о и материковую португальскую метрополию в тот пресловутый Малый ледниковый подкармливали. Было чем, надо думать. Ну так и в нашей тутошней реальности, боюсь, не будет аналогичная подкормка лишней, а значит, развивать надо и тутошние латифундии. Я ведь говорил уже, что нельзя ожидать от малоземельного крестьянина прогресса агротехнологий. Он ведь от добра добра не ищет и экспериментировать с новшествами, рискуя хоть и небольшим, но зато практически гарантированным урожаем, не станет. Вот отработанное и доказавшее свою эффективность перенять в готовом виде — это другое дело. А кто всё это изобретать, экспериментировать, внедрять, отрабатывать и доказывать должен? Если не доверять это дело Пушкину с Лермонтовым, которые один хрен отмажутся своим всегдашним алиби, то кому ещё остаётся за этих двух бездельников отдуваться окромя простых турдетанских латифундистов? Поднимите мне веки, потому как альтернатив — не вижу. Не крестьянами, а проклятыми рабовладельцами-латифундистами развиваются римские агротехнологии.
А кроме более стабильного островного климата тут ещё фактор размещения на отшибе немаловажен. Если химией землю не травить, для чего, кстати, ещё и современная химическая промышленность требуется, то чем ещё прикажете урожайность повышать, как не продвинутым многопольным севооборотом? Но что мы можем сделать в Испании, не боясь спалиться перед завидючими римскими глазами? Только у римлян же в основном и обезьянничать по сути дела. Они бобовые с пшеницей и ячменем чередуют, и мы вслед за ними. Ну, гречиху ещё внедрить рискнули — в малых масштабах, дабы греко-римский мир не смущать. Сами греки только в византийские времена на неё подсядут, а древние греки древней гречкой не питаются. А для полноценного севооборота нужна и кукуруза, и паслёновые — пусть и не картофан, до которого мы ещё не добрались, но уж помидоры и красный стручковый перец — в обязательном порядке. На материке их внедрять Тарквинии нам хрен позволят, а значит, только тут, на Азорах, мы и можем разработать, внедрить и распространить на широкие трудящиеся массы полноценный многопольный севооборот. Хвала богам, тут Наташка в основном всю разработку ведёт, а моё дело — управляющего виллы в соответствии с её разработками проинструктировать. Управляющий — тот самый, с Карфагенщины вывезенный, как и основной костяк работников, уже вольнонаёмных и семейных, а главное — к моим замашкам экспериментатора приученных и в своём деле сведущих. Без них, а с одними только свеженаловленными дикарями это был бы дохлый номер, в чём и римляне убедятся после Траяна с Адрианом, когда имперская экспансия захлебнётся, приток сведущих в субтропическом сельском хозяйстве рабов иссякнет, и вместо них придётся довольствоваться полудикой бестолочью из германских лесов…
Пока, впрочем, до вменяемых результатов и нам ещё далеко. Если на примере моей азорской латифундии ситуёвину рассматривать, то она в самой начальной фазе. Ну, в смысле, жить в будущем "виллозамке", строящемся по образцу моего же оссонобского, уже можно, потому как собственно вилла уже достроена, а вот замок вокруг неё — едва на треть только готов. Так же примерно обстоит дело и с угодьями. На пастбищах, хоть и не обустроены они ещё полностью так, как замышлялось, скот уже пасётся, а вот поля и сады — где-то на четверти отведённых под них площадей, потому как остальные три четверти всё ещё подготавливаются под возделывание. Я ведь упоминал уже, кажется, о закупке лузитанских быков для азорских колонистов в качестве "тракторов"? Поля-то у них были тогда по площади — не столько поля, сколько огороды, но и на таком клочке земли камней — выше крыши, в том числе и таких, которых ни в жизнь не выворотить ишаку. Некоторые даже парной воловьей упряжке не под силу, и приходится запрягать две, а то и три. Хвала богам, таких немного, но встречаются. Камни, конечно, в дело идут — и дома крестьяне из них себе возводят, и межевые заборы, без которых не обойтись, дабы скот не поедал и не травил посевы. С козами они, конечно, хрен помогли бы, но козы на Азорах запрещены, а овцы в этом плане гораздо дисциплинированнее и усидчивее — их наоборот, перегонять с пастбища на пастбище надо, чтобы вообще всю траву до самых корней не сожрали. Ну и у меня на латифундии, хоть и помасштабнее, но то же самое — и на строительство виллы те вывороченные из земли каменюки шли, и на строительство замка вокруг неё теперь идут, и на сооружение тех заборов между пастбищами, полями и садами. Циклоп вон насчёт тех тёмных стен инсул из дикого камня спрашивал, а у меня стены замка из чего? Облицовку специально подобранными камнями посветлее я для них уж точно не планирую.
Накупались, назагорались, пацанва наразвлекалась рыбалкой и даже чего-то там загарпунить своими трезубцами исхитрилась, вернулись по домам отобедать. После обеда — уже сами, без семей — заходим к генерал-гауляйтеру тутошнему тарквиниевскому. В принципе-то все самые основные вопросы мы и вчерашним днём с ним порешали, но тут же ещё и достраиванием виллы для Одноглазого приходится заморачиваться. Общую планировку дома согласовали, теперь мы по отделке и по обустройству угодий к общему знаменателю их приводим, потому как и Ганнибал, побывав на наших виллах, многое и в своём первоначальном проекте пересмотрел на предмет сделать всё это как у нас. Ну, не замки, конечно, а в плане внутренних удобств. А как обговорили всё это и прорисовали на бумаге, чтоб понятнее было исполнителям, тут-то я и "второстепенный" вопрос подвесил, да такой, что и генерал-гауляйтер глаза выпучил, и Ганнибал, а мы, глядя на них, едва от смеха удержались. Подаю, короче говоря, знак слуге, тот мне подаёт свёрток, я его на стол кладу, разворачиваю и предъявляю изумлённым хроноаборигенам предмет, которого они ни разу в жизни не видели и видеть в принципе не могли. Для нас же он вполне обычен, и как минимум двое из нас — Володя и я — и сами его в детстве делали неоднократно, а уж видели-то точно все. Обыкновенная рогатка-каменка.
После того, как Акобал начал нам регулярно каучук из-за океана привозить, и у нас приличный запас его скопился, а нам как раз резина на герметизирующие прокладки требовалась, мы с Володей и вулканизацией означенного каучука озаботились, а сколько там той резины идёт на те прокладки? И куда остальную девать? Мы бы, конечно, всей ей нашли применение, чтоб зря не пропадала, но уже не столь первостепенной важности, как те прокладки, потому как для всего практически, что античному миру уже известно, есть у него и свои проверенные вековым опытом технические приспособы. А раз уж мы резиной заморочиись, то как нам тут было не вспомнить заодно и о наших рогатках из счастливого хулиганского детства? Вспомнили, понастольгировали, и как уж тут было не посетовать к слову и на "безрукость" пацанвы последних лет нашего пребывания в том прежнем мире? Ведь с тех пор, как наводнила наши магазины и рынки дешёвая китайская пневматика, стреляющая шестимиллиметровыми пластиковыми шариками, так и ушли в прошлое и самопалы, и рогатки, которые пацанва перестала делать, утеряв преемственность навыков от старших к младшим, и как следствие — быстро разучилась их делать. А ведь это была немаловажная часть развития навыков и соображалки детворы, да и какое-никакое личное оружие самообороны, для детских конфликтов вполне адекватное. В Испании рогатку не внедришь из-за зыркучих и завидючих римских глаз, но на Азорах-то какая религия этого не позволяет? Здесь — сами боги велели.
В свёртке было и несколько мелких камешков. Спецназер вложил один из них в кожаное гнездо, слегка растянул рогатку и стрельнул в стену — слабенько, конечно, лишь бы принцип действия показать. Потом — уже без камешка, конечно — растянул до уха, что твой аглицкий лук, показывая, как из этой штуки МОЖНО шмальнуть при желании и при наличии веских причин. Въехали они сходу, а въехав — попробовали сами, переглянулись меж собой и покачали головами.
— Это оружие слабее лука и пращи, и для боя в чистом поле оно не годится, — оценил его Ганнибал, — Но оно "всеядно" как праща и прицельно как лук, и научиться пользоваться им — легко. По силе пригодно для охоты на мелкую дичь, а с нескольких шагов может нанести серьёзную рану и человеку. При этом оно невелико, и его можно спрятать под одеждой и пронести куда угодно, а сделать его своими руками, если есть вот этот упругий материал, сумеет и мальчишка.
— Вот именно, почтеннейший, — ухмыльнулся я, — А размеры и вес таковы, что многие не поленятся носить его и постоянно, и если этот материал будет нетрудно найти, то даже отбирать это оружие у мальчишки не будет ни малейшего смысла — он в тот же день сделает себе новое.
— Да, но это только если у мальчишек будет этот упругий материал, — заметил генерал-гауляйтер, — Но где они его возьмут?
— Вот об этом как раз ты и позаботишься.
— Я?!
— Если не ты, то кто же? — мы с Володей рассмеялись, — Материал в том ящике, который мы отдали тебе вчера. Там мотки упругой ленты вдвое шире вот этой и вот такой примерно длины, — я показал руками размер около метра, — Одного мотка хватит на четыре таких штуки. Ты прикажешь раздать эти мотки мальчишкам по всем деревням и по всем улицам города. На всех по мотку, конечно, не хватит, но ты распределишь их так, чтобы в каждой деревне и на каждой улице их оказалось хотя бы по паре-тройке.
— И показать им вот эту штуку?
— Нет, её ты спрячешь и никому показывать не будешь. Мальчишки рано или поздно изобретут её САМИ — именно её или что-то подобное ей, и в этом как раз главный смысл нашей затеи с этим материалом.
— Я должен выявить злонамеренных рукодельников и наказать этих малолетних негодяев так, чтобы никому не повадно было впредь?
— Нет, наказывать ты будешь только за САМО хулиганство. За увечья и раны, за стрельбу по людям, если это не оборона, за стрельбу по соседской домашней живности и по окнам домов — за это, конечно, наказывай, как наказываешь и за любое подобное этому безобразие. Но сами эти их изделия у них НЕ отбирай, если при разборе выяснится, что пользовавшийся им придумал и сделал его самостоятельно. Если он отобрал у другого — а так тоже будет наверняка — тогда отбирай, выясняй, кого он ограбил, и наказывай ещё и за грабёж, а изделие возвращай ограбленному. И во всех случа