Эдуард Мартинович Скобелев
Мирослав – князь Дреговичский
МИНСК «МАСТАЦКАЯ ЛIТАРАТУРА» 1979
Р2 С4
70302 14Ц ~ Издательство «Мастацкая литаратура», 1979 г.
302(05) – 79
Глава первая
ПРЕДТЕЧИ И ПРЕДКИ
Се аз починаю о Мирославе, князе Дреговичском, про житие его и славные свершения, ниже про мнозие горести Словеньской земли, иже выпали по воле богов на княжение (Мирослава). Безумна дерзость повестити о горьких уроках судьбы, о слышанном и сведанном от древлих уследителей времен, труд сей нескончаем, але изречено: безумец почнет, разумный потянет, конец же сложится сам собою.
У человеца два глаза – зрети радость и печаль; два уха – внимати похвале и хулению; две ноги – опиратись о твердь и бествердье; две руки – кормитись и питати пищею. Одна же голова: сопрягати сомнение и надежду, мгновение и вечность, просветление и блуждение во тьме, дабы боль и радость стекались, яко события стекаются в жизнь, долгие дни в короткие годы, а плынь свивает ручьи и реки в неоглядное море. Опорою (человеку) и залогом совершенства (его) – пять пальцев, они же пять поколений [1]; помнити, ведая, – долг словени и наипервая заповедь от Начал. Не ведающий о предках что еще знает? Кто не подражает, идеже сыщет пример и обрящет силу? Кто не памятует, чем укрепит и восполнит потраченную, волю, идеже почерпнет восторженные глаголы? Се предание о словени: «Землею своею володеют от бозей, прежде них володетелей не было. А пришли неохотою с берегов теплого моря, а еще раньше спустились с гор, идеже впервые познали свет истины; путь пролегал сквозь пустыни и степи, и шли сто одиннадцать лет, давая имены и словы разноликим племенам. До Скуфи, царства ста царств, звашеся склове или склоне, и имя сохранялось триста лет при Скуфи; Скуфь же стояла тысячу лет. Речь свою сберегли в чистоте при арянех и старнах, хатех и языгах». Говорит еще Предание, сели по Непру при скуфьском царе Артамаке. Река же тогда текла не только в море, але и в Небо; и бози подставляли ковши, блиставшие радугой, дабы утолити жажду. Об отце словеньского рода сказают: сын Могожи, от которой все бози, именем Сколон, желая украсити мир, обращался то в зверя, то в птицю, то в ползучего гада, и (таким образом) населял землю; от него же не убавлялось, како ведь и случается при творении. Наконец, похотел Сколон оберлутись чело-вецем. Бози же, брате его, взнегодовали и реша: «Человец – самое непотребное существо: хощет того, о чем не ведает, и не ведает о том, еже хощет; и самое подлое – мерит мир шагами и поприщеми и не испытывает благодарности; коли не унижен прежде, гордиться не может; богам пеняет за свои недостатки». Сколон отрече: «Хочю человеца, еже испытал бы радость от радости (другого) и познал бы себя, прежде чем стал бы судити о бозех». И посмеялись над Сколоном, глаголаше: «Тогда иди от нас прочь и не возвращайся». Оскорбившись, ступил Сколон на землю и принял образ смертного человеца. И родил трех сыновей: Чесна, Лузга и Подла. Рече к ним пред кончиною: «Се три дара оставляю в наследство, разделите меж собою. Одному дам истину и следом изведу трудом и мукой сомнения. Другому дам ложь и возвышу в пустоте. Третьему не дам ни истины, ни лжи, научу же кланятись и пре-успевати, не преуспевая; дни (его) протекут незаметно, и, бесплодный, лишь унавозит посевы». И выбрал Чесн первое, Подл взял второе, а третье досталось Лузгу, ибо не знал, что взяти ему. И речет еще предание: людье, смешавшееся ныне в племёнех, от сыновей Сколоно-вых; честные от Чесна, бесчестные от Подла, лузга же человеческая от Лузга; одни гибнут, другие напложа-ются. Иные расскажут иначе о Предании; повещю, како обык слышати.
Всяк из словени, и дрегович, и деревлен, и полен. и кривич, и ильмен, и полота, и протчие, почитающие Даждь-бога, Перуна, Влеса и Могожь, преждь ведали отцов в пяти коленех; выкликаемый князем оглашал восемь, и подтверждали ручальники. Обычай Словень-ской земли велит блюсти память о пяти отцех и трех родовичех также белой волхве и прорицателям. Прот-чим довольно до праотца. Заповедано: лгущий о предках лишен чести. Велик позор – преувеличить (о них), ибо (тем) преуменьшим. Первое слово человеца – о предках, и правду следят бози; лживый лишен благоволения Неба, душа его, яко тростник побуревший, – зря шепчет ветру.
Се родовичи Мирославли: Милан, Святовйт и Бог-ша. Мнозие моленья свершались в их память, обидно жертвовали в (их) честь пред алтарями.
Прежде всех называет Предание Милана из рода ратаев, иже тружали ся на пожнях, насыщаясь от своих рук. Говорят доныне, пахали и сеяли (ратаи) в первых среди словени, сидя по Дунаве, и не было им соперников, кроме римцев; не раз сходились с ними а битве 2.
Егда ко Дунаве придоша олане и, нарушив мир со словенью, сложились с римцами, польстившись на злато и оружие 3, и почали утесняти словень, грабя и разоряя селища, уводя скотье и травя посевы, ратаи, ниже иншие из словеньских родей по совету волхвов ушли на Нестр и Непр-реку, откуда поднялись до Холодного моря; оланей же нарекли вечными ворогами; се бысть народ мужный и открытый сердцем, но горюч разумом, падок на лесть и подарки и переменлив, яко ветр; бози покарали его, отступившего клятв.
Бе Милан онгда старейшиной ратаев. И вот по всей земле, теплой прежде до Беломорья, встало холоданье; и не было отлеги; в полнощных сторонех не таяли снега, скуднели нивы и пажити в полдневных, не плодися зверь, и бчела не пробуждася. Поднялся округ голод, и стали люди мрети, яко мухи. Явися в те поры по Ду-гаве и Неменю из Варяг люди на сорока лодиях и ре-ша: «Нету нам пищи и крова, умираем, и жены наши, и малые дети». И кормила их Словень, и Весь, и Водь, соузцы. Окрепнув, сказали варязи годь4, ибо таково было имя их рода: «Надоела Полунощь, наскучили стю-жи и вьюги, хотим в Полдневье». И позвали иные из родов словеньских: «Идите с нами; оставляем селища, чтобы вернутись на Непр-реку». И обрадовались годи; пришли на Непр-реку и кормились серед словени в мире и согласии три лета; и был у всех достаток, ибо зверь отовсюду сбежался в леей по Непру, и птиця слетелась, и рыба сплылась, и жито успевало родити до по-зимья. Когда стало истощатись изобилие, взник ропот супроть пришлецов. Рече к ним князь, сидевший в Славье: «Уходите!» И другой сказал, сидевший в Го-раде, от какого ныне нет и следа: «Ступайте прочь?» [5] И снялась годь, таксамо словеньские роды из пришедших последними, и сели в лодии с женами и детьми, и повел их Милан со своею дружиной, и к дружине при-совокупися множество рыси, како прозвалися мужи от пересевших родей, бо рыскали за счастьем и долей; роды же их, истощившись в гладе и бедствиях, почти совсем прекратились. Рече Милан, вспомнив о клятве ратаев и желая отмстити за изгнанных: «Олане (воюют) за Дунавой, возьмем земли их, и жен, и коней; си-це брали они». И позвал в помогу сарматей, говоривших подобно [6], им же дала словень откуп после неудач в бранных спорах.
Пришли сармате с большой дружиной и гадали о походе; триждь жертвенный бык орошал кровию священный сосуд на требище и триждь в закланном (животном) находили змею, а огнь возжженный потух от ветра. Сказали сармате Милану: «Се идет с тобою годь, убей ее, растопчи с семенем, неисчислимое зло расплодится от нее, и мы погибнем, и сам погибнешь в муке, – позор и бесчестье именем ее сотворятся». Рече Милан: «Не преступлю обычая; путниками явились, путниками уйдут» [7]. Слышала это годь и славила громко сло-веньский обычай, а на сарматей затаила недоброе.
Вошел Милан в землю Олани, и собрала Олань несметное войско, и сошлись раницей серед поля, и была сеча зла; никто не уступал два дни, на третий одолел Милан и не всхотел брати в полон, мстя за обиды. И рассеялись олане в страхе; бежавшие к восходу встретили смерть в стране хунской [8]; отступившие к заходу блукали долгие лета, не находя пристанища и теряя память о предках.
Щедро наградил Милан дружину и соплеменников, и рысь, и годь, и сарматей. Дружине дал злато, сарма-тям скот и оружие, а годи земли и жен оланьских, так что стало у каждого (из годей) по десяти жен. Бозьернися Милан с громкою славой, и позвали его с почестью в Горад, бо умре тамошний князь; и княжил до дни, егда исполнися прорицание сарматей.
О рыси Предание вестит сице: огрузившись добычей, мужи выбрали себе новых старейшин и сели за непрскими Порогами, говоря: «Свое потеряли, станем володети чюжим. Наша земля (у нас) отняла, поищем, "еже даст». И в то же лето и на другое лето, и после, спускались в Понтское море и воевали с понтцами; дани же никому не платили.
Сармате воевали онгда со Скуфью, неколи многославной и обилной, чтимой по Словени, ибо жили бок о бок, меняшеся обычаем; не было скуфинам удачи, изнемогали в бранях, снедаемы разладом и внутренней смутой.
Беды умножаются, срастаясь, яко облаци; присуще судьбам. Настали холода по Лукоморью и поразили Скуфь гладом, некому стало поддержати ослабших и схоронити оставивших заботу; обезлюдели грады, и таврские, и пантикопейские; поля лежали пусты, сады стояли бесплодны, и очаги не дымились. И перемогли сармате без мечей, обложив Скуфь данью; скуфины же умирали от позора, потому что обращали их в рабов. Иные из скуфьских племен ушли к Дунаве и за Дунаву; сказают, быццом подходили к Риму, обещавшему помогу, але забывшему вскоре про обещания.
Но прежде того прислала Скуфь послов в Словекь-скую землю, прося о заступе; скликал Милан дружину и позвал соузцев. Случилось (то) через двадцать лет после первого похода. Годи, хотя необычайно умножились числом, допомочи отперлись: «Нам скуфины не родня, а дани сарматем не велики». И в последних на-деждех обратися Милан к рыси; и пришла, говоря: «Веди нас, коли отдашь две трети добычи». Милан со-гласися; и послал по обычаю сказати (ворогам), что нет больше мира. И быша бози на стороне Милана: сколько ни наряжала Сармать ратей, косили (их) травою полки словеньские; рыси же снискали славу непобедимых; обыкнув тружатись на кровавой пашне зимой и летом, считали сечу трудом, достойным мужа, и быша в нем искусниками. Прошел Милан с дружиной до границ Скуфи, и сказала рысь: «Идеже (обещанная) добыча? Не обрели в Сармати, возьмем у скуфинов, ибо ждут нас дети и жены, и отцы наши». И было, что вождь Скуфи, обещавший заплатити, умр