ого покровителя графа Ахалл.
— Если я хоть как-то смогу вам помочь найти мерзавца и отомстить за моих парней, — легат с силой сжал ручку кресла, — то я в вашем распоряжении.
— Тогда, пожалуйста, начинайте. С того момента, как считаете нужным.
— Хорошо. Думаю, начать надо с моего назначения легатом. Я тогда был, признаться, изрядно удивлён. Нет, формально всё было в порядке: дед записал меня рядовым в Первый золотой легион, когда мне исполнилось десять. Если приплюсовать, что учащиеся Турнейгской военной академии сразу после поступления получают чин младшего центуриона, а по результатам экзаменов мне присвоили чин младшего легата — всё было в порядке. Даже ценз нахождения в каждой должности выходил. Вот только реальной службы в действующей армии у меня тогда был всего год. И в канцелярии лорда-протектора, и в штабе командующего легионом это должны были прекрасно понимать — но назначение я всё равно получил…
Когда легат закончил рассказ и ответил на все вопросы, солнце уже перевалило ближе к закату. И едва прозвучало: «Спасибо, больше вопросов нет», поспешил попрощаться. Объяснив, что его ждёт служба, он и так покинул полк почти на целый день. Вскоре вышел и следователь. Остался сидеть лишь писарь, который суетливо приводил в порядок бумаги с записями разговора.
Едва дверь закрылась, а с улицы в приоткрытое окно залетели слова прощающегося с привратником легата, глава Хранящих покой встал, с удовольствием выпрямился и потянулся — всё-таки играть два с половиной часа человека ниже себя ростом довольно утомительно. После чего отломил у одной из лежавших на столике запасных ручек стальное перо. Стена за креслом следователя мгновенно растворилась, сама комната стала вдвое больше, а в скрытой части обнаружились ещё три слушателя. Кайр Раттрей мысленно вздохнул: к сожалению, сегодня не хватало кироса Брадана. Но у патриарха в последние несколько месяцев начались нелады со здоровьем, и осилить дорогу из столицы в Арнистон он не мог. Зато сумел найти повод наведаться в монастырь неподалёку мессир Кентигерн — а информированности и умению старика видеть скрытые от других связи временами можно было позавидовать. Добавился в их небольшой дружеский круг Великий инквизитор, как подумал Раттрей, очень вовремя. Особенно с учётом сегодняшнего рассказа.
Первым нарушил молчание канцлер. Едва дождавшись, пока Кайр удобно развернёт кресло и сядет, лорд Бехан спросил:
— Вижу, наша задумка удалась. Хотя, признаться, я даже не ожидал, что бывшие штрафники окажутся настолько стойкими и доблестными солдатами. Но, Кайр, вы же звали нас из столицы под крыло митрополита Аластера, — последовал кивок в сторону второго священника, — не только ради этого?
— Бехан, вас ничего не насторожило в случившемся? Предположим, задумка графа Ахалл удалась. Погиб целый полк, Ривертей в развалинах. Остальные, увидев силу и удачу вновь поднявшего знамя «свободных лилий», присоединились к нему… император двинет Четвёртый северный легион, и мятежники умоются кровью. Ведь в остальной империи спокойно, войска ничем не заняты.
— Слишком спокойно, — вдруг вступил в разговор мессир Кентигерн. — Уж не поэтому ли вы, Раттрей, посоветовали мне обратить особое внимание на расплодившиеся в последние пару лет секты демонопоклонников? Вы считаете…
— Да. Я уверен, что орки используют Верящих-в-Ночь для разведки на нашей территории и для переговоров с изменниками. А кто-то из сектантов завербовал или подкупил одного из членов Канцлерского совета. Я потому и не рекомендовал в этот раз собираться где-нибудь поблизости от столицы. Граф Ахалл явно рассчитывал на войну с орками. Когда пламя мятежа охватило бы север, легионы оказались заняты на юге — граф без труда организовал бы себе маленькое королевство.
— Если вы правы, Раттрей, — задумчиво произнёс канцлер, — то времени у нас почти не осталось.
— Думаю, год. Может, чуть больше. Если мы и дальше сумеем рубить все попытки раздуть смуту. Но даже в этом случае — через лето Бархед и остальные южные города сядут в осаду.
— С именем Единого да выстоим, — почти хором отозвались мессир Кентигерн и митрополит Аластер.
Пламя первоеПыль дорог
Магистр был не в настроении. Причём настолько, что даже позволил себе выйти из образа добродушного и простоватого вдовца-алхимика. Хотя тщательно его придерживался с первого дня, едва они с Лейтис приехали в здешний городок. Придерживался, даже если оставался как сейчас: один, в комнате без окон, в своём доме с многократно проверенной защитой от любого подглядывания. Но сегодня дорогие камзол и жилет валялись на полу, поверх них удобно пристроились два щегольских остроносых башмака. А сам хозяин в это время меланхолично сидел в кресле, закинув ноги на столик и закатав штанины выше колен так, что вошедшие пару лет назад в моду чулки не проглядывали, как положено, сквозь многочисленные вертикальные прорезы штанов, а совершенно неприлично оказались выставлены на всеобщее обозрение. Да и завязки на рубахе распущены, потому изделие дорогого портного лишилось всех складок и напоминало грубую одёжу неумытого крестьянина. А уж если к этому добавить занятие почтенного господина алхимика — бросать метательную стрелку в мишень… стыдоба!
Ислуин в очередной раз бросил стрелку, попав в самый центр своего парадного портрета, пролевитировал её обратно в руку и усмехнулся: магия в облик мягкохарактерного пухлячка Ивара не лезет ещё больше. Все пять лет, пока они жили в Тейне, он раз в месяц заказывал магические компоненты у местного лицензированного гильдейского чародея — пусть и хотелось каждый раз дать недоучке по рукам. Следом, при взгляде на истыканную картину, пришла ещё одна мысль: видела бы жена бургомистра, которая и вручила ему портрет на завершение их интрижки, как он использует её подарок. И видел бы это сам бургомистр. Наверняка знает, что романтические отношения Ивар заканчивал в глубоком душевном расстройстве, даже со слезами — как и остальные поклонники его неблаговерной. Небось, и письма сохранил, и ещё чего-нибудь. Ведь не просто так старый хрыч женился на самой натуральной шлюхе, а чтобы иметь возможность надавить на любого из более-менее заметных жителей города. И тем приятнее будет оставить обоих с носом, когда господин вдовый глупышка-алхимик — который до сих пор раз в два-три месяца пишет дамочке проникновенные письма — вдруг исчезнет. Потому что со здешним болотом пора заканчивать.
А какой удачной выглядела идея пять лет назад… Покинув Отражение истины, за лето они проехали всю Империю, проверяя зацепки и слухи, которые магистр собрал за время жизни в столице. Увы, ни одна не вывела даже на след эльфов: метод себя исчерпал. Тут Ислуину и пришла в голову мысль попробовать другой способ. Поселиться года на два возле какого-нибудь крупного торгового тракта, выбрать себе профессию аптекаря-алхимика — рассказ о болячках хороший повод завязать разговор, во время которого не сложно вытянуть нужные сведения. Особенно если город, где живёт аптекарь, небольшой, провинциальный, настраивающий много повидавших путешественников смотреть на местных обывателей свысока. Да и прятать странности и нестыковки проще всего именно в подобном месте. В первое время «чужаков» всё равно будут сторониться, а затем сработает привычка не лезть лишний раз к соседям: чай все тут свои, а не большой город, «где живёт сплошь невежливое хамьё». С другой стороны, никого не удивит, если аптекарь будет расспрашивать о торговле и товарах в самых разных местах и странах. У каждого мастера свои тайные рецепты, подчас ингредиенты приходится заказывать издалека и самые причудливые. Вот здесь-то Ислуин и отыщет нужную нить: вряд ли эльфы повторили судьбу ханжаров и полностью прекратили контакты с остальными. Насколько Ислуин мог судить по своему миру, некоторые очень нужные эльфам вещи люди делают проще и лучше. Потому выгоднее их обменять на что-то своё или купить, пусть даже через длинную цепочку посредников. И пусть всё наверняка делается в строжайшей тайне — если точно знаешь, что искать, то рано или поздно выйдешь на след. Последним аргументом стала лаборатория, где среди инструментов алхимика можно было спрятать всё необходимое для Лейтис: учить некоторым дисциплинам всё же лучше в спокойных условиях, а не в седле. В общем, с какой стороны не взгляни — в идее какое-то время пожить на одном месте сплошные плюсы.
«Я — баран. Как любят говорить местные, — магистр посмотрел на стрелку, попавшую прямо в левый глаз, вернул в руку и кинул снова. Только теперь в правый. — Ну с чего я взял, что если бакса Октай учил меня как человека, то Лейтис я могу учить как эльфа? Да ещё потащил девчонку вместе с собой в Отражение…» Портрет, наконец, не выдержал издевательств и с грохотом рухнул на пол. Впрочем, это его не спасло: магистр, не вставая с кресла, прислонил картину вертикально к стене и продолжил занятие. Потому что решение в голову так и не приходило, а проблема вырисовывалась нешуточная. Когда они приехали в здешнее захолустье выглядела Лейтис примерно на четырнадцать — то есть не намного старше возраста их путешествия сквозь Радугу-в-Огнях. Хотя исполнилось ей тогда почти шестнадцать. Ислуин себя успокоил — многие подростки часто выглядят младше положенного, а потом навёрстывают. Даже удачно получилось, можно разыграть легенду-причину, зачем они «переехали»: после смерти жены и матери найти себе новое тихое место, чтобы не травмировать ребёнка. Вот только и пять лет спустя выглядела Лейтис едва на шестнадцать! Хотя у магов старению положено замедляться только когда организм перестаёт расти. А для людей это примерно двадцать два-двадцать пять, не раньше. Нет, Лейтис осталась человеком — самая дотошная проверка изменений не выявила. Но вот что с ней происходит и во что всё выльется, понять магистр так и не мог.
Дверь в комнату открылась, зашла Лейтис и поставила на столик рядом с креслом чайник и чашку. После чего молча вышла. Хотя с первого дня роль образцово-послушной доченьки играла безупречно. Чуть что, так сразу: «Папенька, откушайте чаю. Папенька, можно ли мне сходить в гости. Папенька, не купите ли мне новое платье. Нынче в моде пышное, да чтобы до земли доставало, и обязательно с буфами на рукавах и груди». А сегодня юбка всего до щиколоток, блуза простая, прямая и без излишеств — не модно, зато удобно, в том числе и драться. Ислуин усмехнулся, но только мысленно, лицо оставалось непроницаемо каменным. Девочка тоже на нервах, потому запросто сейчас кинет в «папеньку» чайник с кипятком — не каждый день своими руками ломаешь собственную свадьбу всего за две недели до венчания.