Мы начали обмениваться мыслями. Для всех нас было ясно, что смерть Окку может быть и нашей смертью. Мы не в силах в короткий срок исправить гигантские разрушения и пустить в ход кислородные двигатели. Единственно, что нужно нам для поддержания жизни — кислород Если его не будет, наш мозг, являющийся всем нашим организмом, умрет. Предполагали ли обитатели Небесных Часов, что их подарок будет нашей смертью?
Из всех наших проектов нам показался более выполнимым проект Инга. Инг утверждал, что у нас слишком мало времени для каких-либо серьезных сооружений. Однако, мы должны послать ответный подарок разумным существам Небесных Часов.
Посланный ими прибор остался невредимым, к тому же в нем находятся достаточные запасы взрывчатых веществ, приводящих его в движение. Мы пустим его обратно на Небесные Часы. А до этого мы должны послать предупреждение, чтобы существа Небесных Часов могли его встретить.
Прошло трое наших суток. Инг окончил, наконец, свое изобретение — маленький металлический снаряд для предупреждения обитателей Небесных Часов. Записывающие мысли приборы окончили нашу записку, над которой мы долго думали, чтобы она была понятной.
Судя по изобретению существ Небесных Часов, мы заключили, что они находятся еще на низком уровне развития. Условия их жизни настолько разнятся от наших, что всего все равно они не в силах понять. Но, несмотря на это, существа Небесных Часов — родственны нам так же, как родственны наши далекие предки, отличавшиеся от нас своим видом и своей жизнью. Но природа Разума единообразна. Сущность мыслящего существа одна и та же на планетах…
Сегодня мы пошлем изобретение Инга, а вслед за ним через мировое пространство помчится обратно и подарок обитателей Небесных Часов, принесший нам смерть. Мы направим его в одно из морей повернувшихся в это время восточной частью Небесных Часов. Эта идея принадлежит Сэлэ. Он утверждает, что безопаснее всего пустить этот подарок в какое-нибудь море, чтобы не разрушить городов Небесных Часов.
Наши машины поставили прибор обитателей Небесных Часов в вертикальное положение и исправили внутренние повреждения. Осталось только привести в действие электровоспламенители и произвести взрыв,
Я оканчиваю сейчас эту рукопись, и мне представляется пройденная нами необозримая дорога жизни. Какая разница между нами, достигшими торжества развития, и теми простейшими существами, от которых мы произошли! От физического сходства не осталось следа. Все ненужное, порабощающее разум — исчезло. Остался один торжествующий, познающий мозг, как более совершенная форма материи. Он заменил нам все органы. Наши мысли управляли всем. Витая вокруг нас, они переходили в энергию, а последняя приводила в действие наши двигатели…
Но теперь наши мысли получили свободу. Они вырвались из разрушенного отверстия на поверхность мертвой планеты. И я знаю, что их энергия создаст новую жизнь, и эта новая жизнь будет развиваться в неведомых условиях и формах. Закон жизни сильнее нас. Напрасно мы старались довести наше развитие до конца, когда должен был естественно совершиться переход нашего организма в какую-то неведомую мыслящую энергию. Напрасно мы перерабатывали наши мысли, обращая их снова в материю, чтобы быть единственными живыми существами.
Сегодня мы все вместе выйдем на поверхность планеты, послав миру последний привет. И, умирая, мы благословим жизнь, прекрасную даже в своей жестокости уничтожения. Творящую великие чудеса в своем стремлении создать все более и более совершенные формы. Нам понятны теперь ее законы. И нет большей радости, чем радость познания и и слияния с жизнью.
Да здравствует жизнь, пославшая нам смерть!
ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ
Летков — энергичный русский человек, срубил себе домишко на берегу Карского моря, на Южном острове Новой Земли, приобрел ездовых собак и взял в компаньоны самоеда Василия Пырерко, славного человека и опытного промышленника. В первой части очерка (см. № 4 «Мира Приключений») передаются впечатления Леткова, когда привезший его пароход удалился на могучих седых волнах Карского моря и Летков остался один, в самоедской семье. Описывается домашний уют уединенной хижины; захватывающие картины опасного промысла на гигантского стопудового моржа; любопытная охота на диких оленей, сохранившая свой первобытный характер; жертвоприношение и беседа самоеда Пырерко с Сядаем — своим идолом; нашествие белого медведя на хижину промышленников, где его убила жена самоеда и маленький сынишка; трудности суровой зимовки; опасное приключение с морским зайцем — 20-пудовым страшилищем; полярная ночь с ея загадочно-прекрасным Северным Сиянием. Описываются далее белые медведи, их повадки, охота на них и охота самих медведей за тюленями. Все эти яркие, с натуры рассказанные сцены жизни на Дальнем Севере иллюстрированы по фотографиям и наброскам автора, проведшего на Дальнем Севере более 6 лет и обладающего художественно изощренной наблюдательностью.
Наконец, долгая и нудная полярная ночь окончилась. Шестого Февраля показалось солнышко, красное, румяное. Выглянуло самым краешком на три — четыре минуты, и вновь скрылось, как будто испугавшись картины зимы, среди снегов и льда.
Март месяц. Солнечный яркий день. Земля, как невеста, в белом подвенечном платье из снега, из льда, под взором жениха — солнца, оживилась, затрепетала разноцветными блесками безчисленных снежинок. Белые вершины гор как-бы потеплели — снег принял розоватую окраску.
Упряжка собак быстро мчится среди фантастических голубых дворцов, развалин и ледяного леса, образовавшегося еще с осени, от напора льдов. Снег, кромка и изломы льда под лучами солнца играют невиданной пляской огней и теней; из под нарт поднимается снеговая пыль, солнце и здесь шалит, образуя маленькую радугу. Все это светит и режет глаза. Во избежание снеговой болезни глаз, промышленники украшены громадными темными очками — консервами.
Приехали на место промысла. Темная, зеленоватая вода слегка колышется в изломаных ледяных берегах. От сильного мороза с воды поднимается пар. Десятки голов тюленей высовываются и снова исчезают в воде.
— Ой бяда, зверя-то сколь много! Наверно уж ветер близко…. Надо быть, скоро опять шторм падет, — говорит Пырерко и озабоченно осматривает безоблачное небо.
Летков с трудом раздвигает рот. Борода и усы заиндевели, образовав одну сплошную снеговую маску.
— Будет тебе каркать-то, Василий! Смотри, тишина какая. На небе ни облачка! Вот давай-ка, лодку-то с нарт в воду.
Безпрерывно гремят выстрелы. Летков делает чудеса со своим ремингтоном. На 500–600 шагов бьет в голову нерпу — только брызги мозгов да крови тюленьей летят от удара пули.
Увлеклись промышленники.
А по льду нет — нет, да и пробежит поземка — ветер, гоня и крутя кучи сухого снега. Ветер все крепчает, а охотники еще только больше в раж входят — уж больно много зверя.
Темнеет… Солнце закатывается за горы. Раздается протяжный треск и площадь льда, на которой были охотники, вздрагивает. Моментально весь промысловый угар точно рукой сняло! Уж больно жуткое значение имеет этот треск и колебание на припае! Что-же случилось? а вот что: от сильного мороза лед треснул; в образовавшуюся широкую трещину хлынула вода, а услужливый ветер с берега уже раздвинул трещину, отделяя льдину от матерого припая. Эту льдину с промышленниками унесет в неизвестные дали Карского моря и тогда им придет конец. Сколько таких катастроф ежегодно происходит на Новой Земле!
До сих пор мирно спавшие собаки вскочили и неистово Завыли. Умные псы почуяли близкую, но неизвестную опасность; шерсть стала дыбом на могучих шеях.
— Брось лодку, — чорт с ней! вались на нарты и держись, что есть силы! — командует Летков Василию.
Момент, и собаки, развернувшись, подхватывают нарты. Летков на бегу прыгает на спину лежащего ничком на нартах самоеда.
— Хать! Пырь, пырь! Ой, хать, хать! — неистовым голосом кричит на собак Летков, во всю ударяя по упряжке хореем.
— Ой бяда! Пырь, пырь! — хрипит и Василий на собак.
Фф! — пронзительно свистит Летков. Собаки вытянулись, и несутся, несутся. Нарты качаются, подпрыгивают и бьются о ледяные кочки и бугры. Вот-вот или перекувырнутся от бешеной езды, или в щепы разобьются о рапаки, но передовая собака Торос сама выбирает дорогу и увлекает за собой остальных собак. Темная линия трещины быстро приближается.
Пора! В последний раз Летков, гаркает на собак. Одновременно удар хореем, и он спрыгивает с нарт.
Вынесут? нет? собаки?
С полного разбега собаки махнули через саженную трещину, где бурлит черная вода, увлекая за собой нарты с Пырерко.
Хлоп! Фонтан брызг, это задок нарт ударился о воду, но Василий уже успел скатиться с нарт на лед, по другую сторону трещины. Собаки выдернули нарты и остановились, шумно дыша и дрожа от напряжения.
Летков, подтянув потуже пояс и скинув малицу на лед, сильно разбежался, затем, упираясь хореем об лед, — перемахнул через зловещую трещину.
— Нну! Спаслись, брат! Погоняй, Василий, до дому собак, а то замерзну, — говорит Летков.
Оторопелый и изумленный Пырерко только головой трясет, да покрикивает на несущихся собак. Мелькают торосья, льдины… подъем… и, наконец, желанный огонек! Дома! Посинелый и закоченевший Летков вваливается в кухню.
Анна ахает и разводит руками.
— Где малицу-то, Николай Семеныч, посеял? Случилось, поди, что не ладно?
На дворе лают и визжат распряженные собаки. За работу и спасение, Василий оделяет их пудовыми кусками мяса. Псы благодарно лижут руки. Летков у себя в комнате переодевается и согревается. Василий с азартом разсказывает Анне на кухне весь эпизод.