Красивая она. Холеная. Фигура – космос. Ее даже не портят утиные губы. Я, когда женился на ней, даже думал, что можем попробовать нормально жить. Она понимает наш мир, не ждет ничего. Но не срослось. Хотя я дал ей абсолютно все, чего она хотела. А она захотела любви, чувств. Сказала, что я холодный робот. Видимо, Пожарский не такой.
Конечно, как мужчину меня задевает, что она мне изменяет. Но это не ревность. Это про власть. Я убью Пожарского у нее на глазах, а потом заставлю одного из своих людей трахнуть ее в луже крови. Думаю, она запомнит, что не стоит мне изменять с врагами.
– Куда-то собралась? – спросил я, когда она поравнялась со мной.
Карина вздрогнула всем телом и хлопнула в ладоши, включая свет.
Глаза жены расширились, когда она увидела меня.
– Миран? Почему ты не сказал, что приедешь домой? – спросила она.
– А должен был?
– Обычно ты вообще не появляешься, – девушка уже взяла себя в руки и поправила идеальную прическу руками. – Я иду с девочками в клуб.
Я встаю подхожу к ней. Вижу, как ее глаза расширяются от страха. Да, Карина боится меня. Она думала, что выходит замуж за среднего брата Иманова, который ничего из себя не представляет, как же она жестоко ошибалась. Может, Теоман и стоит во главе империи, но всем заправляю именно я. Весь теневой бизнес – мой. Я отмываю бабки и превращаю их в легальные.
– Я думал, мы проведем вечер вместе, – провожу ладонью по ее щеке.
Карина несколько раз моргает и шумно сглатывает.
Да, женушка думала, что я сдох. Представьте ее удивление, когда я пришел домой. Я думал, что она упадет в обморок. Она ходила вокруг меня и не могла понять, знаю я, что за покушением на мою жизнь стоит она, или нет. Я знал. Просто не мог доказать.
Больше я такой ошибки не повторю.
Меня поймали на заправке. Как банально. Я сразу понял, что разговаривать не хотят, именно убить. Кучка тупых ублюдков, насмотревшихся фильмов про крутых парней. Естественно, хотели обставить так, что какая-то гопота напала на меня. Драка была грязной. Мне досталось пздц. Я даже не помню, как оказался в том подъезде, а когда пришел в себя, то увидел рядом с собой мирно спящую девушку. Она была такая маленькая, худенькая, тоненькая. Я ни хрена не мог вспомнить, в голове фарш. А потом она открыла глаза.
И я пропал.
Никогда не видел таких огромных голубых глаз.
Все не мог понять, чем же зацепила, засела пулей между висками.
А все из-за ее реакции. Честной, невинной, открытой.
Хорошая девочка Кира.
Я решил, что не буду портить ей жизнь и оставлю в покое.
Разобрался с Аликом и уладил дела с ее квартирой.
Но у судьбы другие планы. Мы встретились вновь, и я понял, что не хочу отпускать. Хочу, чтобы моя была, хочу жрать ее эмоции и реакции.
А она отказала.
Чем удивила.
Нет, я знал, что веду себя как урод, но я привык к этому. Не понимаю, на хрена другим притворяться. Я такой, и все.
Сказала, что никогда не придет ко мне.
Посмотрим.
– Я уже договорилась с подругами, – возвращает в реальность голос супруги.
– Хорошо, – отступаю на шаг и засовываю руки в карманы, чтобы не придушить эту змею. – Сабир отвезет тебя.
– У меня своя охрана! – взвизгивает Кари.
Я просто смотрю на нее, и она тут же сбавляет обороты.
– Хорошо, пусть везет, – фыркает и уходит за дверь.
Я прохожу дальше в дом, деру бутылку алкоголя и поднимаюсь в спальню.
А несколько дней я снова оценил чувство юмора у судьбы.
Ко мне пришла моя медсестричка с огромными голубыми глазами и стала умолять о помощи.
Сколько же всего может произойти между «сейчас» и обещанным «никогда».
Глава 14
Я вышла с родительского собрания и чувствовала, как горит мое лицо от стыда. Классный руководитель совсем не сдерживалась, когда при других родителях рассказывала, какой Даня плохой.
Я знала, что мой брат прогуливает много уроков, но не думала, что все настолько серьезно! Сейчас стоит вопрос о его отчислении. Чем он вообще думает? Приду домой, и он получит.
Я вернулась в квартиру и уже максимально накрутила себя. Придумала в голове диалог, то, что и как я буду говорить. Но брата дома не было, а на телефон не отвечал. Я села на диван, и навалилась такая дикая усталость. Я чувствовала себя не молодой девушкой, а столетней старухой.
Если честно, то я вообще не знаю, что делать с братом. Не станет он меня слушать. Слишком упертый и себе на уме. Как донести до него, что он собственными руками сейчас закапывает свое будущее. Я просто не знаю.
Данька так и не отвечал на звонки, я ждала его, а потом сама не заметила, как легла спать.
Проснулась резко, рывком. Услышала какие-то звуки. Мозг не сразу пришел в действие. Посмотрела на часы – четыре утра. В ванной включилась вода, и я сквозь нее услышала стон боли. Сердце пропустило удар, тревога удушливой волной прошлась по нутру. Я вышла в коридор.
– Дань, – позвала, ответа не последовало.
Дошла до дверей ванной.
– Даня, открой, – постучала.
– Уйди, Кира, – произнес брат.
– Дверь открой, – стала дергать ручку.
Услышала ругательства, а затем дверь наконец-то открылась.
Я шагнула внутрь и просто застыла от шока.
На Даниле не было и живого места.
– Боже… – прошептала я. – Что случилось?
Я подошла к нему и стала осматривать раны. Какой кошмар. Руки тряслись так сильно, что я ничего не могла нормально сделать.
– Тебе надо в больницу!
– Нет! Никакой больницы. Нельзя.
– У тебя серьезные травмы, вдруг сотрясение или что-то еще… Я сейчас вызову скорую помощь.
– Нет, Кира, – брат вцепился в мою руку. – Нельзя, просто… Помоги мне, – в глазах мальчишки стояли слезы.
У меня разбилось сердце на миллион осколков.
Я чувствовала, что случилось что-то страшное.
– Хорошо. Сними толстовку и иди на кухню, посмотрим, что можно сделать.
Я вышла первая, оставив его наедине с собой. Зашла на кухню и достала медикаменты. А затем схватилась за раковину, с силой сжала. Мне хотелось кричать от ужаса. Но нельзя, мне нужно быть сильной. Услышала шаги в коридоре и быстро взяла себя в руки.
Даня сел на стул, и я стала промывать и обрабатывать его раны. Чувство дежавю настигло меня. Вспомнила, как Миран сидел точно так же передо мной и я обрабатывала его раны.
– Что случилось? – спросила, когда почти обработала лицо.
Его бровь сильно рассечена, кажется, требуется наложить швы.
– Ничего.
– Хорошо… Тогда я пойду в полицию.
Брат вскидывает на меня глаза, в них чистая паника.
– Нельзя! Они сказали, что убьют меня!
– Кто они?
Молчит.
– Даня. Расскажи мне все.
– Кира… – шепчет он, а потом обнимает меня за талию, утыкается в живот и начинает плакать.
Я глажу его по волосам, шепчу какие-то слова, если бы я могла, то забрала бы его боль. Он рвет мою душу в клочья.
– Мы так вляпались. Начали работать на Муратова, у него СТО и мойки. А потом нам предложили поднять бабки. Мы согласились, – быстро и сбивчиво начинает рассказывать брат. – Когда пригоняли машины на мойку, нам давали «заказ», нужно было что-то открутить и заменить, либо что-то положить. Люди приезжали серьезные. В последний раз на смене был Леха, а меня не было, я писал контрольную по алгебре… Так вот, он что-то намутил. И сегодня пришел лично Муратов, сказал, что мы теперь должны ему сто штук… Баксов.
С каждым его словом мои глаза становились все больше. Я просто не выдержала и села на табуретку, ноги не держали. Волоски на теле встали дыбом. Я только сейчас поняла, как серьезно встрял мой брат.
– Его люди популярно мне объяснили, что будет, если я не верну деньги, либо товар. Но я ничего не брал! А Леха просто исчез. Я не знаю, что мне делать. Помоги, Кира.
– Надо идти в полицию, – говорю, а у самой голос дрожит.
– Нельзя, – качает головой. – Муратова крышуют. Они сказали, что будут следить. А если к концу той недели бабок не будут, то они… Они придут за тобой и заставят меня смотреть, как будут с тобой развлекаться.
Дрожь первобытного ужаса проходит по телу. Почему-то я уверена в том, что Муратов так и сделает. Если в полицию нельзя, то что нам делать?..
– Выпей таблетки, – кладу на стол две обезболивающие пилюли. – И иди спать, завтра подумаем.
Даня не спорит, делает, как я говорю, и идет спать.
А я не могу сомкнуть глаз, все думаю, думаю, думаю… У нас даже квартира не стоит таких денег. Я просто не знаю, что делать.
Утром я разбудила Данила и все же заставила его пойти в больницу. У нас была знакомая врач, и она осмотрит без вызова ментов.
Галина Александровна осмотрела Даньку, зашила бровь и начала выпытывать, что произошло. Пришлось врать, что какие-то отморозки напали, что было недалеко от правды.
Я все думала, что делать. И единственное, до чего я додумалась, – сходить к этому Муратову лично. Я деликатно выпытала у брата, где находится эта мойка. Я была полна решимости пойти туда.
Мы подошли к дому, и возле него нам перегородили путь какие-то люди. Я посмотрела на них – полицейские. Их было трое. Они излучали опасность, хотелось бежать со всех ног.
– Сестренка твоя? – гадко усмехнулся один из них. – Красивая. Михаил Игнатьевич напоминает, что время бежит.
Все происходит так быстро, что мы даже ничего не успеваем понять.
Он берет брата за руку и… Ломает ее.
Я начинаю кричать, мне сразу же закрывают рот рукой.
Тот, кто сломал Дане руку, подходит ко мне. Сердце бьется в груди раненной птицей, из глаз брызнули слезы. Я пыталась посмотреть, как там брат. Он сидел на асфальте и прижимал сломанную руку к себе.
– А с тобой мы позабавимся в следующий раз, – он больно сжимает мою грудь, а затем между ног.
Я рвусь из захвата, но они лишь ржут. Ублюдки отпускают меня, а затем толкают, чтобы я упала рядом с братом. Эти нелюди не дадут нам жизни… Я чувствую прикосновения урода на своем теле, мне хочется помыться, свариться в кипятке… И это были представители власти, и все случилось средь бела дня… Подползаю к Дане и помогаю ему встать. Нам нужно в больницу. Снова.