценкой? У него было теплое местечко, так почему же он его бросил? Этого я понять не могу: на его месте я бы никуда не пошел.

— Потому что у тебя нет даже жабьего разума, — рявкнул Роффери, напирая всем телом на вытянутую руку священника. — У всех нас есть причины, чтобы покинуть это сумасшедшее селение, но мои причины тебя не касаются.

— Чего ты к нему привязался, Комплейн? — крикнул Вантадж. — А почему ты идешь с нами? Я совершенно уверен, что не желаю идти с тобой.

Внезапно между ними сверкнул короткий меч священника. Они видели, как белеют пальцы, судорожно сжимая рукоять.

— Как святой человек, — рявкнул он, — я клянусь каждой каплей гнилой крови Кабин, что отправлю в Долгое Путешествие первого, кто скажет хоть слово.

Они стояли молча, окаменев от ненависти.

— Милые, мир приносящие острия, — прошипел Мараппер, потом снял с плеча мешок и сказал уже нормальным голосом:

— Укрепи это на спине, Рой, и возьми себя в руки. Эрни, оставь свой парализатор. Ты ведешь себя, как девчонка, получившая новую куклу. Успокойтесь и идемте, только все вместе. Мы должны преодолеть одну из баррикад, поэтому держитесь меня.

Он закрыл дверь квартиры, задумчиво посмотрел на ключ и спрятал его в карман. Не обращая внимания на остальных, пошел по коридору. Они мгновение колебались, затем последовали за ним. Мараппер с каменным спокойствием смотрел перед собой, совершенно игнорируя их присутствие, как будто они принадлежали к другому, неполноценному миру.

Дойдя до очередного перекрестка, он свернул влево, потом еще раз влево. Этот последний коридор вел в короткую слепую улочку, закрытую проволочной дверью. Перед ней стоял стражник, ибо это была одна из боковых баррикад. Стражник был спокоен, но внимателен. Он сидел на ящике, положив подбородок на руки, но когда пятеро людей показались из-за поворота, немедленно вскочил, направив на них парализатор.

— Я буду счастлив выстрелить! — выкрикнул он обычное предостережение

— А я умереть, — ответил Мараппер. — Спрячь оружие, Твеммерс, мы не Чужие. Ты очень взволнован.

— Стоять, или я стреляю! — крикнул стражник Твеммерс. — Чего вы хотите? Стойте все пятеро!

Мараппер не замедлил шагов, а остальные медленно следовали за ним. Комплейна заинтриговала эта сцена, хотя он не знал, почему.

— У тебя плохое зрение для твоей работы, приятель! — воскликнул священник. — Придется сказать Зиллиаку, чтобы тебя отозвали. Это я, Мараппер, твой священник, защитник твоей сомнительной нормальности, вместе с несколькими людьми доброй воли. Для тебя сегодня нет крови, дружище…

— Я могу застрелить любого, — воинственно пригрозил Твеммерс, размахивая оружием и одновременно отступая в сторону проволочной двери, находившейся у него за спиной.

— Спрячь свое оружие для лучшей цели, хотя не знаю, попадется ли она тебе, — сказал священник. — У меня есть кое-что важное для тебя.

Во время этого разговора Мараппер не замедлил шага ни на секунду и оказался очень близко от стражника. Бедняга колебался; правда, другие стражники были от него на расстоянии крика, но фальшивая тревога могла означать для него порку, а ему очень важно было сохранить свою скромную должность. Эти несколько секунд колебания оказались роковыми — священник был уже рядом с ним. Он быстро извлек из-под плаща свой короткий меч, глубоко вонзил его в живот стражника, повернул, потом ловко забросил себе на плечо уже согнувшееся пополам тело. Когда руки Твеммерса бесчувственно ударили его по спине, он удовлетворенно крякнул.

— Отличная работа, отец, — восхищенно сказал Вантадж. — Я сам не сделал бы лучше.

— Мастерская! — уважительно воскликнул Роффери.

— Приятно видеть духовника, который так хорошо претворяет в жизнь содержание своих наук.

— Спасибо, — буркнул Мараппер, — но не говорите так громко, а то эти псы настигнут нас. Фермур, возьми его, хорошо?

Тело было переброшено через плечо Фермура, который, будучи почти на голову выше остальных, лучше всего подходил для этого. Мараппер вытер лезвие о куртку Комплейна, спрятал меч и осмотрел дверь. Потом из одного из бездонных карманов он вынул ножницы по металлу и перерезал ими проволоку. Взялся за ручку и потянул — дверь открылась на дюйм, но дальше не пошла. Священник подергал ее, но безрезультатно.

— Разреши мне, — сказал Комплейн.

Он рванул изо всех сил, и дверь со скрипом заржавевших петель отворилась. Показался колодец, зияющая темная дыра. Они отпрянули, пораженные.

— Этот шум должен привести сюда всех стражников с Кабин, — сказал Фермур, с интересом разглядывая надпись “Вызывай лифт”, помещенную рядом с колодцем. — Что дальше, священник?

— Прежде всего, бросай туда тело, — сказал Мараппер. — Только быстро!

Тело было брошено в темную дыру, и через несколько секунд до них донесся глухой грохот.

— Кошмар! — воскликнул Вантадж.

— Пожалуй, мы обойдемся без ритуала погребения, — сказал Мараппер, — особенно если сами хотим остаться в живых. А теперь — вперед. Не бойтесь дети мои, эта темная дыра — дело рук человека; когда-то здесь, как мне кажется, курсировало что-то вроде тележки. Мы пойдем следом за Твеммерсом, только не так быстро.

Посреди отверстия свисали кабели. Священник схватил их и осторожно спустился по ним до нижнего уровня. Повисев над темной пропастью, он встал на узкую полочку, а потом одной рукой схватился за сетку, а другой вытащил ножницы. Осторожно сделал в двери отверстие, достаточно большое, чтобы через него можно было пролезть. Все, один за другим, последовали за ним. Комплейн покинул верхний уровень последним. Он опустился вниз по кабелю, послав Кабинам лишенное доброжелательности прощание.

Люди молча стояли в холодном полумраке. Они были на чужой территории, правда, глоны везде выглядели одинаково.

Поднявшись на носки, Мараппер закрыл за ними дверь и взглянул вперед, поправляя плащ.

— Пожалуй, достаточно для одной яви и для такого старого духовника как я, — сказал он, — разве что у вас есть желание начать дискуссию на тему о руководстве.

— Этот вопрос никогда не вызывал сомнений, — сказал Комплейн, вызывающе глядя на Роффери.

— Не пытайся меня провоцировать, — предостерег оценщик. — Я иду за нашим отцом, но проткну каждого, кто будет мутить воду.

— У нас будет достаточно возможностей, чтобы успокоить самую сильную жажду крови, — сказал Вантадж тоном предсказателя, повернув изуродованную половину лица к окружающей их стене зелени. — Нам уже пора перестать цепляться друг к другу и приберечь свои мечи для других животов.

Они неохотно согласились с ним.

Мараппер отряхнул свой короткий плащ, внимательно его разглядывая — он был в крови по краю.

— А теперь спать, — сказал он, — войдем в первое попавшееся помещение и устроим там лагерь. Там мы будем проводить сны. В коридорах оставаться нельзя, мы будем в них слишком заметны. А в комнате мы можем ставить охрану и спать спокойно.

— А не лучше ли нам перед сном удалиться от Кабин подальше? — спросил Комплейн.

— Если я что-то советую — нужно меня слушать, — сказал Мараппер. — Вы думаете, что хоть один из этих ленивых сукиных сынов рискнет своей шкурой и пойдет в незнакомый район, где легко нарваться на засаду? Я не собираюсь отвечать на ваши идиотские вопросы, а скажу коротко: вы должны делать то, что я вам говорю. Именно в этом заключается единство; без единства мы ничто. Твердо держитесь этого принципа, и мы выживем. Рой? Эрни? Вантадж? Фермур?

Священник смотрел в их лица, как бы опознавая их. Под его взглядом они щурили глаза, как четыре сонных грифа.

— Мы уже приняли эти условия, — нетерпеливо сказал Фермур. — Чего ты еще хочешь, чтобы мы целовали твои ботинки?

Несмотря на то, что он выразил их общее мнение, остальная троица начала на него порыкивать. Это было легче, чем ссориться со священником.

— Мои ботинки ты будешь целовать не раньше, чем заслужишь такую честь, — сказал Мараппер. — Но я хочу от вас большего. Я хочу не только того, чтобы вы слушались меня без вопросов, но также, чтобы вы никогда не нападали друг на друга. Я не требую ломать догмы Науки — если суждено отправиться в Долгое Путешествие, мы сделаем это. Однако мы не можем позволить себе ругаться и ссориться, добрые времена в Кабинах ушли безвозвратно. Некоторые из поджидающих нас опасностей мы знаем; это мутанты, Чужие, другие племена и, наконец, странные люди с Носа. Однако я не сомневаюсь, что мы можем наткнуться на опасности, о которых ничего не знаем. Если вы чувствуете неприязнь к своему товарищу, оставьте ее для чего-нибудь неизвестного — пригодится.

Он изучающе посмотрел на них.

— Поклянитесь.

— Все это очень хорошо, — буркнул Вантадж. — Я, конечно, согласен, но это означает отказ от собственной индивидуальности. Если ты ждешь от нас этого, то мы взамен ждем от тебя, Мараппер, что ты кончишь наконец болтать. Просто скажи нам, чего ты добиваешься, и мы сделаем это, но без выслушивания всех этих проповедей.

— Совершенно верно, — быстро сказал Фермур, прежде чем началась новая дискуссия. — Ради бога, поклянемся и ложимся спать.

Они согласились отказаться от ссор и во главе с Мараппером двинулись между глонами. Священник вынул из кармана огромную связку магнитных ключей. Через несколько метров они наткнулись на первые двери, остановились, и священник начал пробовать один за другим ключи. Комплейн пошел дальше, и через минуту они услышали его голос:

— Здесь есть выломанные двери! — воскликнул он. — Видимо, здесь проходило какое-то другое племя. Мы избегнем лишних хлопот, если войдем сюда.

Они подошли к нему, раздвигая шелестящие стебли. Дверь была открыта на ширину пальца. Каждая дверь была входом в неизвестность, все знали рассказы о смерти, которая таилась за закрытыми дверями, а страх сформировался в них с раннего детства.

Подняв парализатор, Роффери пнул дверь. Она открылась. Послышались тихие шаги, потом воцарилась тишина. Комната была очень большая, но темная: источник света был уничтожен — давно? Если бы комната была освещена, глоны в своей непрерывной погоне за светом взломали бы дверь, но темных закоулков они не любили еще больше, чем людей.

— Здесь есть только крысы, — сказал Комплейн, тяжело дыша. — Входи, Роффери, чего ты ждешь?

Не говоря ни слова Роффери вытащил из своего узелка фонарь и зажег его. Потом он двинулся дальше, остальные следовали за ним. Комната была чрезвычайно велика — восемь шагов на пять — и совершенно пуста. Неровный свет фонаря Роффери показал решетку потолка, голые стены и пол, заваленный разбитыми вещами. Как кресла, так и столы, ящики которых были выдвинуты, а содержимое разбросано вокруг, носили следы рубленых ударов, нанесенных топором. Легкие металлические стеллажи были помяты и лежали в пыли. Пятеро мужчин стояли на пороге, подозрительно оглядываясь и гадая, насколько давно был совершен этот акт варварства, почти чувствуя его в воздухе, потому что злые дела, в отличие от добрых, переживают тех, кто их совершил.

— Мы можем спать здесь, — коротко сказал Мараппер. — Рой, загляни за ту дверь в глубине.

Дверь, на которую он указал, была открыта наполовину. Отодвинув сломанный стул, Комплейн толкнул ее, и показалась маленькая ванная. Фарфоровая раковина была разбита, трубы, подводящие воду, вырваны из стены. Вода уже давно не текла. Комплейн осматривал ванную, когда грязно-белая крыса выскочила из обломков, обежала комнату и, увернувшись от пинка Фермура, скрылась в гуще глонов.

— Этого достаточно, — сказал Мараппер. — Сейчас мы поедим, а потом будем тянуть жребий, кому стоять в карауле.

Они поели, достав пищу из своих мешков, и обсудили целесообразность выставления охраны. Поскольку Фермур и Комплейн считали ее необходимой, а Роффери и Вантадж излишней, голоса разделились поровну, а священник, казалось, не собирался разрешать спора. Наконец, он вытер руки тряпкой и со все еще полным ртом сказал:

— Роффери, ты будешь караулить первым, а Вантадж вторым, чтобы у вас сразу была возможность доказать свою правоту. Во время следующего сна караулить будут Фермур и Комплейн.

— Ты говорил, что мы будем тянуть жребий, — гневно сказал Вантадж.

— Я передумал.

Он сказал это так решительно, что у Роффери пропала охота спорить.

— Я полагаю, ты, отец, никогда не будешь стоять на страже? — спросил он.

Мараппер развел руками, и на лице у него появилось выражение детской невинности.

— Мои дорогие, ваш священник охраняет вас все время — и во время сна, и во время яви.

Затем, меняя вдруг тему разговора, он вынул из кармана какой-то округлый предмет.

— С помощью этого приспособления, которое я предусмотрительно забрал у Зиллиака, — сказал он, — мы сможем точно определить время стражи, чтобы никто из нас не имел обязанностей больше, чем другой. Видите, с одной стороны у него круг с цифрами и три стрелки. Это называется часы и отмеряет время. С этой целью его создали Гиганты, а это значит, что они тоже имели дело с мутантами и Чужими.

Комплейн, Фермур и Вантадж разглядывали часы с интересом, Роффери, который сталкивался с такими предметами в бытность оценщиком, сидел с надменным видом. Священник забрал свою собственность и начал крутить маленькую пуговку на боку инструмента.

— Я поступаю, чтобы он действовал, — объяснил он. — Из трех стрелок самая маленькая двигается очень быстро, и на нее можно не обращать внимания. Две другие с разной скоростью, но нас интересует только более медленная. Видите, сейчас она касается цифры восемь. Ты будешь караулить, Эрни, пока стрелка не коснется цифры девять, потом разбудишь Вантаджа. Вантадж, когда стрелка дойдет до цифры десять, разбудит нас всех, и мы двинемся в путь. Ясно?

— Куда мы пойдем? — хмуро спросил Вантадж.

— Мы поговорим об этом, когда выспимся, — решительно сказал Мараппер. — Сейчас самое важное — сон. Разбудите меня, если кто-то будет двигаться за дверями, но только без ложных тревог. Я бываю очень зол, когда прерывают мой сон.

Он пошел в угол, пнул сломанный стул, который ему мешал, и начал располагаться ко сну. Не колеблясь, все последовали его примеру, за исключением Роффери, который смотрел на них с неприязнью.

Все уже лежали на полу, когда Вантадж неуверенно сказал:

— Отец Мараппер, — в его голосе прозвучала мольба, — ты не откажешься помолиться за наши шкуры?

— Я слишком устал, чтобы заниматься чьей бы то ни было шкурой, — ответил Мараппер.

— Короткую молитву, отец.

— Ну, как хочешь. Дети, пространства для вашего я, помолимся.

Лежа на грязном полу, он начал молиться. Поначалу в голосе его не было большой силы, но по мере того, как он распалялся, молитва набирала мощь.

— О, Сознание, мы стоим перед тобой, недостойные быть твоим вместилищем, ибо знаем, что полны пороков и не стараемся уничтожить их. Мы бедны и бедна наша жизнь, но имея Тебя, мы не потеряли последней надежды. О, Сознание, будь кормчим этих пяти скромных лодок, ибо у нас надежды больше, чем у всех оставшихся, и потому в нас больше места для тебя. Мы знаем, что стоит Тебе исчезнуть, как появится Твой враг — Подсознание, поэтому позволь мыслям нашим принадлежать только Тебе. Сделай наши руки быстрыми, наши плечи сильными, наш взгляд острым, наш гнев неукротимым, чтобы мы могли победить и убить всех, кто встанет против нас. Позволь нам разогнать и поразить их! Дай нам разбросать их внутренности по всему кораблю! Позволь искре Твоей пылать в нас до тех пор, пока нас не повалит враг и для нас не начнется Долгое Путешествие.

Священник поднялся, склонился и вытянул над головой руки, что все повторили вслед за ним, затем выпрямился и, согласно ритуалу, провел пальцами по горлу.

— Ну, а теперь заткнитесь, — сказал он уже своим нормальным голосом, вновь укладываясь спать.

Комплейн лежал опершись на стену, с головой на мешке. Обычно он спал легко, как зверь, без периодов дремы между сном и пробуждением. Однако в нынешнем своем положении он лежал с полузакрытыми глазами, стараясь думать. Мысли эти были только общими образами: пустое место Гвенни, Мараппер, с триумфом стоящий над трупом Зиллиака, Меллер и прыгающий зверь, появляющийся из-под его кисти, густая жидкость, выпаривающая жизнь из Озберта Бергаса, напрягшиеся мышцы на затылке Вантаджа, готового немедленно отвернуть лицо от любопытных взглядов, стражник Твеммерс, безвольно опускающийся на руки Мараппера. Все эти картины объединяло одно: все они касались того, что было, зато будущее не вызывало никаких образов. Он спешил сейчас за чем-то нереальным, входил в комнату, о которой говорила и которой боялась его мать.

Он не сделал никаких выводов, не тратил время на беспокойство — совсем наоборот, — он чувствовал что-то вроде надежды, согласно популярной пословице, которая говорила: “Дьявол, которого ты не знаешь, может победить того, что тебе знаком”.

Прежде чем заснуть, он увидел комнату, слабо освещенную светом из коридора, а через внутреннюю дверь — фрагмент вечной чащи. В неизменной и безветренной жаре непрерывно шелестели глоны, время от времени был слышен тихий треск, когда семя попадало в комнату. Глоны росли так быстро, что когда Комплейн проснулся, молодые были на несколько десятков сантиметров выше, а старые возле корабельных стен. Скоро и те, и другие должна была уничтожить темнота. Видя эту непрерывную борьбу, он подумал, что она очень похожа на человеческую жизнь.

2

— Ты храпишь, священник, — вежливо сказал Роффери, когда в начале новой яви они сели перекусить.

Их взаимное отношение совершенно изменилось, как будто во время сна на них действовала какая-то волшебная сила. Чувство соперничества, вынесенное из Кабин, исчезло; конечно, они по-прежнему были соперниками, но в том смысле, в каком все мужчины соперничают между собой, однако прежде всего они чувствовали связь, объединяющую их против всего окружающего. Охрана благоприятно подействовала на душевное состояние Роффери, который стал теперь почти кротким. Из всей пятерки, казалось, только Вантадж не изменился. Его характер, постоянно подвергаемый уничтожающему воздействию одиночества, не имел ни малейшей возможности измениться. Вантаджа можно было только сломать или убить.

— За эту явь мы должны уйти как можно дальше, — сказал Мараппер. — В следующую сон-явь, как вы знаете, будет темно, и тогда нам придется сидеть на месте, поскольку фонари выдадут наше присутствие любому. Однако, прежде чем мы двинемся дальше, я хочу познакомить вас с нашими планами, а для этого придется сказать кое-что о корабле. — Он с улыбкой осмотрелся вокруг. — Первым фактом является то, что мы на корабле. Надеюсь, все со мной согласны?

Его взгляд остановился на каждом, и каждый дал что-то вроде ответа: “Конечно” — Фермур, нетерпеливое бормотание Вантадж, как будто он счел вопрос неуместным, равнодушный неопределенный кивок головой Роффери и “Нет” Комплейна.

Мараппер живо заинтересовался этим “Нет”.

— Выслушай меня, Рой, — сказал он. — Сначала доводы. Слушай внимательно, я придаю большое значение этому делу, и проявление глупости способно вызвать у меня гнев, о котором все мы можем потом пожалеть.

Он расхаживал среди сломанной мебели, говоря приподнятым и значительным тоном:

— Итак, Рой, запомни одно, что не быть на корабле — это совершенно другое дело, чем быть на нем. Вы знаете — впрочем, знаем мы все — что значит быть на корабле, а потому считаем, что существует только корабль. Но имеется много мест, которые не являются кораблем, мест больших и многочисленных… Я знаю это из записей, оставленных Гигантами. Корабль был построен ими для каких-то известных им, но скрытых от нас, целей.

— Это я уже слышал в Кабинах, — печально сказал Комплейн. — Допустим, Мараппер, я поверю тебе. Что из того? Корабль или мир, какая разница?

— Ты не понимаешь этого? Взгляни. — Говоря это, священник наклонился, сорвал пучок глонов и начал махать им перед носом Комплейна. — Это нечто естественное, нечто, выросшее само, — сказал он.

Затем он вошел в ванную и пнул фарфоровую раковину так, что она зазвенела.

— А это было сделано искусственно. Теперь ты понимаешь? Корабль — искусственное творение, мир не естественен. Мы с вами — естественные существа, и наш настоящий дом — не этот корабль, построенный Гигантами.

— Но даже если это так… — начал Комплейн.

— Это так. Именно так. Доказательства вокруг тебя: коридоры, стены, комнаты — все искусственное, но ты так к ним привык, что этого не замечаешь.

— То, что он этого не замечает, неважно, — сказал Фермур. — Какое это имеет значение?

— Я это вижу, — гневно сказал Комплейн, — я только не могу с этим согласиться!

— Ну хорошо, посиди пока тихо и подумай, а мы нойдем дальше, — сказал Мараппер. — Я читал много книг и знаю правду. Гиганты построили этот корабль с какой-то конкретной целью; по дороге цель была утеряна, а сами Гиганты вымерли. Остался только корабль…

Он перестал ходить и остановился у стены, прислонившись к ней лбом. Когда же продолжил рассказ, то говорил как будто для себя.

— Остался только корабль, а в нем, как в ловушке, все племена людей. Видимо, произошла какая-то катастрофа, где-то произошло что-то страшное, и нас предоставили самим себе. Это приговор, вынесенный нам за какой-то чудовищный грех, совершенный нашими праотцами.

— Вся эта говорильня не стоит и фунта дерьма, — гневно сказал Вантадж. — Попытайся забыть, что ты священник, Мараппер. Это не имеет никакого значения с точки зрения нашей дальнейшей судьбы.

— Имеет, и к тому же огромное, — сказал Мараппер, сунув руки в карманы и тут же вытаскивая одну, чтобы поковыряться в зубах. — На самом деле меня интересует только теологический аспект проблемы. Если говорить о вас, существенным становится факт, что корабль откуда-то прибыл и куда-то следует. То, куда он направляется, более важно, чем сам корабль, ибо там, собственно, мы и должны находиться. Это наше настоящее место.

— Все это никакая не тайна, разве что для идиотов, зато тайной является то, почему нас держат в неведении относительно места, в котором мы находимся. Что, собственно, происходит за нашими спинами?

— Что-то где-то испортилось, — поспешно сказал Вантадж. — Я всегда говорил: где-то что-то не вышло.

— Не говори таких вещей в моем присутствии, — сказал священник. Ему казалось, что общее согласие с его мнением ослабит его позицию и авторитет.

— Существует заговор. Против нас затеяли какую-то интригу. Пилот или капитан этого корабля где-то скрывается, а мы мчимся вперед под его руководством, не зная даже, что вообще путешествуем, как не зная и цели путешествия. Это какой-то безумец, который скрывается, а на нас пала кара за грех, совершенный нашими праотцами,

Комплейну все это казалось чудовищным и неправдоподобным, едва ли не более неправдоподобным, чем мысль, что они находятся на мчащемся корабле. Но принятие одного влекло за собой принятие другого, поэтому он молчал. Его придавило чувство неуверенности. Глядя на присутствующих, он не замечал, чтобы они с энтузиазмом приняли теорию священника. Фермур иронически улыбался, лицо Вантаджа постоянно выражало неопределенное неудовольствие, а Роффери нетерпеливо пощипывал усы.

— Мой план следующий, — продолжал священник. — К сожалению, при его реализации мне понадобится ваша помощь. Мы должны найти этого капитана, должны схватить его в том месте, где он прячется. Он наверняка хорошо спрятан, но даже самые крепкие двери не спасут его от нас. Найдя, мы убьем его и тем самым завладеем кораблем.

— А что мы сделаем с кораблем, когда завладеем им? — спросил Фермур, явно желая уменьшить непомерный энтузиазм Мараппера.

Духовник задумался только на мгновение.

— Мы найдем для него какую-нибудь цель, — сказал он. — Детали подобного рода оставьте мне.

— А где мы будем искать этого капитана? — хотел знать Роффери.

В ответ священник распахнул плащ, залез под сутану и продемонстрировал всем книгу, которую Комплейн уже видел раньше. Он махал ею у них перед глазами, но это не имело никакого значения, потому что только Роффери читал бегло. Для остальных она стояла только из слогов, которые они не могли сложить в слова. Наконец Мараппер объяснил, что книга называется “Схемы электрических цепей звездного корабля”. Объяснил он и каким образом книга эта оказалась у него в руках. Она лежала в складе, где стражники Зиллиака нашли мешки с краской, и была брошена в кучу вещей, ожидающих приговора Совета. Мараппер увидел ее и, заранее предугадав ее ценность, спрятал в карман. При этом его видел один из стражников. Его молчание оказалось возможно купить только обещанием, что он пойдет вместе с Мараппером и разделит с ним власть.

— Это был тот стражник, которого Меллер прикончил под дверями моей комнаты? — спросил Комплейн.

— Он самый, — сказал священник, совершенно автоматически сделав знак сожаления. — Видимо, хорошенько подумав, он пришел к выводу, что сделает лучше, рассказав о наших намерениях Зиллиаку.

— Кто знает, может, он и был прав, — язвительно заметил Роффери.

Игнорируя это замечание, священник открыл книгу и развернул чертеж, прижимая его пальцем.

— Вот как выглядит ключ ко всему делу, — сказал он с глубоким убеждением. — Это план корабля.

К своему неудовольствию ему пришлось прервать только что начатую лекцию и объяснить им, что такое план, ибо понятие это было совершенно им неизвестно. На этот раз Комплейн имел преимущество перед Вантаджем, потому что быстро понял смысл плана и прежде всего понял, на чем основывается двухмерное изображение трехмерного объекта, такого большого, как корабль.

Вантаджу не помогли даже картины Миллера в натуральную величину; в конце концов было решено, что он должен примириться с фактом, которого не понимает, так же как Комплейн “принял” существование корабля, хотя не видел к тому никаких причин.

— Никто до меня не располагал таким подробным планом корабля, — поучал Мараппер. — Это счастье, что он попал в мои руки. Озберт Бергас знал о корабле очень много, но точно изучил только район Кормовой Лестницы и часть Бездорожий.

План показывал, что корабль напоминает удлиненное яйцо, в центре цилиндрическое и тупое на обоих концах. Все вместе состояло из восьмидесяти четырех палуб, которые в поперечном сечении напоминали монету. Большинство палуб (за исключением нескольких на обоих концах) слагались из трех концентрических уровней: верхнего, среднего и нижнего. В них находились коридоры, соединенные между собой лифтами или лестницами, а вдоль коридоров размещались жилые помещения, иногда небольшие, и тогда их было много, а иногда такие огромные, что занимали целый уровень. Все палубы были соединены между собой коридорами, тянувшимися вдоль длинной оси корабля — так называемым Главным Коридором. Однако существовали еще добавочные соединения между коридорами отдельных палуб.

Один конец корабля был четко обозначен как “Корма”, на другом виднелась надпись “Рубка”. В это место Мараппер ткнул пальцем.

— Вот где мы найдем капитана, — сказал он. — Тот, кто находится здесь, управляет кораблем. Туда мы и идем.

— Благодаря плану это будет нетрудно, — заявил Роффери, потирая руки. — Нам только нужно все время идти по Главному Коридору. Я начинаю думать, что общение с тобой, Мараппер, не сводится к полному идиотству.

— Это не так-то просто, — сказал Комплейн. — Ты все время проводил в Кабинах и совершенно не знаешь условий вне их. Главный Коридор хорошо известен охотникам, но, в отличие от любого другого коридора, он не ведет никуда.

— Ты прав, Рой, хотя и выразил свою мысль очень наивно, — признался Мараппер. — В этой книге я нашел объяснение, почему он не ведет никуда. Так вот, вдоль всего Главного Коридора находились аварийные двери. Каждая палуба построена таким образом, чтобы быть более-менее независимой в случае какой-нибудь угрозы.

Он принялся листать страницы с техническими рисунками.

— Даже я не все понимаю, но, полагаю, ясно, что что-то случилось — пожар или что-то в этом роде — и с того времени двери Главного Коридора были закрыты.

— Поэтому-то, за исключением глонов, так трудно кому-либо попасть туда, — добавил Фермур. — Мы просто кружимся на месте. Нам остается только найти дополнительные соединения, которые по-прежнему открыты, и воспользоваться ими. Это значит, что нам придется все время отступать и возвращаться, вместо того, чтобы идти прямо.

— Я вижу, что все вы чертовски умны, — сказал Мараппер, — поэтому можно идти дальше. Бери этот сверток на спину, Фермур, и иди вперед.

Все послушно встали — за дверями их ждали негостеприимные Бездорожья.

— Чтобы дойти до рубки, нам придется пройти через территорию Носовиков, — сказал Комплейн.

— Испугался? — насмешливо спросил Вантадж.

— Да, испугался, Дырявая Морда.

Вантадж гневно повернулся, но был слишком возбужден, чтобы резко прореагировать на ненавистное прозвище.

Молча они продирались сквозь чащу, и продвижение их было медленно и утомительно. Одинокий охотник может проскользнуть между глонами, не вырубая их, зато держась ближе к стене. Сейчас они не могли воспользоваться этим способом, поскольку выпрямляющиеся стебли хлестали идущим сзади. Можно было избегнуть этого, увеличив интервалы, но они держались как можно ближе друг к другу. В продвижении под стеной мешало еще одно: в этом месте слой хитиновой оболочки семян был особенно велик, и каждый отметил знаменательный факт: обилие семян, являющихся любимой пищей свиней и собак, указывало на отсутствие зверей в этом районе.

Количество мух не уменьшалось: они непрерывно жужжали около ушей путешественников. Идущий впереди Роффери корчевал глоны. Каждый раз поднимая топор, он размахивал им вокруг головы, чтобы избавиться от тучи насекомых.

Первое дополнительное соединение между палубами, до которого они дошли, было обозначено достаточно ясно. Оно находилось в коротком боковом коридоре и состояло из двух отдельных металлических дверей, в эту минуту слегка приоткрытых. Они могли обеспечить проход по коридору, но теперь были совершенно заблокированы зеленью. На первой двери была надпись “Палуба “61”, на второй — “Палуба 60”. Мараппер довольно хмыкнул, но было слишком жарко для комментариев. Комплейн во время охоты неоднократно натыкался на такие же двери и видел эти надписи, но тогда они ничего для него не значили.

На Палубе 60 они встретили других людей.

Фермур как раз шел впереди, со стоическим спокойствием прокладывая дорогу, когда внезапно показались отрытые двери. Такие двери всегда означали опасность, поэтому они собирались в группу и проходили мимо них вместе. Обычно ничего не происходило, однако на этот раз они увидели в комнате старую женщину.

Она лежала на полу, рядом с ней спала привязанная на шнурке овца. Женщина лежала, повернувшись к ним боком, благодаря чему они могли разглядеть ее левое ухо. В результате какой-то странной болезни оно чудовищно увеличилось и торчало сейчас среди редких и сальных седых волос. Оно было ярко-розового цвета и явно контрастировало с бледным лицом.

Женщина медленно повернула голову и взглянула на них, тут же, даже не изменив выражения лица, начав глухо выть. Комплейн заметил при этом, что второе ее ухо совершенно нормально.

Овца проснулась, отбежала на длину веревки и, задыхаясь от страха, заблеяла.

Прежде чем все пятеро успели удалиться, из задней комнаты выбежали двое мужчин, встревоженных криком, и встали за воющей женщиной.

— Они ничего нам не сделают, — с облегчением сказал Фермур.

Это было очевидно. Оба мужчины были стары — один согнутый пополам и очень близкий к Долгому Путешествию, другой страшно худой и без руки, потерянной в какой-то давней поножовщине.

— Мы должны их убить, — сказал Вантадж, и одна половина его лица прояснилась. — Прежде всего эту ведьму.

Услышав эти слова, женщина перестала кричать.

— Пространства для ваших личностей, — быстро сказала она. — Заразы вашим глазам, только троньте нас, и проклятие падет на вас.

— Пространства для твоего уха, — хмуро ответил Мараппер. — Идите, герои, нечего здесь стоять. Нужно уходить, пока крики этой сумасшедшей не привели сюда кого-нибудь пострашнее.

Они снова ушли в чащу. Трое обитателей комнаты следили за ними, не трогаясь с места. Они могли быть остатками какого-нибудь племени из Бездорожий, однако скорее всего — просто беглецы, с трудом цепляющиеся за жизнь в этой дикой глуши.

С этой минуты путешественники все чаще находили следы других мутантов или отшельников. Глоны часто были вытоптаны, что, правда, облегчало продвижение, но напряжение, вызванное необходимостью постоянно быть начеку, было значительно больше. Однако ни разу никто не нападал на них.

Следующее дополнительное соединение между палубами было закрыто. Стальные двери, идеально подогнанные к фрамуге, несмотря на их общие усилия даже не дрогнули.

— Должен быть какой-то способ, чтобы открыть их, — гневно сказал Роффери.

— Скажи священнику, чтобы заглянул в эту свою проклятую книгу, — сказал Вантадж. — Что касается меня, то я сяду здесь и буду есть.

Мараппер хотел сразу же двинуться дальше, но остальные поддержали Вантаджа и молча приступили к еде.

— Что будет, если мы окажемся на палубе, на которой все двери будут закрыты, как эти? — поинтересовался Комплейн.

— Это исключено, — решительно сказал Мараппер. — В этом случае мы бы ничего не слышали о Носовиках. Наверняка есть дорога — и даже не одна — ведущая на их территорию. Нужно только перейти на другой уровень и поискать.

В конце концов они нашли проход на Палубу 59, а потом очень быстро на 58. Тем временем стало поздно, приближалась темная сон-явь. Их снова охватило беспокойство.

— Вы заметили? — спросил вдруг Комплейн. В эту минуту он вел всю группу. — Вид глонов изменился.

Это была правда. Гибкие до сих пор ветви становились более мясистыми и не такими твердыми. Меньше стало листьев, зато чаще появлялись восковые зеленоватые цветы. Изменилась и почва под ногами. Обычно она была твердой, пронизанной густой путаницей корней, высасывающих каждую каплю влаги, теперь же была мягкой и более темной.

Чем дальше они шли, тем заметнее это становилось, и скоро они уже брели по грязи. Они миновали ферму томатов, потом какие-то кусты с овощами, которых не смогли определить; среди явно слабеющих глонов появлялись все новые виды растений. Эта удивительная смена обеспокоила их. И все же, Мараппер, боясь темноты, объявил привал.

Они протиснулись в боковую комнату, в которую уже до них кто-то вламывался. Она была завалена рулонами толстой материи с очень сложным рисунком. Свет фонаря Фермура осветил огромное количество моли. С неописуемым звуком она поднялась с материи, с которой сразу же исчез рисунок, зато появилось огромное множество глубоко проеденных дыр. Моль кружилась по комнате, вылетая в коридор; люди чувствовали себя так, будто оказались среди песчаной бури.

При виде большой моли, летящей прямо на него, Комплейн наклонился. На мгновение он испытал странное чувство, которое вспомнилось ему позднее: хотя моль пролетела мимо его лица, ему показалось, что она залетела прямо в голову. Это, конечно, была галлюцинация, но он чувствовал, что насекомое заполняет весь его мозг. Потом вдруг чувство исчезло.

— Здесь невозможно заснуть, — сказал Комплейн и повел товарищей дальше по болотистому коридору. Следующие открытые двери, какие им удалось найти, вели в помещение, оказавшееся идеальным для установки лагеря. Это была какая-то мастерская, большая комната, заставленная рабочими столами, станками и другими предметами, с их точки зрения ничего не стоящими. Из крана, который невозможно было закрутить, текла непрерывная струя воды. Она стекала в раковину, а из нее в находившуюся где-то под палубой огромную цистерну для сточных вод. Утомленные, они умылись и подкрепились своими запасами. Едва закончили, наступила темнота, естественный мрак, наступающий каждые четыре сна-яви. Никто не требовал молитв, духовник тоже их не предлагал. Он был так же утомлен, как и все остальные, и занят теми же, что и все, мыслями. Они преодолели всего три палубы, от рубки их отделяла еще долгая дорога. Впервые Мараппер осознал, что, независимо от достоинств его плана, он не представлял истинных размеров корабля даже приблизительно.

Часы были вручены Комплейну, который должен был разбудить Фермура, когда стрелка опишет полный круг. Охотник с завистью смотрел, как остальные укладываются под столами и тут же погружаются в сон. Некоторое время он упрямо стоял, но усталость заставила его занять сидячее положение. Он настойчиво искал ответ на тысячи мучивших его вопросов, но и это вскоре утомило его. Он сидел, опершись на стол, и глядел на закрытые двери. Через круглое матовое стекло, которое в них находилось, виден был слабый контрольный свет в коридоре. Круг этот становился все больше и больше, он кружился и расплывался… и наконец Комплейн закрыл глаза…

Проснулся он внезапно, с чувством беспокойства. Дверь была открыта. В коридоре почти полностью лишенные света глоны быстро умирали. Верхушки их надламывались и падали вниз. Эрни Роффери в комнате не было.

Комплейн встал, вынул парализатор и, прислушиваясь, направился к двери. Было малоправдоподобно, чтобы кто-то мог увести Роффери — это сопровождалось бы возней и шумом, который разбудил бы остальных. Из этого ясно следовало, что Роффери покинул комнату по собственной воле. Но почему? Может, он что-то услышал в коридоре?

Действительно, издалека доносился какой-то звук, напоминающий журчание воды. Чем дольше Комплейн слушал, тем громче казался ему этот звук. Он быстро взглянул на троих спящих и вышел в коридор поискать источник звука. Этот довольно рискованный шаг показался ему более разумным, чем желание разбудить священника и объяснить ему. что он дремал вместо того, чтобы бодрствовать.

В коридоре он осторожно зажег фонарь и сразу же нашел на грязи следы Роффери — они вели в сторону еще не исследованной части уровня, на котором они находились. Двигаться теперь было легче, потому что глоны остались только в середине коридора, а стены были свободны. Комплейн двигался осторожно, не зажигая без надобности света, с парализатором, готовым к выстрелу. На пересечении коридоров он на мгновение задержался и снова двинулся в направлении, откуда доносилось журчание воды.

Глоны исчезли, и появилась смытая струей воды палуба. Комплейн чувствовал, как она омывает его ботинки, и шел очень медленно, стараясь не плескать. Это было что-то совершенно новое…

Перед ним появился свет. Когда он приблизился, то увидел, что горит он в большом помещении, отделенном от коридора двойными застекленными дверями. Он подошел к двери и остановился, читая надпись “Плавательный бассейн”. Он повторил эти слова, совершенно не понимая их значения. Заглянув в дверь, он увидел лестницу, ведущую в сторону колоннады, находящейся наверху, а за одной из колонн — тень человека.

Он немедленно отпрыгнул от двери. Человек не пошевелился, и Комплейн решил, что тот его не заметил. Человек стоял, повернувшись к нему спиной, и был похож на Роффери. Комплейн осторожно открыл дверь, и тут же волна залила его ноги. Вода текла по ступеням, превращая их в водопад.

— Роффери! — крикнул он, направив парализатор на стоящего за колонной человека.

Эти три слога, сказанные нормальным голосом, многократно усиленные резонансом, зазвучали как гром, и эхо повторило их много раз, прежде чем замерло в темноте окружающей его пещеры. Исчезающее эхо затерло все другие звуки, оставив только звенящую в ушах глухую тишину.

— Кто там? — шепотом отозвался человек.

Несмотря на страх, Комплейн сумел прошептать свое имя, после чего мужчина кивнул ему. Комплейн начал медленно подниматься по лестнице и, поравнявшись со стоящим человеком, убедился, что это действительно оценщик. Роффери схватил его за руку.

— Спал, болван! — прошипел он на ухо Комплейну.

Тот согласно кивнул, боясь эха. Роффери не поддержал этой темы и без единого слова протянул руку вперед. Комплейн посмотрел в том направлении, удивленный выражением его лица.

Ни один из них не видел такого большого помещения. Освещено оно было только одной лампой, и огромное пространство тянулось без конца и тонуло в темноте. Полом служило зеркало воды с концентрически расходящимися кругами. В свете лампы вода сверкала, как металл. На другом конце помещения из гладкой поверхности поднимались трубы, поддерживающие разной высоты помосты, а по обеим сторонам виднелись едва различимые кабины.

— Как это красиво, — вздохнул Роффери. — Скажи, разве это не красиво?

Комплейн удивленно посмотрел на него. Слово “красиво” имело исключительно эротическую окраску и применялось только в отношении чрезвычайно привлекательных женщин. Однако он должен был признать, что зрелище, открывшееся перед ними, требовало особого определения. Он снова посмотрел на воду — ничего подобного они еще не видели никогда. До сих пор вода означала для них капли, капающие из крана, тонкую струйку из резиновой трубки или же немного жидкости на дне кружки. Что может означать такое количество воды? — задумался он. Хотя мрачный и зловещий вид этот заключал в себе и нечто прекрасное.

— Я знаю, что это, — очень тихо сказал Роффери. Он смотрел на воду, как загипнотизированный, лицо его так смягчилось, что его невозможно было узнать. — Я читал об этом в книгах, попадавшихся мне для оценки, и до сих пор считал это вздором. — Он помолчал, потом процитировал: — “Мертвые не встанут, а даже самая длинная река впадает в море”. Это море, Комплейн, мы наткнулись на море. Я читал об этом много раз. По-моему, это доказывает, что Мараппер был не прав, говоря о корабле. Мы просто в подземном городе.

Слова эти не произвели никакого впечатления на Комплейна, который не придавал значения названиям. Зато его вдруг осенило, почему Роффери бросил свою хлебную должность и присоединился к рискованной экспедиции священника. Теперь он знал, что причина была та же, что и у него — тоска по чему-то, чего он никогда не знал и чего не мог коснуться пальцем.

— Зачем ты сюда пришел? — спросил он, понизив голос, чтобы снова не вызвать эха.

— Пока ты спокойно храпел, я проснулся и услышал голоса в коридоре, — сказал Роффери, — Сквозь стекло я увидел двоих людей, проходивших мимо… только они были слишком велики для людей… Это были Гиганты!

— Гиганты? Гигантов уже нет, Роффери!

— Говорю тебе, это были Гиганты! В них было полных семь футов роста. Сквозь стекло я видел их головы, — он замолчал, и в его глазах Комплейн заметил азарт.

— Ты пошел за ними? — спросил он.

— Да. Я шел за ними до этого места.

Услышав это, Комплейн осмотрелся по сторонам.

— А ты не пытаешься меня испугать? — спросил он.

— Я не просил тебя приходить сюда, а кроме того, чего нам бояться Гигантов? Парализатор укладывает человека независимо от его размеров.

— Пожалуй, нам лучше вернуться, Роффери. Нет смысла торчать здесь дольше, кроме того, я должен нести службу.

— Об этом нужно было думать раньше, — сказал Роффери. — Позднее мы приведем сюда Мараппера, чтобы узнать, что он думает о море. Прежде чем уйти отсюда, я хотел бы кое на что посмотреть. На место, где исчезли Гиганты.

Он указал рукой на место возле кабин, где над водой на несколько сантиметров поднимался квадратный бордюр. Над ним горела единственная лампа и, казалось, что Гиганты поместили ее там только для этого.

— За этим бордюром находится люк, — прошептал он. — Гиганты спустились и закрыли его за собой. Идем, подойдем поближе и разглядим повнимательнее.

Проект этот показался Комплейну совершенно бессмысленным, однако, не желая спорить, он сказал:

— Хорошо, но держись в тени на случай, если кто-нибудь сюда войдет.

— Воды здесь всего по щиколотку, — сказал Роффери. — Надеюсь, ты не боишься промочить ноги?

Он был несколько возбужден, совсем как ребенок, но, несмотря на детское отсутствие чувства опасности, послушал совета Комплейна и держался ближе к стене. Они брели один за другим вдоль берега моря, держа оружие наготове, и вскоре дошли до люка, совершенно сухого под защитой бордюра.

Роффери понимающие подмигнул Комплейну и медленно поднял люк. В отверстии появился мягкий свет, в котором они увидели железную лестницу, ведущую в глубь колодца, полного труб и проводов. Две одетые в рабочие комбинезоны фигуры молча работали на дне шахты, что-то делая возле изолирующей задвижки. После открытия люка до них, должно быть, донесся шум воды, потому что оба Одновременно подняли головы, с удивлением глядя на Комплейна и Роффери. Это несомненно были Гиганты — огромные, крепкие, с темными лицами.

Роффери сразу же потерял голову. Он с грохотом захлопнул люк, повернулся и бросился наутек. Комплейн последовал за ним. Внезапно Роффери скрылся под водой. Комплейн резко остановился. Прямо перед собой, под самой поверхностью моря, он увидел край колодца. Из его глубины, в нескольких шагах от него, выплыл Роффери, крича и махая руками. Перегнувшись, насколько позволял барьер, Комплейн вытянул руку, чтобы ему помочь, однако Роффери не поймал ее и среди пены и пузырей воздуха погрузился снова. Плеск отразился от потолка пещеры оглушенным эхом…

Роффери появился снова. На это раз ему удалось взять себя в руки, и он встал по пояс в воде. Тяжело дыша и ругаясь, он старался продвинуться вперед и ухватиться за руку Комплейна, однако в этот момент открылся люк. Гиганты собирались выйти… Комплейн резко повернулся и увидел, как Роффери хватается за парализатор, которому влага совсем не причинила вреда. Не целясь, он выстрелил в появившуюся из отверстия голову. Промах… Гигант прыгнул к ним, и охваченный паникой Комплейн бросил оружие. Когда он наклонился, чтобы найти его в темной воде, Роффери выстрелил над его головой. Он целился лучше, чем Комплейн — Гигант покачнулся и свалился в воду с плеском, который многократно повторило эхо. Гораздо позднее Комплейн вспомнил одну весьма существенную деталь — у Гиганта не было оружия.

Другой Гигант был вооружен. Видя, какая судьба постигла его товарища, он присел за бордюром на лестнице и выстрелил дважды. Первый выстрел попал Роффери в лицо — раненый беззвучно погрузился в воду.

Комплейн бросился ничком, поднимая ногами фонтаны брызг, но для опытного стрелка он по-прежнему представлял хорошую цель. Заряд попал ему в висок, и Комплейн безвольно, лицом вниз, упал в воду.

Гигант выбрался из колодца и с угрожающим видом направился к нему.

3

В самом центре механизма, носящего имя человека, таится огромная воля к жизни. Механизм этот настолько чуток и нежен, что какое-нибудь неприятное происшествие в детстве может породить желание совершенно противоположное воле к жизни — стремление к смерти. Обе эти тенденции спокойно сосуществуют друг подле друга, и человек живет, ничего о них не зная. И только внезапный кризис выявляет их наличие и одновременно фатальную двойственность человеческой природы. И вот человек, прежде чем сразиться с врагами внешними, должен выдержать яростную битву с самим собой.

Так было с Комплейном: после промежутка беспамятства появилось сначала безумное желание снова уйти в него. Но беспамятство отбросило его, и тут же возникло глубокое убеждение, что он должен бежать, чтобы избежать ситуации, в которой оказался. Желание бегства через мгновение исчезло и осталось только желание покориться судьбе и погрузиться в ничто. Жизнь возвращалась к нему с трудом…

Он на мгновение открыл глаза. Он лежал в полумраке на спине, и что-то похожее на серый потолок находилось всего в нескольких дюймах от его головы. Потолок двигался назад или же он сам двигался вперед. Не в состоянии определить, что же на самом деле движется, он закрыл глаза. Все возрастающее чувство неудобства сказало ему, что у него связаны руки и ноги.

У него болела голова, а отвратительный запах заполнял легкие так, что дыхание было сильно затруднено. Он понял, что Гигант попал в него газовым зарядом мгновенного действия, но, в сущности, видимо, безвредным.

Комплейн снова открыл глаза. Потолок по-прежнему двигался назад, но дрожь, то и дело охватывающая его, доказывала, что он находится на каком-то экипаже, который движется. Внезапно движение прекратилось, и Комплейн увидел поднимающегося над ним Гиганта, вероятно, того самого, что его подстрелил, а потом похитил. Сквозь полусомкнутые веки он смотрел, что из-за тесноты помещения Гигант может находиться в нем только на четвереньках. Гигант поднял руки, нащупал что-то на потолке, повернул какой-то выключатель, и часть потолка поднялась вверх. Сверкнул свет, и донесся звук низких голосов. Позднее Комплейн без труда узнавал этот медленный низкий голос, такой типичный для Гигантов.

Прежде чем он успел что-либо сделать, его подхватили, сняли с экипажа и без малейшего усилия вытащили через образовавшееся в потолке отверстие. Большие руки подняли его и положили под стеной.

— Приходит в себя, — заметил голос со странным акцентом, но Комплейн почти не понял, что он сказал.

Его обеспокоило это замечание, частично потому, что он, по его мнению, не подал вида, что приходит в себя, а частично потому, что это могло привести к повторному применению Гигантами газа.

Через отверстие втянули еще какое-то тело, а за ним выбрался Гигант. Начался разговор, который вели шепотом, и из того, что подслушал Комплейн, следовало, что второе тело — это убитый Роффери Гигант. Второй Гигант описывал происшествие, и скоро стало ясно, что он говорит еще с двумя, но с места, в котором лежал Комплейн, была видна только стена.

Он снова впал в оцепенение, стараясь очистить легкие от отвратительного смрада. Из боковой комнаты вышел еще один Гигант и сказал что-то привыкшим повелевать голосом. Похититель Комплейна начал рассказывать сначала, но его перебили на полуслове.

— Наводнение остановили? — спросил новоприбывший.

— Да, господин Кюртис. Мы поставили новую изолирующую задвижку на место проржавевшей старой и выключили воду. Затем разблокировали сток и поставили несколько новых кусков труб. Мы как раз кончали работу, когда появился этот соня. Сейчас бассейн должен быть уже пуст.

— Ну хорошо, Рэндолл, — сказал повелительный голос, — а зачем вы преследовали этих двух коротышек?

На мгновение воцарилась тишина, потом второй голос сказал извиняющимся тоном:

— Мы понятия не имели, сколько их, и боялись, что на нас нападут в контрольном колодце. Нам нужно было выйти и посмотреть, что и как. Знай мы, что их всего двое, мы оставили бы их в покое. Гиганты говорили до того медленно, что, несмотря на странный акцент, Комплейн почти без всякого труда понимал отдельные слова. Однако общего смысла разговора он не улавливал, поэтому уже начинал терять интерес к дискуссии, когда вдруг понял, что речь идет о нем. Интерес немедленно вернулся.

— Полагаю, ты знаешь, что тебя ждут неприятности, Рэндолл, — сказал суровый голос. — Ты знаешь правила, а это пахнет военным судом. Боюсь, тебе будет трудно доказать, что ты действовал защищаясь, особенно, если второй коротышка утонул.

— Он не утонул. Я выловил его из воды и положил на закрытый люк контрольного колодца, чтобы пришел в себя.

— Ну, а что ты собираешься делать с этим экземпляром?

— Оставь я его там, он бы наверняка утонул.

— Зачем ты его сюда притащил?

— А может, просто дать ему по лбу и тем разрешить проблему, господин Кюртисс? — спросил один из молчавших до сих пор Гигантов.

— Это исключено. Преступное нарушение правил. И потом, ты мог бы хладнокровно убить человека?

— Но ведь это же только коротышка, господин Кюртисс, — защищался спрошенный.

— А может, передать его на восстановление? — предложил Рэндолл.

— Он уже слишком стар. Они принимают только детей. Что за идиотская мысль — привезти его сюда!

— Ну… я же говорю, что не мог его так оставить, а когда я выловил его приятеля… мне показалось, что я что-то слышу… Тогда… тогда я схватил его и быстро убежал в безопасное место.

— Ты явно впал в панику, Рэндолл, — сказал Кюртисс. — Во всяком случае, здесь нам коротышки не нужны. Ты должен доставить его обратно. Это все.

Он говорил коротко и решительно, и настроение Комплейна заметно поправлялось, ибо ничто не устраивало его больше, чем возвращение туда, откуда его забрали. Он не боялся Гигантов, так как уже успел заметить, что они медлительны и мягки. Позиции Кюртисса он совершенно не понимал, хотя она и была для него выгодна. Разгорелся спор относительно способа возвращения Комплейна. Друзья Рэндолла вступились за него, и наконец Кюртисс потерял терпение.

— Ну, хорошо, — рявкнул он, — идем в контору и позвоним Малому Псу. Так мы получим авторитетное решение.

— Ломаешься, Кюртисс, а? — спросил один из Гигантов, когда все они очень медленным, характерным для Гигантов шагом, вышли за Кюртиссом в другую комнату и захлопнули за собой дверь.

Первой мыслью Комплейна было, что Гиганты невероятные глупцы, раз оставляют его без охраны: ведь он мог бежать через ту самую дыру в полу, через которую прибыл. Однако надежда тут же исчезла, когда он попытался перевернуться на бок. При первом же движении он почувствовал острую боль в мускулах, смрад в легких, усилился. Он застонал и снова опустился на пол.

После ухода Гигантов одиночество Комплейна длилось не более секунды. Где-то у его колен раздалось что-то вроде скрипа. Повернув голову, он увидел, что небольшой фрагмент стены был убран в сторону, а в отверстии появились фигуры, как будто вышедшие из кошмарного сна. Они выскочили наружу, обежали Комплейна, вскочили на него и снова исчезли в отверстии. Видимо, это было что-то вроде разведки, ибо сразу же после этого показались другие фигуры, по движениям которых было ясно, что они не последние. Это были крысы…

Пятеро разведчиков, маленьких и тощих, носили на шеях колючие ошейники. Один из них был лишен глаза, в пустой глазнице, согласно движению второго, здорового, глаза, подрагивал хрящ. Из трех крыс, появившихся после них, одна была черная, как ночь, и производила впечатление вожака. Она стояла выпрямившись, шевеля маленькими розовыми лапками. Она не носила ошейника, зато верхняя часть ее туловища была покрыта различными предметами (там были перстень, пуговицы, наперсток и гвозди), создававшими что-то вроде кольчуги. У пояса висел какой-то предмет, похожий на небольшой меч. Крыса гневно запищала, и тотчас пятеро разведчиков вновь обежали Комплейна, вскакивая ему на ноги, карабкаясь ему на голову, проскальзывая за блузу и скаля зубы в нескольких миллиметрах от его глаз. Личная охрана вожака, состоявшая из двух крыс, нервно топталась на месте, оглядываясь по сторонам. Их усы беспокойно шевелились.

Охрана стояла на четырех лапах, и одеждой им служило что-то вроде небольших и довольно убогих пелерин, наброшенных на спину.

Комплейн содрогнулся — он привык к виду крыс, но их организованные и целенаправленные действия пробудили в нем тревогу. Кроме того, он отлично понимал, что если крысы решат выесть ему глаза, шансов спастись у него нет никаких.

Однако, у крыс явно была более важная цель, чем поиски деликатесов. Из отверстия в стене показались четыре мощных самца. Они тащили за собой небольшую клетку, которую, согласно с пискливым приказом вожака, установили напротив лица Комплейна, давая ему попутно возможность разглядеть ее содержимое.

Зверь, находившийся в клетке, был больше крысы. Из шерсти на вершине яйцеобразной головы росли длинные уши, а хвост был маленьким кустиком белой шерсти. Комплейн никогда в жизни не видел подобное создание, но узнал его по рассказам, слышанным от старых охотников из Кабин. Это был кролик, зверь чрезвычайно редкий, ибо он был любимой пищей крыс. Комплейн с интересом посмотрел на кролика, который нервно разглядывал его. Когда клетка была уже установлена, передовая охрана, состоящая из пяти крыс, заняла места вдоль внутренних дверей, чтобы предупредить о возвращении Гигантов, а вожак прыгнул в сторону кролика. Зверек резко отпрянул, что ни к чему не привело, потому что он был привязан к решетке своей тюрьмы за все четыре лапы. Вожак наклонил голову, передними зубами вытащил острый меч, похожий на маленький серп и начал размахивать над головой кролика. После этой грозной демонстрации он спрятал меч, и, жестикулируя лапами, принялся бегать между клеткой и лицом Комплейна.

Кролик явно понял, что его ждет. Комплейн с удивлением заметил, что глаза у него полезли из србит, и вдруг вздрогнул, почувствовав, что кто-то старается коснуться его мозга, ворваться в него, заполнить его. Это было невыразимо мерзкое чувство, от которого он, несмотря на все усилия, не мог избавиться. Что-то окружало его мозг, медленно, но неуклонно. Он пробовал потрясти головой, но ощущение не исчезало, а даже усиливалось, напоминая поиски чего-то на ощупь. Как будто умирающий человек в отчаянии блуждал по темным комнатам в поисках выключателя. Лоб Комплейна покрылся потом, скрипя зубами он старался прервать этот отвратительный контакт, и вдруг мозг его взорвался вопросами:

ПОЧЕМУ…

КТО…

ЧТО…

КАК МОЖНО…

ТЫ МОЖЕШЬ…

ТЫ ХОЧЕШЬ…

Комплейн закричал.

Чудовищное бормотание немедленно прекратилось, бессмысленные вопросы смолкли. Разведчики покинули посты и вместе с носильщиками схватили кролика и вновь затолкнули клетку в отверстие в стене. Вождь со стражей помчался за ними. Сразу после этого подвижный фрагмент стены закрылся — и вовремя, потому что в комнату вошел привлеченный криком Гигант. Он повернул Комплейна на бок. Тот смотрел на него, безуспешно пытаясь что-нибудь сказать.

Успокоившийся Гигант вернулся в соседнюю комнату, на этот раз оставив двери приоткрытыми.

— У коротышки болит голова, — заявил он. Теперь Комплейн слышал их голоса. Ему казалось, что говорят с какой-то машиной, но он был слишком поглощен своим приключением с крысами, чтобы обращать внимание на что-либо другое. Какое-то время в его черепе был безумец! Наука предупреждала, что мозг — это место нечистое. Святая троица — Фрейд, Юнг[3] и Бассит — проникла сквозь заслоны сна, находя за ними не нечто, как думали когда-то, а подземные гроты и лабиринт, полные призраков, обжигающих, как концентрированная кислота. Человек увидел себя обнаженным — как существо, полное комплексов и страхов. Основной целью Науки было извлечение как можно большей части нездоровых испарений на дневной свет, но, может быть, Наука никогда не забиралась достаточно глубоко?

В науке всегда использовались выражения “сознание” и “подсознание”, но только в аллегорическом смысле. А может, существует настоящее подсознание, способное захватить разум людей? Добралась ли троица до всех извилистых коридоров? Может, именно Подсознание было этим кричащим в нем безумцем?

И вдруг он нашел ответ. Он был очень прост, хотя и невероятен: между его разумом и разумом кролика был установлен контакт. Вспоминая странные вопросы, Комплейн понял теперь, что они шли от зверя, а не от какого-то чудовищного существа, проникшего в его голову. Объяснение это успокоило его — кроликов ведь можно убить.

Согласно мифологии Кабин, Комплейн игнорировал все сомнения и перестал о них думать.

Он лежал спокойно, отдыхая и стараясь одновременно очистить легкие от оставшегося в них смрада. Вскоре вернулись Гиганты. Похититель Комплейна — Рэндолл — молча поднял его и открыл люк. Вероятно, дискуссия окончилась в пользу Кюртисса.

Вместе со своим грузом Рэндолл проскользнул в низкий туннель, положил Комплейна в повозку и сел за его головой. Он тихо сказал что-то стоявшим над ним товарищам, запустил двигатель, и серый потолок снова поплыл над их головами. Время от времени на его гладкой поверхности скрещивались какие-то трубы, кабели и провода.

Наконец, они остановились. Гигант поковырялся в потолке, что-то нажал, и над ними появилось квадратное отверстие. Он вытащил Комплейна, пронес несколько ярдов и, положил на пол.

Комплейн снова был в Бездорожьях — запах не вызывал у охотника никаких сомнений. Гигант молча постоял над ним, потом исчез.

Полумрак сна-яви охватил Комплейна, словно материнские объятия. Он снова оказался дома, среди опасностей, которые были ему хорошо знакомы. Он уснул.

Легионы крыс бегали по нему, придавливая его к полу, появился кролик и забрался внутрь его головы, хозяйничая в лабиринтах мозга…

Комплейн со стоном проснулся, пораженный чудовищностью своего сна. Вокруг по-прежнему было темно. Легкие были совершенно чисты, руки и ноги не болели. Он осторожно встал.

Закрывая фонарь, чтобы он давал как можно меньше света, Комплейн подошел к двери и выглянул в коридор. Повсюду перед ним расстилалась глубокая пропасть. Он осторожно выскользнул и справа нащупал в темноте ряд дверей. Светя фонарем, он увидел, что стоит на влажных Плитах. Теперь он знал, где находится. Это подтверждала и звенящая пустота в ушах. Гигант принес его туда, где находилось то, что Роффери назвал морем. Зная уже, где находится, Комплейн осторожно зажег свет. Море исчезло. Он подошел к краю колодца, в который упал Роффери, но он был пуст и почти сух. Роффери не было и следа. Стены колодца блестели, увешанные кровавыми гирляндами ржавчины. В теплом воздухе дно колодца быстро просыхало.

Комплейн повернулся и вышел из зала, следя, чтобы снова не вызвать эхо. Он направился к лагерю. Влажная почва прогибалась под его ногами. Он осторожно обошел остатки глонов предыдущего сезона и добрался до дверей лагеря.

Он громко засвистел, гадая, кто сейчас стоит в карауле: Мараппер? Вантадж? Фермур? Он думал о них почти с любовью и повторял в душе старую поговорку Кабин: “Лучше дьявол известный, чем неизвестный”. Сигнал его остался без ответа. Комплейн вошел в комнату, но она была пуста. Все ушли, и он остался один в Бездорожьях…

Комплейн потерял голову. Он испытал уже слишком много: Гиганты, крысы, кролики — это он еще мог вынести, но не страшное одиночество Бездорожий. Он Метался по комнате, пиная потрескавшийся пол и ругаясь, потом выбежал в коридор и, воя, начал продираться сквозь заросли.

Чье-то тело обрушилось на него сзади, и Комплейн рухнул наземь, отчаянно сопротивляясь. Чья-то рука энергично закрыла ему рот.

— Перестань орать, идиот! — рявкнул ему в ухо чей-то голос.

Он перестал вырываться — в слабом свете, падающем на него, он увидел склоняющиеся над ним три фигуры.

— Я… я думал, что потерял вас, — сказал он и вдруг заплакал. Плечи его дрожали, а по щекам текли слезы.

Мараппер закатил ему звонкую пощечину.

4

Путешествие продолжалось. Они яростно корчевали глоны и брели вперед, осторожно преодолевая темные участки, где не горел свет и не было глонов. Они пересекали полностью разоренные районы, где двери были повыломаны, а в коридорах лежали груды разбитых предметов. Все живые существа, которых они встречали, были боязливы и по возможности избегали встреч. Впрочем, их и было-то немного — какой-то дикий козел-отшельник и жалостные группки полулюдей, которые, едва Вантадж хлопнул в ладони, в страхе убежали. Таковы были Бездорожья, и в их пустоте чувствовались столетия молчания. Совершенно забытые Кабины остались где-то далеко за ними; они забыли даже о своей туманной цели, ибо действительность, постоянно подвергая испытаниям их выносливость, требовала полной концентрации их внимания.

Обнаружение дополнительных соединений между палубами, даже с помощью плана Мараппера, не всегда давалось легко. Колодцы лифтов часто были заблокированы, а уровни кончались тупиками. Однако они непрерывно шли вперед, миновали палубы пятидесятые, потом сороковые и, наконец, на восьмую явь после выхода из Кабин, достигли Палубы 29.

К этому времени Комплейн начал верить в теорию корабля. Смена его убеждений произошла незаметно, однако была основательна, и важную роль в этом сыграли разумные крысы. Когда Комплейн рассказывал товарищам о похищении его Гигантами, он обошел стороной инцидент с крысами. Инстинктивно он чувствовал, что элемент фантастики ослабит впечатление и вызовет недоверие как у Мараппера, так и у Вантаджа. И все же мысленно он то и дело обращался к этим пугающим созданиям. При этом он заметил огромное сходство между крысами и людьми, выражающееся в их плохом отношении к другим существам, в данном случае кролику. Крысы выжили там, где это было возможно, совершенно не задумываясь над своим окружением. До сих пор и с людьми было точно так же.

Мараппер внимательно выслушал рассказ о Гигантах, однако комментировать его не стал.

— Они знают, где находится капитан? — спросил он. Его интересовали главным образом подробности, касающиеся разговоров Гигантов, и он повторял имена “Кюртисс” и “Рэндолл” так, словно произносил проклятия.

— Кто был тот Малый Пес, к которому они отправились для разговора? — спросил он.

— Я думаю, что это было какое-то имя, а не настоящий малый пес.

— Имя чего?

— Не знаю. Я же говорил тебе, что был почти без сознания.

Чем больше он об этом думал, тем менее ясным становилось для него содержание подслушанной беседы. Даже тогда, когда он все это переживал, оно настолько выходило за рамки его опыта, что он не сумел ничего понять.

— Ты думаешь, что это было имя какого-то Гиганта или название предмета? — настаивал священник, дергая его за ухо, как будто желая таким образом вытрясти из него все факты.

— Не знаю, Мараппер, не помню. Мне кажется, они собирались разговаривать с каким-то “малым псом”.

По требованию Мараппера вся четверка осмотрела зал с надписью “Плавательный бассейн”, в котором до этого было море. Ныне оно совершенно высохло; не появился нигде и Роффери, что было довольно странно, если вспомнить замечания Гиганта, что оценщик, так же как и Комплейн, быстро придет в себя. Они кричали и искали его везде, но напрасно.

— Его усы украшают сейчас койку какого-нибудь мутанта, — сказал Вантадж. — Идем дальше.

Люка, который вел в помещение Гигантов, тоже найти не удалось. Стальная плита, закрывающая вход в контрольный колодец, в котором Комплейн и Роффери впервые увидели Гигантов, была закрыта наглухо и выглядела так, как будто никто и никогда ее не открывал. Священник скептически посмотрел на Комплейна, и на этом следствие кончилось. Следуя совету Вантаджа, они двинулись дальше.

Весь этот инцидент подорвал репутацию Комплейна, и Вантадж, воспользовавшись случаем, стал отныне бесспорным заместителем вождя. Он шел сразу за Мараппером, а Комплейн и Фермур следовали за ним.

Если за время продолжительной тишины, в которой они шли бесконечными коридорами, Комплейн превратился в более мыслящего, чем прежде человека, то изменился и священник. Исчезла его болтливость, ибо в значительной степени ослабли жизненные силы, бывшие ее источником. Он осознал наконец размеры цели, которую поставил перед собой, а необходимость выжить заставила его полностью сконцентрировать волю.

— Очень давно здесь происходило что-то плохое, — сказал он во время одного привала. Опершись на стену, он разглядывал лежащий перед ними центральный уровень Палубы 29. Остальные тоже остановились. Заросли тянулись перед ними всего на несколько ярдов, а потом начиналась темнота, в которой ничто не могло расти.

Священник по-прежнему стоял, опершись о стену и теребя себя двумя пальцами за нос.

— Пожалуй, мы уже недалеко от Носовиков, — сказал он. — Боюсь, что фонари могут нас выдать.

— Если хочешь, можешь идти в темноте, — ответил Вантадж. Он двинулся вперед, за ним Фермур. Комплейн молча прошел мимо Мараппера и последовал за ними. Бормоча что-то себе под нос, священник оторвался от стены. Никто не принимал оскорблений с большим достоинством, чем он.

Перед входом в темноту Вантадж зажег фонарь и осветил лежащее перед ним пространство. Там творились странные вещи. Комплейн, лучший наблюдатель среди четверых, первым заметил неестественный вид глонов. Как обычно, они плохо росли вблизи темного района, но на этот раз стебли были какие-то особенно хрупкие, как будто не в состоянии держать собственную тяжесть. И кроме того, они дальше, чем обычно, удалялись от источников света.

Внезапно пол ушел у Комплейна из-под ног.

Идущий перед ним Вантадж спотыкался безо всяких причин, а Фермур двигался каким-то странным, прыгающим шагом. Комплейн чувствовал себя совершенно беспомощным. Весь сложный механизм тела отказался повиноваться: это было так, будто он шел по воде и в то же время испытывал непонятное чувство легкости. В голове у него шумело, в ушах пульсировала кровь. До него донесся приглушенный крик Мараппера, затем священник налетел на него сзади. В следующую секунду Комплейн полетел мимо правого плеча Фермура и, согнувшись пополам, ударился бедром о стену. Пол медленно приближался ему навстречу, поэтому он вытянул обе руки и приземлился на живот. Когда он ошеломленно взглянул в окружающую его темноту, то увидел Вантаджа, который по-прежнему сжимал фонарь, падая на пол.

Комплейн взглянул в другую сторону и увидел Мараппера, который, как большой гиппопотам, вытаращив глаза и беззвучно шевеля губами, карабкался по стене. Фермур схватил священника за плечо, ловко повернул и толкнул обратно, на безопасное место. Потом, несмотря на свою тяжесть, ловко нырнул за Вантаджем, ругательства которого доносились откуда-то с пола. Сползая по стене, Фермур схватил его, оттолкнул вытянутой ногой и попал на прежнее место. Там он с трудом поставил Вантаджа, который шатался, как пьяный.

Возбужденный этим зрелищем, Комплейн сразу понял, что здесь возникли идеальные условия для путешествия. Что бы ни случилось в коридоре (а он полагал, что каким-то образом изменился воздух), они могли двигаться вперед прыжками. Он встал, крепче сжал фонарь и прыгнул.

Его удивленный крик отразился от стен громким эхом. Только вытянутые руки спасли его от удара головой, но жест этот заставил его так резко перевернуться, что в конце концов он приземлился впереди шагов на десять. Его товарищи остались далеко позади, слабо освещенные на фоне зеленой чащи. Внезапно Комплейн вспомнил хаотичные воспоминания Озберта Бергаса. Что он там говорил?.. Что-то, принятое тогда Комплейном за бред… “Место, в котором руки превращаются в ноги, и ты летаешь по воздуху, как насекомое”. Так, значит, старый проводник добирался сюда! Комплейн с удивлением подумал о милях гниющих туннелей, отделяющих их от Кабин.

Он слишком резко встал, и его снова закружило. Внезапно его начало рвать. Рвота разбрызгивалась вокруг него маленькими каплями, которые медленно опускались вниз, пока он неловко возвращался к своим товарищам.

— Корабль сошел с ума! — говорил в это время Мараппер.

— Почему твоя карта этого не показывает? — гневно спросил Вантадж. — Я никогда ей не верил.

— Невесомость, несомненно, наступила после изготовления карты. Поработай своими тупыми мозгами, если они вообще у тебя есть, — рявкнул Фермур. Этот несвойственный его натуре взрыв можно было объяснить только беспокойством, сквозившим в следующих словах:

— Думаю, мы наделали достаточно шума, чтобы навести на свой след всех Носовиков. Лучше поскорее уходить обратно.

— Обратно! — воскликнул Комплейн. — Но мы не можем возвращаться. Дорога на следующую палубу где-то перед нами. Мы должны войти в одну из этих выломанных дверей и идти дальше через комнаты, держа направление параллельное коридору.

— А как, черт побери, это сделать? — спросил Вантадж. — Чем ты будешь дырявить стены?

— Мы можем попробовать и надеяться, что там есть какие-нибудь внутренние двери, — сказал Комплейн. — Боб Фермур прав, оставаться здесь было бы безумием. Идемте.

— Ну хорошо, но… — начал Мараппер.

— Ох, иди ты… — гневно сказал Комплейн. Он открыл ближайшую дверь и вошел внутрь. Фермур шел за ним. Мараппер и Вантадж переглянулись и тоже вошли.

Им повезло, они случайно попали в большую комнату. Здесь был свет и буйно росли глоны. Комплейн яростно рубил их, все время держась как можно ближе к стене, прилегающей к коридору. По мере продвижения вперед, их снова охватила невесомость, но на этот раз эффект ее был менее силен, а кроме того, глоны облегчили сохранение равновесия.

Через некоторое время они дошли до щели в стене, и Вантадж выглянул через нее в коридор. Где-то вдали погас огонек.

— Кто-то идет за нами, — сказал он. Они беспокойно переглянулись и двинулись дальше.

Металлический буфет, на котором обильно разрослись глоны, преградил им путь, и, чтобы обойти его, они направились в глубь комнаты. Во времена Гигантов она играла роль столовой, и длинные столы, окруженные стульями из стальных трубок, занимали всю ее длину и ширину. Ныне, с той медленной, но упрямой силой, так характерной для растений, глоны оплели мебель, создавая непреодолимую стену, высотой до пояса. Чем дальше они продвигались, тем хуже были условия пути, и наконец стало ясно, что вернуться к стене не удастся.

Как в кошмарном сне они прорубали себе проходы среди огромных столов, ослепляемые комарами, которые, как туман, поднимались с листьев и садились на их лица. Заросли были теперь более плотными, целые охапки глонов рухнули под собственной тяжестью и образовали гниющие скользкие холмы, на вершинах которых росли другие растения. Появилась липкая голубая головня, из-за которой вскоре невозможно стало пользоваться ножами. Залитый потом Комплейн, тяжело дыша, посмотрел на Вантаджа, работавшего рядом с ним. Его здоровая половина лица так опухла, что не было видно глаз. Он тихонько бормотал что-то,*а заметив взгляд Комплейна, начал монотонно ругаться.

Комплейн молчал. Его здорово донимала жара.

Теперь он продирался сквозь поднимающуюся перед ними стену гниющих растений; продолжалось это долго, но все же они добрались до конца комнаты. Но до какого конца? Они потеряли ориентацию и совершенно не знали, куда идут. Мараппер тяжело сел среди семян глонов и оперся спиной о гладкую стену.

— С меня достаточно, — прошептал он.

— Все равно мы не можем идти дальше, — резко сказал Комплейн.

— Не забывай, Рой, что это была не моя мысль.

Комплейн глубоко вздохнул. Воздух был спертым, кроме того, ему казалось, что его легкие забиты комарами.

— Нам остается только идти вдоль стены до тех пор, пока не наткнемся на двери. Около стены идти будет гораздо легче, — сказал он, но вопреки своим словам уселся рядом со священником.

Вдруг Вантадж начал чихать, каждый раз сгибаясь пополам. Искалеченная половина его лица стала такой же опухшей, как и здоровая; сейчас деформация была почти не заметна. На седьмом чихе погас свет.

Комплейн молниеносно вскочил на ноги и направил свет фонаря на Вантаджа.

— Кончай чихать! — крикнул он. — Нам нужно сидеть тихо.

— Погаси фонарь! — прошипел Фермур.

Они стояли молча, чувствуя, что сердца бьются у них в горле.

— Это могла быть случайность, — неуверенно сказал Мараппер. — Я помню, что когда-то свет тоже гас разом.

— Это Носовики, — прошептал Комплейн. — Они идут за нами.

— Нам осталось только, двигаясь вдоль стены, добраться до дверей, — сказал Фермур, почти дословно повторяя слова Комплейна.

— Они сразу же услышат нас. Лучше всего не двигаться. Держите парализаторы наготове, они, вероятно, хотят застать нас врасплох.

Они стояли не двигаясь, обливаясь потом. Вокруг была горячая и душная ночь.

— Прочти Литанию, священник, — начал дрожащим голосом просить Вантадж.

— Ради бога, не сейчас, — простонал Фермур.

— Литанию, прочти Литанию, — повторил Вантадж.

Они услышали, как священник опустился на колени. Вантадж сделал то же самое.

— На колени, сукины дети! — рявкнул он.

Мараппер монотонно начал с Символа Веры. С чувством бессилия Комплейн подумал: мы оказались в безвыходном положении и конец близок, а он молится. Не знаю, почему когда-то я считал его человеком действия. Он погладил парализатор, прислушиваясь, и без большой охоты последовал примеру товарищей.

Голоса их то усиливались, то стихали, но под конец молитвы все почувствовали себя лучше.

— И выпуская наружу наши нездоровые инстинкты, мы можем освободиться от внутренних конфликтов, — пел священник.

— И жить в психосоматической чистоте, — подхватили они.

— И чтобы эта ненатуральная жизнь могла закончиться Путешествием.

— И психическое здоровье расцветало.

— И корабль счастливо достиг порта, — закончил Мараппер.

Возбужденный собственными словами, священник в полной темноте подполз к каждому из них и, желая им пространства, пожал руки. Комплейн резко оттолкнул его.

— Избавь нас от этого зрелища, пока наше положение не изменится, — сказал он. — Мы должны выбираться отсюда. Если мы будем идти тихо, то сможем услышать любого, кто к нам приблизится.

— Ничего не выйдет, Рой, — сказал Мараппер, — мы застряли здесь крепко, а кроме того, я уже устал.

— Ты забыл о власти, которую хотел получить.

— Останемся здесь, — умолял священник, — глоны слишком густые.

— Что скажешь, Фермур? — спросил Комплейн.

— Послушайте!

Они прислушались. Глоны скрипели, увядая без света и готовясь к смерти. Комары зудели около ушей. Воздух, вибрирующий этим звуком, все меньше годился для дыхания: стена гниющих растений почти полностью отрезала кислород, выделяемый здоровыми. Внезапно Вантадж впал в бешенство. Он неожиданно набросился на Фермура, повалив его на землю. Катаясь по грязи, они отчаянно боролись. Комплейн молча наклонился над ними и нащупал мускулистое тело Вантаджа, лежавшего на Фермуре.

Он схватил его за плечи и оторвал от Фермура. Вантадж ударил вслепую, промахнулся и схватился за парализатор. Ему удалось вынуть оружие, но Комплейн схватил его за руку, заставив отступить и одновременно нанеся удар в челюсть. Однако в темноте он промахнулся, и удар попал в грудь. Вантадж зарычал и, резко взмахнув руками, вырвался, но Комплейн схватил его снова. На этот раз удар был точен. Ноги у Вантаджа подкосились, и он тяжело упал в глоны.

— Спасибо, — сказал Фермур. Больше он ничего не мог выговорить. Они прислушались, но слышен был только скрип глонов — звук, который сопровождал их всю жизнь.

Комплейн вытянул руку и коснулся Фермура, дрожавшего как в лихорадке.

— Тебе нужно было использовать парализатор, — ответил Фермур, — а теперь я потерял это проклятое оружие где-то в грязи.

Он склонился, ища парализатор. Священник тоже нагнулся и зажег фонарь. Комплейн немедленно выбил его, однако священник уже нашел Вантаджа и опустился перед ним на колени.

— Я видел многих, которых это постигло, — прошептал он, — но граница между нормальным состоянием и безумием была у бедного Вантаджа неуловима. Это случай, который мы, священники, называем гиперклаустрофобией. Это было причиной многих смертей в племени Грин, хотя и не столь внезапных. Большинство больных просто гаснет, как лампа.

— Нам не нужна история болезни, Мараппер, — сказал Фермур. — Скажи лучше, что нам делать.

— Лучше всего оставить его и уходить, — предложил Комплейн.

— Вы что, не видите, как интересует меня этот случай? — с укором сказал духовник. — Я знал Вантаджа, когда он был еще маленьким мальчиком, а теперь я должен смотреть, как он умирает здесь, в комнате. Когда Вантадж появился на свет, его мать жила в зарослях Бездорожья, изгнанная из собственного племени. Она дважды нарушала верность, и один из ее мужчин ушел вместе с ней, чтобы охотиться для нее. Это была плохая женщина. Мужчина погиб во время охоты, а она, не в силах жить в одиночестве среди глонов, нашла убежище у нас, в Кабинах. Вантадж тогда был еще сосунком, маленьким созданием с большим уродством. Его мать, как это часто бывает с незамужними женщинами, стала наложницей одного из стражников и погибла во время какой-то драки, прежде чем ее сын достиг зрелости.

— Кого, по-твоему, должен успокоить твой рассказ? — спросил Фермур.

— В страхе нет пространства; наша жизнь нам только одолжена, — сказал Мараппер. — Посмотрите на судьбу нашего бедного общества. Как это обычно бывает, конец жизни связан с ее началом. Колесо совершает полный оборот, а потом ломается…

Будучи ребенком, он не знал ничего, кроме страданий. Другие дети издевались над ним, отчасти из-за матери, которая была плохой женщиной, отчасти из-за его лица. С тех пор для Вантаджа оба эти несчастья слились воедино. Поэтому он постоянно ходил под стеной, скрывая изуродованную половину, поэтому убивал в себе любое воспоминание, касающееся матери. Но когда он оказался в чаще, воспоминания детства вернулись. В нем ожил весь стыд, источником которого была мать, и его охватил детский страх перед завтрашним днем и темнотой.

— Ну а теперь, когда этот урок психоанализа счастливо закончился, — мрачно сказал Комплейн, — может, ты вспомнишь, что Вантадж еще не умер. Он все еще жив и представляет для нас серьезную опасность.

— Я как раз собираюсь его прикончить, — сказал Мараппер. — Зажги на минуту фонарь, только осторожно.

Комплейн наклонился и почувствовал, как кровь приливает ему к голове. Его охватило желание сделать то же, что и Вантадж — отбросить всякие сдерживающие тормоза, которые накладывает рассудок, и с криком броситься в чащу. Только позднее он задумался: почему в этот критический момент он был так послушен священнику, ведь не подлежало сомнению, что в неожиданном возвращении к своей профессии Мараппер нашел выход для своего страха. Своеобразная эксгумация детства Вантаджа была закамуфлированной попыткой к собственному спасению.

— Кажется, я сейчас снова начну чихать, — сказал вдруг Вантадж совершенно нормальным голосом.

В тонком, как карандаш, луче света от фонаря Комплейна они едва узнали его лицо. Обычно худое и бледное, оно было сейчас опухшим и залитым кровью. Оно было бы похоже на маску вампира, если бы в глазах был холод смерти вместо огня. Когда на него упал луч света, Вантадж прыгнул…

Комплейн, застигнутый врасплох, упал, но Вантадж только оттолкнул его с дороги и, размахивая руками, бросился в чащу.

Фонарь Мараппера вспыхнул и осветил спину удаляющегося Вантаджа.

— Погаси свет, болван! — крикнул Фермер.

— Я достану его из парализатора! — ответил Мараппер.

Однако, не достал… Вантадж едва зашел в чащу, как вдруг остановился, повернулся, и Комплейн отчетливо услышал, как он издал странный свистящий звук. На секунду воцарилась тишина, потом Вантадж снова издал тот же странный звук и закачался, вновь оказавшись в свете фонаря Мараппера. Споткнувшись, он упал и попытался подползти к ним на четвереньках.

За несколько шагов до Мараппера он упал. С минуту тело его сотрясали судороги, потом он замер. Мертвые глаза с удивлением смотрели на торчащую в солнечном сплетении стрелу…

Они все еще стояли, бессмысленно глядя на тело, когда из темноты вынырнули вооруженные стражники Носовиков и окружили их плотным кольцом.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯНОС

1

Нос представлял собой район, подобного которому Комплейн никогда прежде не видел. Величие Кормовой Лестницы, уютная теснота Кабин, зловещая дикость Бездорожий, даже страшное море, где он попал в руки Гигантов — ничто не могло сравниться с Носом. Правда, руки у Комплейна, так же, как и у его спутников, были связаны сзади, но его внимательные глаза увидели все.

Основная черта, отличающая Нос от многочисленных селений, затерянных среди гниющего континента Бездорожий, быстро стала очевидной. Насколько племя Грин и ему подобные медленно, но непрерывно перемещались, настолько Нос имел характер решительно оседлый и постоянные неизменные границы. Комплейн никогда не имел ясной концепции Носа, тем страшнее была картина, которую рисовало его воображение сейчас. Он заметил, что Нос превышает размерами обычное селение и представляет собой практически целый самостоятельный район. Даже граничные барьеры весьма отличались от примитивных конструкций, устанавливаемых в Кабинах. Патруль, который их захватил, продравшись сквозь глоны, добрался сначала до тяжелой завесы, увешанной колокольчиками, которые звенели, когда завесу раздвигали. За ней находился коридор, грязный и ободранный, но без глонов, заставленный партами и нарами. Далее стояли и стражники, вооруженные луками и стрелами. Последовал обмен криками и восклицаниями, после которого патруль, состоявший из четырех мужчин и двух женщин, пропустили через эту последнюю преграду. За ней находилась вторая завеса, на этот раз из тонкой сетки, предохраняющая от проклятия Бездорожий — комаров. Дальше располагался собственно Нос.

Больше всего удивило Комплейна полное отсутствие глонов. В Кабинах их вырубали или вытаптывали, но без большого энтузиазма, ибо было известно, что очищенное пространство скоро снова зарастет. Часто при вырубке оставляли корни, густо покрывающие палубу. Впрочем, везде чувствовалось присутствие глонов, начиная от воздуха, насыщенного кисло-сладким запахом сока, и кончая высохшими стеблями и семенами в хитиновых оболочках.

На Носу глоны убирали так основательно, как будто их здесь никогда и не было. Ликвидировали также все, что служило им пищей. Был соскоблен даже выеденный корнями на твердой палубе узор. Лампы давали резкий свет, не затемняемый клубками спутанных листьев. Все и везде выглядело странно: твердо, голо и, прежде всего, геометрично.

Всех троих втолкнули в маленькую камеру, развязали им руки, забрали все вещи и захлопнули дверь.

— О, Сознание! — простонал Мараппер. — Что это за условия, в которых должен находиться бедный, невинный священник? О, Фрейд, сделай так, чтобы души сгнили у этих поганых слизывателей сока!

— Все же они позволили тебе помолиться над Вантаджем, — сказал Фермур, стараясь убрать с волос грязь.

Они удивленно посмотрели на него.

— А ты ждал чего-то другого? — спросил Мараппер. — Ведь, эти наглецы все-таки люди. Но это вовсе не значит, что перед следующей явью они не намотают себе на шею ожерелье из наших внутренностей.

— Если бы они оставили нам парализаторы, — мечтал Комплейн.

Однако у них отобрали не только парализаторы, но и все, что у них было. Комплейн бессильно кружился по комнате. Как большинство комнат в Кабинах, она не имела отличительных черт. У дверей в стену были вмонтированы два циферблата, у другой стены стояла койка; решетка в потолке пропускала небольшую струю воздуха. Ничего, что можно было бы использовать как оружие. Не оставалось ничего другого, как только ждать появления стражников. Какое-то время тишину нарушало только бурчание в животе у Мараппера, потом все начали вертеться.

Мараппер старался отскоблить пятна грязи с плаща. Занимался он этим без особой охоты, и когда открылась дверь, и на пороге появились двое мужчин, он подошел к ним, протиснувшись мимо Фермура.

— Пространства для вашего я, — сказал он. — Немедленно отведите меня к вашему лейтенанту. Мне очень важно увидеться с ним как можно быстрее. Я не из тех, кого можно заставлять долго ждать.

— Вы все пойдете с нами, — коротко сказал один из мужчин. — Такой у нас приказ.

Мараппер сразу же подчинился, однако не прервал потока негодующих протестов даже тогда, когда их вытолкнули в коридор. Когда их вели в глубь Носа, они проходили мимо заинтересованных их видом прохожих. Комплейн заметил, что люди смотрят на них с гневом, а какая-то женщина средних лет крикнула: “Паршивые собаки, вы убили моего Франка, теперь вас самих убьют!”

Присутствие опасности обострило все чувства Комплейна, и он внимательно смотрел по сторонам. Так же, как и в Бездорожьях, то, что Мараппер называл Главным Коридором, было заблокировано на уровне каждой палубы. Поэтому дорога была извилиста и шла через коридоры и межпалубные переходы. Чем дальше они продвигались, тем сильнее трасса походила на спираль, которую описывает пуля в канале ствола.

Так они миновали две палубы. С удивлением Комплейн заметил надпись “Палуба 22”, помещенную на межпалубных дверях. Это каким-то образом было связано с огромным числом палуб, которые они миновали, и указывало на то, что если по другую сторону Носа не начинаются снова Бездорожья, то он занимает двадцать четыре палубы.

Поверить в это было трудно. Комплейну пришлось вспомнить, что раньше он не верил многому из того, что теперь доказано. Но что в таком случае находилось за Палубой 1? Он мог представить себе только какие-то суперглоны, растущие в том, что его мать Мира назвала огромным простором темноты, где горят странные огни. Даже теория корабля, провозглашенная священником и подтвержденная доказательствами, не могла стереть из его памяти образа, к которому он привык с детства. Он сравнивал две эти теории даже с некоторым удовольствием. Никогда прежде он не чувствовал ничего, кроме раздражения, когда ему приходилось обдумывать что-либо, что нельзя было проверить. Он очень быстро избавлялся от старых стереотипов, которые ограничивали мышление в племени Грин.

Внутренний монолог Комплейна был прерван стражниками, втолкнувшими его вместе с Фермуром и Мараппером в большое помещение. В комнате находились еще два стражника.

Комната эта отличалась от других виденных Комплейном по многим причинам: во-первых, в вазе на столе он увидел цветы. Несомненно, они оказались здесь с какой-то целью, но с какой целью, этого охотник представить не мог. Во-вторых, в комнате была девушка. Одетая в чистый серый мундир, она стояла и смотрела на них из-за стола. Она была молода и хороша собой, но впечатление это ослабевало после первого взгляда на линию ее подбородка. По ней читалось ненавязчивое, но безошибочное предупреждение, что слишком близкое знакомство с этой девушкой может быть опасным. Она внимательно смотрела на пленников.

Когда ее глаза остановились на нем, Комплейн почувствовал какую-то странную дрожь. Что-то в позе Фермура подсказало ему, что и — на него девушка произвела сильное впечатление. Ее прямой взгляд, нарушающий основополагающее табу Кабин, все сильнее его беспокоил.

— Так значит, это вы — бандиты Грегга, — сказала она, наконец.

Сейчас, после внимательного осмотра, было видно, что она потеряла к ним интерес.

— Наконец-то мы схватили нескольких из вас. Вы доставили нам массу неприятностей. Теперь вас подвергнут пыткам, потому что нам нужны конкретные сведения. А может, вы хотите рассказать все добровольно, прямо здесь?

Голос ее был холоден и равнодушен. Было ясно, что пытки являются обычными средствами, применяемыми к людям их сорта.

Первым заговорил Фермур.

— Ты добрая женщина, и мы просим тебя избавить нас от пыток.

— Я не хочу и не должна быть доброй, — ответила она, — а что касается моего пола, то это не должно интересовать вас. Я — инспектор Виан, и допрашиваю всех пленников, доставляемых сюда. Самых упрямых мы пропускаем через специальные шестерни. Вы, как отъявленные мерзавцы, не заслуживаете ничего лучшего. Мы должны знать, как добраться до предводителя вашей банды.

Мараппер широко развел руками.

— Поверь, мы ничего о нем не знаем, — сказал он. — Не знаем мы и о мерзавцах, которые ему служат. Мы не имеем с ним ничего общего, а наше племя живет за много палуб отсюда. Я смиренный священник и ни в коем случае не посмел бы лгать.

— А ты, я вижу, скромник, — сказала она, воинственно выдвинув вперед подбородок. — А что вы делаете так близко от Носа? Разве вы не знаете, что наш район опасен?

— Мы даже не догадывались, что находимся так близко от Носа. — ответил священник. — Глоны были очень густые, а мы пришли издалека.

— А откуда вы, собственно, прибыли?

Это был первый вопрос, который задала им инспектор Виан. Независимо от того, обращалась ли она к ним или слушала ответ, девушка в сером мундире не удосуживала их взглядом. Они были для нее никем, просто сворой согнанных вместе собак; как люди они для нее не существовали. Они лишь составляли незначительную деталь какой-то хрупкой, требующей решения проблемы.

По мере того, как продолжался допрос, она начала терять уверенность, что они члены какой-то банды. Банда эта, как следовало из ее слов, совершала налеты ка Нос с базы, расположенной далеко, и все это происходило в то время, когда имелись другие, гораздо более важные проблемы.

Разочарование Виан, вызванное тем, что они представляли для нее гораздо меньший интерес, чем она предполагала, сделало ее еще холоднее. И чем больше нарастал этот холод, тем разговорчивее становился Мараппер. Его буйное, легко возбудимое воображение, подсовывало ему бесчисленные видения, из которых неизбежно еледовало, что эта суровая женщина одним движением пальца может отправить их в Долгое Путешествие. В конце концов, он выступил вперед и положил руку на ее стол.

— Одного вы до сих пор не поняли, — сказал он с нажимом. — А именно того, что мы не обычные пленники. Когда ваш патруль напал на нас, мы были в пути к Носу с очень важной информацией.

— Да ну? — Ее подвижные брови выражали триумф. — Ты же только что говорил, что ты всего лишь смиренный священник из маленького селения. Мне уже надоели противоречия в твоих показаниях!

— Знание! — сказал Мараппер. — Разве важно, откуда оно происходит? Я серьезно предупреждаю вас, что я человек ценный.

Виан холодно улыбнулась.

— Значит, Вас нужно оберегать, раз вы обладаете такой ценной информацией. Так, священник?

— Я сказал, что я располагаю некоторым знанием, — с нажимом подчеркнул Мараппер, надувая щеки. — Если при этом ты проявишь снисходительность и пожалеешь моих бедных, ничего не понимающих друзей, я буду очень счастлив.

— Вот как? — Она впервые за весь разговор села за стол, и на лице ее появилась улыбка.

— А ты, — показала она на Комплейна, — если ты ничего не понимаешь, то что ты можешь предложить?

— Я охотник, — сказал Комплейн, — а мой друг Фермур фермер. Правда, мы ничего не знаем, но можем служить своей силой.

Виан, не глядя на него, положила руки на стол.

— Думаю, что ваш священник прав. Знаниями можно нас подкупить, но не силой. Силы у нас пока достаточно.

Она повернулась к Фермуру.

— А ты, дылда, — сказала она, — ты не произнес до сих пор ни слова. Что можешь предложить ты?

— Молчанием я только прикрывал свое беспокойство, госпожа, — мягко сказал он. — В нашем племени не было дам, которые в чем-либо могли бы соперничать с вами.

— Этого тоже нельзя принять в качестве взятки, — равнодушно сказала Виан. — Ну, хорошо, священник, надеюсь, твоя информация окажется интересной. Может, ты наконец скажешь, в чем дело?

Мараппер сунул руки под стол и энергично покачал головой.

— Я оставляю эту информацию для более высокого начальства, — сказал он. — Сожалею, но я не могу тебе ее передать.

Она, казалось, не обиделась. Видимо, она была весьма уверена в себе, потому что руки ее, лежавшие на столе, даже не дрогнули.

— Я немедленно вызову своего начальника, — сказала она.

Один из стражников получил приказ и исчез, чтобы вскоре вернуться с энергичным мужчиной средних лет.

Новоприбывший сразу произвел на них сильное впечатление. Глубокие морщины избороздили его лицо, как вода, текущая с гор, прорезает себе русло, и возраст подчеркивала седина в его светлых волосах. Глаза у него были широко открыты, линия рта говорила об упорстве и сильной воле. Агрессивное выражение лица смягчала улыбка, которой он одарил Виан, после чего мужчина немедленно завел с ней тихий разговор в углу комнаты. По мере того, как Виан рассказывала, он то и дело посматривал на Мараппера.

— Что ты думаешь насчет прыжка к дверям? — прошептал Фермур Комплейну.

— Не дури, — ответил Комплейн. — Нам ни за что не выбраться из этой комнаты, не говоря уже о Стражниках на границе.

Фермур пробормотал что-то непонятное и, кажется, решил попробовать в одиночку, но в эту минуту к ним подошел мужчина, беседовавший с Виан, и сказал:

— Мы хотим подвергнуть вас испытаниям. Скоро мы снова вызовем тебя, священник. А пока, стражники, отведите пленников в третью комнату.

Приказ был выполнен немедленно. Несмотря на протесты Фермура, его вместе с Комплейном и Мараппером вывели из комнаты и, проведя по коридору, втолкнули в другую. Стражники закрыли за ними дверь. Мараппер был несколько смущен, ибо понимал, что попытка спастись за их счет может грозить потерей доверия. Поэтому он решил вернуть его, поддержав их дух.

— Ну, ну, дети мои, — сказал он, протягивая к ним руки, — Долгое Путешествие всегда имеет свое начало, как говорит Наука. Носовики более цивилизованы, чем мы, и от них можно ожидать самого худшего. Позвольте мне прочитать последние молитвы.

Комплейн отвернулся и сел в самом дальнем углу комнаты, то же самое сделал и Фермур. Мараппер последовал их примеру и уселся на свой мощный зад, положив руки на колени.

— Держись от меня подальше, святой отец, — сказал Комплейн. — Оставь меня в покое!

— У тебя что, нет и на грош разума? — спросил священник голосом сладким, как густой сироп. — По-твоему, Наука допускает покой в последние часы жизни? В последний раз ты должен быть приведен в сознание. Что ты сидишь здесь в отчаянии? Разве твоя жалкая паршивая жизнь стоит хотя бы плевка? Что в тебе настолько ценно, что не заслуживает полного уничтожения? Рой Комплейн, ты болен и тебе нужны мои советы.

— Прими к сведению, что я уже не твой прихожанин, — сказал Комплейн слабым голосом. — Я сам собой займусь.

Священник скривился и повернулся к Фермуру.

— А ты, друг мой, что можешь сказать ты? — спросил он.

Фермур улыбнулся — он уже взял себя в руки.

— Я хотел провести хотя бы час с этой инспекторшей Виан, а потом могу с радостью отправиться в Путешествие, — сказал он. — Можешь ты мне это устроить, Мараппер?

Прежде чем Мараппер успел придумать подходящую мораль, открылась дверь, и появилось рябое лицо, а за ним рука, энергично машущая священнику. Мараппер встал и пригладил одежду.

— Я замолвлю о вас словечко, дети мои, — сказал он и с достоинством вышел за стражником в коридор. Через минуту он стоял лицом к лицу с инспектором и ее начальником, который, опершись об угол стола, заговорил первым:

— Пространства тебе. Если я правильно понял, ты священник Генри Мараппер. Меня зовут Скойт, мастер Скойт, и в мои обязанности входит допрос всех чужаков. Каждый, кто попал сюда, на Нос, оказывается передо мной или перед инспектором Виан. Если ты тот, за кого себя выдаешь, тебе не сделают ничего плохого, но из Бездорожий выползают странные создания, от которых мы должны защищаться. Я слышал, что ты хотел что-то сообщить нам.

— Я прошел долгий путь через множество палуб, — сказал Мараппер, — и не одобряю приема, с каким здесь встретился.

Скойт покачал головой.

— Что ты хотел нам сказать? — спросил он.

— Я могу сообщить это только капитану.

— Капитану? Какому капитану? Капитану стражи? Другого здесь нет.

Мараппер оказался в неловком положении, потому что не желал употреблять слово “корабль”, пока это не станет неизбежным.

— Кто ваш начальник? — спросил он.

— Инспектор Виан и я отвечаем только перед Советом Пяти, — гневно ответил Скойт. — Встреча с Советом до подтверждения нами значимости твоей информации невозможна. Быстрее, священник, у нас есть и другие дела. Терпение — одна из старомодных добродетелей, которой у меня нет. Так что же это за сведения, о которых ты так много говорил?

Мараппер заколебался — уж больно неподходящим был момент. Скойт поднялся, как бы желая уйти. Тянуть дальше было нельзя.

— Мир, — торжественно сказал он, — то есть весь Нос и Бездорожья до самых отдаленных районов Кормовой Лестницы — это одно целое: корабль. Этот корабль — дело рук человеческих и движется в среде, называемой космическим пространством. У меня есть доказательства, — он замолчал, чтобы посмотреть, какое это произвело впечатление, но похоже было, что Скойт сомневается. Мараппер продолжал, объясняя подробности своей теории. В заключение он сказал:

— Если вы мне верите и дадите полномочия, я направлю корабль (можете не сомневаться, что это правда) к порту назначения, и тогда мы навсегда освободимся от него и связанных с ним забот.

Он замолчал. Лица их были полны горького разочарования. Они переглянулись и рассмеялись коротко, почти мрачно. Мараппер неуверенно потер щеку.

— Вы не верите мне, потому что я пришел издалека, — пробормотал он.

— Нет, священник. — Девушка подошла ближе и остановилась перед ним. — Видишь ли, мы здесь уже знаем о корабле и его путешествии в космосе.

Мараппер раскрыл рот от удивления.

— Значит… Капитан корабля… Вы его нашли? — выдавил он.

— Капитана не существует. Много поколений назад он отправился в Долгое Путешествие.

— А рубка… Вы нашли рубку?

— Рубки тоже нет, — сказала девушка. — Мы знаем только связанную с ней легенду и ничего больше.

— А в нашем племени, — произнес Мараппер, — даже легенда, забылась, вероятно, потому, что мы жили далеко от места ее действия. Но она должна существовать. Вы искали ее?

Скойт и Виан снова переглянулись, после чего Скойт кивнул головой, как бы отвечая на какой-то немой вопрос.

— Поскольку похоже, что ты наткнулся на часть тайны, — сказала Виан, — мы можем открыть тебе остальное. Ты должен знать, что история эта известна далеко не всем даже среди Носовиков: мы, как элита, держим ее при себе, из опасения, что она могла бы вызвать волнение и даже всеобщее безумие. Пословица гласит, что истина еще никого и никогда не сделала свободным. Как ты верно заметил, мы находимся на корабле, но на нем нет никакого капитана. Корабль летит без остановки в космическом пространстве, никем не управляемый. Можно предположить, что он сбился со своего первоначального пути и будет лететь так вечно, пока все не отправятся в Долгое Путешествие. Его нельзя остановить, ибо, хотя мы и обыскали весь Нос, но не нашли Рубки!

Она замолчала, с сочувствием глядя, как принимает эту горькую правду Мараппер. Она была слишком чудовищна.

— …какой-то страшный грех наших предков, — пробормотал Мараппер и суеверно провел пальцем поперек горла. Потом все же взял себя в руки.

— Но Рубка существует, — сказал он. — Смотрите, у меня есть доказательства.

Из-под грязной рубашки он достал книгу с планами электрических цепей и принялся энергично ею размахивать.

— Тебя же обыскивали у баррикады, — сказал Скойт. — Как тебе удалось ее сохранить?

— Скажем… благодаря обильному волосяному покрову под мышкой… — сказал духовник, подмигивая Виан. Он положил развернутую книгу на стол инспектора и драматическим жестом указал на схему, которую до этого показывал Комплейну: небольшой кружок с надписью “Рубка” располагался на носу корабля. Когда они наклонились над книгой, он объяснил, каким образом этот ценный документ оказался у него в руках.

— Книгу изготовили Гиганты, — сказал он, — которым несомненно принадлежал корабль.

— Это и мы знаем, — сказал Скойт, — но книга эта ценна. Теперь мы знаем конкретную локализацию Рубки, которую надо проверить. Виан, дорогая, идем туда немедленно.

Девушка открыла глубокий ящик стола, вынула пояс с парализатором и надела на свою стройную талию. Это был первый парализатор, который Мараппер увидел здесь — они явно были редкостью на Носу. Он вспомнил, что своим хорошим вооружением племя Грин было обязано отцу Бергаса, который случайно обнаружил в Бездорожьях склад парализаторов.

Они уже собрались выходить, когда дверь открылась, и на пороге появился высокий мужчина. Он был хорошо одет и носил длинные, гладко уложенные волосы. Вероятно, он был важной птицей, потому что, увидев его, Скойт и Виан вытянулись в струнку.

— Дошло до меня, что у тебя новые пленники, мастер Скойт, — медленно сказал вошедший. — Ты наконец схватил кого-то из людей Грегга?

— Боюсь, что нет, советник Дейт, — сказал Скойт. — Это всего лишь трое путешественников из Бездорожий. Вот один из них.

— А еще двое? — настаивал советник.

— Они в третьей камере, — сказал Скойт. — Мы допросим их позднее. Инспектор Виан и я занимаемся сейчас этим пленником.

Советник заколебался, но потом кивнул головой и удалился. Духовник смотрел ему вслед с уважением, а это бывало с ним очень редко.

— Это был советник Зак Дейт, — объяснил Марапперу Скойт, — один из членов Совета Пяти. Следи за своими манерами, когда будешь разговаривать с кем-нибудь из них, особенно с Дейтом.

Виан спрятала в карман книгу священника. Выйдя в коридор, они еще успели заметить, как старый советник исчезает за поворотом, и начали долгий поход в направлении самой удаленной точки Носа, где, согласно схеме, должна находиться Рубка.

Преодоление этого расстояния заняло бы у них много снов-явей, не имей они плана, и будь дорога заросшей глонами и полной сопутствующими им препятствиями. Мараппер, несмотря на то, что был поглощен мыслями о своем будущем — обнаружение Рубки укрепило его бы позицию — с интересом смотрел по сторонам. Векоре он заметил, что Носу далеко до того прекрасного образа, который рисовали себе жители в Бездорожьях, а также до того, что он ожидал увидеть сам. Им встречалось много людей, но в основном это были дети. Все были одеты скромнее, чем в Кабинах; немногочисленные части гардероба были у них чистыми и свидетельствовали о довольно высоком уровне гигиены, но все были очень худы — буквально кожа и кости. Это говорило о трудностях с пищей. Обдумывая этот вопрос, Мараппер пришел к выводу, что меньше контактируя с глонами, Носовики имеют не только меньше охотников, но и худшего качества, чем Кабины. По мере продвижения вперед, он заметил также, что хотя весь Нос от границы на Палубе 24 до конца Палубы 1 находится во владении Носовиков, заняты только палубы с 22 по 11, да и то не полностью. Причину этого он понял, когда они миновали Палубу 11. На трех следующих палубах не действовало освещение. Мастер Скойт зажег прикрепленный к поясу фонарь, и дальше они двигались в полумраке. В Бездорожьях темнота была неприятна, но здесь это впечатление было гораздо сильнее. Шаги их звучали глухо, а вокруг не было никакого движения. Когда они наконец добрались до Палубы 7, где горел свет, зрелище почти не изменилось. Им постоянно сопутствовало эхо их шагов, а везде вокруг виднелись следы разрушения.

— Посмотрите на это! — воскликнул Скойт, указывая место, где целый кусок стены был вырван и отогнут к потолку. — На корабле было когда-то оружие, которое могло это сделать. Хотел бы я иметь нечто подобное для резки стен. Мы быстро нашли бы дорогу в космическое пространство.

— Если бы хоть где-нибудь были окна, — сказала Виан, — может быть, тогда истинная цель путешествия не забылась бы.

— Согласно плану, — вставил Мараппер, — в Рубке находятся довольно большие окна.

Они замолчали. Обстановка была достаточно мрачной, чтобы отбить у них охоту разговаривать. Большинство дверей было открыто, показывая комнаты, полные поломанных, молчаливых и сгибающихся под тяжестью вековой пыли машин.

— На нашем корабле происходят странные вещи, о которых мы не имеем понятия, — хмуро сказал Скойт. — Среди нас находятся духи, враждебные нам.

— Духи? — удивился Мараппер. — Ты веришь в духов, мастер Скойт?

— Роджер считает, — сказала Виан, — что мы имеем дело с двумя проблемами: первая — корабль, куда он направляется и как его остановить; это основная проблема, которой нам не решить никогда. Вторая только зарождается — наши прадеды совершенно не были с ней знакомы. На корабле появилась какая-то таинственная раса, которой раньше не было.

Священник посмотрел на Виан. Она осторожно заглядывала во все двери, мимо которых они проходили. Впрочем, Скойт тоже. Священник почувствовал, что волосы встают у него дыбом.

— Ты имеешь в виду Чужих?

Она кивнула.

— Сверхъестественная раса, имитирующая людской облик, — сказала она. — Ты знаешь лучше нас, что три четверти корабля покрывают джунгли. Где-то в горячих болотах каким-то таинственным образом родилась совершенно новая раса, прикидывающаяся людьми. Это не люди, это враги. Они выходят из своих укрытий, чтобы следить за нами и убивать нас.

— Мы должны быть всегда начеку, — добавил Скойт.

Окружение начало изменяться. Три концентрических коридора каждой палубы сменились вдруг двумя, а повороты стали более резкими. Палуба 2 состояла уже всего из одного коридора, вдоль которого тянулись комнаты. В центре виднелся большой люк, ведущий в Главный Коридор, но он был закрыт навсегда. Скойт тихонько постучал в него.

— Если бы открыть этот коридор, единственный здесь прямой коридор, — сказал он, — мы прошли бы до Кормовой Лестницы быстрее, чем за одну явь.

Теперь они поднимались вверх по винтовой лестнице. Мараппер с бьющимся сердцем шел впереди. Если схема говорит правду, лестница должна привести их в Рубку.

На вершине лестницы глазам их предстала маленькая округлая комнатка без мебели, с голыми стенами и полом. Мараппер бросился на стену, ища дверь. Напрасно…

От бешенства он заплакал.

— Они лгали! — крикнул он. — Лгали! Все мы жертвы чудовищного… чудовищного…

Он так и не сумел найти подходящего слова.

2

Рой Комплейн зевнул и заворочался на полу камеры. Боб Фермур сидел, привалившись спиной к стене, и крутил тяжелый перстень на пальце правой руки. Им не о чем было говорить, да и думать тоже. Почти с облегчением они встретили появление отвратительного стражника с физиономией мопса, который просунул голову в дверь и, старательно подбирая оскорбления, вызвал Комплейна.

— Встретимся в Путешествии, — сказал Фермур, когда Комплейн вставал.

Рой махнул ему рукой и последовал за стражником, чувствуя, что сердце его бьется все быстрее. Его вели не в комнату, где их допрашивала инспектор Виан, а дорогой, которой они пришли, к помещению у баррикады на Палубе 24. Стражник закрыл за ним дверь, а сам остался снаружи.

Комплейн оказался наедине с мастером Скойтом. Под влиянием нарастающих трудностей офицер выглядел еще старше, чем обычно.

Длинными пальцами он касался щек, как будто они у него болели.

— Пространства тебе, — сказал он с трудом.

— Пространства, — ответил Комплейн. Он знал, что сейчас его подвергнут какому-то испытанию, но в эту минуту внимание его было полностью занято фактом отсутствия в комнате девушки.

— Я хочу задать тебе несколько вопросов, — сказал Скойт. — По многим причинам я хотел бы, чтобы ты дал мне на них верные ответы. Во-первых, где ты родился?

— В Кабинах.

— Так вы называете свое селение? У тебя есть братья или сестры?

— В Кабинах мы подчиняемся Науке, — вызывающе сказал Комплейн. — Мы не узнаем наших братьев и сестер с той минуты, как доросли до бедер своей матери.

— К черту На… — Скойт резко оборвал себя, гладя лоб, как человек, который владеет собой с огромным трудом. Не поднимая головы, он утомленно продолжал: — Сколько братьев и сестер ты мог бы узнать сейчас?

— Только троих сестер.

— И ни одного брата?

— Был один, но давно сошел с ума.

— Чем ты можешь доказать, что родился в Кабинах?

— Доказать… — повторил Комплейн. — Если тебе нужны доказательства, найди и спроси мою мать. Она жива и с удовольствием расскажет тебе все.

Скойт встал.

— Пойми одно, — сказал он, — у нас нет времени ждать, пока т, ы решишь ответить. Сейчас все мы находимся в дьявольски трудном положении. Видишь ли, этот корабль летит неизвестно куда. Старая развалина, которая уже начинает трещать, полная видений, тайн, загадок и боли. И некий сукин сын должен понять это, прежде чем будет слишком поздно: если, конечно, уже не поздно. — Он замолчал, потом продолжал уже спокойнее:

— Ты должен, наконец, понять, что незаменимых нет, и если ты не окажешься нам полезным, то отправишься в Долгое Путешествие.

— Мне очень неприятно, — сказал Комплейн, — но я был бы более склонен к сотрудничеству, если бы знал, за кого я.

— Ты сам за себя. Разве Наука не научила тебя этому? “Познай себя и познаешь человечество”. Ради себя самого отвечай на мои вопросы.

Комплейн уже готов был уступить, но потом, чувствуя себя уверенней, задал еще один вопрос:

— А Генри Мараппер ответил на твои вопросы?

— Священник обманул нас и отправился в Путешествие, — сказал Скойт. — Это обычная кара для тех, кто слишком долго испытывает наше терпение.

Когда потрясение, вызванное этим сообщением, прошло, Комплейн начал задумываться, может ли это быть правдой. Он не сомневался в безжалостности Скойта — человек, убивающий для дела, делает это не задумываясь, и все же не мог поверить, что никогда больше не увидит болтливого священника. Занятый этими мыслями, он отвечал на вопросы Скойта. Они касались в основном их путешествия через Бездорожья, и когда Комплейн начал описывать обстоятельства, при которых попал к Гигантам, до сих пор спокойный офицер ударил кулаком по столу.

— Гиганты не существуют! — воскликнул он. — Они вымерли уже давно, а мы унаследовали от них корабль.

Несмотря на явный скептицизм, он, как и Мараппер, расспрашивал о деталях, и становилось ясно, что постепенно он начинает верить рассказу Комплейна. Он задумался, еще больше нахмурился и начал нервно постукивать длинными пальцами по столу.

— О Чужих мы знаем, что это враги, — сказал он, — но Гигантов мы всегда считали союзниками, владения которых приняли с их согласия. Однако, если они живут где-то в Бездорожьях, то почему не показываются? Нет, у нас и так уже хватает забот.

Комплейн подчеркнул, что Гиганты не убили его, хотя спокойно могли это сделать, не убили они и Роффери, хотя загадка его исчезновения по-прежнему оставалась нерешенной. Так или иначе, роль Гигантов была по крайней мере двусмысленной.

— Я склонен поверить тебе, Комплейн, — сказал Скойт, — потому что время от времени до нас доходят слухи, что люди встречают Гигантов. Слухи, одни слухи и ничего конкретного! В конце концов, Гиганты не представляют угрозы для Носа, а самое главное — не находятся в союзе с Чужими. — Он помолчал, потом спросил: — Как далеко то место, где тебя схватили Гиганты?

— Много палуб отсюда, пожалуй, шестьдесят.

Мастер Скойт с неудовольствием поднял руки.

— Слишком далеко, — сказал он. — Я думал, что мы отправимся туда… но Носовики не любят глонов.

Дверь резко открылась, и в ней появился запыхавшийся стражник.

— Мастер Скойт, атака на баррикаду! — закричал он безо всякого вступления. — Идите туда, вы там нужны!

Скойт встал. Лицо его было сурово. На полпути к двери он остановился и повернулся к Комплейну:

— Останешься здесь, — приказал он, — я вернусь, как только освобожусь.

Дверь захлопнулась. Комплейн остался один. Не в силах еще поверить в это, он осмотрелся вокруг. На другом конце комнаты, за стулом Скойта, находилась еще одна дверь. Он осторожно нажал ручку. Дверь открылась, за ней была следующая комната, точнее, маленькая прихожая, а в ее противоположной стене очередная дверь. На полу лежали четыре узелка. Комплейн сразу же узнал в них собственность отряда. Похоже, ничего из их мизерного состояния не было похищено, хотя следы обыска были ясно видны. Комплейн прошел через комнату и открыл дверь.

Она вела в боковой коридор. С одной стороны слышны были многочисленные голоса, с другой всего в нескольких шагах начинались глоны. Дорога к ним была свободна. С бьющимся сердцем Комплейн закрыл дверь и привалился к ней спиной. Бежать или нет?

Мараппер убит, и нет никаких причин полагать, что и с ним не. расправятся таким же способом. Пожалуй, разумнее уйти, но куда? Кабины слишком далеко, чтобы человек мог добраться до них в одиночку, но близкие племена наверное с радостью примут охотника. Комплейн вспомнил, что Виан приняла их группу за членов какого-то племени, которое устраивает нападения на Нос. Занятый самим фактом их пленения, он сначала не обратил внимания на ее слова, однако сейчас подумал, что это могло быть племя, которое в эту минуту атаковало баррикаду. Они должны с радостью принять охотника, немного знающего Носовиков.

Он забросил свой узелок за спину и побежал в сторону глонов.

Все двери в коридоре были закрыты, кроме одной. Проходя мимо, Комплейн инстинктивно заглянул вовнутрь и остановился, как вкопанный.

Внутри, на подстилке, спокойно, как во сне, лежало тело. Оно лежало небрежно, со скрещенными ногами, лицо, полное меланхолии, напоминало морду перекормленного бульдога.

— Генри Мараппер! — воскликнул Комплейн, не в силах оторвать взгляд от знакомого профиля. Волосы и висок священника были измазаны кровью. Комплейн наклонился и коснулся руки духовника. Она была холодна, как лед.

В то же мгновение автоматически вернулась атмосфера Кабин. Наука действовала безошибочно. Он без колебания сделал первый жест отчаяния, соблюдая ритуал страха. “Страх не может проникнуть в подсознание”, — утверждала Наука, — “он должен быть немедленно удален с помощью серии ритуальных действий, выражающих ужас”. Среди поклонов и стонов Комплейн забыл о бегстве.

— Боюсь, что придется прервать это представление, — сказал за его спиной холодный женский голос. Удивленный Комплейн выпрямился и обернулся. За ним с парализатором в руке стояла Виан в обществе двух стражников. Губы ее были прекрасны, но улыбка не сулила ничего хорошего.

Так закончилось испытание Комплейна.

Теперь пришла очередь Фермура, которого тоже ввели в комнату на Палубе 24. И снова в ней сидел мастер Скойт, только он был более жесток. Начал он, как и с Комплейном, с вопроса: где Фермур родился.

— Где-то в джунглях, — сказал Фермур, как обычно медленно.

— Я никогда не знал, где точно.

— Почему ты родился не в племени?

— Мои родители были беглецами. Это было небольшое племя из Центрального Коридора, меньше, чем Кабины.

— Когда ты попал в племя Грин?

— После смерти родителей, — ответил Фермур. — У них был гнилец. В то время я был уже взрослым.

Губы Скойта превратились в узкую щель. Появилась резиновая дубинка, которую он перебрасывал из руки в руку. Он начал прохаживаться перед Фермуром, не спуская с него глаз.

— Ты можешь чем-нибудь доказать свои слова?

Фермур был бледен и напряжен, он непрерывно крутил на пальце тяжелый перстень.

— Чем доказать? — спросил он.

— Чем-нибудь. Что-нибудь, доказывающее твое присхождение, и что мы можем проверить. Мы не какие-нибудь босяки из Бездорожий, Фермур. Если ты родился в джунглях, то мы хотим знать, кто ты или что ты… Итак?

— Священник Мараппер может подтвердить, кто я такой.

— Мараппер мертв. Кроме того, мне нужен кто-нибудь, кто знал бы тебя ребенком. — Он повернулся так, что они стояли теперь лицом к лицу. — Короче говоря, Фермур, нам нужно то, что ты, как мне кажется, не можешь нам представить — доказательство, что ты человек.

— Я больше человек, чем ты, подонок… — говоря это, Фермур поднял кулаки и прыгнул.

Скойт ловко отступил и сильно ударил Фермура дубинкой по руке. Фермур, чувствуя, что рука у него деревенеет, успокоился, и только на лице у него осталось выражение злости.

— У тебя слишком замедленная реакция, — сурово сказал Скойт. — Ты должен был застать меня врасплох.

— В Кабинах всегда говорили, что я очень медлителен, — пробормотал Фермур. судорожно сжимая руку.

— Как долго ты находился в племени Грин? — требовательно спросил Скойт. Он снова подошел близко к Фермуру, все время помахивая дубинкой, как будто хотел его ударить.

— Я не знаю точно. Пожалуй, два раза по сто дюжин сон-явей.

— Здесь, на Носу, мы не пользуемся вашим примитивным способом измерять время, Фермур. Четыре сна-яви мы называем днем. Это значит, что ты был с племенем… шестьсот дней. Это долгий промежуток в жизни мужчины.

Он стоял, глядя на Фермура, и как будто чего-то ожидая. Дверь резко открылась, и на пороге появился запыхавшийся стражник.

— Мастер Скойт, атака на баррикаду! — закричал он. — Идите туда, вы там нужны!

На полпути к двери Скойт остановился и повернулся к Фермуру.

— Оставайся здесь, — приказал он. — Я вернусь, как только смогу.

В соседней комнате Комплейн спокойно повернулся к Виан. Ее парализатор исчез в футляре на поясе.

— Значит, эта история с нападением на баррикаду всего лишь трюк, чтобы вызвать мастера Скойта из комнаты? — спросил он.

— Да, — спокойно ответила она. — Посмотри, что Фермур делает в эту минуту.

Какое-то время Комплейн стоял, глядя ей в глаза. Он был близко от нее, они были одни в комнате, которую она называла наблюдательной и которая находилась рудом с помещением, где пребывал Фермур. Наконец он взял себя в руки и, боясь, что лицо выдает его чувства, повернулся и снова посмотрел в глазок.

Сделал он это как раз вовремя, чтобы увидеть, как Фермур хватает маленький столик, стоявший в углу, выносит его на середину комнаты, залазит на него и протягивает руки к решетке, которая, как и в каждом помещении, находилась на потолке. Пальцы его на несколько дюймов не доставали до нее. Он поднялся на цыпочки, потом подпрыгнул, но после нескольких неудачных проб слез со стола и оглядел комнату. Увидев дверь, за которой находился его узелок, он отбросил столик, побежал к двери и исчез из поля зрения Комплейна.

— Сбежал, как и я, — сказал Комплейн, поворачиваясь, и снова смело взглянул в глаза Виан.

— Мои люди схватят его, прежде, чем он доберется до глонов, — небрежно ответила Виан. — Я не сомневаюсь, что твой приятель Фермур — Чужой, и через несколько минут мы будем знать это точно.

— Боб Фермур? Это невозможно.

— Поговорим потом, — сказала она. — Пока ты свободен, Рой Комплейн, настолько, насколько свободен каждый из нас. У тебя есть опыт и знания, и я верю, что ты поможешь нам решить некоторые проблемы.

Она была гораздо красивее Гвенни и в то же время внушала страх.

— Я помогу тебе, если это будет в моих силах, — сказал Комплейн.

— Мастер Скойт будет благодарен, — неожиданно резко сказала Виан, отодвигаясь от него. Это вернуло его к действительности, и он так же резко спросил, почему все так боятся Чужих. В племени Грин их тоже боялись, но только потому, что они были другими, непохожими на иных людей.

— Разве этого мало? — спросила она, потом оживленно заговорила о могуществе Чужих. Несколько из них были обнаружены при помощи различных штучек мастера Скойта, но за исключением одного, все сбежали. Их бросали в камеры со связанными руками и ногами, иногда даже без сознания, а они исчезали. Если в камере вместе с ними находились стражники, то их находили в бессознательном состоянии, без каких-либо следов на теле.

— А тот Чужой, который не сбежал? — спросил Комплейн.

— Он умер под пытками. Нам ничего не удалось у него узнать, кроме того, что он явился из глонов.

Она вывела его из комнаты. Он забросил узелок за спину и утомленно пошел за ней, глядя время от времени на ее профиль, ясный, как луч света. Она уже не была такой привлекательной, как перед этим, поэтому он решил поступать грубее, так, как поступали с женщинами в Кабинах.

На Палубе 21 Виан остановилась.

— Здесь будет твоя комната, — сказала она. — Моя расположена через три двери, а Роджера Скойта — напротив. Один из нас вскоре отведет тебя в столовую.

Комплейн открыл дверь и заглянул вовнутрь.

— Я еще никогда не видел такой комнаты, — сказал он.

— А где бы ты мог ее увидеть? — иронически спросила она, и ушла. Комплейн посмотрел ей вслед, снял грязные ботинки и вошел в комнату. Единственным удобством здесь была раковина с краном, из которого текла слабая струйка воды, и кровать, закрытая не листьями, а каким-то жестким материалом. Самое сильное впечатление произвела на него картина, висевшая на стене. Это была какая-то многоцветная композиция, ничего определенного, и в то же время с каким-то смыслом. Было также зеркало, в котором Комплейн увидел дикаря, измазанного грязью, со слипшимися от сока волосами и в разорванной одежде.

Он решил привести себя в порядок, одновременно размышляя, что подумала Виан, увидев такого оборванца. Комплейн умылся, надел чистую одежду, вынув ее из узелка и, утомленный, бросился на кровать. Несмотря на усталость, сон не приходил. Мысли кружили в голове, как безумные.

Гвенни ушла, Роффери тоже, Вантадж, Мараппер, а теперь вот Фермур. Все ушли. Он остался один. Перед ним открывались новые возможности, и это было очень интересно. Когда он обдумывал все это, в комнату заглянул мастер Скойт.

— Иди есть, — коротко сказал он.

Комплейн шел рядом с ним, внимательно его разглядывая. Он хотел понять, что тот о нем думает, но офицер был слишком занят своими мыслями, чтобы обращать внимание на Комплейна. Наконец, он поднял голову и заметил, что Комплейн смотрит на него.

— Ну что же, твой друг Фермур оказался Чужим, — сказал он. — Убегая в глоны, он заметил тело священника, но не задержался рядом с ним. Наши стражники без труда схватили его.

Видя удивление Комплейна, он нетерпеливо покачал головой.

— Это не обычный человек, — объяснил он, — воспитанный в обычной части корабля, иначе бы он автоматически остановился и сделал ритуальный поклон телу приятеля. Эта церемония глубоко укоренилась в сознании у каждого человека с самого рождения. Именно твое поведение убедило нас, что ты человек.

Он замолчал и не произнес больше ни слова, пока они не пришли в зал столовой, не отвечал даже на приветствия многочисленных мужчин и женщин, встречавшихся им по дороге. В столовой они застали несколько офицеров.

Виан сидела за отдельным столиком. При виде ее Скойт просиял. Подойдя к ней, он положил руку ей на плечо.

— Дорогая Лаур, — сказал он, — видя тебя, я чувствую себя другим человеком. Я хочу выпить пива, нужно как-то отметить захват нового Чужого, который уже не сбежит от нас.

Виан улыбнулась ему.

— Надеюсь, ты что-нибудь съешь, Роджер, — сказала она.

— Ты знаешь мой глупый желудок, — ответил он, подзывая дежурного, после чего немедленно начал рассказывать о подробностях поимки Фермура. Комплейн не в лучшем настроении сел рядом с ними. Он не мог избавиться от ревности, видя как свободно Скойт разговаривает с Виан. Перед ними поставили пиво и странное белое, но необычайно сочное мясо. Приятно было есть, когда тебя не окружают комары, которые в Бездорожьях служили обычной приправой к каждому куску, и все же Комплейн ковырялся в тарелке так же неохотно, как и Скойт.

— Ты подавлен, — заметила Виан, прервав Скойта, — а должен бы радоваться. Пожалуй, здесь лучше, чем в камере с Фермуром.

— Фермур был моим другом, — сказал Комплейн первое, что пришло в голову.

— Но и Чужим, — серьезно сказал Скойт. — Он обладал всеми присущими им чертами. Он был толст, медлителен и неразговорчив… Я уже начинаю узнавать их с первого взгляда.

— Ты гениален, Роджер, — рассмеялась Виан. — Может, ты все-таки съешь немного рыбы?

Она положила ладонь на его руку, и при виде этого Комплейн взорвался. Он отшвырнул вилку.

— Проклятье на твою гениальность! — выкрикнул он. — А что с Мараппером? Он не был Чужим, и все же ты его убил! Думаешь, я забуду это? Как ты можешь после этого рассчитывать на мою помощь?

Напряженно ожидая скандала, Комплейн заметил, что несколько людей подняли головы от тарелок и смотрят на него. Скойт открыл рот и тут же его закрыл, глядя на что-то за спиной Комплейна. На плечо охотника опустилась тяжелая рука.

— Оплакивать меня не только глупо, но и преждевременно, сказал знакомый голос. — Всегда один против всего мира, а, Рой?

Комплейн удивленно повернулся. За ним, потирая руки, стоял священник. Комплейн недоверчиво схватил его за руку.

— Да, Рой, это я и никто другой. Подсознание покинуло меня, оставив только ощущение холода. Надеюсь, ваш план удался, мастер Скойт?

— Превосходно, священник, — сказал Скойт. — Садись, отведай этой пищи и объясни все своему другу. Может, тогда он не будет смотреть на нас так злобно.

— Ты был мертвецом! — сказал Комплейн.

— Это оказалось весьма короткое Путешествие, — сказал Мараппер; усаживаясь и протягивая руку за кувшином. — Чародей мастер Скойт придумал не слишком удобный для меня способ, чтобы подвергнуть испытанию тебя и Фермура. Он измазал мне голову кровью крысы и усыпил с помощью какого-то ужасного наркотика, чтобы я разыграл перед вами сцену смерти.

— Небольшая доза гидрата хлорала, — сказал Скойт, таинственно улыбаясь.

— Но я до тебя дотрагивался, ты был холоден, как лед, — протестовал Комплейн.

— И до сих пор холоден, — сказал Мараппер. — Это следствие действия наркотика. А что это за противоядие, которое ввели мне ваши люди?

— Это, пожалуй, стрихнин, — ответил Скойт.

— Это было очень неприятно. Я самое меньшее — герой, Рой. Я всегда был святым, а теперь стал еще и героем. Ваши подчиненные дали мне горячего кофе, когда я пришел в себя. Никогда я не пил такого хорошего кофе… Но это пиво еще лучше.

Взгляд его встретился с полным удивления взглядом Комплейна. Он подмигнул Рою и громко рыгнул.

— Я не призрак, Рой, — сказал он. — Призраки не пьют.

Прежде чем они покончили с едой, мастера Скойта снова охватила подавленность. Что-то пробормотав, он встал и ушел.

— Он слишком много работает, — сказала Виан, глядя вслед удаляющемуся мужчине. — Все мы слишком много работаем. Прежде чем пойдем спать, нужно ввести вас в курс и познакомить с нашими планами, поскольку в следующую явь у нас будет много дел.

— О, — сказал Мараппер, отодвигая тарелку, — это я и хотел услышать. Вы понимаете, конечно, что моя заинтересованность этим делом чисто теологическая.

Она усмехнулась.

— Сначала мы уничтожим Чужих. Фермур, которого допросят по всем правилам, должен выдать тайну их укрытия. Мы отправимся туда и перебьем их всех, а после этого займемся выяснением загадок, связанных с кораблем.

Она произнесла это единым духом, как будто хотела избежать связанных с этим вопросов, после чего быстро вывела их из столовой и повела многочисленными коридорами. Мараппер, снова обретший форму, воспользовался случаем, чтобы рассказать Комплейну о неудачной попытке найти Рубку.

— Так много изменилось, — с горечью сказала Виан. Они шли стальным мостиком, двойные двери которого, в эту минуту открытые, делали возможным переход с палубы на палубу.

— Некоторые из этих дверей открыты, а некоторые закрыты, — сказала она, указывая рукой. — Все вдоль Главного Коридора, к примеру, закрыты, и это хорошо, ибо иначе все бродяги корабля сбегались бы на Нос. Но мы не можем по желанию открывать и закрывать двери, как это наверняка могли делать Гиганты, когда корабль принадлежал им. Они закрыты уже много поколений, но где-то должен быть рычаг, который ими управляет.

Лицо ее было напряжено, и Комплейн вдруг подумал: “В ней уже сказывается профессиональная болезнь, так же, как в Скойте, ибо она отождествляет себя со своей работой”. Однако, он тут же усомнился, а когда представил себе большой корабль, мчащийся вместе с ними в путешествие без конца, то должен был признать, что фактов, вызывающих беспокойство, немало. Желая проверить ее, он спросил: — Скажи, ты и мастер — единственные, кто занимается этой проблемой?

— Боже мой, конечно, нет! — сказала она. — Мы только подчиненные. В последнее время организовано общество, которое называется Общество Сохранения, и все офицеры Носа, за исключением офицеров стражи, связаны с ним. Руководят Обществом двое членов Совета Пяти, одного из которых ты уже видел, священник — это советник Дейт. Ко второму я вас веду — это советник Трегоннин. Он библиотекарь и объяснит вам тайны мира.

Вот так Рой Комплейн и священник получили свой первый урок астрономии. Рассказывая, Трегоннин бегал по комнате от одного прибора к другому. Он был до смешного маленький и нервный. Сам он был очень аккуратен, но его владения были завалены разбросанными книгами и различными предметами. В этой комнате беспорядок был возведен в степень искусства. Сначала Трегоннин объяснил, что до недавнего времени на Носу, так же как и в Кабинах, все его книги уничтожали — или из-за суеверий, или для укрепления власти путем содержания подданных в невежестве.

— Несомненно, именно так в самом начале было утрачено само понятие корабля, — сказал Трегоннин. — Поэтому то, что вы здесь видите, это все, что в неизменном виде сохранилось на Носу. Остальное исчезло, а то, что осталось, открывает нам только ничтожный фрагмент правды.

Когда советник начал свой рассказ, Комплейн совершенно забыл о забавной жестикуляции, которая этому сопутствовала. Он забыл обо всем, заслушавшись чудесной историей, возникавшей, как мозаика, из маленьких кусочков.

В космическом пространстве, где движется их мир, есть еще другие миры, и к тому же двух видов: один, называемый солнцем, от которого идет тепло и свет, и другой, называемый планетой. Планеты зависят от тепла и света солнц. На одной планете, связанной с солнцем, под названием Сол, жили люди. Планета называлась Земля, а люди жили на всей ее поверхности, поскольку внутренность ее была цельной и лишенной света.

— Люди не падали с поверхности, даже когда жили на самом низу, — объяснил Трегоннин, — благодаря силе, называемой тяготением. Именно тяготение позволяет нам двигаться по кривизне палуб без опасения упасть.

Люди открыли много других тайн. Они открыли способ покидать свою планету и исследовать другие планеты, связанные с их солнцем. Способ этот, должно быть, был очень сложен, потому что это заняло у них много времени. Другие планеты значительно отличались от их родной, на них было либо слишком мало тепла, либо слишком много, и поэтому люди не могли на них жить. Это очень беспокоило жителей Земли.

Наконец, они решили, что должны изучать планеты других солнц, чтобы установить царящие на них условия, потому что на Земле становилось тесно. В этом месте записи, которыми располагал Трегоннин, становились неясными. Одни утверждали, что космос совершенно пуст, другие же говорили, что в нем находятся тысячи солнц, называемых звездами.

По каким-то, ныне непонятным причинам, людям было трудно решить, к какому солнцу лететь, но все же они выбрали солнце, называемое Проционом, с которым были связаны планеты, и которое было удалено от Земли всего на одиннадцать световых лет. Победа над этим расстоянием была серьезным испытанием даже для таких изобретательных людей, потому что в космосе нет тепла и воздуха, а путешествие должно было длиться очень долго, так долго, что много поколений людей должны были умереть, прежде чем оно кончится.

Люди построили этот корабль, на котором все мы сейчас находимся, загрузили его всем, что могло им потребоваться, и дали ему ускорение, которое создавали тяжелые частицы под названием ионы.

Трегоннин замолчал и быстро пошел в угол комнаты.

— Посмотрите! — воскликнул он. — Так выглядит модель планеты, покинутой нашими предками, модель Земли!

Он поднял над головой глобус. Раскрашенный от руки, поблекший, он, тем не менее, обозначал контуры морей и континентов.

Взволнованный Комплейн взглянул на священника. По лицу Мараппера текли слезы.

— Вы мудрый человек, советник, я верю каждому вашему слову. Какими сильными были эти люди, какими невообразимо могучими. Я всего лишь бедный старый провинциальный священник. Бог свидетель, я ничего не знаю, но…

— Перестаньте ломать трагедию! — неожиданно резко сказал Трегоннин. — Не трясись над собой, а следи за тем, что я говорю. В счет идут факты, только факты.

— Вы уже привыкли к этому, а я — нет, — по-прежнему рыдал Мараппер. — Когда я думаю об этом могуществе…

Трегоннин осторожно поставил глобус и обратился к Виан:

— Инспектор, если этот жалкий тип не перестанет ныть, вам придется увести его отсюда! Я не выношу нытья! Вы же знаете об этом!

— Когда мы доберемся до этих планет Проциона? — быстро спросил Комплейн. Он не мог снести мысли, что должен будет уйти, прежде чем все узнает.

— Разумный вопрос, молодой человек, — сказал Трегоннин, первый раз прямо взглянув на Комплейна. — Я постараюсь дать на него разумный ответ. По-моему, полет в направлении Проциона имел две основные цели. Такой большой корабль был построен не только потому, что в небольшом помещении такое долгое путешествие было бы невыносимо, а главным образом потому, что он вез некоторое количество людей, называемых колонистами. Колонисты должны были высадиться на новую планету, жить на ней и размножаться. Для них везли большое количество машин — мы нашли списки — трактора, бетономешалки, копры и многое другое. Другим заданием был сбор информации о новой планете, а также разного рода проб, чтобы подвергнуть их исследованиям на Земле.

С обычной своей нервозностью Трегоннин подошел к шкафу и начал в нем копаться. Наконец, он вытащил металлическую полку с дюжиной круглых коробок, таких маленьких, что они помещались на ладони. Открыв одну, он высыпал из нее прозрачные пластинки, напоминающие отрезки ногтей.

— Микрофильмы, — сказал Трегоннин. — Мне доставили это с дальнего уголка Носа. Сырость уничтожила их, но даже будь они целы, мы ничего не смогли бы сделать, ибо для их прочтения нужна специальная аппаратура.

— В таком случае я не понимаю… — начал удивленный Комплейн, но советник поднял руку.

— Я прочту тебе содержание этикеток, находящихся на коробках, и ты поймешь. Сохранились только этикетки, — сказал он. — Здесь, например, написано так: “Фильм — “Вид Новой Земли с воздуха, из стратосферы, с орбиты. Середина лета, северное полушарие”. А здесь: “Фильм — “Флора и фауна. Континент А, Новая Земля”. И так далее.

Он положил коробку и, помолчав, добавил:

— Вот, молодой человек, ответ на твой вопрос. На основании этих коробок можно утверждать, что корабль счастливо добрался до планет Проциона. Сейчас мы летим назад, к Земле.

В захламленной комнате воцарилось молчание. Каждый из присутствующих думал о своем. Первой опомнилась Виан, она встала и сказала, что уже нужно идти.

— Подожди, — сказал Комплейн. — Вы сказали нам так много и в то же время так мало. Если мы действительно летим к Земле, то когда до нее доберемся? Как мы это узнаем?

— Мой мальчик, — начал Трегоннин, потом вздохнул, как будто хотел изменить содержание своего ответа. — Мой мальчик, разве ты не видишь, как много уничтожено… Ответы не всегда ясны. Исчезли даже некоторые вопросы, если ты понимаешь, что я имею в виду. Позволь мне ответить так: мы знаем расстояние от Новой Земли — так ее называли колонисты — до Земли; оно составляет, как я уже говорил, одиннадцать световых лет. Однако, мы не можем установить, с какой скоростью движется корабль.

— Но одно мы все же знаем, — вставила Виан. — Расскажи Рою о Реестре Носа, советник.

— Да, я как раз собирался это сделать, — сказал Трегоннин. — Еще до того, как мы, то есть Совет Пяти, приняли власть над Носом, нами управляли люди, называющиеся губернаторами. Благодаря им Носовики из слабого племени превратились в могучий народ. Губернаторы имели обычай передавать один другому Реестр или Завещание, и именно этот Реестр или Завещание я получил от последнего губернатора перед его смертью. Это только перечень имен губернаторов, но под фамилией Первого губернатора написано, — он закрыл глаза и процитировал: “Я четвертый капитан корабля в его обратной дороге домой, однако титул этот звучит сейчас смешно, и я предпочитаю называться губернатором, если это не слишком претенциозно”.

Советник открыл глаза.

— Теперь ты видишь, — сказал он, — что хотя фамилии трех первых исчезли, мы знаем сколько поколений жило на корабле с момента его старта к Земле: двадцать три.

— Это очень большой отрезок времени, — сказал Мараппер. — Когда мы достигнем Земли?

— Этот вопрос уже задавал твой друг, — напомнил Трегоннин. — Я могу только сказать, что знаю, как долго длится наше путешествие, но никто не знает, как долго оно будет продолжаться и когда кончится. Прежде чем появился первый губернатор, произошла какая-то катастрофа или что-то в этом роде, и с той минуты корабль мчится без остановки в космическом пространстве, без капитана, без контроля и можно даже сказать — безо всякой надежды.

Когда наступило время сна, Комплейн, несмотря на усталость, не мог заснуть. Перед его глазами мелькали вызывающие страх образы, он терялся в собственных домыслах. Снова и снова анализировал он каждую деталь рассказа советника, стараясь как-то переварить его.

Все это было очень огорчительно, но среди множества фактов одна небольшая и почти незаметная деталь их визита в библиотеку не давала ему покоя и возвращалась снова и снова, как зубная боль. Сначала она казалась совершенно незначительной, и Комплейн, единственный, кто заметил ее, не произнес об этом ни слова. Теперь же значение этого факта все возрастало, пока не затмило даже мысли о звездах.

Когда Трегоннин читал свою лекцию, Комплейн взглянул на потолок. Из-за находящейся там решетки внимательно, как будто все слыша и понимая, выглядывала крыса.

3

— Ограничения для твоего я, Рой! — взорвался Мараппер. — Перестань лезть в дела Носовиков. Я знаю, что это работа той девушки. Запомни мои слова, она тебя использует! Ты так занят мыслями о пикантных тайнах, которые скрывает ее юбка, что не можешь отличить дерева от глонов. Помни, что мы прибыли сюда с собственными целями.

Комплейн покачал головой. Утром следующей яви они со священником сидели в столовой. Зал был полон офицеров, но ни Виан, ни Скойт еще не появлялись. Мараппер снова вернулся к своей любимой теме о совместном завоевании власти.

— Ты несносен, Мараппер, — коротко сказал Комплейн, — и прошу тебя, не примешивай к этому инспектора Виан. Носовиков тревожат гораздо более важные вещи, чем жалкое стремление к власти. Кроме того, чего ты добьешься, если убьешь многих из них? Чем это поможет кораблю?

— К черту корабль! Слушай, Рой, поверь своему старому священнику, который никогда тебя не обманывал. Эти люди используют нас в своих целях, и здравый рассудок подсказывает сделать с ними то же самое. Вспомни, что Наука наказывает всегда думать только о себе, чтобы избавиться от внутренних комплексов.

— Ты кое-что забыл, — сказал Комплейн. — Литания кончается словами: “…а корабль дойдет до порта”. Это один из основных догматов Науки. Ты всегда был очень плохим священником, Мараппер.

Разговор прервался появлением Виан. Она заявила, что уже позавтракала. Мараппер извинился с большим, чем обычно, раздражением и удалился.

Что-то в поведении Виан подсказало Комплейну, что она довольна уходом Мараппера.

— Фермура уже допрашивали? — спросил он.

— Нет, просто один из членов Совета Пяти — Зак Дейт — виделся с ним. Роджер, то есть мастер Скойт, будет допрашивать его позднее, а сейчас он занят непредвиденными делами.

Он не спрашивал, что это за дела. Ее близость ошеломила его настолько, что он вообще с трудом мог говорить. Больше всего ему хотелось сказать, что только чудом можно уложить волосы так красиво, но вместо этого он спросил, что ему делать.

— Пока отдохни, — оживленно сказала она. — Я пришла, чтобы показать тебе Нос.

Экскурсия оказалась интересной. Так же, как и в Кабинах, здесь было много пустых и открытых комнат. Виан объяснила, что их содержимое осталось на планете Проциона, Новой Земле. Другие комнаты превратили в фермы гораздо большие, чем в Кабинах. Многих животных Комплейн никогда раньше не видел, впервые увидел он и плавающих в бассейне рыб. От Виан он узнал, что они поставляли белое мясо, которое ему так нравилось. Везде видны были разнообразные формы, нередко разводимые в особом освещении. Были также специально культивируемые глоны. Одну очень длинную комнату превратили в сад — деревья росли у стен, а кусты и более мелкие растения — на середине, в специально подготовленных рвах. Здесь Комплейн впервые увидел грейпфрут. Было очень жарко, работники были обнажены до пояса, и с лица Комплейна стекал пот.

На сельскохозяйственных палубах работало много мужчин и женщин, выполнявших различные обязанности, простые и сложные. Как мирные люди, Носовики считали сельское хозяйство главным своим занятием. И тем не менее, несмотря на огромные усилия, урожаи, по словам Виан, не удавались, а животные подыхали без видимых причин. Голод постоянно угрожал Носу.

Они перешли на другие палубы, где местами было совершенно темно, а на стенах виднелись шрамы от ударов, нанесенных неизвестным и забытым оружием. Следы катастрофы были видны до сих пор. Наконец, они добрались до уровня силовой установки, которая, как утверждала Виан, была запретной территорией для всех, кроме нескольких офицеров. Здесь не жил никто, все здесь было оставлено времени. Царила полная тишина, везде лежала пыль веков.

— Иногда я представляю себе, как здесь было когда-то, — прошептала Виан, водя фонарем по стенам. — Наверняка, шумно. В этом отсеке вырабатывалась энергия движения. Здесь должно было работать множество людей.

Двери по обе стороны коридора совершенно не походили на обычные двери корабля. В них были вмонтированы тяжелые колеса. Они прошли последним коридором и оказались в огромном, высотой в несколько этажей, зале. Луч фонаря упал на стоящие с обеих сторон огромные резервуары необыкновенных форм, между которыми находились странные тяжелые конструкции на колесах, с черпаками, крюками и металлическими захватами.

— Все это когда-то жило, — прошептала Виан, — а теперь мертво… — В зале не было эха, поскольку массы металла поглощали все звуки.

— Именно этим управляла бы Рубка, — добавила она, — если бы мы сумели ее найти.

Они повернули назад, и Виан ввела его в другой зал, напоминающий предыдущий, хотя и несколько меньше. Здесь, несмотря на то, что слой пыли был так же толст, как и везде, раздавался постоянный глубокий звук.

— Видишь, здесь сила еще не умерла, — сказала девушка, — она по-прежнему живет за этими стальными стенами. Идем, я тебе кое-что покажу!

Она завела его в боковую комнату, которую целиком занимала огромная машина. Окруженная плитами, она выглядела как три огромных колеса, соединенных ступицами. С обеих сторон машины торчала труба диаметром несколько футов, исчезавшая в потолке. По совету Виан Комплейн приложил руку к одной из труб — оказалось, что она отчетливо вибрирует. Сбоку одного из колес находился контрольный люк. Виан открыла его. Глубокий звук тут же усилился, как будто невидимый арфист дернул струну.

Комплейн заглянул внутрь: в темноте что-то непрерывно вращалось, издавая этот глубокий звук. Из небольшой трубки в самом центре маленькими каплями капала жидкость, падая на вибрирующую ступицу.

— Это космическое пространство? — спросил Комплейн, затаив дыхание.

— Нет, — сказала Виан, закрывая люк. — Это один из трех огромных вентиляторов. Та маленькая трубка внутри смазывает его ось. Вентиляторы эти никогда не останавливаются и вызывают движение воздуха по всему кораблю.

— Откуда ты это знаешь?

— Я знаю это потому, что Роджер когда-то привел меня сюда и все объяснил.

После этих слов Комплейн немедленно перестал интересоваться окружающим и спросил:

— Кто для тебя Роджер Скойт, Виан?

— Я очень люблю его! — с чувством сказала она. — Я сирота, мои мать и отец отправились в Путешествие, когда я была еще совсем маленькой. Они оба заболели гнильцом. Роджер Скойт и его жена, которая не могла иметь детей, удочерили меня, а когда она погибла во время одного из налетов, много явей назад, он все время опекал меня и всему учил.

Огромная волна облегчения добавила Комплейну отваги: он схватил Виан за руку. Она тут же погасила фонарь и отскочила от него. В темноте раздался ее иронический смех.

— Я привела тебя сюда не для того, чтобы крутить любовь, — сказала она. — Ты должен чем-то проявить себя, прежде чем начнешь хватать меня за руку.

Он попробовал поймать ее, но в темноте только ударился головой. Девушка зажгла фонарь. Отвернувшись от нее, Комплейн тер ушибленное место.

— Зачем же ты меня привела? — спросил он. — Почему ты добра со мной?

— Ты слишком серьезно трактуешь Науку; это хорошо для человека из какого-нибудь провинциального племени, — язвительно сказала она, а потом добавила мягче: — Успокойся и не злись. Не думай, что каждый, кто проявляет к тебе благосклонность, должен быть твоим врагом. Такие устаревшие взгляды более подходят твоему приятелю Марапперу…

Но Комплейн успокоился не скоро, тем более, что упоминание о Мараппере напомнило ему его предостережения. Он угрюмо молчал, и обратно они шли обиженные друг на друга. Раз или два Комплейн умоляюще смотрел на девушку, мечтая, чтобы она наконец заговорила. В конце концов она сделала это, не глядя на него.

— Я хотела тебя кое о чем спросить, — сказала она. — Нужно найти Чужих, нужно уничтожить это племя налетчиков. Поскольку наши люди в основном крестьяне, у нас нет охотников. Даже наши стражники не осмеливаются углубляться в глоны, и наверняка не сумели бы проделать тот путь, что прошли вы. Ты нам нужен, Рой, чтобы вести нас на врагов. Мы хотим показать тебе достаточно, чтобы убедить тебя, что это и твои враги.

Теперь она смотрела на Комплейна, улыбаясь мило и немного жалобно.

— Когда ты так смотришь на меня, я готов пойти даже на Землю! — воскликнул он.

— Этого нам от тебя не нужно, — сказала она, по-прежнему улыбаясь. — Сейчас нам нужно идти и узнать, как дела у Роджера. Я уверена, что он снова взял на свои плечи все проблемы корабля. Я говорила тебе о Чужих, а он расскажет о банде Грегта.

У мастера Скойта на этот раз было не только много работы, но и много удачи. Впервые чувствуя, что добивается чего-то конкретного, он был в хорошем настроении и встретил Комплейна как старого приятеля.

Допрос Фермура, который по-прежнему находился под постоянным надзором, был отсрочен из-за какого-то происшествия в Бездорожьях. Патруль Носовиков, услышав какой-то шум в джунглях, рискнул пройти до Палубы 29 (это была именно та палуба, где были схвачены Комплейн и Мараппер). Палуба эта, отделенная всего лишь четырьмя другими от границы Носа, была сильно разрушена, и патруль не решился идти дальше. Разведчики вернулись с пустыми руками, доложив, что на Палубе 30 идет какая-то битва, и что слышны пронзительные крики мужчин и женщин.

На этом все дело могло бы и кончиться, если бы вскоре после этого один из бандитов Грегга не подошел к баррикаде, прося перемирия и разговора с каким-нибудь из руководителей.

— Он сидит рядом, в камере, — сказал Скойт. — Это странный человек. Зовут его Гавл. Если не считать того, что своего шефа он называет “капитан”, он выглядит совершенно нормально.

— Чего он хочет? — спросила Виан. — Это дезертир?

— Гораздо хуже, чем дезертир, Лаур, — сказал Скойт. — Битва, о которой докладывал патруль из Бездорожий, велась между бандой Грегга и какой-то еще. Гавл не хочет ничего больше говорить, но эта история весьма их напугала. Короче говоря, Грегг через Гавла просит мира и хочет отдать свое племя под опеку Носа.

— Это западня! — воскликнула Виан. — Они просто хотят проникнуть сюда!

— Не думаю, — сказал Скойт. — Гавл наверняка говорит правду. Дело в том, что Грегг, зная свою репутацию, требует, чтобы кто-нибудь с Носа отправился к нему для передачи условий. Это должно быть проявлением доброй воли с нашей стороны. Кто-нибудь, избранный для этой цели, должен отправиться с Гавлом в джунгли.

— Это подозрительно, — сказала Виан.

— Ну что же, сначала тебе нужно его увидеть. Только приготовься к потрясению — это не очень привлекательный экземпляр рода человеческого.

Вместе с Гавлом находились двое офицеров, которые должны были охранять его, но вместо этого избивали связанными в узлы веревками. Скойт грубо выгнал их, но какое-то время не мог добиться от Гавла ни слова. Только обещание добавить еще заставило пленника наконец сесть. Это на самом деле был странный человек, немного отличающийся от мутанта. Мадароз совершенно лишил его волос, так что у него не было ни бороды, ни даже бровей, не было у него и зубов, а деформация привела к тому, что его лицо в верхней части было значительно больше нижней, настолько дегенерировавшей, что верхняя челюсть практически висела в воздухе, а лоб был настолько выдвинут вперед, что почти полностью закрывал глаза. Однако, главный странностью было нормальное туловище с насаженной сверху головой, размером не больше двух мужских кулаков, поставленных друг на друга.

Увидав неприязненные взгляды Виан и Комплейна, он забормотал фрагмент Святого Писания:

— Чтобы мои нервы не оскорбляли…

— Итак, Позорная Рожа, — прервал его Скойт, — какие гарантии вы можете дать нашему представителю — если мы вообще пошлем его?

— Если я вернусь к капитану, — пробормотал Гавл, — ваш человек вернется к вам. Это мы можем обещать.

— Далеко ли идти до этого бандита, которого ты называешь капитаном?

— Это узнает ваш человек, если пойдет со мной, — ответил Гавл.

— Верно. Или же мы вытянем это из тебя здесь.

— Не вытянете! — В голосе этого странного человека было нечто, вызывающее уважение.

Скойт это почувствовал. Он велел ему встать, почиститься и выпить воды. Пока Гавл проделывал все это, Скойт спросил:

— Сколько людей у Грегга?

Гавл поставил стакан на стол и сказал, вызывающе уперев руки в бедра:

— Это узнает ваш человек, когда пойдет со мной. Я уже сказал все, что должен был передать, теперь решайте сами, согласны вы или нет. Однако запомните, что если мы придем сюда, то не станем причинять неприятностей. Мы охотнее будем сражаться за вас, чем против вас. В этом мы готовы присягнуть.

Скойт и Виан переглянулись.

— Стоит попробовать, если мы найдем какого-нибудь легкомысленного охотника, — сказал Скойт.

— Я должна идти к Совету, — сказала Виан.

Комплейн, который до этого не произнес ни слова, обратился к Гавлу:

— Скажи, человек, которого ты называешь капитаном, имеет еще какое-нибудь имя, кроме имени Грегг?

— Ты можешь сам спросить его об этом, когда будешь договариваться об условиях, — повторил Гавл.

— Посмотри на меня внимательно. Не напоминаю ли я тебе капитана? Отвечай!

— Капитан носит бороду! — уклончиво ответил Гавл.

— Ему нужно поделиться ею с тобой, чтобы ты прикрыл свою челюсть! — рявкнул Комплейн. — А что ты скажешь на это: у меня был брат, который давно впал в бешенство и скрылся в Бездорожьях. Его звали Грегг, Грегг Комплейн. Это твой капитан?

— О, боже! — сказал Гавл. — Подумать только, у нашего капитана есть брат, и он сидит здесь, в этом гнезде тюремщиков!

Комплейн повернулся к мастеру Скойту, на лице которого было удивление и возбуждение, и сказал:

— Я готов идти с этим человеком к Греггу.

Это предложение явно устраивало мастера Скойта. С присущей ему энергией он принялся добиваться, чтобы Комплейна отправили как можно быстрее. Он воспользовался всей силой своей мягкой, но несгибаемой убежденности, чтобы добиться немедленного созыва Совета Пяти. Трегоннин к своему неудовольствию был вытащен из Библиотеки, Заку Дейту пришлось прервать теологический диспут с Мараппером, Биллой, Дюпон и Рускин были оторваны от срочных занятий. После тайного совещания вызвали Комплейна, проинструктировали его об условиях, которые он должен предложить Греггу, и отослали, желая пространства. Он должен был спешить вернуться прежде, чем наступит очередная темная сон-явь.

Несмотря на то, что присутствие Грегга на Носу имело свои отрицательные стороны, Совет согласился терпеть их, ибо это означало конец набегов, и кроме того, таким образом они приобретали ценного союзника для борьбы с Чужими.

Дежурный охранник вернул Комплейну фонарь и парализатор. Он как раз был занят тем, что закреплял их на поясе, когда в комнату вошла Виан, закрыв за собой дверь. На лице ее было упрямство.

— Я иду с тобой, — сказала она безо всякого вступления.

Комплейн подошел к ней, протестуя. Она не привыкла к глонам, в них могла таиться какая-нибудь опасность. Грегг мог оказаться предателем, а она ведь была женщиной. Она прервала его тираду.

— Нет смысла спорить, — коротко сказала она. — Это приказ Совета!

— Ты обманула их! — воскликнул он. Заметив по ее лицу, что не ошибся, он почувствовал себя счастливым. — Почему ты хочешь идти со мной? — спросил он.

Ответ не был таким лестным, какой он ожидал услышать. Виан всегда хотела поохотиться в глонах и, по ее словам, это был исключительный случай. Это напомнило Комплейну Гвенни и ее любовь к охоте. Не слишком приятное воспоминание.

— Будь внимательна, — сказал он, желая в то же время, чтобы причина, по которой она присоединилась к нему, была более интимной.

Прежде чем они отправились, появился Мараппер, чтобы сказать Комплейну несколько слов наедине. Он нашел себе новую цель в жизни — обращение жителей Носа в Науку. Со времени правления Совета Наука теряла свое влияние. Главным ее противником был Зак Дейт, отсюда и споры между ним и Мараппером.

— Мне не нравится этот человек, — ворчал священник. — В нем есть что-то чудовищно откровенное.

— Прошу тебя, не разводи здесь диспутов, — просил Комплейн, — именно сейчас, когда эти люди решили нас принять. Мараппер, успокойся, ради бога! Перестань быть собой.

Мараппер с такой силой покачал головой, что у него затряслись щеки.

— Ты теряешь веру, Рой! — сказал он. — Я должен затевать диспуты. Беспокойство дремлет в людях, и я должен вытащить его на поверхность. В этом наше спасение, и если я при этом найду — сторонников, тем лучше. Рой, друг мой, неужели только затем мы прошли вместе такую длинную дорогу, чтобы встретиться с девушкой, которая сбила тебя с пути?

— Если ты имеешь в виду Виан, священник, — сказал Комплейн, — то лучше оставь ее в покое. Я уже предупреждал тебя, между вами нет ничего общего.

Он произнес с вызовом, но Мараппер был сладок, как мед.

— Не думай, будто я имею что-то против нее, Рой. Хотя я и не могу простить тебя, как священник, поверь мне, что как мужчина, я завидую тебе.

Он выглядел совершенно покинутым, когда Комплейн и Виан ушли в сторону баррикады, где их ждал Гавл. Нос, где все было ему чуждым, заметно поумерил его амбиции. Для Мараппера наверняка лучше было быть крупной рыбой в маленьком пруду, чем наоборот. Там, где Комплейн находил себя, священник начинал теряться.

Гавл стоял, склонив набок свою невероятно маленькую голову. Он был более чем доволен возвращением в глоны; прием, оказанный ему Носом, был не очень-то приятен. Когда всю тройку пропустили за баррикаду, он пошел первым, Виан за ним, а Комплейн замыкал шествие. Гавл выглядел сейчас уже только капризом природы — он двигался так ловко, что Комплейн, как охотник, только диву давался: этот человек не коснулся ни единого листа. Комплейн никак не мог понять, что могло настолько испугать его, что он готов сменить свою естественную среду обитания на неизвестные ему порядки Носа.

Им нужно было пройти всего две палубы, и они недолго были среди глонов, к счастью для Виан, которая убедилась, что джунгли не романтический уголок, а место однообразное, раздражающее и полное маленьких черных комаров. Она возблагодарила судьбу, когда Гавл наконец остановился, высматривая что-то среди редеющих стеблей.

— Я узнаю это место! — воскликнул Комплейн. — Недалеко отсюда нас с Мараппером схватили.

Перед ними тянулся черный разрушенный коридор с продырявленными стенами и потолком, широко разодранным каким-то давнишним взрывом. Это было место, в котором экспедиция из Кабин впервые столкнулась с невесомостью. Гавл зажег свет и пронзительно свистнул. Из отверстия в потолке спустили веревку.

— Если вы подойдете и ухватитесь за веревку, то вас втянут наверх, — сказал он. — Подходите медленно и держитесь крепко. Это очень просто.

Виан, впервые оказавшаяся в состоянии невесомости, вскрикнула от страха. Комплейн более опытный, схватил ее за талию и удержал. Наконец, они добрались до веревки и поплыли вверх. Их протащили через перекрытия и через потолок следующего уровня — видимо, взрыв имел большой радиус действия. Гавл, отказавшись от веревки, прыгнул вверх и приземлился перед ними.

Их встретили четыре оборванца, склонившихся над игрой “Прыгай Вверх”, в которую они играли не задумываясь, явно не придавая значения результатам. Виан и Комплейн стояли в разрушенной комнате, по-прежнему в состоянии невесомости. Вокруг отверстия, через которое они прибыли, были нагромождены кучи обломков, служившие, вероятно, защитой для тех, кто его охраняет. Комплейн ожидал, что у него отберут парализатор, но Гавл только обменялся несколькими словами со своими оборванными приятелями, после чего вывел парламентеров в коридор. Немедленно вернулась сила тяготения.

Коридор был полон раненых мужчин и женщин, лежавших на грудах сухих глонов. У большинства из них были перевязаны лица или ноги — это были, по всей видимости, жертвы последней битвы. Гавл быстро прошел мимо, сочувственно цокая языком, и вошел в комнату, полную мужчин, тоже по большей части носивших повязки. Среди них находился Грегг Комплейн.

Это, несомненно, был Грегг. Вечного выражения недовольства не изменила ни большая борода, ни шрам на виске. Когда Виан и Комплейн подошли, он встал.

— Это капитан, — сказал Гавл. — Я привел вашего брата и прекрасную даму, капитан. Они будут вести переговоры.

Грегг подошел к ним, глядя так внимательно, как будто от этого зависела его жизнь. Он забыл старый обычай Кабин, и смотрел им прямо в глаза. При этом выражение его лица не изменилось: узы крови не имели для него никакого значения.

— Ты прибыл с Носа официально? — спросил он наконец младшего брата.

— Да, — ответил Комплейн.

— Быстро же ты втерся к ним в доверие, а?

— Что ты вообще об этом знаешь? — вызывающе спросил Комплейн. Упрямство и чувство независимости брата значительно возросли со времени его ухода из Кабин.

— Я многое знаю о Бездорожьях, — сказал Грегг. — Я — КАПИТАН Бездорожий. Я знаю, что вы шли в направлении Носа. Ну ладно, перейдем к делу. Зачем ты привел с собой эту женщину? Чтобы она вытирала тебе нос?

— Как ты только что заметил, перейдем к делу, — резко сказал Комплейн.

— Полагаю, она пришла, чтобы следить за тобой и за тем, как ты будешь себя вести, — буркнул Грегг, — это типично для Носовиков. Идите за мной, здесь слишком шумно от стонов. Гавл, ты тоже иди с нами. Дэвис, останешься за меня, успокой их, если сможешь.

Следуя за несколько сутулящимся Греггом, Комплейн и Виан вошли в другую комнату, где царил неописуемый балаган. Поверх многочисленной мебели лежали окровавленные тряпки и обрывки одежды, пропитанные кровью повязки валялись на полу, похожие на растоптанные блинчики с конфитюром. В Грегге еще теплились остатки хороших манер, потому что, видя на лице Виан отвращение, он извинился за беспорядок.

— Моя женщина погибла во время битвы, — сказал он. — Ее разорвали в клочья, вы наверняка не слышали таких воплей. Я не мог к ней пробиться, просто не мог… Она бы уже давно убрала здесь. А может, это сделаете вы?

— Мы обсудим ваше предложение и немедленно уйдем, — жестко сказала Виан.

— Что произошло во время битвы, Грегг? Что тебя так испугало? — спросил Комплейн.

— Для тебя я тоже капитан, — ответил он. — Никто не обращается ко мне по имени. И пойми одно: я не боюсь, ничто и никогда не могло меня испугать. Я думаю только о своем племени. Если мы останемся здесь, то наверняка погибнем все. Нам нужно уходить отсюда, а Нос — достаточно безопасное место. — Он сел на кровать и жестом пригласил брата садиться. — Людей можно победить, но крыс — нет.

— Крыс? — как эхо повторила Виан.

— Да, крыс, моя красавица. — Грегг оскалил зубы в усмешке. — Большие, сильные крысы, которые умеют думать и поступать как люди. Ты знаешь, о чем я говорю, Рой?

Комплейн побледнел.

— Да, — сказал он. — Они уже бегали по мне. Они переговариваются, одеваются и держат в неволе других зверей.

— Так ты о них знаешь? Удивительно… Тебе известно больше, чем я думал. Это огромная угроза — стаи крыс, самая большая опасность на корабле. Они научились действовать вместе и атакуют сообща, как например, во время последнего сна, когда они напали на нас. Мы не сможем победить их, если они появятся снова.

— Поразительно! — воскликнула Виан. — На Носу не было никаких атак.

— Может, и нет. Нос — еще не весь мир, — иронически сказал Грегг. По его гипотезе следовало, что крысы держатся Бездорожий, поскольку именно там встречаются люди-одиночки, которых легко атаковать и уничтожить. Их последнее нападение могло быть, с одной стороны, доводом в пользу их высокой организации, а с другой — случайностью. Они не представляли себе сил банды Грегга. Тут Грегг видимо, решил, что сказал уже достаточно, и сменил тему.

Как он утверждал, его планы переселения на Нос были очень просты. Он хотел сохранить свой отряд, насчитывающий около пятидесяти человек, как независимую единицу, не смешивающуюся с другими жителями Носа. Отряд этот должен был проводить все яви в Бездорожьях и возвращаться на Нос только на время сна. Они взяли бы на себя ответственность за охрану Носа от Чужих, Гигантов, крыс и прочих напастей.

— А чего ты хочешь взамен? — спросил Комплейн.

— Взамен я хочу сохранить право наказывать своих людей. Кроме того, обращаясь ко мне, все должны говорить “капитан”.

— Не слишком ли это по-детски?

— Ты так считаешь? Ты никогда не знал, что для тебя хорошо. У меня есть старый дневник, из которого ясно, что я и ты, разумеется, тоже — потомки капитана этого корабля. Его звали капитан Комплейн, капитан Грегори Комплейн. Ему принадлежал весь корабль. Представь это себе, если сумеешь…

Лицо Грегга, обычно грубое, сияло гордостью; где-то глубоко в нем тлела искорка человечности, желание жить в согласии с окружающим миром… Через мгновение он снова стал дикарем, сидящим на окровавленных тряпках. Когда Виан спросила о возрасте дневника, он ответил, что не знает, потому что не прочел ничего, кроме титульного листа. Комплейн подумал, что и на это ему потребовалось много времени.

— Дневник лежит в шкафу за твоей спиной, — сказал Грегг. — Если мы договоримся, я когда-нибудь покажу его тебе. Вы уже решились?

— Ты предлагаешь нам слишком мало, чтобы твое предложение было заманчивым, — ответил Комплейн. — Например, эта угроза крыс. Ты преувеличиваешь ее по одним тебе известным причинам.

— Ты так думаешь? — Грегг встал. — Пойди и посмотри сам. Останься здесь, Гавл, и приглядывай за этой дамой. То, что мы идем смотреть, не годится для ее глаз.

Он провел Комплейна запущенным коридором, объясняя по дороге, как он жалеет, что должен покинуть свое теперешнее убежище. Давний взрыв и система закрытых межпалубных дверей создали для его банды что-то вроде крепости, попасть в которую молено было только через разрушенный потолок. Однако видно было, что несмотря ни на что общение с братом доставляет ему удовольствие. Наконец он открыл дверь в маленькую, похожую на шкаф, комнату.

— Вот твой старый приятель, — сказал он, указывая рукой.

Зрелище представшее глазам Комплейна, поразило его. На грязных нарах лежал Эрни Роффери, оценщик. Узнать его можно было с большим трудом. У него не хватало трех пальцев, половины лица, не было и одного глаза. Большая часть некогда великолепных усов была теперь отгрызена. Это было делом крыс, чего Комплейну объяснять не было нужды, — потому что он сам видел следы зубов на костях лица. Оценщик не шевелился.

— Я бы ничуть не удивился, окажись, что он уже отправился в Долгое Путешествие, — равнодушно заметил Грегг. — Бедняга, он очень страдает. У него выедена половина грудной клетки.

Он грубо потряс Роффери за плечо, поднял ему голову и опустил снова.

— Еще теплый, но без сознания, — сказал он. — Из этого ты должен уяснить, с чем нам придется иметь дело. В последнюю явь мы нашли этого героя за много палуб отсюда. Он сказал, что это крысы его обработали. От него я и узнал о тебе. Это неплохой человек.

— Один из лучших, — сказал Комплейн. Горло у него сжалось, и он почти не мог говорить. Как загипнотизированный смотрел он на чудовищно искалеченное лицо Роффери, тогда как брат его говорил дальше. Крысы напали на Роффери в плавательном бассейне. Одурманенного газом Гигантов, они погрузили его на что-то вроде носилок и потащили в свое селение. Там, после пыток, они приступили к допросам.

Селение это находилось между двумя заваленными палубами, куда не мог проникнуть ни один человек. Они были буквально забиты крысами, которые из различных обломков построили себе жилища. Роффери видел зверей, которых крысы держали в неволе. Многие из этих беспомощных созданий были деформированы физически, а некоторые могли проникать в сознание других. Этих-то мутантов и использовали крысы для допроса Роффери. Комплейна бросило в дрожь. Он хорошо помнил отвращение, испытанное после вопросов кролика. Ощущения Роффери, наверное, были гораздо сильнее. Если крысы узнали от него что-нибудь — а они уже должны были знать о людях многое — то и Роффери кое-чему научился у них. Прежде всего, крысы знали корабль, как не знал его ни один человек; по крайней мере со времен катастрофы чаща не представляла для них преграды — они передвигались узкими проходами между палубами и поэтому так редко попадались на глаза. Они путешествовали тысячами каналов и труб, которые были артериями большого корабля.

— Теперь ты знаешь, почему я не чувствую себя здесь спокойно, — сказал Грегг. — Я не хочу, чтобы моя голова была объедена. По-моему, крысы — это уже конец. Вернемся к твоей девушке, брат. Ты хорошо выбрал. Моя была не такой красивой, и ножные суставы у нее так окостенели, что она не могла согнуть колен. Впрочем, это не мешало ей в постели.

Когда они вернулись, Виан очень обрадовалась. Она сидела, попивая какой-то горячий напиток. Зато Гавл был явно обеспокоен и объяснил, что от зрелища окровавленных тряпок ей стало плохо и пришлось принести ей чего-нибудь выпить.

— Кое-что осталось и для вас, капитан, — добавил микроцефал.

Пока Грегг пил, Комплейн начал собираться в дорогу. Он все еще был потрясен видом Роффери.

Грегг твердо посмотрел на брата. Под его внешним равнодушием таилось беспокойство, ему явно очень хотелось поскорее увести банду на Нос. Ведь может, впервые за все время он осознал, что его младший брат представляет силу, с которой нужно считаться.

— У меня есть подарок для тебя, — неловко сказал он и поднял что-то с кровати. — Это нечто вроде парализатора, я забрал его две недели назад у Гиганта, которого мы сразили копьем. Он убивает с помощью тепла. Им трудно управлять и, если ты не будешь внимателен, то можешь обжечься, но он очень хорош против крыс.

“Парализатор” был тяжелым металлическим предметом. После нажатия кнопки из него выделялся почти невидимый луч тепла, но радиус действия был невелик. Комплейн принял подарок с благодарностью и очень сердечно расстался с братом.

Виан и Комплейн возвращались на Нос без эскорта. Комплейн, более чем обычно обеспокоенный, везде высматривал крыс. Они добрались до места беспрепятственно и застали Нос в смятении.

4

На Нос проник Гигант. Он не проходил ни через одну из баррикад, и тем не менее появился вдруг на Палубе 14 перед возвращавшейся с работы девушкой. Прежде чем она успела крикнуть, ее схватили, связали и сунули в рот кляп. Гигант не причинил ей вреда и, связав, исчез. Не теряя времени, девушка выплюнула кляп и начала звать на помощь.

Стражники немедленно начали поиски пришельца. Тревожное подтверждение существования Гигантов — если Нос вообще в нем нуждался, беспокоило тем сильнее, что все происшедшее не имело смысла и явно предшествовало чему-то весьма неприятному. Все решили, что Гиганты решили прервать свой долгий сон и снова овладеть кораблем. В поисках участвовали мастер Скойт и большинство его людей; в эту минуту они патрулировали все уровни поблизости от места происшествия.

Виан и Комплейн узнали об этом от возбужденного стражника у баррикады. Подходя к своим комнатам, они услышали издалека свистки; коридоры были почти пусты, вероятно, большинство людей присоединились к погоне. На Носу, так же как и в Кабинах, всякие развлечения приветствовали очень бурно.

— Это нам на руку, — сказала Виан. — Я не хочу докладывать Совету, пока не поговорю с тобой. Не знаю, что ты думаешь, но в одном я уверена: мы не можем впустить сюда банду твоего брата. Нам с ними не справиться.

Комплейн инстинктивно почувствовал, что она имеет в виду и, хотя был склонен с ней согласиться, спросил:

— По-твоему, лучше оставить их на милость крыс?

— Грегг сознательно преувеличивает опасность от крыс, чтобы под этим предлогом проникнуть сюда. Если он так боится крыс, то пусть уходит дальше от Бездорожья. Мы не можем впустить его сюда, это сломает всю вашу организацию.

Губы Виан были гневно сжаты. Она была так уверена в себе, что Комплейн вдруг взбунтовался. Видя гнев в его глазах, она усмехнулась.

— Пойдем ко мне в комнату, поговорим.

Это было помещение, похожее на комнату Комплейна, казарменное и довольно пустое, с той разницей, что на полу лежал цветной ковер. Виан закрыла за собой дверь.

— Мне придется уговорить Роджера и Совет ни в коем случае не впускать сюда Грегга. Ты, наверное, заметил, что у половины его людей есть различного рода уродства? Мне кажется, он просто вынужден принимать всех, — даже недоразвитых, охотников, которые встретятся ему в Бездорожьях, но мы ни в коем случае не можем себе этого позволить.

— Он знает о Бездорожьях больше, чем кто-либо другой, — сказал Комплейн, раздраженный ее упорством. — В случае вылазки в глоны, он был бы незаменим.

Она махнула рукой, а потом мягко положила ее ему на плечо.

— Не будем ссориться. Эту проблему решит Совет, а кроме того, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Прежде чем мы сменим тему… — прервал ее Комплейн. — Грегг сделал одно замечание, которое меня обеспокоило. Он считает, что ты пошла со мной, чтобы следить за мной. Это правда?

Она испытующе посмотрела на Комплейна. Серьезность исчезла из ее глаз.

— А может, я люблю на тебя смотреть?

Комплейн оказался в одной из ситуаций, из которых нет выхода. Кровь бурлила у него в жилах, и он чувствовал, что произойдет через мгновение. Он швырнул на кровать тяжелое оружие, полученное от Грегга. Ничто не смогло бы удержать его от того, чтобы обнять, прижать к себе эту неприступную черноглазую девушку и целовать ее в губы. Впрочем, он не встретил никакого сопротивления с ее стороны, наоборот, она широко открыла глаза, полные желания, такого же необузданного, как и у него.

— “Дома охотник, дома с добычей…” — прошептала Виан, цитируя фрагмент стихотворения, которое учила, когда была ребенком. — Теперь ты останешься на Носу, правда, Рой?

— Зачем эти ненужные вопросы?! — воскликнул он, поднимая руки, чтобы коснуться ее волос. Они стояли обнявшись, глядя друг на друга…. Это длилось вечность.

— Нет, так нельзя, — сказала наконец Виан. — Идем, я кое-что покажу тебе, нечто потрясающее. Если повезет, мы многое узнаем о корабле.

Виан снова была на земле. У Комплейна возвращение заняло гораздо больше времени. Она села на кровать, а когда Комплейн сел рядом с ней, расстегнула платье, вытащила черную узкую книжечку, теплую от ее тела, и подала ему. Комплейн выпустил книжку и положил руку ей на блузку, чувствуя под ладонью крепкие груди.

— Лаур, дорогая, — произнес он в первый раз ее имя, — неужели мы должны разглядывать эту проклятую книжку именно сейчас?

Виан решительно вложила книжку ему в руку.

— Да, должны, — сказала она. — Она была написана твоим предком. Я украла ее из шкафа Грегга, когда послала этого урода Гавла за питьем. Это дневник Грегори Комплейна, в свое время — капитана этого корабля.

Инстинктивное предчувствие, подтолкнувшее Виан украсть дневник, оказалось правильным и счастливым. Правда, в нем было всего несколько страниц, но содержание их оказалось необыкновенным. Виан читала быстрее, поэтому Комплейн отдал ей книгу и, положив голову ей на колени, слушал. Трудно было придумать что-либо более увлекательное, даже если бы они знали обстоятельства, благодаря которым эта маленькая книжка сохранилась столько лет.

Сначала им трудно было что-либо понять, потому что ни один из них не знал фактов, на которые ссылался автор, однако вскоре они поняли кошмарную ситуацию, в которой оказался и пишущий, и его современники. Трагедия далекого прошлого вдруг снова надвинулась на них. Капитан Грегори, как быстро догадалась Виан, был первым капитаном корабля во время его обратного пути с Проциона к Земле.

Многозначительная запись появилась уже через несколько страниц.

28. XI.2521.

Усиливаются неприятности в Сельскохозяйственном Отделе (писал давно умерший капитан Грегори). Уоткинс, животновод 1 класса, явился ко мне после утренней инспекции. Он доложил, что бледница, появившаяся у глонов, не проходит, несмотря на непрерывные добавки железа. Сразу после него появился лейтенант Стовер, которого экипаж называет Ноем. Он — специалист 1 класса по искусственному осеменению животных. Он тоже обеспокоен состоянием низших зверей, как Уоткинс состоянием высших видов растений. Похоже, что мыши размножаются быстрее, но их плоды в основном недоразвитые; подобные тенденции проявляются и у морских свинок. Это не очень большая неприятность, потому что большая их часть, в соответствии с планом, перебралась на Новую Землю (название Проциона V). Немногие оставшиеся — это отдушина для чувствительности Ноя, хотя его аргумент, что они могут пригодиться для лабораторных опытов, не лишен смысла.

30. XI.2521.

В последнюю ночь прошел наш ежемесячный бал. Моя дорогая жена Ивонна, которая обычно их организует, трудилась не покладая рук. Выглядела она очаровательно, но, разумеется, время наложило на нас свои следы. Просто трудно поверить, что Френку уже восемнадцать лет! К сожалению, забава не удалась. Это был наш первый бал с момента старта с Орбиты X, и отчетливо ощущалось отсутствие колонистов. Кажется, что на борту осталось очень мало людей. Мы уже десять дней как покинули Процион, а перед нами — бездна монотонных лет, отделяющих нас от цели.

Сегодня утром был в средней части корабля, чтобы посмотреть Отдел Разведения Растений. Уоткинс и Монтгомери, специалисты по глонам, были в гораздо лучшем настроении. Правда, урожай был гораздо хуже, чем до этого, но основные растения, те пять сортов, которые снабжают нас воздухом, поправляются: увеличенные дозы железа наверняка подействовали. Хуже дела у Ноя Стовера — многие животные больны.

2. XII.2521.

Полная скорость. Можно сказать, что наше долгое путешествие домой началось всерьез. Если бы это хоть кого-то возбуждало… Настроение плохое… Ивонна и Френк великолепны, делают все, что могут, чтобы забыть о нашей маленькой Джой, в эту минуту такой далекой. В кабинах экипажа образовался отвратительный клуб под названием “Хватит размножаться”. Об этом меня известил Отдел Внутренних отношений. Думаю, в этом случае основные людские желания победят. Больше меня беспокоит бедняга Бассит… Он был птичником 2 класса, но сейчас, когда все птицы, за исключением нескольких воробьев, остались на Новой Земле, ему нечем заняться. Он создал собственную религию, которую сколотил, опираясь на старые учебники по психологии, и провозглашает ее по всему Главному Коридору. Удивительно, но люди склонны его слушать.

Это все несущественные детали. Я как раз собирался заняться серьезными делами, когда меня вдруг вызвали. Позже напишу больше.

5. ХII.2521.

Нет времени писать дневник. На нас обрушилось проклятье! Почти ни одно животное на борту не стоит на ногах, многие уже сдохли. Остальные лежат с затуманенными глазами, а начинающиеся время от времени мышечные судороги, являются единственными признаками жизни. Шеф Отдела Животноводства Дистафф, ходивший когда-то вместе со мной в школу, болен, но его подчиненные и Ной делают все возможное. Похоже, что больным животным не помогают никакие лекарства. Если бы они могли говорить! Техники стараются обнаружить причину эпидемии и работают в тесном контакте с лабораториями. Божья кара… Все это, конечно, вода на мельницу Бассита.

10. ХII.2521.

Среди кипы обычных рапортов я каждый день нахожу на своем столе список больных. Восьмого было девять, вчера девятнадцать, сегодня сорок один, есть также, по-моему, совершенно излишняя просьба главного врача Тойнби о встрече со мной.

Пошел прямо в госпиталь, чтобы с ним поговорить. Он утверждает, что причиной болезни является пищевое отравление непонятного происхождения. Тойнби, как обычно, был очень занят и говорил всякие умные слова, хотя и не смог сказать ничего конкретного. Как он объяснил, его пациентов постигло то же, что и животных. Они производят удручающее впечатление, большинство из них — дети. Так же, как и животные, они лежат расслабленно, и время от времени у них начинаются судороги, кроме того, у них высокая температура, и вероятно, поражены голосовые связки. В госпиталь никого не впускали.

14. ХII.2521.

Все дети и вся молодежь на корабле лежат в госпитале. Болеют также и взрослые. Общее число достигло сегодня 109. Это почти четверть всего экипажа, к счастью, взрослые менее подвержены болезни. Дистафф умер вчера, но он еще раньше был болен, Пока странный паралич не дает смертельных случаев. Везде лица, полные тревог, я с трудом могу смотреть на них.

17. ХII.2521.

О господи, если ты не отвернулся от нас, когда мы стартовали, взгляни на нас сейчас! Прошло девять дней от появления первых девяти больных, сегодня умерло восемь из них. Все мы думали, да и Тойнби уверял нас, что им лучше. Оцепенение длилось неделю, последние два дня пациенты были спокойны, хотя температура у них не снижалась. Трое могли говорить и утверждали, что чувствуют себя неплохо, остальные шестеро были без сознания. Смерть пришла внезапно и спокойно. Лаборатория производит вскрытие тел. Шейла Симпсон — единственная из первой группы, кто еще жив. Это тринадцатилетняя девочка. Горячка уже немного спала, может, она и не умрет. Для следующих десяти случаев завтра кончается девятидневный цикл. Сейчас больны сто восемьдесят восемь человек, многие из них лежат у себя, потому что госпиталь переполнен. Личный состав силовой установки выполняет обязанности санитаров. Бассит кажется вездесущим. После ленча ко мне пришла делегация из двадцати офицеров под руководством Уоткинса — одни серьезные люди. Требовали повернуть к Новой Земле, прежде чем будет слишком поздно. Пришлось убеждать их в обратном — среди них несчастный Криксхенк из Бортовой Прессы, его сын был один из восьмерых, умерших сегодня утром.

18. XII.2521.

Не мог заснуть. Сегодня утром заболел Френк, бедный мальчик. Лежит совершенно неподвижно, как труп, глядя… на что? Он всего лишь один из двадцати случаев, начинают болеть и старшие. Я был вынужден изменить прежний распорядок дня на корабле, еще несколько дней, и его придется полностью забросить. Слава богу, что большинство агрегатов действуют автоматически.

Из десяти пациентов, у которых сегодня кончился девятидневный цикл, семеро умерли. Трое оставшихся по-прежнему на грани смерти. Никаких изменений у маленькой Шейлы. Никто не говорит ни о чем другом, кроме так называемой “девятидневной заразы”. Приказал запереть Бассита в камере за распространение пораженческих настроений. Очень устал после долгой инспекции Отдела Земледелия. Ной говорил мне, что заразой переболели девяносто процентов животных, из которых выздоровело около сорока пяти процентов. Хотелось бы, чтобы для людей показатели были такими же хорошими! К несчастью, хуже всего перенесли болезнь крупные животные — ее не пережили лошади, и, что хуже всего, коровы. Овцы болели тяжело, свиньи и собаки относительно легче. Мыши и крысы выздоровели совершенно, а их способность размножаться нисколько не нарушилась. Обычные, растущие из земли, растения, проявили примерно такую же сопротивляемость. Все время здесь шла убийственная работа, но поредевшая команда отлично справилась с очисткой целых акров грядок. В соседних помещениях Монтгомери с гордостью показал мне свои глоны. Полностью излеченные от хлорозы (если это была хлороза), они более активны, чем когда-либо до этого; похоже, что их версия девятидневной заразы пошла им на пользу. Сейчас разводятся пять видов кислородовыделяющих глонов: два “влажных”, один “псевдовлажный” и два “сухих”. Особенно быстро растет один из “сухих” видов, представляющий съедобную форму первичного образца, который несколько сотен лет назад был выведен из примитивного растения. В Отделе Разведения Растений поддерживается высокая температура, и Монтгомери считает, что именно это дает такой хороший эффект.

Звонил в Лабораторию. Ученые обещают (уже не первый раз) приготовить лекарство против заразы к завтрашнему дню. К несчастью, большинство наших научных работников болеет, и этим занимается какая-то женщина по фамилии Пэйн.

21. XII.2521.

Сегодня навсегда покинул рубку. Иллюминаторы закрыты, и больше не видно этих ужасных звезд. Корабль окутывает мрачная безнадежность. Более половины команды больны Девятидневной Заразой, а из шестидесяти шести человек, закончивших полный цикл, сорок шесть мертвы. Правда, смертность ежедневно падает, но те, кто выжил, находятся по-прежнему в состоянии спячки. Например, Шейла Симпсон почти не шевелится. Руководить чем-либо становится все более трудно, контакт с удаленными частями корабля практически не существует, потому что весь персонал связи болен. Везде видны группы мужчин и женщин, держащихся вместе и чего-то ожидающих. Царит всеобщая апатия или же наоборот — развязность. У меня перед глазами постоянно страшная картина — все мы умерли, а наша гробница мчится вперед, чтобы через тысячи лет попасть в сферу притяжения какого-нибудь солнца. Этот пессимизм — призрак слабости, даже Ивонна не в состоянии меня развеселить. Ученые уже знают причину заразы.

Вот как выглядят результаты исследований. Прежде чем мы покинули новую планету, произошла полная замена воды. Все наши старые запасы воды были выброшены на планету, а на их место доставлены новые. Автоматический процесс, заключающийся в конденсации влаги из воздуха и сборе ее в резервуары, действовал все время великолепно, но, разумеется, вода, используемая многократно, стала, мягко говоря, тошнотворной. Новая вода, набранная в источниках Проциона V, имела хороший вкус. Разумеется, ее исследовали на присутствие микроорганизмов и фильтровали, но, видимо, не так тщательно, как следовало бы. Короче говоря, в воде имелись белки, которые в коллоидных растворах прошли сквозь наши фильтры.

Джун Пэйи из Научного Отдела, энергичная и самоуверенная молодая особа, которой гиперагорафобия[4] не позволила остаться вместе с мужем на Проционе V, объяснила мне весь процесс. Составными частями белков являются аминокислоты. Будучи основными строителями, они образуют белки, соединяясь в пептидные цепочки. Число известных аминокислот — двадцать пять, и они могут образовывать бесчисленное множество белков. К несчастью, в воде Проциона V находилась двадцать шестая аминокислота.

В резервуарах начался гидролиз белков на их составные части, как это, вероятно, бывало и на планете. Тем временем все живые организмы на борту: люди, животные, растения поглощали много галлонов воды ежедневно. В их телах аминокислоты вновь образовывали молекулы белка, которые использовались клетками как топливо и в сложном процессе метаболизма вновь распадались на аминокислоты. Так происходит в нормальных условиях, а двадцать шестая аминокислота вызывает нарушение этого процесса. Ее присутствие ведет к образованию слишком сложных молекул, свободно использовать которые живые организмы не могут. Именно этот факт является причиной паралича конечностей. Как объясняет Пэйн, более плотная пептидная цепочка, возникающая при участии новой аминокислоты, образуется частично из-за большей силы тяжести на Новой Земле. Нужно признать, что мы очень мало знаем о том, каким образом тяготение влияет на соединение отдельных частиц. Поселки на Новой Земле должны в эту минуту находиться в той же трагической ситуации, что и мы, хотя у их жителей перед нами то преимущество, что они умирают под открытым небом.

22. XII.2521.

Вчера не было времени, чтобы закончить, зато сегодня его слишком много. Измученный Тойнби доложил утром об очередных четырнадцати смертях. Девятидневная Зараза безраздельно господствует на корабле — моя дорогая Ивонна ее последняя жертва. Я уложил ее в постель, но не могу на нее смотреть — это слишком страшно. Я совершенно перестал молиться.

Заканчиваю писать о том, что узнал от Джун Пэйн. Она высказала осторожный оптимизм в оценке шансов экипажа пережить Заразу. Организмы жертв Заразы как будто лишены всякой активности, но их внутренний защитный аппарат борется со слишком сложными молекулами белка. Организм достаточно гибкий выйдет из этой борьбы победителем и приспособится к изменившейся ситуации — “лишняя аминокислота не может нам слишком сильно повредить”, смело утверждает мисс Пэйн. Новая аминокислота, названная пэйнином (о чем мне сообщила эта энергичная молодая особа), была выделена и, так же, как известные лейцин и лизин, значительно влияет на рост. Каким будет это влияние, покажут дальнейшие наблюдения, для которых, по-моему, уже не будет времени. Зато у нас есть уже первые результаты. Растения в большинстве своем приспособились к пэйнину и, когда это произошло, начали быстро развиваться. Животные приспособились в зависимости от видов, но только разведение свиней заметно продвинулось вперед.

По мнению Пэйн, всех, кто пережил болезнь, нужно считать мутантами (она называет это мутацией незначительной степени). Похоже, что высокая температура, царящая в Отделе Земледелия, оказалась очень полезной. Я распорядился, чтобы силовая установка подняла температуру на всем корабле на десять градусов. Это было единственное наше мероприятие, продиктованное заботой обо всех…

По всей вероятности, чем сложнее организм, тем труднее ему приспособиться к новому белку. Это очень плохо для человека, а точнее говоря, для нас.

25. XII.2521.

Тойнби и Монтгомери заболели. Это два из пяти новых случаев. Необыкновенный белок уже выполнил большую часть своей задачи. Анализируя списки больных, присылаемых из госпиталей, я пришел к выводу, что чем старше человек, тем дольше он сопротивляется болезни, но зато у него гораздо меньше шансов выжить, если болезнь его все-таки настигнет. Спросил об этом Пэйн, когда она пришла меня навестить, но она считает, что возраст не имеет в этом случае большого значения. Молодые всегда и все переносят легче стариков.

Маленькая Шейла Симпсон выздоровела! Шестнадцать долгих дней назад она была одним из первых случаев. Пошел ее проведать; выглядит здоровой, только очень нервна и какая-то не в меру быстрая в движениях. У нее по-прежнему высокая температура, но все же она — наш первый случай выздоровления!

Это абсурд, но я оптимист. Если хотя бы сто мужчин и женщин выживут, они смогут размножаться, а их потомки доведут корабль до цели. Есть ли какой-то нижний предел для предохранения рода человеческого от вымирания? Ответ, несомненно, таится где-то в библиотеке, среди этих мрачных томов, написанных и напечатанных предыдущими жителями корабля.

Глупая история, но сегодня вспыхнул бунт, во главе которого встали сержант Тунгсен из Бортовой Полиции и “Пиро” Мэрфи, единственный живой оружейник. Они впали в бешенство и, пользуясь ручным атомным оружием, которое не оставили на Проционе V, убили шестерых своих товарищей и нанесли изрядные повреждения кораблю. Это довольно странно, но меня они не искали. Я приказал разоружить их и посадить под арест. Наконец-то Басситу будет кому читать свои проповеди. Все оружие, за исключением невротического или так называемых парализаторов, я приказал собрать и уничтожить, чтобы не допустить дальнейшего разрушения корабля. Парализаторы действуют только на живые существа, на мертвую материю они не влияют.

25. XII.2521.

Очередная попытка бунта. Он вспыхнул, когда я находился в Отделе Земледелия. Как один из важнейших отделов корабля, он должен работать любой ценой. Кислородовыделяющие глоны оставили в Покое, потому что они справятся сами. Упоминавшийся Мной раньше “сухой” вид растений разросся, перебравшись с грядок на пол, и, похоже, становится совершенно независимым. Я как раз разглядывал его, когда вошел Ной Стовер с парализатором в руке, окруженный группой возбужденных молодых женщин. Он выстрелил в меня. Когда я пришел в себя, меня затащили в рубку и пригрозили смертью, если я немедленно не поверну корабль в сторону Новой Земли! Мне пришлось очень долго объяснять им, что поворот на 180° при нынешней скорости около 2200000 км /час продолжался бы примерно пять лет. Под конец я продемонстрировал им цифровые данные на бумаге, и это их убедило. Однако, известие это так потрясло их, что они все равно решили меня убить.

Кто меня спас? Со стыдом вынужден признаться, что не мои офицеры, а Джун Пэйн, в одиночку! Моя маленькая героиня из Научного Отдела! Она налетела на них с такой яростью, что в конце концов они убрались во главе с Ноем. Теперь мне слышно, как они шумят на ближних палубах — добрались до запасов алкоголя.

26. ХII.2521.

У нас уже шесть человек совершенно здоровы. У всех у них повышенная температура, двигаются они нервно и быстро, но утверждают, что чувствуют себя хорошо. К счастью, они совершенно не помнят страданий, которые испытали. Зараза тем временем продолжает собирать урожай. Рапорты из госпиталя больше не поступают, но мне кажется, что здоровых людей не больше пятидесяти. Пятьдесят! Предел их выносливости (и моей тоже) неотвратимо приближается. Нельзя избежать накопления чужеродного белка, но поскольку странные соединения аминокислот возникают случайно, некоторые из нас избегают фатальных результатов дольше, чем другие. Так во всяком случае утверждает Джун Пэйн. Она снова была у меня, и я ей очень благодарен за оказанную помощь. Кажется, я чувствую себя очень одиноким, потому что неожиданно для себя страстно поцеловал ее! Физически она очень привлекательна и на пятнадцать лет моложе меня. Это, конечно, была глупость с моей стороны. Она сказала мне (есть ли какой-нибудь смысл в повторении одних и тех же аргументов?), что она одинока и ей страшно, что нам осталось так мало времени, так почему бы нам не любить друг друга? Я выгнал ее, мой внезапный гнев свидетельствует, как сильно я желаю ее. Теперь я жалею, что был так резок, но я не мог перестать думать об Ивонне, которая страдает в соседней комнате.

Я должен взять оружие и совершить завтра что-то вроде инспекции корабля.

27. XII.2521.

Нашел двух младших офицеров: Джона Галла и Маргарет Престеллан, которые сопровождали меня во время инспекции корабля. Мужчины по-прежнему работают производительно. Ной организовал специальную опеку и заботится о пропитании тех, кто пережил Девятидневную Заразу. Кто-то освободил Бассита. Он бродит по кораблю и заставляет людей слушать себя. Я мог бы почти поверить в его науку. В этом летающем морге легче поверить в психоанализ, чем в бога.

Мы пошли в Отдел Земледелия. Он выглядит отчаянно запущенным, звери свободно бродят среди глонов. А сами глоны! Сухой кислородовыделяющий вид под влиянием пэйнина подвергся мутации. Он вырвался в коридор в районе Секции Глонов, а его корневая система толкает перед собой слой почвы. Представив себе кошмарную картину растений, захватывающих и душащих весь корабль, я пошел в рубку и включил устройство, закрывающее все межпалубные двери вдоль всего Главного Коридора. Это должно затруднить глонам дальнейшее распространение.

Френк проснулся. Паралич прошел, но меня он не узнал. Навещу его еще раз завтра утром.

Сегодня заболела Джун. Моя милая, жизнерадостная Джун! Престеллан показала мне ее: она была неподвижна и страдала, впрочем, как и предсказывала. Почему-то ее вид расстроил меня больше, чем вид Ивонны. Я хотел бы… но какое имеет значение, чего бы я хотел? ТЕПЕРЬ МОЯ ОЧЕРЕДЬ!

28. ХII.2521.

Престеллан напомнила мне, что было Рождество. Я совершенно забыл о нем. Вот почему веселились эти пьяные бунтовщики.

Сегодня Френк узнал меня. Я понял это по его губам, хотя он до сих пор не может говорить. Если когда-нибудь он и станет капитаном, то совершенно другого корабля.

Двадцать выздоровлений. Это явный прогресс и надежда. Несчастье сделало нас философами. Только теперь, когда Долгое Путешествие не означает уже ничего больше, кроме возвращения во мрак, я начинаю сомневаться, что межзвездные путешествия имеют хоть какой-либо смысл. Как много безымянных женщин и мужчин должны были думать точно так же, когда запертые в этих вековых стенах, отправлялись на Процион! В служении этой гордой идее жизнь совершенно бесплодно протекала у них между пальцами. Еще многим придется умереть, прежде чем наши потомки снова окажутся на Земле. Земля! Я молюсь, чтобы человеческие сердца смягчились, чтобы они перестали быть такими же твердыми, как металлы, которые люди любили и которым служили. Только тот огромный расцвет техники в Двадцать Четвертом веке мог обеспечить постройку этого чудесного корабля-, и все же чудо это жестоко и совершенно бесполезно. Только век технологии мог приговорить еще не рожденные поколения к заключению на корабле, как будто человек был только протоплазма, лишенная чувств и желаний. Что же мы можем сделать еще, кроме как надеяться, что эта бесконечная агония закончится, закончится раз и навсегда и на Земле, и на этом новом мире Проционе V.

На этом дневник обрывался.

Виан приходилось несколько раз прерывать чтение, чтобы унять дрожь в голосе. В эту минуту она была только сидящей на кровати и едва не плачущей девушкой. Кончив чтение, она заставила себя еще раз прочесть первую фразу, на которую Комплейн не обратил внимание. Энергичным угловатым почерком капитан Грегори написал: “Мы направляемся к Земле, зная, что люди, которые увидят ее небо, родятся не раньше, чем вымрут одно за другим шесть поколений”.

Виан прочла это дрожащим голосом и разразилась рыданиями.

— Неужели ты не понимаешь?! — крикнула она. — Ох, Рой, путешествие должно было продолжаться только семь поколений, а ведь мы уже двадцать третье! ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ! Мы давно разминулись с Землей, и нас уже ничто не может спасти!

Без особой надежды Комплейн попытался ее утешить, но любовь не способна была вывести их из ловушки, в которой они оказались. Когда Виан наконец перестала рыдать, он заговорил. Он слышал свой ломающийся голос, но говорил дальше, главным образом для того, чтобы отвлечь ее внимание (а точнее, их общее внимание) от трагедии.

— Этот дневник объясняет очень многое, Лаур. Мы должны взять себя в руки и радоваться, что уже так много знаем. Прежде всего, он объясняет причину катастрофы. Теперь это уже не жуткая легенда, но нечто осязаемое, что-то такое, с чем мы можем справиться. Мы никогда не узнаем, выжил ли капитан Грегори, но это наверняка удалось его сыну, ибо род его не прекратился. Может, удалось выжить и Джун Пэйн, в какой-то мере она напоминает мне тебя… В конце концов ясно, что погибли не все: небольшие группы уцелевших начали создавать племена… А тем временем глоны заполнили почти весь корабль.

— Кто мог предполагать, — прошептала она, — что глонов здесь вообще не должно быть. Они… они являются элементом естественного порядка. По крайней мере, так мне казалось…

— Лаур! Лаур! — воскликнул вдруг Комплейн. Он сел и схватил странное оружие, полученное от брата.

— Это оружие! Дневник говорит, что все оружие, за исключением парализаторов, было уничтожено. Это значит, что этот предмет не может быть оружием.

— Может, о нем просто забыли, — утомленно сказала она.

— Может забыли, а может, и нет. Этот предмет выделяет тепло и должен для чего-то служить. Я попробую.

— Рой, будь осторожен! — крикнула Виан. — Ты устроишь пожар!

— Я попробую на чем-нибудь, что не горит. Говорю тебе, Лаур, мы сделаем открытие, клянусь!

Он осторожно взял оружие в руку, направляя ствол в сторону стены. На верхней гладкой поверхности оружия была риска и маленькая кнопка. Комплейн нажал ее так же, как раньше это сделал Грегг. Узкий, почти невидимый луч тепла коснулся стены, и тут же на ее металлической матовой поверхности появилась светлая линия, которая увеличивалась и расширялась. Появились как бы две вишнево-красные губы, расплывающиеся в улыбке. Комплейн торопливо нажал кнопку еще раз. Горячий луч исчез, губы потеряли цвет, потемнели, и осталось только отверстие, через которое был виден коридор.

Они стояли, как пораженные молнией, глядя друг на друга.

— Нужно сказать об этом Совету, — сказал Комплейн с уважением в голосе.

— Подожди, Рой! — сказала Виан. — Дорогой мой, есть одно место, где я хотела бы опробовать это оружие. Ты пойдешь туда со мной, прежде чем мы расскажем о нашем открытии?

Когда они вышли в коридор, она с удивлением заметила, что охота на Гигантов продолжается до сих пор. Скоро должна была воцариться темнота, длящаяся, как обычно, всю очередную сон-явь. Все, не занятые охотой, готовились ко сну за закрытыми стенами своих комнат. Корабль выглядел совершенно покинутым, так же как тогда, когда половина экипажа умирала от Девятидневной Заразы. Виан и Комплейн шли быстро, никем не замеченные. Когда вдруг стало темно, девушка молча зажгла фонарь, прикрепленный к поясу.

Комплейн восхищался упорством, с каким она не желала признать себя побежденной. Он не мог дать себе объективной оценки, чтобы понять, что его собственный характер обладает примерно теми же свойствами. Неясное предчувствие, что по дороге они могут встретить крыс, Гигантов, Чужих или всех одновременно, захватило его настолько, что он все время держал тепловое оружие в одной руке, а парализатор в другой. Однако они беспрепятственно добрались до Палубы 1 и до крутой лестницы.

— Согласно плану твоего друга Мараппера, — сказала Виан, — рубка должна находиться на вершине этой лестницы. На плане она производит впечатление большой, но там есть только маленькая комнатка с гладкими закругленными стенами. Разве не напрашивается предположение, что их поместили там, чтобы преградить дверь в Рубку?

— Ты думаешь, это капитан Грегори?

— Не обязательно. Скорее всего, это сделали позднее. Иди и направь на стены свое оружие.

Они поднялись по лестнице и остановились, глядя на окружающие их металлические стены. Им казалось, что они близки к открытию какой-то тайны. Виан сильно сжала плечо Комплейна.

— Попробуй здесь, — прошептала она, указывая рукой наугад. Когда он включил оружие, она погасила свет.

В темноте перед направленным на стену стволом появилось красное свечение, которое постепенно усилилось, образуя красный квадрат. Внезапно стороны квадрата провалились внутрь, а находившийся в середине металл свернулся, как кусок кожи, оставляя отверстие, сквозь которое можно было пролезть. Чувствуя какой-то резкий запах, оба терпеливо ждали, пока края остынут. Внутри, в большом слабоосвещенном помещении, они могли видеть узкий фрагмент чего-то непонятного, что совершенно не укладывалось в пределы их представлений.

Когда края квадрата остыли настолько, что можно было коснуться их без вреда, они немедленно направились в сторону странного сооружения.

Большие жалюзи, закрывавшие весь огромный пол обсерватории, были в том же виде, в каком оставил их когда-то капитан Грегори Комплейн. Не исчез даже случайно забытый на парапете окна ключ, не давший закрыться до конца одной из жалюзи. Таким образом, осталась небольшая щель, тянувшая к себе Комплейна и девушку, как свет тянет к себе глоны.

Она начиналась почти на уровне пола и уходила высоко вверх, показывая узкую ленту космоса. Как много напрасно прожитых лет прошло с тех пор, как последний участник полета выглядывал в бесконечную пустоту… Голова к голове Комплейн и Виан смотрели сквозь щель, стараясь понять, что же они видят. Этого было немного, всего лишь маленький кусочек вселенной и ее звезд. Слишком мало, чтобы вызвать головокружение, но достаточно, чтобы наполнить сердца отвагой и надеждой.

— Какое значение имеет то, что корабль разминулся с Землей? — с облегчением вздохнула Виан. — Мы нашли рули! Когда мы научимся ими управлять, то направим корабль к ближайшей планете… Трегоннин говорил, что у большинства звезд есть планеты. Мы это сделаем! Я знаю, что мы справимся! Теперь все будет просто.

В слабом свете она увидела какой-то слабый блеск в глазах Комплейна, как будто безграничное удивление.

Он обняла его, желая помочь. Независимость, которую изо дня в день вбивали в голову Комплейну, на мгновение покинула его.

— Впервые, — сказал он, — я осознал… осознал полностью, что мы действительно находимся на корабле.

Она восприняла его слова как вызов.

— Твой предок стартовал с Новой Земли, — сказала она. — Ты высадишься на Земле Новейшей!

Она зажгла фонарь, направляя луч на длинные ряды механизмов, остававшиеся до этого в темноте. Бесчисленные шеренги циферблатов, которые в свое время сделали из этого помещения нервный центр корабля, ряды кнопок, сгруппированные в войсковом порядке индикаторы, рычаги, рукоятки и экраны — все то, что представляло внешний образ силы, по-прежнему движущей корабль, было сплавлено в единую лавообразную массу. Не уцелело ничего. Свет, все быстрее мечущийся по стенам, не выхватывал ни одного неповрежденного контакта. Рули были полностью уничтожены.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯВЕЛИКОЕ ОТКРЫТИЕ

1

Слабый контрольный свет освещал километры извилистых коридоров. В одном конце корабля глоны начинали неудержимо вянуть, ибо каждая сон-явь означала для них неизбежную смерть; в другом мастер Скойт со своими людьми по-прежнему искал при свете фонарей Гиганта. Отряд Скойта, продвигаясь вдоль низших уровней корабля, практически уничтожил всякую жизнь на двадцати палубах Носа.

Темнота застала священника Генри Мараппера, когда он возвращался от советника Трегоннина к себе в комнату. Мараппер осторожно втирался в доверие к библиотекарю, в ожидании момента, когда Совет Пяти превратится в Совет Шести — Мараппер, разумеется, видел себя шестым советником. Он шел в темноте осторожно, немного опасаясь, что вдруг перед ним появится какой-нибудь Гигант.

Почти так оно и вышло.

Внезапно в нескольких шагах перед ним открылась дверь, и коридор залил яркий свет. Удивленный Мараппер отступил назад. Свет мигал и передвигался, превращая тени в испуганных нетопырей, по мере того как владелец фонаря кружился по комнате. Потом в дверях появились две высокие фигуры, ведущие кого-то более маленького, причем этот маленький шатался и производил впечатление больного. Это были несомненно Гиганты — в них было шесть футов роста.

Источник яркого света был укреплен на голове у одного из них, это он отбрасывал странные тени. Они отошли на несколько шагов в глубь коридора, остановились на середине и опустились на колени. При этом свет упал на лицо маленького человека. Это был Фермур!

Обменявшись несколькими словами с Гигантами, Фермур наклонился и приложил тыльную сторону ладони к палубе, сделав при этом какой-то странный жест. Его рука с пальцами, торчащими вверх, какое-то время была освещена фонарем. Под ее нажимом часть палубы поднялась вверх. Гиганты схватили ее и подняли еще выше, открывая лаз. Сначала они помогли спуститься Фермуру, потом спустились сами и закрыли люк. Слабый свет контрольной лампы остался вновь в одиночестве освещать пустынный коридор.

Мараппер, наконец, обрел голос.

— Помогите! — заорал он. — На помощь!

Он начал колотить в ближайшие двери, и не получив ответа, просто открыл их. Это были комнаты работников, в эту минуту пустые, ибо их обитатели последовали за Скойтом. В одной из комнат Мараппер наткнулся на мать, сидевшую в полумраке и кормившую ребенка. Тут же и она, и ребенок завыли от страха.

Шум, наконец, привел людей со светом. Это были, в основном, мужчины, участвовавшие в большой охоте на Гиганта, весьма возбужденные необычным событием. При известии, что здесь, в самом центре их территории, появились Гиганты, они начали орать еще громче, чем Мараппер. Толпа увеличилась, крики усиливались. Мараппер стоял, прижавшись к стене, снова и снова повторяя свой рассказ появляющимся офицерам, пока, наконец, один из капитанов стражи, Пагвам, энергично не протиснулся сквозь толпу и не очистил место вокруг Мараппера.

— Покажи мне то отверстие, сквозь которое, по-твоему, ушли Гиганты, — приказал он. — Покажи мне это место.

— Кого-нибудь менее отважного это могло бы испугать, — сказал все еще не пришедший в себя Мараппер. Он показал рукой на прямоугольник, обозначающий место, где исчезли Гиганты. Линия была тонка, как волос, и почти незаметна. Внутри прямоугольника, у одной из его сторон, виднелось странное восьмиугольное углубление диаметром около полудюйма. Больше не было ничего, что отличало бы этот прямоугольник от других участков пола. По приказу Пагвама двое мужчин попробовали открыть люк, но щель была такой узкой, что в нее входил всего лишь кончик ножа.

— Не хочет открываться, — сказал один из мужчин.

— Благодарите бога, что это так! — воскликнул Мараппер, сразу представивший толпу Гигантов, выскакивающих из отверстия.

Наконец, кто-то привел Скойта. Лицо его было еще более ожесточенно, чем обычно. Слушая Пагвама и Мараппера, он гладил длинными пальцами шрамы на щеках. Несмотря на усталость, мозг его работал безошибочно.

— Эти люки, — сказал он, — размещены через сто шагов по всей длине корабля. Мы никогда не знали, что они представляют на самом деле, ибо не могли их открыть, но, как видно, Гиганты делают это без труда. Уже нет никаких сомнений, что Гиганты существуют. По известным только им причинам они долго скрывались, а теперь появились. Зачем, если не для того, чтобы завладеть кораблем?

— Но этот люк… — начал Мараппер.

— Этот люк, — прервал его Скойт, — ключ ко всему делу. Ты помнишь, что твоего приятеля Комплейна, схваченного Гигантами, затащили через какое-то отверстие в низкий закрытый туннель, не похожий ни на одну из известных нам частей корабля? Несомненно, это было пространство между палубами, а попал он туда через такой же люк, как и этот. Все люки соединены между собой и, если Гиганты могут открыть один, то могут открыть и другие!

В коридоре послышался беспокойный ропот. Для большей безопасности люди сбились в. тесную толпу. Мараппер откашлялся и сунул мизинец в ухо, как будто это было все, что он мог сделать.

— Это значит… О, боже, это значит, что наш мир окружен тонким слоем другого мира, в который Гиганты имеют доступ, а мы нет, — сказал он. — Так?

Скойт кивнул:

— Не слишком приятная перспектива, а, священник?

Пагвам коснулся его плеча, и Скойт нетерпеливо повернулся. За ним стояли три члена Совета Пяти: Биллой, Дюпон и Рускин. Они были обеспокоены и разгневаны.

— Ни слова больше, мастер Скойт! — сказал Биллой. — Мы слышали большую часть из того, что здесь говорилось, и нам кажется, что это не годится для публичного обсуждения. Лучше будет, если вы приведете этого… ну, этого священника, в комнату Совета, и там мы поговорим.

Скойт не колебался ни секунды.

— Совсем наоборот, советник Биллой, — решительно сказал он. — Это дело касается каждого смертного на борту. Каждый должен знать об этом как можно скорее. Боюсь, что мы вступаем в критический период.

Хотя он открыто воспротивился Совету, лицо Скойта было полно такой боли, что Биллой не стал с ним спорить. Вместо этого он сказал:

— Почему вы говорите о критическом моменте?

Скойт развел руками.

— Подумайте сами, — сказал он. — Гиганты внезапно появляются на Палубе 14 и связывают первую попавшуюся девушку: причем делают это так, что девушке удается быстро освободиться. Зачем? Да за тем, чтобы началась тревога. Потом они снова появляются на уровне силовой установки. Тут я хотел бы добавить, что делают они все, не слишком рискуя собой, ибо они всегда могут исчезнуть в одном из этих отверстий. Далее — мы время от времени получаем донесения, что Гигантов видели, но, вероятно, эти встречи были совершенно случайными. На сей раз все происходящее — не случайность. Впервые Гигант хотел, чтобы его видели. Иного объяснения у этого поступка, на первый взгляд бессмысленного, быть не может.

— Но почему он хотел, чтобы его видели? — жалобно спросил советник Рускин.

— Я знаю почему, советник, — сказал Мараппер. — Он хотел отвлечь внимание, чтобы другие могли освободить Фермура из камеры.

— Все верно, — печально произнес Скойт. — Это произошло, когда мы начали допрашивать Фермура… Едва мы начали обрабатывать его… Это была хитрость, чтобы убрать всех с дороги на то время, пока Гиганты помогли Фермуру бежать. Теперь, когда Гиганты знают, что нам известно об их существовании, они будут вынуждены действовать — конечно, если мы не начнем действовать первыми. Священник Мараппер, опустись на колени и покажи мне, что, по-твоему, сделал Фермур, чтобы открыть люк.

Мараппер, сопя от напряжения, сделал это. Свет всех фонарей собрался на нем. Он подполз к люку и неуверенно посмотрел вверх.

— Кажется, Фермур, находился примерно здесь, — сказал он, — потом наклонился вот так… приложил ладонь костяшками вот так… А потом… о, боже, я знаю, что он сделал! Скойт, смотри!

Мараппер шевельнул сжатой рукой. Раздался щелчок, люк поднялся, и путь к Гигантам был открыт.

Лаур Виан и Рой Комплейн медленно возвращались в населенную часть Носа. Шок, вызванный открытием полностью уничтоженных рулей, был слишком силен. Снова, но гораздо сильнее, Комплейна охватило желание умереть. Сознание полного жизненного поражения действовало, как яд. Короткий отдых на Носу, счастье, которое дала ему Виан, все было ничем в сравнении с тем чувством крушения, которое он испытывал от рождения.

Как эхо ему вдруг послышался голос священника: “Мы сыновья трусов, и дни наши проходят в страхе… Долгое Путешествие всегда имело свое начало, мы разряжаем свой гнев, чтобы таким образом, освобождаясь от стремления к убийству, освободиться от внутренних конфликтов…” Комплейн инстинктивно сделал формальный знак гнева. Он позволил ярости вырасти в нем, черпая силы во всех несчастьях, которые пережил. Виан плакала, положив голову ему на плечо. То, что она тоже страдала, только усилило его гнев. Возбуждение все возрастало, лицо искривила гримаса, и он начал выкрикивать все, что испытал он и другие. Яростный, убийственный гнев заставлял его сердце биться сильнее.

Наконец, он почувствовал себя лучше, теперь он даже мог утешать Виан и довести ее до жилых районов.

Приближаясь к ним, они услышали какой-то странный лязгающий звук. Звук был загадочен, лишен ритма, непостоянен. Они ускорили шаги, беспокойно переглядываясь.

Первый человек, которого они встретили, какой-то фермер, торопливо подошел к ним.

— Инспектор Виан, — сказал он. — Мастер Скойт везде ищет вас!

— Похоже, для этого он разбирает весь корабль, — сказала Виан. — Мы идем к нему, спасибо.

Они ускорили шаги и на Палубе 20, то есть там, откуда освободили Фермура, встретили Скойта. Капитан Пагвам с группой мужчин ходил по коридору, открывая все люки, один за другим. Именно их тяжелые крышки издавали тот странный звук, который слышали Виан и Комплейн. После открытия люка один из мужчин оставался у него на страже, а остальные шли дальше.

Руководящий операцией Скойт повернулся и увидел Виан. На этот раз на лице его не появилось приветливой улыбки.

— Входите сюда, — сказал он, открывая ближайшую дверь. Это была чья-то квартира, в эту минуту пустая. Скойт закрыл за ними дверь и гневно повернулся.

— Надо бы посадить вас обоих в камеру, — сказал он. — Когда вы вернулись из крепости Грегга? Почему немедленно не доложили мне или Совету, как вам было приказано? Я хотел бы знать, где вы были.

— Но Роджер, — запротестовала Виан. — Мы здесь совсем недавно! Кроме того, когда мы вернулись, ты был занят погоней. Мы не знали, что дело настолько срочно, иначе…

— Минутку, Лаур, — прервал ее Скойт. — Избавь меня от этих объяснений, ситуация критическая. Мелочи меня не интересуют, расскажи лучше о Грегге.

Видя, что Виан разгневана и обижена, Комплейн вмешался и коротко передал содержание разговора со своим братом. Когда он кончил, Скойт кивнул головой.

— Дело лучше, чем я предполагал, — сказал он. — Мы вышлем патруль, чтобы быстрее привести сюда группу Грегга. Очень важно, чтобы они прибыли сюда немедленно.

— Нет, Роджер, — быстро сказала Виан. — Они не могут сюда прийти. Я не хочу обидеть Роя, но его брат всего лишь бандит! Его люди — это обычная банда. Они и их жены — мутанты. Если они поселятся у нас, это будет означать для нас одни неприятности. Они не пригодны ни для чего, кроме сражений.

— Для этого они нам и нужны, — зловеще сказал Скойт. — Думаю, ты должна знать все.

Он быстро рассказал им, что видел Мараппер, и что происходит в эту минуту.

— Фермур очень помят? — спросил Комплейн.

— Нет, он получил только предварительную порку.

— К этому его приучили еще в Кабинах. — При одном воспоминании о порке, Комплейн почувствовал покалывание в спине, и сочувственно подумал о Фермуре.

— Неужели банда Грегга нужна так срочно? — спросила Виан.

Мастер Скойт глубоко вздохнул.

— Да, — сказал он, — потому что мы в первый раз получили доказательство того, что Гиганты и Чужие в сговоре против нас!

Он твердо посмотрел на них, ожидая, пока сообщение дойдет до них.

— В хорошенькой ситуации мы оказались, а? — с иронией сказал он. — Именно поэтому я хочу открыть все люки на корабле и поставить у них людей. Может, нам удастся вспугнуть врага. Клянусь, что не успокоюсь, пока не сделаю этого.

Комплейн свистнул.

— Тогда вам действительно нужны парни Грегга. Люди в эту минуту — главное, — сказал он. — А как Мараппер открыл этот люк?

— Просто потому, что этот толстый священник таков, какой он есть, — со смехом сказал Скойт. — Там, в вашем племени, он, наверное, вел себя, как сорока?

— Он собирал все, что попадало ему в руки, — согласился Комплейн, вспомнив хлам, заполнявший комнату Мараппера.

— Одним из его сокровищ был перстень с восьмигранным камнем, который когда-то нашли на трупе. На самом деле это вовсе не камень, а маленький механизм, идеально подходящий к чему-то вроде замочной скважины, находящейся в каждом люке. Под его нажимом люк открывается. Когда-то, еще до катастрофы, каждый, кто по роду деятельности должен был спускаться в эти люки, должен был иметь ключ-перстень. Трегоннин утверждает, что межпалубные пространства называли инспекционными каналами. Мы нашли у него упоминание об этом. И мы собираемся сделать именно это — инспекцию. Мы хотим прочесать каждый сантиметр каналов. У моих людей есть теперь перстень Мараппера, и они открывают им все люки на палубе!

— У Боба Фермура был такой перстень! — воскликнул Комплейн. — Я часто видел его у него на пальце.

— Мы считаем, что их носят все Чужие, — сказал Скойт. — Если это верно, то это объясняет, почему они так легко ускользали от нас. Это объясняет многое, но не все. Например: каким образом они исчезали из камер, охраняемых снаружи? Предполагая, что каждый, кто носит перстень, наш враг, я направил часть стражи для проверки жителей на этот счет. Каждый, у кого мы найдем такой перстень, отправится в Долгое Путешествие! Однако, мне пора идти. Пространства!

Он снова вывел их в коридор и тут же ушел, окруженный подчиненными, ожидающими его приказа. Они еще услышали, что он посылает младшего офицера с сообщением к Греггу, потом потеряли его из виду.

— Перемирие с Греггом… — сказала Виан и вздохнула. — А что мы будем делать теперь? Похоже, что Роджер больше не собирается использовать меня.

— Сейчас ты пойдешь спать, — сказал Комплейн. — Ты очень устала.

— Ты думаешь, я смогу заснуть в таком шуме? — спросила она, слабо улыбаясь.

— Попробуй.

Он был удивлен тем, что она так покорно позволила себя увести, но когда они встретили Мараппера, тащившегося по большому коридору, Виан сразу насторожилась.

— Ты, кажется, сегодня герой дня, священник, — сказала она.

Мараппер был обижен, но лицо его выражало обычное достоинство.

— Инспектор, — с горечью сказал он, — вы меня раздражаете. Половину своей нищей жизни я носил на пальце бесценный секрет и ничего об этом не знал. А когда узнал… Представьте, в минуту столь несвойственной мне паники я отдал его в руки вашего друга Скойта — задаром!

2

— Мы должны как-то выбраться из корабля, — прошептала Виан.

Глаза ее были закрыты, а голова лежала на подушке. Комплейн тихо вышел из погруженной в темноту комнаты. Он был уверен, что, несмотря на доносившийся с других палуб шум, девушка заснет прежде, чем за ним успеет закрыться дверь. Он стоял за дверями комнаты Виан, боясь уйти и размышляя, подходящее ли сейчас время рассказать Скойту об уничтоженных рулях. Он нерешительно поглаживал заткнутое за пояс тепловое оружие, а мысли его были заняты более личными вопросами.

Он не мог не думать, какую роль играет в окружающем его мире; не зная, чего хочет от жизни, он просто плыл по волнам событий. У ближайших к нему людей были какие-то конкретные цели. Мараппер не интересовался ничем, кроме власти. Скойту хватало непрерывного решения проблем, которые задавал ему корабль, любимая Лаур хотела любой ценой освободиться от царящих здесь ужасных условий. А он? Он желал ее, это правда, но было что-то еще, что он обещал себе, будучи еще ребенком; чего он не мог ни найти, ни описать словами, что-то слишком большое, чтобы это можно было себе представить…

— Кто там? — спросил он, слыша чьи-то шаги. Ближайшая контрольная лампа осветила высокого мужчину в белом.

— Я советник Зак Дейт, — сказал мужчина. — Не бойся. Ты — Рой Комплейн, охотник из Бездорожий, правда?

Комплейн посмотрел на печальное лицо и белые волосы советника и почувствовал, что ему нравится этот человек. Однако чувства не всегда бывают советниками разума.

— Да, это я.

— Твой священник говорил о тебе хорошо.

— Неужели? — Мараппер иногда делал что-то хорошее, но главным образом для себя.

— Да, — сказал Зак Дейт и продолжал. — Думаю, ты знаешь что-нибудь об этой дыре.

Он указал на отверстие, которое Виан и Комплейн сделали в стене ее комнаты.

— Да, знаю. Я сделал ее с помощью этого оружия, — сказал Комплейн, показывая его старому советнику и гадая, что из этого последует.

— Ты говорил кому-нибудь, что оно у тебя есть?

— Нет. Знает только Лаур, инспектор Виан, она сейчас спит.

— Ты должен был отдать это Совету, который решил бы, что. с ним делать, — мягко сказал Дейт. — Готов ли ты пойти ко мне в комнату и все рассказать?

— Тут не о чем много говорить, — начал Комплейн.

— Думаю, ты понимаешь, каким опасным может оказаться это оружие в неподходящих руках? — В голосе старого советника было что-то повелительное, поэтому, когда он повернулся и пошел в глубь коридора, Комплейн покорно последовал за ним. Они спустились в лифте на нижний уровень и пошли вперед через пять палуб, отделявших их от квартиры советника. Здесь было совершенно пусто, тихо и темно. Зак Дейт вынул обычный магнитный ключ, открыл какую-то дверь и встал рядом, пропуская Комплейна вперед. Едва Комплейн успел зайти, дверь за ним захлопнулась. Это была ловушка!

Он бросался на дверь с яростью дикого зверя, но все напрасно. Было слишком поздно, кроме того, тепловое оружие, с помощью которого Комплейн мог бы освободиться, было в эту минуту у Зака Дейта. Он с яростью зажег фонарь и осмотрелся. Судя по лежавшей везде пыли, это была спальня, долгое время не используемая. Как все подобные комнаты на корабле, она была совершенно лишена индивидуальности и обставлена по-спартански.

Комплейн схватил стул, разбил его о закрытую дверь, и это вернуло ему способность трезво мыслить. Переднего глазами появилась сцена, которую он видел, стоя рядом с Виан и глядя в глазок на оставленного в комнате для допросов Фермура. Фермур тогда, вскочил на стол, стараясь достать до решетки в потолке. Вероятно, он хотел найти там путь для бегства. Поэтому…

Он вытащил кровать на середину комнаты, поставил на нее шкафчик и полез наверх, чтобы осмотреть решетку. Она была точно такой же, как и все другие на корабле — квадрат со стороной около трех футов, с тонкими прутьями, между которыми с трудом можно было просунуть палец. Фонарь осветил прутья, заросшие липкой грязью; они пропускали минимальное количество воздуха.

Комплейн сильно рванул решетку. Она даже не дрогнула. А должна! Ведь Фермур влезал на стол и вытягивал руки не потому, что внезапно почувствовал потребность в физических упражнениях. Если решетку можно было открыть, то это объясняло, каким образом схваченные Скойтом Чужие исчезали из строго охраняемых камер. Комплейн сунул палец сквозь решетку и начал ощупывать ее внутреннюю поверхность, чувствуя попеременно холодок страха и надежды.

Наконец, его указательный палец наткнулся на обычную защелку. Комплейн открыл ее. Такие же защелки находились на всех сторонах решетки. Он открыл их одну за другой. Теперь решетку можно было легко убрать. Комплейн осторожно вытащил ее и положил, на кровать. Сердце у него стучало, как молот.

Ухватившись за край отверстия, он подтянулся.

Было очень тесно. Он ожидал, что окажется в инспекционном канале, а оказался в вентиляционной трубе. Он погасил фонарь, напряг глаза и посмотрел в глубину тесной трубы, не обращая внимания на непрерывно бьющий ему в лицо ветер.

Свет проникал сюда только через решетки, подобные той, которую он вынул. Подумав, что в эту минуту он очень похож на пробку в бутылке, Комплейн пополз вперед и выглянул через ближайшую.

Он смотрел сверху на комнату Зака Дейта. Советник был один и говорил в какой-то аппарат. Высокий шкаф, стоявший сейчас на середине комнаты, объяснял, чем было закрыто углубление, в котором обычно находился таинственный инструмент. Комплейн был настолько поражен этим зрелищем, что поначалу до него не доходило, что именно говорит Зак Дейт. И вдруг он услышал…

— …человек по фамилии Комплейн доставляет множество неприятностей, — говорил советник в аппарат. — Вы помните, как Эндрюс потерял свой сварочный аппарат? Каким-то образом он попал в руки Комплейну. Я обнаружил его, потому что увидел отверстие в стене одного из помещений на Палубе 22, в комнате инспектора Виан. Да, Кюртисс, вы меня слышите? Связь сегодня хуже, чем обычно…

Дейт замолчал, потому что на другом конце линии послышался чей-то голос. Кюртисс! Комплейн с трудом сдержал крик — так звали Гиганта, руководившего похитившей его бандой! Глядя сверху, Комплейн заметил вдруг на пальце Зака Дейта перстень с восьмигранным камнем и поразился, в какой страшной сети интриг запутался помимо своей воли.

Дейт снова заговорил:

— У меня была возможность проскользнуть в комнату Виан, в то время как ваша диверсия на уровне силовой установки была в полном разгаре. Там я обнаружил, что в руки коротышек попало кое-что еще. Это дневник, о существовании которого мы ничего не знали, написанный первым капитаном корабля в его обратной дороге с Проциона. В нем содержится гораздо больше, чем они должны знать, и это может вызвать множество вопросов с их стороны. Случайно мне удалось достать и дневник, и сварочный аппарат… Спасибо. Еще большое счастье, что кроме Комплейна и этой девушки — Виан — никто не отдает себе отчета в истинном назначении этих вещей. Конечно, мы знаем мнение Малого Пса о неприкосновенности коротышек, но они не сидят здесь и не должны решать проблемы, нарастающие с минуты на минуту. Если они хотят и дальше сохранять свою бесценную тайну, то есть только один выход. Я закрыл Комплейна в соседней комнате…

Конечно, не силой, он вошел в ловушку, как невинное дитя. Виан спит в своей комнате. Так вот, Кюртисс, я прошу вашего согласия на следующее — уничтожение Комплейна и Виан. Конечно, мне это тоже не нравится, но это единственный выход, чтобы сохранить статус-кво, и я готов сделать это немедленно, прежде чем будет слишком поздно…

Зак Дейт замолчал, и его длинное лицо выразило нетерпение.

— Нет времени соединяться с Малым Псом, — сказал он, явно прерывая своего собеседника. — Они слишком долго думают. Вы здесь руководитель, Кюртисс, и мне нужно только ваше разрешение… Вот, это уже лучше… Да, я считаю, что это необходимо. Надеюсь, вы не думаете, что мне это приятно? Я подвергну их действию газа, который впущу через вентиляционные отверстия в их комнаты, как мы делали это раньше в подобных случаях. В конце концов мы знаем, что это совершенно безболезненно.

Он выключил аппарат и поставил шкаф на место. С минуту стоял нерешительно, грызя ногти, и на лице его видно было неудовольствие. Потом открыл шкаф, вынул длинный валик и внимательно посмотрел на решетку на потолке. Заряд из парализатора Комплейна попал ему прямо в лицо. Зак Дейт побледнел, голова упала ему на грудь, и он рухнул на пол.

Целую минуту Комплейн лежал не шевелясь и обдумывая положение. К действительности его вернуло чувство, что какая-то чужая мысль мечется среди его собственных. Это было так, как будто чей-то язык облизывал его мозг. Он быстро зажег фонарь — прямо перед его лицом висела в воздухе большая моль. Размах ее крыльев был около пяти дюймов, а сетчатые глаза отражали свет, как две вишневые головки от иголок. Комплейн с отвращением махнул рукой, но промахнулся, и моль улетела в глубину вентиляционной трубы, Комплейн в эту минуту вспомнил другую моль в Бездорожьях, которая оставила на его мозге такие же грязные отпечатки. Способности, которые имеют кролики, должны иметь и моли, хотя и s значительно меньшей степени. Похоже, что крысы их понимают… А может, моли играют роль воздушной разведки для крысиных орд?

Мысль эта поразила его больше, чем приговор, вынесенный Дейтом.

Мокрый от страха, он быстро убрал защелки, удерживающие решетку, убрал ее в сторону и спрыгнул в комнату советника. Затем подтащил стул, взобрался на него и поставил решетку на место. Только тогда Комплейн почувствовал себя в безопасности.

Зак Дейт не был мертв, парализатор Комплейна был включен только на половину мощности, однако, он получил достаточно сильный шок, чтобы некоторое время оставаться без сознания. Безо всяких угрызений совести Комплейн схватил ключи советника, отыскал тепловое оружие, открыл дверь и вышел в темный коридор. В последнюю минуту он остановился, повернулся и осветил фонарем решетку. Маленькие розовые лапки держались за прутья, и дюжина длинных мордочек смотрела на него с ненавистью. Комплейн почувствовал, что волосы у него на голове встают дыбом. Он выстрелил из парализатора. Маленькие блестящие глазки немедленно поблекли, а розовые лапки выпустили решетку.

Идя коридором, он обдумывал ситуацию. В одном он был совершенно уверен: о роли, которую играл во всем этом деле советник Зак Дейт, и о том, что он говорил через странный аппарат Кюртиссу (где он мог находиться?), никто не должен знать, пока он не обсудит всего с Виан. В эту минуту они были не в состоянии решить, кто на их стороне, а кто против.

— Но если Виан… — начал он вслух, но тут же отбросил эту ужасную мысль. Что-то еще беспокоило Комплейна, хотя он и не мог точно сформулировать, что. Это было что-то, связанное с освобождением Фермура… Нет, с этим придется подождать. Прежде всего нужно отдать тепловое оружие — сварочный аппарат, как его называл Дейт — человеку, который использует его лучшим образом. Мастеру Скойту.

Границы между Носом и Бездорожьями были открыты. Потные мужчины разбирали баррикады, возбужденные процессом уничтожения.

— Уберите их! — кричал Скойт. — Мы считали, что они защищают нас от врага, но если Гиганты везде, они не имеют никакой цены!

Сквозь открытые, границы входила армия Грегга. Оборванные и грязные мужчины, женщины и гермафродиты, здоровые и раненые, на ногах и на носилках, двигались они среди разглядывающих их Носовиков. У них были с собой свертки, постели, коробки и корзины, некоторые тащили сани, одна женщина везла все свое состояние на худой овце. Вместе с ними влетели черные комары Бездорожий. Возбуждение, охватившее Носовиков, было так велико, что все это ходячее море нужды приветствовалось сердечными улыбками и даже аплодисментами. Оборванный легион отвечал взмахами рук. Роффери оставили в Бездорожьях. Он был так близок к смерти, что не стоило перевозить его.

Одно было несомненно: изгнанники, многие из которых были ранены в битве с крысами, готовы были сражаться. Мужчины несли парализаторы, ножи и самодельные копья.

Сам Грегг в обществе своего оруженосца Гавла совещался со Скойтом, Пагвамом и советником Рускиным за закрытыми дверями. Комплейн бесцеремонно открыл дверь и вошел в комнату. Он был уверен в себе, и уверенность была так велика, что ее не поколебали даже встретившие его гневные окрики.

— Я пришел, чтобы вам помочь, — сказал он, обращаясь к Скойту. — Я принес вам две вещи, и в первую очередь информацию. Мы обнаружили, что на каждой палубе есть люки, но это только одна из дорог, которыми могут скрываться Гиганты и Чужие. У них есть выход в каждой комнате.

Он вскочил на стол и продемонстрировал, как открывается решетка. Спускаясь, он мысленно смеялся над их удивленными лицами.

— За этим тоже придется следить, мастер Скойт, — сказал он и вдруг понял тайну бегства Фермура, и еще один фрагмент головоломки стал на свое место.

— Где-то на корабле находится штаб-квартира Гигантов, — сказал он. — Они забрали меня туда сразу после того, как поймали, но я не знаю, где она находится, потому что надышался газа. Однако она, несомненно, размещена в части палубы или уровня, отрезанной от нас случайно или сознательно. Таких мест на корабле без счета, и именно туда должны направить мы свои поиски.

— Так мы и решили, — нетерпеливо сказал Скойт. — Но трудность заключается в том, что на большинстве палуб такой беспорядок, что мы не знаем, какая часть отрезана, а какая нет. За любой преградой может прятаться целая армия.

— Я могу указать тебе такое место очень близко отсюда, — сказал Комплейн. — Палуба 21, над камерой, в которой держали Фермура.

— Почему ты так думаешь, Комплейн? — спросил заинтересованный Скойт.

— Простая логика. Гиганты, как мы знаем, задали себе много труда, чтобы отвлечь всех из коридоров и облегчить себе приход к Фермуру. Они могли бы обойтись и без этого, если бы вытащили его через решетку ч камере. Это заняло бы не более минуты, и их бы не заметили. Почему же они этого не сделали? По-моему, просто не могли. Вероятно, на верхнем уровне что-то обвалилось, заблокировав решетку. Другими словами, наверху наверняка могут быть комнаты, в которые мы не можем попасть. Нужно обязательно посмотреть, что в них находится.

— Говорю тебе, таких мест сотни, — сказал Грегг.

— Мне кажется, их стоит проверить, — сказал советник Рускин.

— Допустим, Комплейн, ты прав, — прервал их Скойт. — Однако, если решетка заблокирована, то как мы сможем через нее пройти?

— А вот так! — Комплейн направил тепловое оружие на ближайшую стену, ведя его горизонтально. Стена начала распадаться. Когда образовалось рваное отверстие, Комплейн выключил оружие и выжидательно посмотрел на остальных. С минуту все молчали.

— О боже! — прохрипел наконец Грегг. — Это то, что я тебе дал!

— Да. И именно так им нужно пользоваться. Это не настоящее оружие, а просто излучатель пламени.

Скойт встал. Лицо его раскраснелось.

— Идемте на Палубу 21, — сказал он. — Пагвам, пусть ваши люди открывают люки так быстро, как только сумеют передавать перстень. Отличная работа, Комплейн. Мы немедленно опробуем эту игрушку.

Все вместе со Скойтом вышли. Мастер благодарно сжал руку Комплейна.

— Если нам хватит времени, — сказал он, — этим оружием мы можем развалить-проклятый корабль на кусочки. — Смысл его слов дошел до Комплейна только значительно позднее.

На среднем уровне Палубы 21 царил неописуемый хаос. Все люки были открыты, и возле каждого стоял стражник. Люки были свалены рядом в огромную кучу. Немногие жившие здесь люди, главным образом, охрана баррикад с семьями, как раз эвакуировались, опасаясь грядущих неприятностей. Скойт грубо расталкивал их локтями, отодвигая в сторону пищавших детей.

Когда они открыли дверь в камеру Фермура, Комплейн почувствовал на плече чью-то руку. Он повернулся и увидел Виан. Она стояла отдохнувшая, с блестящими глазами.

— Я думал, что ты спишь! — воскликнул он.

— Ты не заметил, что уже почти явь? — спросила она. — Кроме того, мне говорили, что здесь что-то готовится. Я пришла проследить, чтобы ты не оказался в неприятном положении.

Комплейн сжал ее руку.

— Я уже оказался в нем, но благополучно выбрался, пока ты спала, — сказал он.

Грегг был уже на середине камеры и, стоя на расшатанном ящике, служившем здесь стулом, разглядывал решетку, находившуюся у него над головой.

— Рой прав! По другую сторону какая-то преграда. Я вижу металл. Подайте мне теплое оружие, и я попытаю счастья.

— Не стой под решеткой, — предостерег его Комплейн. — Ты же не хочешь, чтобы тебя залило расплавленным металлом.

Грегг кивнул головой, выправил оружие, поданное ему Скойтом. и нажал кнопку. Прозрачный луч тепла вгрызся в потолок, образуя красное пятно. Пятно расширилось, потолок начал проседать, и сверху потек металл, похожий на полосы прессованного мяса. В синем отверстии появился другой слой металла, который тоже начал краснеть. В комнате царил неописуемый шум, а кроме того, клубился удушливый дым, постепенно выходивший в коридор., Несмотря на шум, они вдруг услышали громкий треск, после которого погас свет.

— Этого должно хватить! — с удовлетворением воскликнул Грегг, спускаясь с ящика и глядя на зияющую над ним дыру. Подбородок у него дрожал от возбуждения.

— Я считаю, что мы должны созвать заседание Совета, прежде чем что-либо предпримем, мастер Скойт, — сказал советник Рускин, глядя на дыру в потолке.

— Мы до сих пор ничем другим и не занимались, — сказал Скойт. — Сейчас мы будем действовать!

Он выбежал в коридор и быстро привел дюжину вооруженных людей с лестницей.

Комплейн, считавший себя более опытным по этой части вопроса, вошел в ближайшее помещение стражи и принес ведро воды, которое вылил на раскаленный металл. В облаке пара мастер Скойт приставил лестницу и поднялся по ней, держа парализатор наготове. Остальные один за другим последовали за ним. Виан старалась держаться поближе к Комплейну. Вскоре вся группа оказалась в комнате над камерой.

Было невероятно жарко, едва можно было дышать. Свет фонарей вскоре показал причину блокировки решетки и завала вентиляционной трубы у них под ногами. Пол комнаты обвалился от какого-то давнего взрыва. Какая-то машина, оставленная без надзора, вероятно, во время Девятидневной Заразы, взорвалась, уничтожая стены и все, находившееся в комнате. Пол был завален битым стеклом и обломками дерева, а стены иссечены осколками. И ни следа Гигантов.

— Идем! — сказал Скойт, бредя по щиколотку в обломках к одной из дверей. — Не будем терять времени.

Взрыв несколько выгнул двери. Они разрезали их и прошли. Теперь в обе стороны тянулась зловещая темнота. Тишина звенела в ушах, как нож, пролетающий в воздухе.

— Ни признака жизни… — сказал Скойт. В голосе его слышалась неуверенность.

Они стояли в боковом коридоре, отрезанные от остальной части корабля, как заживо погребенные, и нервно светили фонарями во все стороны. Было так жарко, что они с трудом могли выдержать. В конце короткого коридора находились двойные двери с какой-то надписью. Они столпились, стараясь ее прочесть. Надпись гласила:

ТОЛЬКО ДЛЯ ОБСЛУЖИВАЮЩЕГО ПЕРСОНАЛА

ГРУЗОВОЙ ЛЮК — ШЛЮЗОВАЯ КАМЕРА

ОПАСНОСТЬ!!!

У каждой двери находились большие штурвалы, а рядом с ним инструкция:

НЕ ОТКРЫВАТЬ ДО ПОЛУЧЕНИЯ СИГНАЛА

Они стояли, тупо глядя на надпись.

— Ну что? — язвительно спросил Гавл, — Ждете сигнала? Нужно резать эту дверь, капитан!

— Подождите! — воскликнул Скойт. — Мы должны быть осторожны. Я хотел бы знать, что такое шлюзовая камера. Мы узнали многое, но что такое шлюзовая камера?

— Неважно, режь эти двери! — повторил Гавл… — Это ваш корабль, капитан, чувствуйте себя в нем, как дома!

Грегг включил сварочный аппарат. Металл слабо порозовел, но не поддавался. Ситуация не улучшилась и после солидной дозы проклятий. Наконец, Грегг убрал оружие.

— Должно быть, это какой-то особенный сплав, — сказал он.

Один из вооружениях людей подошел ближе и повернул штурвал. Двери тут же скользнули в щели в стене. Кто-то коротко рассмеялся, напряжение спало, а Грегг даже покраснел от стыда. Они просто могли войти в грузовую шлюзовую камеру.

Однако вместо этого они стояли, прикованные к месту лучом света, ударившим им в глаза. Шлюзовая камера была помещением средней величины, но против ее двери помещалось нечто, чего ни один из них до сих пор не видел, и что перед их восторженным взором расширяло камеру до бесконечности — окно. Окно, в котором был виден космос.

Но сейчас это был не скромный кусочек космического пространства, который Виан и Комплейн видели в рубке, а гигантская панорама. Однако, подготовленные виденным ранее они прошли по полу, покрытому толстым слоем пыли, чтобы быть поближе к великолепному зрелищу. Остальные, как вкопанные, замерли на месте.

За окном, полный звезд, как царская сокровищница дорогих камней, раскинулся безбрежный космос. Это было нечто невообразимое, невероятный парадокс, в который они просто не могли поверить, потому что хотя в целом космос производил впечатление абсолютной черноты, каждый его фрагмент переливался разным цветом.

Они молча любовались открывшимся перед ними зрелищем. Хотя полное величия пространство трогало до слез, наибольшее впечатление произвело на них нечто, плавающее в нем: прекрасный полумесяц планеты, голубой, как глаза новорожденного котенка, и не больше серпа в вытянутой руке. В самом центре планета сверкала ослепительной белизной, как будто в этом месте было солнце, затмившее своим великолепием все вокруг.

Затем из-за полумесяца вынырнуло солнце. Это чудесное зрелище перехватило им дыхание, его величие ошеломило их. Первой пришла в себя Виан.

— Ох, Рой, дорогой, — прошептала она, — в конце концов мы куда-то прилетели! Для нас есть еще надежда…

Комплейн повернулся, стараясь что-то сказать, но почувствовал, что не может. Он вдруг понял, что именно он искал всю жизнь…

В общем-то ничего особенного — лицо Лаур, освещенное солнцем.

3

В течение одной яви до каждого мужчины, женщины и ребенка на Носу дошли самые разные версии великой новости. Все разговаривали об этом, все, за исключением мастера Скойта. Для него это событие не имело большого значения, оно было даже преградой на пути к достижению главной цели, какой по его мнению, было обнаружение и уничтожение Гигантов и их союзников — Чужих. Пока он не нашел никаких Гигантов и сейчас выдвинул новый план, который собирался претворить в жизнь.

План был прост, а то, что в результате корабль подвергся бы значительному разрушению, совершенно не волновало Скойта. Он собирался полностью разобрать Палубу 25.

Палуба 25 была первой палубой Бездорожий сразу за Носом. Убрав ее, они получили бы идеально безлюдный район, через который никто не смог бы пройти незамеченным. Когда этот гигантский “ров” будет готов и обставлен стражей, можно будет спокойно начинать охоту в инспекционных каналах, ибо Гигантам некуда будет бежать. Работу начали сразу, и тут же начали предлагать свои услуги готовые на все добровольцы. Длинные цепочки людей лихорадочно трудились, передавая из рук в руки все предметы с приготовленной к смерти палубы. В конце другие уничтожали их, а если это не удавалось, бросали в пустые комнаты. Перед цепочками взмокшие ополченцы, в том числе и люди Грегга, имеющие в этом опыт, атаковали глоны, срезая их или вырывая с корнем. Сразу за ними шли группы очистки.

Как только какая-нибудь комната освобождалась, появлялся сам мастер Скойт с тепловым оружием и плавил им стены до тех пор, пока они не рушились. После того, как они остывали, их убирали в сторону. Тепловое оружие не расплавляло металла, который разделял палубы; вероятно, это был тот же металл, из которого были сделаны двери в шлюзовой камере.

Вскоре после начала работы было обнаружено селение крыс в большом помещении с надписью “Прачечная”. Разрушая котел, двое людей Грегга вскрыли лабиринт крысиных домиков. Внутри котла они сконструировали сложные уровни и этажи, используя в качестве строительного материала кости, обломки, банки и прочий мусор. Там же находились маленькие клетки, а в них томились истощенные зверьки: мыши, хомяки, кролики и даже птицы. Жили там и моли, которые как тучи поднялись в воздух, и, наконец, крысы. Когда Скойт включил тепловое оружие, и миниатюрный город запылал огнем, грызуны с дикой яростью бросились в атаку. Скойт отступил под защитой излучателя, но прежде чем явилась помощь с парализаторами и усмирила бестий, двое людей Грегга пали с перегрызенными горлами. Трупы по цепочке отослали назад, и разрушение продолжалось.

Все люки Палуб с 13 по 24 на всех трех уровнях были уже полностью лишены крышек. У каждого отверстия стоял стражник.

— Корабль быстро становится совершенно непригодным для жизни, — протестовал советник Трегоннин. — Это разрушение ради разрушения!

Он председательствовал на собрании, на которое пригласили всех знатных людей. Присутствовали советники Биллой, Дюпон, Рускин, Пагвам и другие члены Общества Сохранения, а также Грегг и Гавл. В совещании, конечно же, участвовали Виан и Комплейн, и даже Мараппер ухитрился пробраться на него. Не было только Скойта и Зака Дейта.

Через посыльных, принесших ему вызов на совещание, Скойт ответил, что он “слишком занят”. Мараппер, который по просьбе Трегоннина отправился к Заку Дейту, доложил, что советника нет в комнате. При этом известии Комплейн и Виан, уже знавшая о мрачной роли, которую сыграл Дейт в последних событиях, молча переглянулись. Они с удовольствием разоблачили бы Дейта, как предателя, но боялись, что в этой комнате могут быть другие предатели, которых лучше не предупреждать.

— Корабль нужно полностью уничтожить, прежде чем это сделают Гиганты! — кричал Гавл. — Это совершенно ясно, и я не понимаю, что здесь обсуждать!

— Ты ничего не понимаешь! Если корабль будет уничтожен, все мы погибнем! — протестовал советник Дюпон.

— Зато заодно избавимся от крыс! — заржал Гавл.

С самого начала он и Грегг были в оппозиции к членам Совета. Совещание было малоэффективно еще и потому, что никто не мог решить: обсуждать им шаги, предпринятые Скойтом, или открытие удивительной планеты.

Наконец, Трегоннин потребовал соединить обе проблемы в одну.

— Наша позиция должна быть следующей, — сказал он. — Акцию Скойта можно одобрить, если она увенчается успехом. Успехом же будет не просто поимка Гигантов, но прежде всего получение от них сведений о том, как посадить корабль на планету.

Это заявление вызвало гул одобрения.

— Несомненно, Гиганты должны знать способ, — сказал Биллой, — в конце концов, именно они построили корабль.

— Поэтому хватит разговаривать и идем на помощь Скойту, — сказал Грегг, вставая с места.

— Есть еще кое-что, о чем я хотел бы сказать, прежде чем мы выйдем, — сообщил Трегоннин. — Наша дискуссия касалась вопросов исключительно материальных. Однако, я думаю, что есть и моральные причины, оправдывающие нашу акцию. Корабль для нас священен, и мы можем уничтожить его только с одним условием: что наше долгое путешествие будет закончено. Это условие будет счастливо выполнено. Нет сомнений, что планета, которую часть из нас видела, это Земля.

Набожный тон его слов встретил насмешки со стороны Грегга и некоторых представителей Общества Сохранения. У других он вызвал возбуждение и аплодисменты, а Мараппер закричал, что Трегоннин должен стать священником.

— Эта планета не Земля! — голос Комплейна пробился сквозь общий говор. — Мне жаль вас разочаровывать, но я знаю то, чего не знаете вы. Мы очень далеко от Земли; на корабле сменились двадцать три поколения, а Земли должны были достигнуть в течение семи!

Комплейн пришел к выводу, что каждый должен точно знать ситуацию, ибо только тогда он сможет с ней примириться. Нужно рассказать им все: об уничтоженных рулях, о дневнике капитана Грегори Комплейна, о Заке Дейте. Они должны знать обо всем, проблема слишком разрослась, чтобы с ней мог справиться один человек. Но прежде чем он успел сказать хоть слово, дверь в комнату Совета резко открылась, и в ней появились двое мужчин с лицами, искаженными страхом:

— Гиганты атакуют!

На палубах Носа дымился смрадный, удушливый дым. Горели горы мусора, убранного с Палубы 25 на Палубы 23 и 24. Никто не обращал на это внимания, каждый вдруг стал пиротехником. Автоматические устройства корабля пользовались в борьбе с огнем очень простым способом — закрывали комнату, в которой возник пожар, и удаляли оттуда воздух. К несчастью, на этот раз огонь появился в комнате, где автоматика не действовала.

Скойт с группой помощников работал непрерывно, не обращая внимания на дым. Объективный наблюдатель без труда заметил бы, что их охватила какая-то странная ярость. Всю жизнь лелеемая ненависть к кораблю, который заключал их в себе, нашла наконец выход.

Гиганты ударили очень расчетливо.

Скойт как раз вырезал стены в маленькой ванной и отдыхал, а трое его людей оттаскивали их в сторону. При этом они на минуту заслонили мастера. В то же мгновение решетка над его головой была убрана, и Гигант выстрелил в него газовым зарядом. Заряд попал мастеру в лицо, и Скойт беззвучно опустился на пол. Из решетки сбросили веревочную лестницу, один Гигант спустился по ней и вырвал оружие из безвольной руки мастера. В этот момент вырезанная стена рухнула и оглушила его. Это была чистая случайность. Трое мужчин стояли остолбенев и смотрели на Гиганта. Тем временем по лестнице спустились другие Гиганты, вывели всех троих из строя очередными выстрелами, подхватили своего товарища и тепловое оружие и бросились бежать.

Несмотря на дым, инцидент этот не остался незамеченным. Один из самых лучших бойцов Грегга, человек по имени Блек, бросился вперед. Последний Гигант, уже достигнувший решетки, свалился с ножом в спине, оружие выпало у него из рук. Блек забрал свой нож и, призывая на помощь, начал подниматься по лестнице. Он свалился, получив порцию газа прямо в лицо, но его товарищи уже спешили к нему и, перескочив через него, бросились наверх.

В тесном пространстве инспекционных каналов разгорелась яростная битва. Гиганты попали туда по вентиляционным трубам, но теперь их отступление тормозило присутствие раненого товарища. Появилось подкрепление, прибывшее на одном из маленьких экипажей, каким в свое время везли Комплейна, однако Носовики атаковали со все возрастающей силой.

Это было странное место для схватки. Инспекционные каналы тянулись вдоль всех уровней и между всеми палубами. Они были совершенно не освещены, а фонари, неровный свет которых освещал их в эту минуту, отбрасывали на стены чудовищные тени. Для одиночного стрелка условия были идеальными, для многих одновременно — ужасные: нельзя было отличить друга от врага.

Такое положение дел застал Грегг, прибывший из комнаты Совета, чтобы принять командование. Он быстро упорядочил свои ряды. Сейчас, когда Скойт был выведен из строя, его слушали даже Носовики.

— Пусть кто-нибудь принесет мне тепловое оружие! — крикнул он. — Все за мной на Палубу 20! Если мы спустимся там вниз, то зайдем Гигантам в тыл!

Это была отличная мысль. Единственной трудностью, объяснявшей, почему Гигантам, несмотря на поднятые крышки всех люков, удалось незаметно перебираться с палубы на палубу, был факт, что инспекционные каналы тянулись вдоль всего периметра корабля, внутри корпуса. Таким образом, они окружали все комнаты на верхних уровнях. Не поняв этого, нельзя было заблокировать Гигантам возможность свободного передвижения. У корабля была более сложная структура, чем предполагал Грегг, поэтому его люди не могли найти и следа своих врагов.

Грегг поступал согласно со своей дикой натурой. Он включил излучатель на полную мощность и резал все, что попадалось на пути.

Никогда прежде инспекционные каналы не были открыты для жителей корабля. Никогда прежде безумец со сварочным аппаратом не буйствовал среди его хрупких соединений.

Через три минуты после включения аппарата Грегг продырявил канализационный шлюз и повредил водопровод. Струя воды под давлением ударила из него и повалила одного из мужчин, заливая его. Затем вода рванулась вдоль канала, заливая все по дороге.

— Выключи его, идиот! — крикнул Греггу какой-то Носовик, видя грозящую опасность. В ответ Грегг направил на него ствол излучателя.

Сразу после этого пришел черед электрического кабеля. Шипя и извиваясь, как живая кобра, поврежденный кабель коснулся проводов, по которым двигались инспекционные экипажи. Двое людей погибли, не успев даже крикнуть.

Сила тяжести перестала действовать. На всей палубе воцарилась невесомость, а ничто не вызывает паники так быстро, как чувство падения. Переполох, возникший на ограниченном по необходимости пространстве, еще больше затруднил положение. Сам Грегг, несмотря на то, что уже имел дело с невесомостью, потерял голову и бросил оружие. Оно ударилось о стену и вернулось к нему. Чувствуя, что у него горит борода, он заорал и кулаком оттолкнул излучающий огонь ствол.

Во время всего этого пекла Комплейн и Виан стояли рядом с мастером Скойтом, которого как раз принесли на носилках в его комнату. Не забывший еще запах газа, Комплейн сочувствовал находящемуся без сознания мастеру. Он чувствовал и запах горелого. Посмотрев вверх, он увидел струйку дыма, идущего сквозь решетку.

— Это огонь, который эти идиоты развели в двух палубах отсюда! Вентиляционные трубы разнесут дым по всему кораблю! — крикнул он Виан.

— Если бы мы только могли закрыть межпалубные двери… — сказала она. — Может быть, нужно вынести отсюда Роджера?

Едва она произнесла эти слова, как Скойт шевельнулся и застонал. Они были слишком заняты, приводя его в чувство, чтобы услышать крики, доносившиеся из коридора. Внезапно дверь с треском открылась, и вошел советник Трегоннин.

— Бунт! — воскликнул он. — Бунт! Этого я и боялся! О боже, что с нами будет? Я говорил с самого начала, что нельзя пускать сюда эту банду из Бездорожий. Вы можете разбудить Скойта! Уж он найдет, что делать!

Комплейн презрительно посмотрел на него. Маленький библиотекарь почти прыгал на цыпочках, а на лице его было глуповатое выражение.

— А в чем, собственно, дело? — спросил он.

Пет, пренебрежительном взглядом Комплейна Трегоннин с трудом взял себя в руки.

— Корабль последовательно уничтожается, — сказал он уже спокойнее. — Этот сумасшедший Гавл — тот человек с маленькой головой — дорвался до теплового оружия. Твой брат ранен. Сейчас большая часть его банды и большинство наших людей рушат все, что смогут. Я велел им прекратить и отдать оружие, но меня высмеяли.

— Они послушают Скойта, — хмуро сказал Комплейн.

— Я боюсь, Рой, — сказала Виан. — Я никак не могу избавиться от чувства, что должно случиться что-то страшное.

Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять, как сильно она обеспокоена. Комплейн встал рядом, гладя ее по плечу.

— Займитесь мастером Скойтом, советник, — сказал он Трегоннину. — Скоро он придет в себя настолько, что сможет решить за вас все проблемы. Мы сейчас вернемся.

И он вытащил удивленную Виан в коридор. Тонкая струйка воды ползла вдоль палубы.

— Что теперь? — спросила она.

— Я глупец, что не подумал о. б этом раньше, — сказал он. — Мы должны рискнуть и разрушить все, чтобы добраться до Гигантов, если нет другого способа. Но другой способ есть! В комнате Зака Дейта есть аппарат, через который он разговаривал с предводителем Гигантов.

— Ты забыл слова Мараппера, что Зак Дейт исчез?

— Может, нам удастся включить аппарат без него, — ответил он. — А может, попадется еще что-нибудь полезное. Здесь мы наверняка не нужны.

В эту минуту мимо них что было сил пробежали шестеро Носовиков. Вообще, все вокруг двигались теперь бегом, разбрызгивая воду в коридорах, подгоняемые запахом паленого. Комплейн взял мягкую ладонь Виан и быстро повел девушку на Палубу 17, а оттуда вниз, на нижний уровень. Крышки люков лежали вокруг, как разбросанные надгробные плиты, а стражники, которые должны были их охранять, дезертировали в поисках более сильных впечатлений.

Оставшись перед комнатой, где он оставил пораженного советника, Комплейн открыл дверь.

Посредине, на металлическом стуле сидел Зак Дейт. Рядом с ним Комплейн увидел широкую фигуру Мараппера с парализатором в руках.

— Пространства для ваших я, дети мои, — сказал священник. — Входи, Рой, входи. И ты тоже, инспектор Виан.

4

— Что ты тут делаешь, жирный старый мерзавец? — удивленно спросил Комплейн.

Священник, игнорируя форму приветствия, которым встретил его Рой, как обычно подробно объяснил, что он здесь для того, чтобы с помощью пыток вытянуть у Зака Дейта все тайны корабля. Он только начал, ибо, хотя находится здесь довольно долго, только что привел советника в чувство.

— Но ведь на заседании Совета ты сказал, что его здесь нет, — напомнила Виан.

— Я не хотел, чтобы его разорвали за то, что он Чужой, прежде чем я с ним поговорю, — заявил Мараппер.

— С каких пор ты знаешь, что он Чужой? — подозрительно спросил Комплейн.

— С тех пор, как пришел сюда и застал его лежащим на полу с восьмиугольным перстнем на пальце, — сказал довольный собой Мараппер. — Сначала, вгоняя нож ему под ногти, я выдавил из него некую информацию. Чужие и Гиганты пришли с планеты, которую мы видим, но не могут туда вернуться, пока за ними не прилетит корабль. Наш корабль приземлиться не может.

— Конечно, не может. Ведь он лишен рулей, — сказала Виан. — Ты только теряешь время, священник Мараппер. Я не могу позволить тебе пятнать советника, которого знаю с тех пор, как была еще маленькой девочкой.

— Не забывай, что он хотел нас убить, — напомнил Комплейн.

Она молча смотрела на него. Женская интуиция говорила ей, что она располагает аргументом более сильным, чем рассудок.

— У меня не было другого выхода, — глухо сказал Зак Дейт. — Если вы освободите меня от этого ничтожества, я сделаю все, разумеется, в пределах рассудка.

Трудно было представить более щепетильную ситуацию, чем та, в которой оказался Комплейн. Быть втянутым в спор между священником и девушкой! Он готов был позволить Марапперу вытянуть из Дейта всю возможную информацию, но не мог сделать этого в присутствии Виан. С другой стороны, он не мог объяснить священнику, откуда взялась у него эта внезапная чувствительность. Начался спор, прерванный каким-то шумом. Это был странный звук, что-то похожее на шелест или скрежет, тем более странный, что его было трудно идентифицировать. Он нарастал постепенно и вдруг оказался прямо над их головами.

Это были крысы! Они бежали по вентиляционной трубе, тянущейся над уровнем. Сейчас они были как раз на решетке, через которую не так давно прошел Комплейн. Маленькие розовые лапки приближались и удалялись, пока все крысиное племя проносилось над головами. В комнату посыпалась пыль, а за ней дым.

— Так теперь по всему кораблю, — вновь повернулся к Заку Дейту Комплейн, когда топот удалился и стих. — Огонь выгоняет крыс из их нор. Если хватит времени, люди уничтожат здесь все. Они найдут и ваше тайное убежище, даже если для этого придется вас убить. Если хочешь остаться целым, Дейт, подойди к этому аппарату и скажи Кюртиссу, чтобы выходил с поднятыми вверх руками.

— Даже если я это сделаю, он все равно меня не послушает, — сказал Зак Дейт. Он беспокойно потирал руки, покрытые тонкой, как бумага, кожей.

— Об этом пусть у тебя голова не болит, — сказал Комплейн. — Где этот ваш Малый Пес? Внизу, на планете?

Зак Дейт кивнул. Он непрерывно кашлял, и это нервное покашливание выдавало его напряжение.

— Вставай и скажи Кюртиссу, чтобы как можно скорее соединился с Малым Псом и попросил его прислать сюда корабль, — сказал Комплейн. Он вытащил парализатор и направил его на Дейта.

— Здесь только я имею право размахивать парализатором! — крикнул Мараппер. — Дейт — мой пленник!

Он вскочил и подошел к Комплейну с занесенным оружием. Одним ударом Рой выбил парализатор у него из руки.

— Мы не можем позволить себе, священник, чтобы в дискуссии участвовали три стороны. Если хочешь оставаться здесь, веди себя спокойно. Если не хочешь, убирайся! Ну, Дейт, ты решился?

Зак Дейт встал. На лице его была неуверенность.

— Я не знаю, что делать. Вы совершенно не представляете ситуации, — сказал он. — Если бы только я мог вам помочь! Ты кажешься мне разумным человеком, Комплейн. Если бы мы оба…

— Никакой я не разумный! — крикнул Комплейн. — Все, только не это! Соединяйся с Кюртиссом! Ну, старый лис, двигайся! Вызови сюда корабль!

— Инспектор Виан, не можете ли вы… — начал Дейт.

— Конечно, Рой, прошу тебя… — попробовала вмешаться Виан.

— Нет! — рявкнул Комплейн. Разгорелся яростный спор, каждый имел собственное мнение, в том числе и женщина. — Эти мерзавцы ответственны за все наши несчастья. Теперь они должны вытащить нас из этого, иначе…

Он резко отодвинул от стены один из шкафов. Телефон стоял в маленькой нише, готовый передать любое известие.

— На этот раз. Дейт, мой парализатор настроен на смертельную мощность, — предупредил Комплейн. — Я считаю до трех, и ты начинаешь говорить. Раз… два…

Глаза Зака Дейта были полны слез, когда он дрожащей рукой поднимал трубку.

— Дайте мне Крейна Кюртисса, хорошо? — сказал он, когда с другой стороны кто-то отозвался. Несмотря на ожесточение, Комплейн задрожал при мысли, что в эту минуту аппарат соединен с тайной крепостью на корабле.

Когда Кюртисс отозвался, четверо находящихся в комнате людей, прекрасно услышали его голос. Он был сдавлен от волнения и, кроме того, Кюртисс говорил так быстро, как будто не был Гигантом. Он перешел к делу, прежде чем старый советник успел что-либо сказать.

— Дейт! Что вы там натворили?! Я всегда говорил, что вы слишком стары для этой работы! Проклятые коротышки по-прежнему владеют сварочным аппаратом, а ведь вы утверждали, что забрали его. Они совершенно обезумели, совершенно! Несколько парней пробовали забрать его у них, но безуспешно, и теперь корабль горит недалеко от нас! Это ваша работа! Вы будете за это отвечать…

Под этим потоком слов к Заку Дейту как будто вернулось его прежнее достоинство. Трубка перестала дрожать в его руке. — Кюртисс! — Его повелительный голос прервал на мгновение поток слов с той стороны. — Кюртисс, возьмите себя в руки! Сейчас не время для взаимных обвинений. Сейчас есть более важные дела. Вы должны соединиться с Малым Псом и сказать им…

— С Малым Псом! — воскликнул Кюртисс. Он снова начал говорить с большой скоростью. — Я не могу соединится с Малым Псом! Почему вы не слушаете того, что я говорю? Какой-то идиот-коротышка, орудуя автогеном, повредил электрический кабель на среднем уровне Палубы 20, прямо под нами. Теперь все вокруг нас под напряжением. Четверо моих людей лежат в шоке. Свет и радио не работают. Мы полностью отрезаны. Мы не можем уведомить Малого Пса и не можем отсюда выйти…

Зак Дейт застонал. Он повернулся и посмотрел на Комплейна.

— Мы погибли, — сказал он. — Ты сам слышал.

Комплейн ткнул парализатором ему под ребра.

— А вы, тихо! — цыкнул он. — Кюртисс еще не кончил!

Телефон по-прежнему издавал скрипучие звуки.

— Вы слушаете, Дейт? Почему вы не отвечаете?

— Слушаю, — утомленно сказал Дейт.

— Тогда отвечайте. Вы думаете, я говорю с вами для собственного удовольствия?! — кричал Кюртисс. — Для нас есть только один выход. Наверху, в пассажирском люке на Палубе 10, находится аварийный передатчик. Понимаете? Мы тут замурованы, как омары в банке. Мы не можем отсюда выйти, а вы свободны. Вы должны добраться до этого передатчика и вызвать на помощь Малого Пса. Вы можете это сделать?

Парализатор еще сильнее вжался в ребра Зака Дейта.

— Постараюсь, — сказал Дейт.

— Постараетесь получше! Это наш единственный шанс. И еще, Дейт…

— Да?

— Скажите им, чтобы они прибыли побыстрее и с оружием!

— Порядок.

— Идите к инспекционному каналу и возьмите экипаж.

— Хорошо, Кюртисс.

— И поспешите! Ради бога, Дейт, идите туда как можно быстрее.

Когда Зак Дейт положил трубку, воцарилась долгая тишина.

— Вы позволите мне поискать этот передатчик? — спросил наконец Дейт.

Комплейн кивнул головой.

— Я иду с тобой, — сказал он. — Мы должны овладеть кораблем. — Он повернулся к Виан. Она как раз принесла старому советнику кубок воды, который тот принял с благодарностью.

— Лаур, — обратился он к ней, — будь добра, скажи мастеру Скойту, что убежище Гигантов находится где-то на верхнем уровне Палубы 20. Скажи ему, чтобы он ликвидировал их полностью и как можно быстрее. Но пусть будет осторожен, там опасно. Скажи ему, что там есть один Гигант по имени Кюртисс, который должен быть выслан в Долгое Путешествие очень медленно. Береги себя, Лаур. Я постараюсь вернуться поскорее.

— А не мог бы Мараппер сходить вместо… — начала Виан.

— Я хочу, чтобы это сообщение быстро дошло до цели, — решительно сказал Комплейн.

— Будь осторожен, — умоляюще сказала она.

— Ничего с ним не случится, — жестко сказал Мараппер. — Несмотря на его оскорбления, я пойду с ним.

В коридоре их встретили квадратные контрольные огни. Их редко разбросанные голубые пятна слабо освещали неприятную темноту, и Комплейн смотрел на уходящую Виан, полный дурных предчувствий. Бредя по воде, он неохотно двинулся за Мараппером и Дейтом. Советник как раз исчезал в открытом люке, а священник в нерешительности стоял над ним.

— Подожди! — воскликнул он. — А что с крысами?

— У тебя и у Комплейна есть парализаторы, — сказал Зак Дейт.

Однако это не успокоило Мараппера до конца.

— Боюсь, что этот лаз слишком узок для меня, — сказал он. — Я же большой мужчина, Рой.

— И еще больший лжец, — ответил Комплейн. — А ну, лезь вниз. Мы должны быть готовы ко всему, особенно к встрече с крысами.

Они с трудом проникли в инспекционный канал и поползли на четвереньках по рельсам, по которым обычно передвигались низкие тележки. Однако сейчас их не было, и они ползли все дальше и дальше, с трудом протискиваясь сквозь узкий проход. Только на третьей палубе они наконец натолкнулись на тележку, забрались на нее и легли навзничь. Двигатель заработал, и экипаж двинулся, быстро набирая скорость. Межпалубные перекрытия проносились в каком-то дюйме от их голов. Мараппер стонал, стараясь втянуть свой могучий живот. Наконец, экипаж остановился. Они были на Палубе 10.

В этом удаленном месте было множество крысиных следов. Весь пол был завален мусором. Мараппер методично освещал фонарем то одну, то другую стену коридора.

Экипаж остановился в самом центре палубы, и они могли выпрямиться. Вокруг них инспекционные пути шириной четыре фута образовывали что-то вроде слоеного пирога, размещенного между двумя кольцами палуб. По всей его ширине перекрещивались рычаги, рукоятки, большие и малые кабели и мощные трубы, по которым проходили коридоры корабля. Где-то в темноте над их головами исчезала стальная лестница.

— Пассажирский люк находится, конечно, на верхнем уровне, — сказал Зак Дейт, после чего, ухватившись за ступени лестницы, начал карабкаться вверх. Следующий за ним Комплейн заметил, что по обеим сторонам есть повреждения, как будто в комнатах, которые они миновали, когда-то произошел взрыв. В момент, когда он об этом подумал, раздался далекий грохот, вызвав среди многочисленных труб такой резонанс, как будто заиграл большой оркестр.

— Ваши люди продолжают уничтожать корабль, — холодно заметил советник.

— Надеюсь, при этом они уничтожают оставшихся Гигантов, — сказал Мараппер.

— Оставшихся! — воскликнул Дейт. — А сколько, по-вашему, “Гигантов” находится на корабле?

Поскольку священник молчал. Дейт сам ответил на свой вопрос.

— Этих бедняг ровно двенадцать. Тринадцатый — Кюртисс.

Комплейну удалось взглянуть на ситуацию глазами человека которого он никогда не видел — глазами Кюртисса. Он увидел его — испуганного чиновника, сидящего в темноте где-то в разрушенной комнате, в то время как на корабле все упорно ищут место его укрытия. Не очень-то приятная картина.

Однако времени для дальнейших рассуждений не было. Они достигли верхнего уровня и снова поползли в направлении ближайшего люка. Зак Дейт сунул в замок свой восьмиугольный перстень и открыл крышку над их головами. Когда они выбрались наружу, их окружала стая бабочек, мгновение висевшая в воздухе, а потом улетевшая в глубь темного коридора. Комплейн быстро вытащил парализатор и выстрелил туда. В свете фонаря Мараппера он с удовлетворением увидел, что большинство из них упали на палубу.

— Надеюсь, ни одна не уцелела, — сказал он. — Я готов поклясться, что эти моли — разведчики крыс.

Разрушения в районе, где они сейчас находились, были еще больше. Ни одна стена не стояла прямо. Стекло и сломанные предметы толстым слоем покрывали палубу за исключением узкой дорожки, с которой обломки были убраны. По этой тропинке они и двинулись вперед, внимательно глядя по сторонам.

— Что здесь было? — с интересом спросил Комплейн. — То есть, до разрушения.

Зак Дейт шел молча, по-прежнему мрачный и задумчивый.

— Что здесь было, Дейт? — повторил Комплейн.

— Ох… большую часть этой палубы занимал Медицинский Исследовательский Центр, — сказал Дейт. — Полагаю, какой-то оставленный без присмотра компьютер разорвался в конце концов на куски. Попасть сюда обычным путем — коридорами или лифтами — нельзя. Район этот совершенно отрезан. Гробница в гробнице.

Комплейн задрожал от возбуждения. Медицинский Исследовательский Центр! Именно здесь двадцать три поколения назад работала Джун Пэйн, открывшая пэйнин. Он старался представить ее, склоненную над столом, но видел только Лаур.

Наконец они добрались до воздушной камеры и пассажирского люка. Он выглядел как маленький грузовой люк, с такими же колесами у дверей и предостерегающими надписями.

— Подожди! — торопливо сказал Мараппер. — Я большой знаток хитростей, Рой, и клянусь, что этот мерзавец припас нам какой-нибудь сюрприз. Он хочет нас погубить.

— Если нас там кто-нибудь ждет, Дейт, — сказал Комплейн, — и ты, и они немедленно отправитесь в Путешествие.

Дейт отвернулся. Вся его фигура выражала огромное напряжение и усталость. В другое время и в другом обществе он вызывал бы только жалость.

— Нет там никого, — сказал он, кашляя. — Вам нечего бояться.

— А та… та вещь, называемая радио, находится за этими дверями? — недоверчиво спросил Комплейн.

— Да.

Мараппер схватил Комплейна за плечо и направил свет фонаря прямо в лицо Дейту.

— Надеюсь, ты не позволишь ему разговаривать с Малым Псом? Он захочет вызвать их сюда с оружием.

— Не считай меня идиотом только потому, что я случайно родился в твоем приходе, — сказал Комплейн. — Дейт передаст им то, что прикажем мы. Открывай, советник!

Дверь открылась, и они оказались в люке. Это было квадратное помещение со стороной не более пяти шагов. Шесть космических скафандров, напоминающих доспехи, стояли у стены. Кроме скафандров в комнате находился еще один предмет. Это было радио, небольшой переносной аппарат с лямками для ношения и телескопической антенной.

Так же, как и в грузовом люке, здесь было окно. Не считая закрытой сейчас обсерватории в рубке, четыре пассажирских и два грузовых люка были единственными помещениями, снабженными наблюдательными отверстиями. Имея другой коэффициент расширяемости, они представляли собой слабое звено корабля. Поэтому-то их и запланировали только там, где это было необходимо. Вид, открывшийся из окна, произвел на Мараппера такое же впечатление, как прежде на других. Не дыша, вглядывался он в безбрежное пространство, впервые не в силах вымолвить ни слова. В эту минуту серп планеты был гораздо больше, чем тогда, когда его разглядывал Комплейн. Видны были белизна и зелень, смешанные с ослепительной голубизной, и все это как-то странно сверкало. На некотором отдалении от величественного серпа, гораздо меньше его, пылало солнце. Восхищенный Мараппер указал на него рукой.

— Что это? — спросил он. — Солнце?

Комплейн кивнул.

— О боже! — воскликнул потрясенный священник. — Оно круглое! А я всегда представлял его квадратным, как контрольные лампы!

Зак Дейт подошел к радио. Подняв дрожащей рукой аппарат, он повернулся к остальным.

— Будь что будет, — сказал он. — Что бы не произошло, я не буду скрывать от вас, — что эта планета — Земля.

— Что?! — воскликнул Комплейн. — Ты лжешь, советник! Ты гнусно лжешь! Это не может быть Земля! Мы знаем, что это не может быть Земля!

Старый человек вдруг заплакал. По щекам его потекли слезы, которые он даже не пытался скрыть.

— Вы должны это знать, — сказал он. — Вы страдали много… слишком много. Это Земля, но вы не можете на нее вернуться. Долгое Путешествие… Долгое Путешествие должно длиться вечно. Такова жестокость жизни.

Комплейн схватил его за тонкую шею.

— Послушай меня, Дейт, — рявкнул он. — Если это Земля, то почему мы не на ней? Кто ты такой, кто такие Чужие, Гиганты? Кто такие вы все? Ну, кто?

— Мы… мы с Земли, — прохрипел Дейт, размахивая руками перед искаженным лицом Комплейна, который тряс советника, как вырванный из земли куст глонов. Мараппер что-то кричал Комплейну на ухо, дергал его за плечо, впрочем, сейчас кричали все, а лицо Дейта, под влиянием дюжей хватки Комплейна, стало пурпурным. Они споткнулись о стоящие скафандры, повалили два из них и упали сами. Наконец, священнику удалось оттащить Комплейна.

— Ты сошел с ума, Рой! — просипел он. — Ты же хотел его задушить!

— Ты что, не слышал его слов? — крикнул Комплейн. — Мы жертвы какого-то страшного заговора…

— Заставь его сначала поговорить с Малым Псом! Он один может включить эту штуку! Скажи ему, чтобы он поговорил с ним, Рой, а потом можешь его убить или задавать ему вопросы.

Значение этих слов медленно доходило до Комплейна. Гнев, красной пеленой закрывший его глаза, прошел. Мараппер как обычно, рассудительный, когда речь шла о его собственной шкуре, был прав. Комплейн с трудом взял себя в руки. Он встал и грубо поставил Дейта на ноги.

— Что такое Малый Пес? — спросил он.

— Это… это кодовое название института, созданного для исследования жителей этого корабля, — сказал Зак Дейт, растирая шею.

— Для исследования… Ну, хорошо, соединись с ними и скажи, что несколько ваших людей заболели и нужно немедленно прислать за ними корабль. И не вздумай говорить ничего другого, или мы разорвем тебя на куски и отдадим на съедение крысам! Давай!

— Ах! — Мараппер с удовольствием потер руки и поправил плащ. — Ты говоришь, как образцовый прихожанин, Рой. Ты — мой любимый грешник. Когда сюда прибудет корабль, мы обезвредим экипаж и вернемся на Землю. Все вернемся! Все! Каждый мужчина, каждая женщина и каждый мутант — от Носа и до Кормовой Лестницы!

Зак Дейт взял аппарат и включил ток. Потом отважно повернулся и встал перед ними лицом к лицу.

— Позвольте мне сказать кое-что, — с достоинством произнес он. — Что бы ни случилось — а я очень боюсь окончания этой страшной истории — я хотел бы, чтобы вы помнили мои слова. Вы были обмануты, это правда. Ваша жизнь, полная страданий, протекает в стенах этого корабля. Но где бы вы ни жили, в каком месте и времени, жизнь ваша не была бы свободна от боли. Для каждого во всей вселенной жизнь — это долгое и трудное путешествие. Если вы…

— Хватит, Дейт, — сказал Комплейн. — Мы не жаждем рая, мы хотели бы только иметь возможность выбрать место страдания. Ну, говори с Малым Псом.

Решившийся, белый, как стена, Зак Дейт повернулся и начал передавать. Вскоре в металлической коробке раздался громкий голос:

— Алло, Большой Пес. Говорит Малый Пес, мы слышим вас хорошо. Прием.

— Алло, Малый Пес, — начал Зак Дейт и замолчал. Откашлялся. По лбу его струился пот. Как только он замолчал, Комплейн поднял оружие. Советник помолчал и, с отчаянием глядя на Солнце, продолжал: — Алло, Малый Пес. Немедленно присылайте корабль. Коротышки обезумели. На помощь! На помощь! Коротышки обезумели! Прилетайте хорошо вооруженными! Коротышки… хррр…

Выстрел Комплейна поразил его в открытый рот, а выстрел Мараппера в бедро. Он согнулся и рухнул, и вместе с ним с грохотом упало радио. Он даже не дрогнул, он был мертв еще до того как коснулся палубы. Мараппер поднял аппарат с пола.

— Хорошо же! — крикнул он в него. — Идите и берите нас, вы, вонючие трупоеды! Идите и берите нас!

Размахнувшись, он швырнул аппарат в стену, потом, с характерной для него резкой сменой настроения, упал на колени рядом с телом Зака Дейта, начиная тем самым ритуальную панихиду.

Комплейн, сжав кулаки, смотрел на планету. Он был не в состоянии присоединиться к священнику. Привычка совершать ритуальные обряды над трупами покинула его навсегда, он попросту перерос все суеверия. Больше всего его поразил один факт, которого не заметил Мараппер и который положил конец всем их надеждам.

Преодолев тысячи преград, они знали теперь, что Земля близка. Однако, по словам Зака Дейта, Земля, их родной дом, была занята Гигантами и Чужими. И именно это разожгло в нем бессильный гнев.

5

Лаур Виан стояла молча, беспомощно глядя на оживленное движение на Палубе 20. Она могла стоять только потому, что держалась за фрамугу двери, ибо в результате разрушений, совершенных штурмовыми отрядами Скойта, сила тяжести на этой палубе перестала существовать. Все понятия о верхе и низе на трех концентрических уровнях пошли прахом. Впервые Виан поняла, какие гениальные инженеры конструировали корабль. В нынешних условиях половина палубы была непригодна для жизни.

Рядом с Виан, тоже молча, стояла группа женщин с детьми, смотревшая на гибель своих домов. Скойт, одетый только в шорты и весь черный от сажи, пришел уже в себя после отравления газом и сейчас разбирал всю палубу так, как делал с Палубой 25. Получив от Комплейна информацию, переданную Виан, он принялся за работу с такой энергией, что она будила тревогу.

Его первым начинанием была немедленная казнь двух женщин и четырех мужчин, у которых Пагвам вместе с несколькими членами Общества Сохранения нашел восьмиугольные перстни Чужих. Под его твердым руководством, как верно предвидел Комплейн, действия Гавла и его друзей были заключены в жесткие рамки и приобрели целенаправленность. Поскольку Грегг с лицом и рукой в повязках был совершенно недееспособен, Гавл охотно заменил его. Остальные члены банды Грегга охотно помогали ему, причем отсутствие силы тяжести совершенно им не мешало. Впрочем, это не значило, что они слушаются Гавла, просто они объединились с ним в его демонической воле.

То, что когда-то напоминало строгие медовые соты с коридорами и квартирами, выглядело сейчас в свете многочисленных фонарей, как отлитая в бронзе сцена из фантастического сна. На очищенной территории, где оставалось много металла, под напряжением, так что погибло пятеро людей, балки, сделанные из особого сплава и образующие скелет корабля, оставались целыми. С них свисали потеки более легких металлов, которые под воздействием высокой температуры плавились, стекали и снова застывали. Хаос дополняла вода, брызжущая из поврежденных водопроводных труб.

Во всей этой неразберихе самое сильное впечатление производила именно вода. Она текла вперед, но попав в сферу невесомости, останавливалась, образуя висящие в воздухе капли. Пожар, распространяющийся на Палубах 23 и 24, превратился в настоящее пекло и вызвал сильные воздушные потоки. Под их действием капли удлинялись, напоминая фантастических стеклянных рыб.

— Я думаю, парни, что мы загнали Гигантов в тупик! — кричал Гавл. — Еще в этот сон у вас будет достаточно крови, чтобы наполнить ею свои котелки!

Он ловко рассек очередную перегородку, а окружающие его мужчины издали вопль ярости.

Виан больше не могла смотреть на Скойта. Глубокие морщины на его лице, еще более отчетливые при свете фонарей, не стерло даже отсутствие силы тяжести. Они казались глубже, чем обычно, ибо для Скойта распад мира, в котором он жил, был очень болезнен.

Опечаленная девушка отвернулась. Она поискала взглядом Трегоннина, но его не было. Вероятно, он в отчаянии бегал по своей комнате; маленький человечек, который знал правду, но никому не мог ее рассказать. Нужно было возвращаться к Рою Комплейну. В своем теперешнем состоянии она считала, что только его лицо сохранило еще человеческие черты. Среди оглушающего грохота, вызванного разрушением корабля, она поняла, почему любит Комплейна. Хотя никто из них об этом не говорил, но Комплейн изменился, а Виан была и свидетелем, и причиной этой перемены. Многие изменились, Скойт тоже. Они сбросили вековое ярмо тоски и безнадежности, как это сделал Комплейн, но если другие изменялись к худшему, то метаморфоза Роя Комплейна подняла его на более высокий уровень.

Палубы 19 и 18 были забиты людьми, ожидающими неизбежного катаклизма, который они представляли довольно неясно. Дальше, как заметила Виан, верхние уровни были полностью безлюдны. Хотя темная сон-явь уже миновала, безотказные, как восход солнца, лампы корабля не загорелись. Виан зажгла фонарь, висевший на поясе, и взяла парализатор в руки.

На Палубе 15 она вдруг остановилась.

Коридор освещал мягкий розовый свет, шедший из одного из люков. На глазах Виан из люка медленно и с трудом выкарабкалась крыса. Когда-то ей, видимо, перебили хребет, и теперь к туловищу была прикреплено что-то вроде санок, на которых лежали задние лапы. Передними она медленно подтягивалась и так двигалась вперед.

Сколько времени нужно, чтобы они изобрели колесо? — подумала Виан.

Сразу же после появления из люка крысы, усилился идущий из него свет. Из отверстия поднялся столб огня, опал и поднялся снова. Испуганная Виан ускорила шаги, догоняя крысу. Сознание общих с ней страданий ослабило отвращение, которое девушка обычно испытывала к этим созданиям. Она ускорила шаги, покусывая губы и чувствуя под ногами разогревшуюся палубу.

Искалеченная крыса, бывшая в нескольких шагах перед ней, кашлянула и замерла.

— Виан! — позвал за ее спиной знакомый голос.

Она резко повернулась.

Перед ней, пряча парализатор, стоял Грегг. Тихо идя за ней по коридору, он не удержался и убил крысу. С перевязанной головой он изменился до неузнаваемости. Культя левой руки тоже была перевязана и прикреплена к рубашке. В краснеющей темноте вид его не вызывал доверия.

Виан не смогла сдержать дрожи стража. Если б она решила позвать на помощь, никто в этом тупике не услышал бы ее.

Он подошел ближе и коснулся ее руки.

— Я хотел бы идти с вами, инспектор, — спокойно сказал он. — Я шел за вами все время. Там я уже не нужен.

— Почему ты шел за мной? — спросила она.

Ей показалось, что под бинтами она видит улыбку.

— Что-то не в порядке, — медленно сказал он, цедя слова, а видя, что девушка не понимает его, добавил: — Я имею в виду корабль. Нам конец. Огни гаснут. Я чувствую, что… Позволь мне идти с тобой, Лаур, ты такая… Ох, идем, здесь становится жарко.

Она молча двинулась вперед. Глаза ее были полны слез.

Пока Мараппер убивался над трупом Зака Дейта, Комплейн кружил по шлюзовой камере, изучая ее оборонные возможности. Если Гиганты прибудут с Земли в большом количестве, придется защищать это место. Сейчас это было самое главное. В стене камеры находилась идеально подогнанная дверь, ведущая в какое-то помещение. Комплейн открыл ее.

Комната была маленьким овальным помещением, из которого можно было наблюдать за происходящим в камере. В комнате на примитивных нарах лежал человек.

Это был Боб Фермур.

С ужасом смотрел он на своего бывшего товарища, ибо через открытый воздушный клапан слышал все, что происходило по ту сторону двери. Допрос, которому подверг его Скойт, лишил его почти полностью кожи на плечах, а также в значительной мере психической сопротивляемости. Он должен был ждать здесь спасательного корабля с Земли, тогда как его спасатели вернулись к Кюр-тиссу. Сейчас он был убежден, что через мгновение отправится в Долгое Путешествие.

— Рой, не делай мне зла! — умолял он. — Я скажу тебе все, что ты должен знать, выдам тебе нечто такое, о чем ты даже не догадываешься. Тогда тебе не захочется убивать меня.

— Я просто не могу этого дождаться, — грозно сказал Комплейн, — но ты пойдешь со мной прямо в Совет, чтобы рассказать все это им. Я считаю, что опасно выслушивать твои признания в одиночку.

— Только не в глубь корабля! Рой, умоляю тебя! С меня хватит! Я больше не вынесу!

— Вставай! — резко сказал Комплейн. Он схватил Фермура за руку, стянул с нар и втолкнул в камеру. Затем несильно пнул Мараппера в обширный зад.

— Пора бы тебе вырасти из этих глупостей, священник, — сказал он. — Нам нельзя терять времени. Мы должны привести Скойта, Грегга и всех остальных на эту палубу, чтобы предпринять массированную атаку, как только прибудут Гиганты. Мне кажется, что это единственный шанс захватить их корабль, как только он появится.

Священник поднялся с колен и принялся поправлять плащ, одновременно отряхивая его от пыли. Все время он маневрировал так, чтобы Комплейн находился между ним и Фермуром.

— Думаю, ты прав, — сказал он, — хотя, как человек миролюбивый, я весьма не одобряю пролитие крови. Мы должны умолять Сознание, чтобы это была их кровь, а не наша.

Оставив старого советника там, где он упал, они вытолкнули Фермура из камеры в грязный коридор и направились к люку, через который прибыли. По дороге они услышали какой-то шорох, усиливавшийся по мере того, как они приближались к люку. У крышки они остановились, как вкопанные. Под их ногами по инспекционному каналу мчались крысы. Маленькие и большие, коричневые и серые, некоторые с котомками за спинами, они мчались вперед, гонимые страхом.

— Мы не можем туда спуститься, — сказал Комплейн и при одной мысли, чем это могло бы кончиться, почувствовал холод в желудке.

Масса крыс двигалась с огромной целеустремленностью и ясно было, что ничто не сможет ее задержать.

— На корабле происходит что-то страшное! — воскликнул Фермур. В этой поражающей косматой реке утонул весь его страх перед теми, кто был когда-то его друзьями. Обстоятельства снова соединили их.

— В шкафу шлюзовой камеры, — говорил он дальше, — находится ящик с инструментами. Там должна быть циркульная пила.

Он побежал туда, откуда они пришли, и вскоре вернулся с мешком, в котором что-то громыхало. Быстро открыв его, он вынул ручную атомную пилу с дисковым лезвием. На их глазах инструмент с пронзительным скрежетом вырезал в стене большое, неправильной формы отверстие. Они с трудом протиснулись в него, инстинктивно направляясь в сторону известной им части палубы. Вновь послышались звуки ударов, похожие на неправильные, нерегулярные удары сердца. Это производило такое впечатление, как будто за то время, что они провели в шлюзовой камере, корабль вдруг ожил. Разрушители Скойта продолжали действовать…

По мере продвижения вперед воздух все более густел, в темноте клубился дым. Чей-то знакомый голос позвал вдруг Комплейна.

Они повернули за угол и увидели Виан и Грегта. Девушка бросилась Комплейну на шею.

Он торопливо рассказал ей о последних событиях, а она поведала ему о разрушениях на двадцатых палубах корабля. Она еще не успела кончить, как свет ярко вспыхнул и погас. Погасли также контрольные огни, перестала действовать сила тяжести, и они беспомощно повисли в воздухе.

Из глубины корабля, как из легких огромного кита, вырвался глухой стон и прокатился по всем его металлическим внутренностям. Впервые они почувствовали, что весь корабль содрогнулся.

— Корабль обречен на гибель! — крикнул Фермур. — Эти идиоты уничтожают его! Вам нечего больше бояться Гигантов — прибыв сюда, они сыграют роль спасательной команды, разыскивающей обугленные трупы на обломках корабля!

— Никто не заставит Роджера Скойта прервать дело, которое он начал, — угрюмо сказала Виан.

— О боже! — прошептал Комплейн. — Ситуация безвыходная.

— Нет ничего безвыходного, кроме человеческого предназначения, — сказал Мараппер. — По-моему, лучше всего нам будет в рубке. Именно туда я и направляюсь, если только удержусь на ногах.

— Хорошая мысль, священник, — сказал Грегг. — С меня хватит поджогов. Для Виан это место тоже будет самым безопасным.

— Рубка! — повторил Фермур. — Ну, конечно же…

Комплейн промолчал. Он уже отбросил план поставить Фермура перед лицом Совета, на это не оставалось времени. В этих условиях нечего было рассчитывать и на отражение атаки Гигантов.

Очень медленно вся группа преодолела расстояние в десять палуб, отделяющее их от овального помещения с уничтоженными рулями. С трудом поднявшись по крутой лестнице, они пролезли в отверстие, проделанное раньше Комплейном и Виан.

— Это забавно, — сказал Мараппер. — Впятером вышли мы из Кабин, чтобы добраться до этого места, и вот трое из нас достигли его!

— Много мы от этого получили, — сказал Комплейн. — Я до сих пор не знаю, почему вообще пошел с тобой, священник.

— Прирожденным лидерам нет нужды отвечать на такие вопросы, — скромно ответил Мараппер.

— Ну, конечно, именно здесь нам и нужно быть, — возбужденно сказал Фермур. Он осветил фонарем все помещение, разглядывая сплавленные в общую массу приборы. — Здесь хорошо поработали. Где-то здесь находится устройство, закрывающее все межпалубные двери. Они сделаны из того же сплава, что и корпус, и пройдет немало времени, прежде чем огонь сокрушит их. Если только мне удастся найти это устройство…

Он махнул атомной пилой, подтверждая свои намерения.

— Мы должны спасти корабль! — продолжал он дальше. — Если мы прервем связь между палубами, может быть, это нам и удастся.

— К черту корабль! — сказал Мараппер. — Мы должны держаться все вместе до тех пор, пока не выберемся отсюда.

— Отсюда вы не выберетесь, — сказал Фермур. — И лучше, если вы уясните это сейчас. Никто из вас не попадет на Землю. Ваше место на корабле, и вы должны здесь остаться. Это путешествие нон-стоп, без остановки и конца.

Комплейн резко повернулся:

— Зачем это ты говоришь? — спросил он таким напряженным голосом, что его почти не было слышно.

— Это не моя вина, — торопливо сказал Фермур, почувствовав опасность. — Положение, несомненно, ужасно для каждого из вас. Корабль находится на околоземной орбите и должен на ней остаться. Таково было решение Мирового Правительства, когда для контроля над кораблем был образован Малый Пес.

Комплейн гневно махнул рукой.

— Почему? — умоляюще спросила Виан. — Почему корабль должен здесь остаться? Это так жестоко… Мы люди с Земли. Это странное путешествие на Процион и обратно закончилось, и мы каким-то непонятным образом пережили его. Разве не должны… ох, я не знаю, что происходит на Земле, но разве люди не должны быть довольны, что мы вернулись? Счастливы? Обрадованы?

— Когда корабль, или как его шутливо называли Большой Пес, в противоположность Малому Псу, куда он был послан, был обнаружен телескопами, каждый житель Земли был, как вы только что сказали, счастлив, доволен, обрадован. — Фермур замолчал. Все это произошло еще до его рождения, но он знал факты по рассказам. — В направлении корабля послали сигнал, но он остался без ответа: корабль продолжал мчаться к Земле. Это было совершенно необъяснимо. Правда, мы уже вышли из технологической эры цивилизации, но быстро были построены фабрики, и целая флотилия малых кораблей была выслана навстречу Большому Псу. Они должны были установить, что произошло на корабле. Уравняв скорость малых кораблей со скоростью этого колосса, люди вошли внутрь. Там они обнаружили… да, обнаружили, что на корабле в результате какой-то давнишней катастрофы царит черный век.

— Девятидневная Зараза! — прошептала Виан.

Удивленный тем, что она знает, Фермур кивнул.

— Нельзя было позволить, чтобы корабль летел дальше, — сказал он, — потому что так он мог бы вечно мчаться сквозь галактическую ночь. Рули были обнаружены в таком состоянии, в каком вы их сейчас видите — уничтоженные, вероятно, каким-то безумцем много поколений назад. Двигатели были включены, и корабль выведен на орбиту.

— Но почему нас оставили на борту? — спросил Комплейн. — Почему нас не забрали на Землю, когда корабль был уже на орбите? Лаур права, это жестоко, не по-человечески!

Фермур покачал головой.

— Нечеловеческое было как раз на корабле, — сказал он. — Его экипаж, переживший заразу, подвергся незначительной физиологической перестройке. Новый белок, проникая в каждую клетку, ускорил обмен веществ. Это ускорение, поначалу незаметное, возрастало из поколения в поколение, и сейчас вы живете в четыре раза быстрее, чем должны.

— Ты лжешь, чтобы запугать нас, — сказал Грегг, и глаза его сверкнули из-под повязок.

— Я не лгу, — сказал Фермур. — Вместо восьмидесяти лет ваша жизнь длится едва двадцать. Элемент ускорения не раскладывается равномерно на всю вашу жизнь. Вы развиваетесь гораздо быстрее, как дети, а затем, после умеренного периода зрелости вдруг приходит старость.

— Мы бы наверняка открыли этот мерзкий заговор! — завыл Мараппер.

— Нет, — ответил Фермур. — Вы не могли его открыть. Несмотря на то, что вокруг вас полно признаков этого, вы не можете их заметить. Например, вы приняли за нормальное явление, что одна сон-явь из четырех темная. Живя в четыре раза быстрее, вы не могли заметить, что четыре ваших дня или сон-яви это в действительности один настоящий день. Когда корабль был еще полностью исправен, с полуночи до шести утра свет автоматически гас. Это должно было производить впечатление ночи, а также давать возможность обслуживающему персоналу незаметно производить необходимый ремонт. Этот шестичасовой перерыв для вас целый день.

Они вдруг начали понимать. Странно, но им казалось, что понимание это не пришло извне, что оно жило в них, как заточенная в темницу правда. Фермур испытывал огромное удовольствие, что может рассказать им все самое плохое, что может сказать это тем, кто его мучил. Желая немедленно дать им почувствовать, как мало они стоят, он продолжал:

— Но это еще не все! Представьте себе этот большой корабль по-прежнему нормально функционирующим, хотя им никто не управляет. Он снабжает вас всем, за исключением того, чем снабдить не может: свежего воздуха, свежих витаминов и солнечных лучей. Каждое из ваших очередных поколений меньше предыдущего, а другие элементы, например, скрещивание внутри замкнутого общества, изменили вас так сильно, что в конце концов мы признали вас совершенно новой расой. Фактически, вы так идеально приспособились к вашей среде обитания, что вряд ли выживете, если вас перенести на Землю!

Теперь они знали все, ужасная правда дошла до них со всей ясностью. Фермур отвернулся, чтобы не видеть их окаменевших лиц. Ему было стыдно за свой триумф. Он занялся методическими поисками пульта управления, нашел его и с помощью пилы принялся убирать почерневшую обшивку.

— Значит, мы не люди! — воскликнул Комплейн. — Ты сказал нам это совершенно ясно. Наши действия, страхи, надежды, ожидания, любовь… этого вообще не было. Мы только маленькие, смешные, нервно скачущие механические игрушки. Куклы с химическим моторчиком… О, боже!

Он замолчал, и все услышали звук. Это был тот самый звук, который они слышали в инспекционном канале: миллионы крыс неудержимо мчались по коридорам корабля.

— Они идут к нам! — завопил Фермур. — Они приближаются! Мы в ловушке! Они разорвут нас на кусочки!

Он голыми руками сорвал с пульта обшивку и отшвырнул ее назад. Под ней были восемьдесят четыре ничем не прикрытых кабеля. С помощью пилы Фермур торопливо соединил все кабели парами. Сверкнули искры, и страшный топот приближающейся армии крыс вдруг стих. Палубы были отрезаны одна от другой, и все межпалубные двери на каждом уровне захлопнулись, прерывая всякую связь.

Тяжело дыша, Фермур оперся о пульт. Удалось, но буквально в последнюю минуту. При мысли о том, как близок он был к страшной смерти, его начало рвать.

— Посмотри на него, Рой! — с иронией сказал Грегг, указывая здоровой рукой на Фермура. — Говоря о нас, ты был не прав! Мы так же хороши, как он, даже лучше. Он же совершенно зеленый от страха…

Он пошел на Фермура, сжав кулаки. Мараппер шел за ним следом, вытаскивая нож.

— Кто-то должен заплатить за все это зло, — сказал священник сквозь зубы. — И это будешь ты, Фермур. За страдания двадцати трех поколений ты отправишься в Долгое Путешествие.

Фермур безвольно выпустил из рук пилу, даже не пытаясь защищаться. Он не двигался и молчал, как бы во всем соглашаясь со священником. Мараппер и Грегг медленно приближались к нему, а за ними неподвижно стояли Комплейн и Виан.

В момент, когда Мараппер занес нож, большой купол, под которым они стояли, заполнил громкий треск. Закрытые со времен Грегори Комплейна жалюзи, необъяснимым способом раздвинулись, открыв огромные окна. Три четверти окружающего их сейчас купола занимала панорама космоса. Сквозь вольфрамовое стекло на них смотрела вселенная. С одной стороны корабля сияло Солнце, с другой — Земля и Луна, напоминающие сверкающие шары.

— Как это случилось? — спросила Виан, когда смолкло эхо открывающихся жалюзи.

Они неуверенно осмотрелись. Ничто не двигалось.

С глупым выражением на лице Мараппер спрятал нож в карман. Зрелище было слишком великолепно, чтобы пачкать его кровью, даже Грегг отвернулся от Фермура. Солнечный свет заливал их. Наконец, Фермур обрел голос.

— Все будет в порядке, — спокойно сказал он. — Не бойтесь. Малый Пес пришлет корабль, огонь будет погашен, крысы уничтожены, и все войдет в норму. Мы снова откроем двери между палубами, и вы сможете жить так же, как и прежде.

— Никогда! — сказала Виан. — Мы посвятили всю жизнь, чтобы выбраться из этой могилы, и скорее умрем, чем останемся здесь.

— Этого я и боялся, — сказал Фермур вполголоса, как бы сам себе. — Мы предвидели, что такой день настанет. Уже другие до вас открыли много тайн, но нам всегда удавалось вовремя заставить их молчать. Ну что же, может быть, вы и адаптировались бы на Земле, как некоторые ваши дети, но мы всегда…

— “Мы”! — воскликнула Виан. — Ты всегда говоришь “мы”! Но ты же Чужой, союзник Гигантов. Что объединяет тебя с настоящими Гигантами?

Фермур рассмеялся, но это был невеселый смех.

— Чужие и Гиганты — это и есть настоящие земляне, — сказал он. — Когда Большой Пес был помещен на орбите, мы, то есть Земля, понимали всю тяжесть ложащейся на нас ответственности. Вам прежде всего нужны были врачи и учителя. Вам нужны были священники для борьбы с жестокими догмами Науки, которая, несмотря на свою жестокость, все же помогла вам выжить. Однако возникли трудности. Врачи и другие люди не могли просто пройти через шлюзовые камеры и оказаться среди вас, хотя, благодаря инспекционным каналам и гуще глонов, это было возможно. Сначала они должны были обучаться в институте Малого Пса, где их учили двигаться и говорить так быстро, как это только возможно, спать очень мало, словом, жить, как коротышки. Кроме того, они должны были выносить страшную вонь, царящую на корабле. Конечно, это могли быть только исключительно малорослые люди, ибо ни один из вас не имеет более пяти футов роста. Многих из них вы знали и любили, например, доктора Линнея и маляра Меллера. Оба были землянами, жившими в Кабинах. Оба были Чужими и в то же время вашими друзьями.

— А ты? — спросил Комплейн. Он махнул рукой перед лицом, стараясь отогнать моль.

— Я антрополог, — ответил Фермур, — и кроме своих исследований занимался также распространением на корабле знаний. Нас здесь на корабле много. Это единственный в своем роде шанс изучения механизма воздействия изолированного общества на личность человека. Это позволило значительно расширить наши знания о человеке и цивилизации, дало больше, чем многовековые исследования на Земле.

Зак Дейт был здесь шефом всех, как вы их называете, Чужих. Обычный период работы на корабле составляет у нас два года. Мое пребывание здесь подходит к концу, я не могу оставаться дольше, мне нужно лететь домой и писать работу, как я был Чужим. Пребывание на корабле дает много льгот, оно правда, утомительно, но не опасно, разве что попадешь в руки исключительно хитрого человека, вроде Скойта. Зак Дейт любил коротышек… любил вас… Он оставался на корабле гораздо дольше, чем был должен, чтобы бороться за улучшение условий жизни для вас, чтобы приблизить способ мышления Носовиков к нормальному. И он многого достиг, в чем вы сами можете убедиться, сравнив условия жизни на Носу с условиями, в каких жили племена Бездорожий и Кабин. Зак Дейт был великим человеком. Гуманистом, как Швейцер в двадцатом и Турнбул в двадцать третьем веке. Быть может, закончив свою работу, я напишу его биографию.

Комплейн почувствовал неловкость. Он вспомнил, как вместе с Мараппером хладнокровно убил старого советника.

— Значит, Гиганты — это просто высокие люди? — спросил он, чтобы сменить тему.

— Не высокие, а нормального роста, — объяснил Фермур, — то есть шести футов и больше. Для этого не нужно было подбирать особенно низких людей; в противоположность Чужим их не должны были видеть. Это был технический персонал, который попал сюда, когда корабль был уже на орбите. Они закрыли рубку — на случай, если кто-нибудь ее обнаружит и попытается использовать.

Работа их имела характер главным образом консерв торский. Они исправляли водопроводы, воздухопроводы. Ты же помнишь, Рой, как встретил Джека Рэндолла и Джона Эндрюса, когда они устраняли наводнение в плавательном бассейне. Они убили множество крыс, но крысы были хитры. Множество видов весьма изменилось со времени отлета с Проциона V. Теперь, когда большинство крыс находится на Палубе 2, мы ликвидируем их одним ударом.

Перстни, которые носим мы и Гиганты, являются копиями ключей, использовавшихся у техническим персоналом еще тогда, когда корабль находился в пути. Эти ключи и инспекционные каналы, через которые можно было спокойно выйти, где нужно, позволяли нам сосуществовать с вами. У нас на корабле был тайный центр, куда время от времени можно было выбраться, чтобы съесть что-нибудь и искупаться. Там, вероятно, умирает сейчас Кюртисс, если его не спасло закрытие палуб.

Кюртисс не из тех людей, что достигают успехов в работе, для этого он слишком нервен. Под его руководством ослабла дисциплина, и были совершены многочисленные ошибки. Тот бедняга, которого Грегг ранил копьем, и который имел при себе этот несчастный сварочный аппарат, работал в Бездорожьях один, а не с напарником, как требуют правила. Это была одна из ошибок Кюртисса, и все же я надеюсь, что он спасется.

— Так значит, вы просто опекали нас? Вы не хотели нас запугать? — спросил Грегг.

— Конечно, нет, — ответил Фермур. — Наши правила запрещают убивать коротышек. Никто из нас ie носит при себе оружия. Легенда, что Чужие возникают из гниющих остатков глонов, была вашим детским предрассудком. Мы не хотели вас беспокоить, нашей задачей было нести вам помощь.

Грегг коротко рассмеялся.

— Понимаю, — сказал он. — Прямо сборище благородных нянек для бедных идиотов, а? А вам никогда не приходило в голову, сукины дети с любящими сердцами, что пока вы нас холили и проводили на нас исследования, мы прошли сквозь ад? Посмотри на меня! Посмотри на моего товарища Гавла и на тех бедняг, которые мне подчинялись! Вспомни о тех, которые были так изуродованы, что встречая их в Бездорожьях, мы убивали их из жалости! Считаем: двадцать три поколения минус семь… Шестнадцати поколениям позволили вы жить и умирать здесь, так близко от Земли, позволили, чтобы мы испытывали всевозможные страдания, и еще считаете, что заслужили нашу благодарность? Дай мне свой нож, Мараппер, я сейчас выпущу кишки этому паршивому герою!

— Ты меня неправильно понял! — крикнул Фермур. — Скажи ему, Комплейн! Я говорил, что ваша жизнь ускорена. Время жизни одного вашего поколения так ускорено, что их прошло двадцать, прежде чем Большой Пес был обнаружен и помещен на орбиту. Я клянусь, что главная проблема непрерывно изучается в лабораториях Малого Пса. В любой момент могут найти средство, которое прервет чужую пептидную цепочку. Тогда вы будете свободны.

Он вдруг замолчал, с удивлением глядя в какую-то точку рубки.

Все посмотрели в ту же сторону. Даже Грегг обернулся. Из отверстия в одном из разрушенных пультов вилась в ослепляющем свете струйка дыма.

— Пожар! — крикнул Фермур.

— Вздор! — оборвал его Комплейн. Он подошел поближе ко все увеличивающемуся облаку. Оно состояло из тысяч молей. Они во множестве влетали под купол, направляясь к солнцу. Тучи насекомых, летевшие перед своими крысиными союзниками, попали в рубку прежде, чем грызуны достигли палубы. Теперь они летели во все возрастающем количестве. Мараппер вынул парализатор, уничтожая их по мере того, как они появлялись.

Их охватило какое-то странное чувство, из колышущейся тучи мутантов эманировали какие-то оконченные фрагменты мыслей. Ошеломленный Мараппер перестал стрелять, и насекомые появились снова, во все большем числе. Где-то за плитами пультов управления раздался треск электрического разряда. Моли заблокировали соединения, вызвав короткое замыкание.

— Они могут наделать что-нибудь серьезное? — спросила Виан.

Комплейн покачал головой, давая понять, что не знает. Он все время боролся с чувством, что голова у него набита ватой.

— Корабль приближается! — с облегчением воскликнул Фермур, указывая на что-то пальцем. Маленький на фоне материнской планеты огонек, казалось, не двигался.

Чувствуя сильное головокружение, Виан смотрела на корпус их собственного корабля, Большого Пса. С высоты купола были отлично видны его изогнутые фермы. Под влиянием какого-то непонятного импульса она оттолкнулась ногой и оказалось у вершины купола, откуда вид был более широкий. Комплейн плыл рядом с ней. Вскоре они ухватились за одну из свернутых в рулон загородок. Девушка вдруг поняла, что это именно моли случайно включили их механизм, когда собирались за пультом.

Виан тоскливо посмотрела наружу. Зрелище планеты действовало, как зубная боль, и она тут же отвернулась.

— Подумать только, что они прилетят сюда с Земли, чтобы навсегда отрезать нас от Солнца… — сказала она.

— Они этого не сделают… Они не могут… — тихо сказал Комплейн. — Фермур глуп, он ничего не знает. Когда они прибудут, Луар, они поймут, что мы заслужили свободу и право жить на Земле. Они не могут быть так жестоки, иначе не делали бы для нас столько. Они поймут, что мы предпочтем умереть там, чем жить здесь.

Откуда-то снизу донесся грохот взрыва. В комнату влетели обломки металлических плит вперемешку с мертвыми насекомыми и дымом. Виан и Комплейн посмотрели вниз и увидели, что Грегг и Фермур отплывают к стене, чтобы избегнуть опасности. Священник следовал за ними очень медленно, потому что взрывная волна забросила ему плащ на голову, и он теперь сковывал его движения. Следующий взрыв выбросил очередные массы мертвых молей, среди которых трепетали еще живые. После второго взрыва где-то в глубине корабля начал нарастать грохот, слышимый даже сквозь закрытые двери, грохот, который усиливался, символизируя многовековую агонию корабля.

Виан молча вытянула руку, указывая на внешнюю оболочку корабля. Вдоль всего корпуса появились поперечные трещины. Спустя четыреста пятьдесят лет после своего создания Большой Пес разваливался, а грохот, который они слышали, был его предсмертным криком.

— Это тормоз безопасности! — крикнул Фермур. Голос его доносился как будто издалека. — Моли включили тормоз безопасности! Корабль распадается на отдельные палубы!

Это было ясно всем. Трещины, пересекающие благородную линию корпуса, превратились в пропасти, которые через мгновение стали частью космоса. А потом не было уже корабля, а только восемьдесят четыре сектора, как будто большие монеты, все более уменьшающиеся по мере того, как разлетались в разные стороны. Каждая монета была палубой, отдельным замкнутым миром, плывущим вокруг Земли с грузом людей, зверей и глонов.

Этого уже нельзя было исправить.

— Теперь у них нет другого выхода, как забрать нас на Землю, — сказала Виан слабым голосом. Она посмотрела на Комплейна, по-женски стараясь угадать, что их ждет. Она пробовала вообразить все те трудности, что будут сопутствовать их приспособлению к совершенно чуждым им условиям Земли. “Похоже, будто каждый из нас только должен родиться”, — подумала она, с улыбкой глядя на лицо Комплейна.

Они были слеплены из одной и той же глины. Никто из них не знал точно, чего он действительно хочет — теперь, наконец, у них будет шанс это узнать.