— Грязную воду мы не сбрасываем, — уверенно заверяет нас Широков и объясняет, как устроена очистка.
Хвостохранилище — это огромный котлован, куда подаются стоки обогатительной фабрики. За десять лет накопился слой так называемых пиритов высотой 25 метров.
Мы поднимаемся на гребень котлована и с высокой точки обозреваем справа светло-серую гладь вязкого пиритного болота, а слева внизу — извилистый поток Сак-Елги. Если бы не хвостохранилище, вся эта серая масса ушла бы в Миасс. А теперь отстоявшаяся вода стекает вниз, в отстойник, затем в прудок, заросший камышом, откуда вновь перекачивается на обогатительную фабрику.
— Таким образом, у нас действует оборотное водоснабжение, — объясняет Михаил Алексеевич, и в тоне его слышится предупреждение: к нам, мол, не может быть никаких претензий.
Претензий, действительно, не может быть. Тем более что Михаил Алексеевич, продолжая, говорит о том, что на комбинате всерьез думают, как утилизировать «хвосты». Оказывается, из них можно изготавливать утяжелители. Это такие блоки, навешиваемые на нефтепроводы, чтобы удерживать их на дне при переходе через различные водоемы. Выяснилось, что утяжелители из пиритных хвостов показали себя лучше применяемых ныне. Будущие потребители уже высказали свою заинтересованность в организации нового производства. Так и обогатительная фабрика начнет потихоньку избавляться от того, что пока считается отходами.
Значит, в Карабаше полное благополучие? Увы, Сак-Елга продолжает нести в Миасс белесую пиритную муть. С высоты котлована мы видим, как это происходит. Дело в том, что не только русло, но и вся долина Сак-Елги за многие годы покрылась толстым слоем пиритных отложений. Теперь сама река их разрабатывает, смывает и уносит в Миасс. Вода в ней по-прежнему мутная.
Проблема Сак-Елги остается открытой. Кое-какие варианты есть. В том числе и такой, как отведение реки по новому руслу, но он оспаривается. Ждать? Природа не встречала подобных загрязнений, ей трудно справиться с пиритами. Видимо, ей надо как-то помочь.
Сегодняшний комбинат не загрязняет Миасс, его загрязняет «вчерашний» комбинат — свидетельство того, что здесь вмешательство человека в природу, зашло слишком далеко. В итоге принимаемые меры по сути не дают пока никакого эффекта: в реке остаются старые «хвосты». Конечно, с организацией оборотного водоснабжения прекратилось накапливание пиритных отложений в русле Сак-Елги. И это благо. Но пройдет еще немало времени, пока скажется реальная отдача от природоохранных мероприятий.
У насосной станции Михаил Алексеевич опускает в воду полоску лакмусовой бумажки и дает ее разглядеть: никакой реакции. Значит, вода чистая. Три четверти ее возвращается на фабрику. Для горного производства процент действительно высокий. Однако факт остается фактом: Сак-Елга продолжает загрязнять Миасс, теперь уже «самостоятельно».
В Карабаше остается острой проблема выбросов в атмосферу. Эти выбросы тоже имеют отношение к нашей теме, поскольку, как утверждают специалисты, происходит загрязнение реки «по воздуху». Комбинат активно ратует за реконструкцию металлургического цеха, чтобы пустить в дело все отходы, в том числе и газообразные.
У Карабаша Миасс, чтобы не влиться в озеро Увильды, круто поворачивает с северного курса, а после Аргазинского водохранилища течет в обратном направлении — на юг. Это очень важный «узел». Тут, можно сказать, «центр» реки, ее главный «колодец». Миасс, несущий взбаламученную драгами глину, принимает здесь чистый, благотворный Киалим, «пиритную» Сак-Елгу. И сразу же разливается сначала Карасевским, а потом, не входя в русло, — Аргазинским водохранилищами. В этих водоемах река «отдыхает». Как бы готовясь к трудной работе в Челябинске, она очищается, отстаивается, набирается сил. Ей предстоит семидневный переход, на котором притоков раз, два и обчелся. Здесь сила реки не в притоках, а во внушающем уважение водном безбрежье, в натужно сдерживаемой плотинами мощи заждавшейся воды.
Вообще Миасс беден притоками. А те, что есть, вливаются в реку укромно, без разливов. Большинство из них иначе как ручьем не назовешь. Что ж удивляться: Миасс и сам приток. Мы не должны забывать, что наша река и не средняя, а малая река.
Покидая горы, свою голубую колыбель, она распахивает вширь равнинные берега, тут и там разлинованные грядками. Миасс прежде всего «работает» на индустрию, но что может отдает и селу.
Сколько воды выпивает за сутки город, в котором свыше миллиона жителей и больше двухсот заводов и фабрик?
Старший мастер Аргазинского гидроузла Анатолий Григорьевич Архипов оставил между пальцами просвет около сантиметра и улыбнулся:
— Вот столько. Не из стакана, конечно, а из нашего водохранилища.
Не раз нам приходилось бывать у Аргазинского водохранилища, знакомы с его параметрами, а оценить его грандиозность помог именно этот сантиметр. Он вмещает в себя миллион кубометров воды. Как раз столько ее сбрасывают из водохранилища ежесуточно для того, чтобы напоить Челябинск.
Аргази — это приостановленный на время Миасс. Здесь он отстаивается, очищается, чтобы принести в Челябинск воду без мути, цвета, запаха и ненужных бактерий. Все это входит в обязанности водохранилища, и оно с ними успешно справляется. Аргази — своеобразный склад чистой воды.
А удерживает реку бетонная плотина, на которой мы сейчас стоим. Пятая по счету от истока и самая мощная на Миассе. Но прежде чем рассказывать о ней, мы хотим вспомнить другие плотины Миасса.
Самая первая — на границе с Башкирией, у деревни Косачево. Миасс там чуть побольше ручья, такая же и плотина. На дамбу ушло две-три машины грунта, река умещается в небольшую трубу, сброс воды регулируется железным листом размером в газетную страницу с ручным винтовым приводом. Попробовали его покрутить: три оборота в одну сторону, затем столько же в другую — сначала подняли, потом опустили затвор. Еще несколько оборотов, и можно перекрыть реку, которая поит два миллиона человек…
Плотина у деревни Смородинки напоминает старого доброго мастера и вызывает примерно такое же чувство уважения к себе. Она вся деревянная — и стены, и шлюзы, и затворы. Бревна черные, а шлюзы позеленели от воды. Она падает с трехметровой высоты, и деревянное ложе мягко, почти без брызг принимает ее. Вода быстро бежит по нему, разбиваясь потом о большие гранитные глыбы, живописно разбросанные по всему руслу. Когда проезжает машина или даже телега, старая плотина подрагивает, как живая.
Плотина Миасского городского пруда тоже старая. Но она, как и полагается городскому сооружению, из камня и железа. Стены выбелены, железные части покрашены в черный цвет. Опрятная плотина. Она хорошо гармонирует со старой, одноэтажной частью города, а в новой уже казалась бы экспонатом из музея техники.
Тринадцать лет плотине Карасевского водохранилища, это современное гидротехническое сооружение. Камень, железо, бетон, мощные лебедки, которыми поднимают и опускают затворы. Миасс после плотины стремительно мчится по бетонному желобу к привычному руслу. Плотина и водохранилище оберегают Аргази от загрязнения. Только вот надолго ли их хватит? У всех водохранилищ одна судьба: рано или поздно они заиливаются. Чистить их почти так же дорого и хлопотно, как строить новые. Об этом надо помнить, работая в русле реки.
Анатолий Григорьевич Архипов представляет свою плотину. Вместе с дамбой она растянулась на два с половиной километра. Выстроившиеся вдоль всей плотины желтые трубы — это пьезометры, с помощью которых контролируют ее состояние в зависимости от напора воды. Имеются датчики-пьезодинамометры и в теле плотины. В небольшом штате гидроузла есть человек — пьезометрист Амина Карымова, которая постоянно следит за их показаниями.
Сколько лет плотине? Сразу не скажешь… У Аргазинского водохранилища солидная биография. Раньше на его месте было небольшое озеро Аргази. В середине прошлого века перегородили Миасс плотиной, образовавшееся водохранилище соединилось с озером, получился большой водоем. У плотины крутилась мельница.
После революции растущему Челябинску стало не хватать миасской воды. В 1929 году в трех километрах от первой плотины поднялась новая. Она позволила накопить в водохранилище около 300 миллионов кубометров воды.
Однако после первых пятилеток и этого оказалось недостаточно. Был создан трест «Аргазистрой», началась реконструкция плотины. Она закончилась в 1946 году, получилось водохранилище, каким мы его знаем сейчас, — 654 миллиона кубометров воды, площадь водного зеркала — 102 квадратных километра. А вместо мельницы у плотины встала небольшая гидроэлектростанция.
О той реконструкции напоминает высокий холм на берегу водохранилища. На нем белый памятник и куст акации в зеленой оградке. Здесь в 1944 году похоронен главный инженер Аргазистроя, кандидат технических наук Илья Васильевич Зыков.
В 1976 году трест «Целингидрострой» начал еще одну реконструкцию, которую потом продолжил коллектив треста «Южуралэнергострой». С плотины сняли верхний слой, нарастили глиняный замок, подсыпали щебня. Плотина заметно подросла. Благодаря этому можно на три метра поднять уровень водохранилища, увеличить его объем еще на 300 кубометров. Тогда оно практически сравняется с самым большим водоемом нашей области — озером Увильды, в котором миллиард кубометров, или один кубокилометр воды.
Однако продолжим нашу экскурсию по плотине. Она кажется совершенно безлюдной, но это не так. Во-первых, здесь круглосуточная охрана. И технический персонал — слесари, электрики — постоянно дежурят.
Но главная работа весной, во время паводка. На плотине задолго до него проводят ревизию и опробование механизмов, запасают все необходимое для того, чтобы укоротить половодье. Заготавливают, например, бревна с железобетонными якорями. Ими закрепляют плавучие острова-торфяники, которые, подойдя к плотине, могут забить водовыпуск. Да много ли что надо учесть! Каждый паводок — проверка на прочность. Коллектив гидроузла ее успешно выдерживает.