— Все верно, государь, — в программе этих ихэтуаней значится свержение императора… ну то есть императрицы… и обустройство справедливого образа жизни во всей стране.
— Совсем как у наших революционеров, — задумался царь, — там случайно не просматриваются уши кого-то из эсдеков или эсеров?
— Такой информации у меня нет, — вытянулся в струнку министр, — но по имеющимся данным, численность вооруженных сил повстанцев вполне может достигнуть 20–30 тысяч человек.
— В каких местах они действуют? — царь подошел к большой карте Дальневосточной России, включающей Северный Китай, Корею и Японию.
— Примерно вот здесь, — Лобанов очертил указкой два овала, один западнее, другой восточнее Харбина.
— А что там с разбойниками? — вспомнил предыдущий разговор император, — вы же, кажется, упоминали про них…
— Так точно, государь, есть там и разбойники, на местном диалекте они называются хунхузы… у нас на Волге такие раньше орудовали, ушкуйники их звали.
— И насколько велика опасность нападения этих хунхузов-ушкуйников?
— В процентах вероятность их нападения я наверно не скажу, — ответил Лобанов, — но такая вероятность, безусловно, есть, и с ней надо считаться.
— А как, кстати, переводится это их название — хунхузы?
— Краснобородые, — тут же ответил хорошо подготовленный министр, — ну или рыжебородые, красных же волос не бывает в природе… — и он без всякой паузы по собственной инициативе счел нужным разъяснить вопрос поподробнее. — Я знаю, что рыжих китайцев в природе тоже не существует, а это их самоназвание скорее всего произошло от того, что они приделывали себе фальшивые бороды рыжего цвета. Давно когда-то, сейчас уже никто такого не делает.
— Стало быть, эти ваши рыжебородые давненько орудуют на китайских землях? — заинтересовался царь, — куда же смотрят центральные власти?
— Маньчжурия, государь, — Лобанов уселся на своего конька и начал лекцию, — а точнее три соседние провинции Фэнтянь, Гиринь и Хэйлуцзянь, с давних пор является серой, так сказать, территорией, на которую власть императора официально не распространяется. В последние пару десятилетий туда потянулся поток крестьян из центра, которым не хватает земли, обустраивали при этом они свою жизнь в Маньчжурии явочным порядком. Империя потихоньку прибирает к рукам эти земли, но бандитские традиции никуда не денешь. А хунхузы… они большей частью вышли из ссыльных элементов — сюда же ссылали осужденных императорскими судами лиц.
— Где они там в основном обитают? — посмотрел на карту Александр, — очертите эту зону.
Лобанов уверенно обвел большой овал вдоль границы с Кореей и продолжил.
— Здесь, государь, тут даже есть некая буферная зона между двумя государствами, примерно 70 километров по широте и 100 по долготе. И у них, если не ошибаюсь, есть что-то вроде зачатка бандитского государства, называется Цзяпигоу. В бандах в основном китайцы, конечно, состоят, но есть и корейцы с монголами. Более того, — закончил свою лекцию Лобанов, — в последние годы среди хунхузов отмечены и бывшие русские подданные…
— Что вы говорите? — удивился Александр, — и кто же они такие?
— Лица кавказских национальностей, — пояснил министр, — черкесы, осетинцы, кабардинцы… отбывшие наказание в поселениях Сибири или сбежавшие оттуда.
— То есть это довольно точный аналог Запорожской Сечи, — вслух начал размышлять Александр, — там тоже в основном беглые каторжники из соседних стран числились.
— Не совсем, — счел нужным поддержать разговор Победоносцев, — в Запорожье все-таки было подобие государства со всеми атрибутами, а у хунхузов сплошная вольница… невзирая на то, что там какое-то образование имеется. Вообще говоря, надо бы выкорчевать эту заразу, чтобы она и на наше Приморье не распространилась…
— А сколько у них народу в бандах числится? — уточнил царь, — хотя бы примерно?
— Предположительно 15–20 тысяч, государь, — ответил Победоносцев.
— Ого, почти что две полные дивизии, — заметил Александр, — и что, они управляются из одного центра?
— Нет, государь, — продолжил новоназначенный глава «Беркута», — у них минимум три крупные шайки по несколько тысяч голов в каждой, называются они… — он заглянул в свои бумаги, — «Волки», «Злые собаки» и «Голова змеи». И с десяток, если не с два более мелких образований уже без имен собственных.
— Названия красивые, — задумался царь, — я думаю, с разбега этот вопрос не решить… а кстати — что там у них с этими… ихэтуанями? Мир или война?
— Нейтралитет, государь, — ответил уже министр иностранных дел, — друг друга они стараются не трогать.
— Короче говоря, можно поднять хунхузкий вопрос на встрече с императрицей… про нее, кстати, расскажите хотя бы в двух словах, — попросил он Лобанова.
— В двух словах тяжело, — вздохнул министр, — про нее и ее характер можно несколько томов написать, как у Льва Толстого.
— Не надо, как у Льва, — поморщился царь, — давайте все-таки коротко.
— Я попробую, — вторично вздохнул Лобанов, — если совсем уже коротко, то это тиран, деспот и узурпатор трона в одном лице.
— Ого, — улыбнулся Александр, — насчет узурпации можно и поподробнее.
— Сейчас по всем законам Китаем должен управлять некий Гуансюй, старший сын почившего в бозе императора Ичжу. Однако реально всю власть держит в руках Цыси, а этот Гуансюй является чисто декоративной фигурой. Более того, по последним неподтвержденным сведениям Цыси просто устроила госпереворот и отобрала у этого паренька и последние признаки власти… а сам он сбежал куда-то на юг Китая, скорее всего на Формозу.
— Ну это все их внутренние дела, — ответно вздохнул царь, — а нам, значит, придется иметь дело строго с императрицей… как она относится к иностранцам, расскажите еще…
— Отрицательно, государь, — ответил Лобанов, — так же, как и ихэтуани — эти тоже выступают за все старое и доброе, и чтобы даже духу иностранцев в Китае не было.
— Тяжелый случай… — призадумался царь, — ну что же, будем работать с тем, что есть.
Восточный вояж
Спецпоезд императора даже специально укрепили перед отъездом — поставили дополнительное бронирование на вагоны, где располагались гостиная и спальня первого лица. А перед пересечением китайской границы по Амуру возле Читы спереди еще добавили платформу с одним трехдюймовым орудием и двумя пулеметами системы Максим. А сзади прицепили вагон с бравыми донскими пластунами — их придирчиво отобрали для этой миссии.
— Рельсы заканчиваются приблизительно на сто двадцатом километре трассы, — доложил Витте, его тоже взяли с собой для обсуждения экономических вопросов. — Далее придется передвигаться на конях.
— Что же делать, — вздохнул царь, — на конях, значит, на конях… а хорошо бы эту ветку железной дороги продлить до самого Пекина — можно было бы кратчайшим путем доставлять китайские товары в Европу и наоборот.
— Можно поговорить на эту тему с императрицей, — дипломатично склонил голову набок Витте.
— На вид, — перешел на другую тему Александр, — эта китайская территория ничем от нашей Сибири не отличается… и китайцев совершенно не видно.
— Холодно здесь для них, — пояснил Лобанов, — и культурные растения плохо принимаются. У китайцев же главная еда это рис, он тут точно не вырастет.
— А я еще слышал про такое растение, как со-и, — наморщил лоб император, — знаете про него что-нибудь?
— Слышал, государь, — тут же ответил Лобанов, — как говорят, это очень полезный злак — мало того, что его есть можно, так еще и масло из него выдавливается… у нас масло делают из подсолнухов, так вот то, что от них остается после прессования, жмых называется, люди в пищу употреблять не могут, это животным идет на корм. А соевый жмых очень питательный и вкусный, к тому же это чистый растительный белок, в нем полностью отсутствует вредный холестерин.
— Какие у вас обширные познания, — улыбнулся царь, — в сельском хозяйстве, кто бы мог подумать. Надо будет забрать у китайцев образцы этой сои, попробуем освоить эту культуру у себя.
Глава 10
Проехали без остановок несколько станций, где кипели строительные работы, потом поезд, сильно напрягаясь, начал взбираться на пологие, но достаточно высокие сопки и съезжать с них в долины. И даже один тоннель встретился, недлинный, но темный.
— Сложный тут все же рельеф, — заметил царь в пространство, — горы и пригорки.
— Это еще цветочки, государь, — возразил Витте, — по сравнению с тем, что ожидает строителей на левом берегу Амура… там одних крупных мостов до Хабаровска надо будет соорудить пять штук. А мелких вообще без счета… и перепад высот гораздо больше. И это я еще не упоминал про дорогу вокруг Байкала — мы-то на пароме его миновали, а кругобайкальскую ветку будут строить еще лет пять, не меньше.
— Ну что же делать, — вздохнул Александр, — такую землю нам господь бог послал… а все же большое дело мы тут делаем, такую магистраль сооружаем. Больше ведь таких в мире нет и наверно и не будет…
— Все верно, государь, — подтвердил Витте, — ближайшие аналоги это Канадско-тихоокеанская и Первая трансконтинентальная в Штатах, но они все же короче нашей — там 5 и 3 тысячи километров соответственно, а у нас больше 9 тысяч, это от Москвы до Владивостока.
— Просто невероятно, что мы такое дело осилили… — продолжил свою философию царь, — ну не совсем закончили, но вот-вот будет… за две недели теперь можно будет на другой край страны добраться, а раньше ведь на это 2 месяца тратили… или сколько?
— 2 месяца это очень оптимистичная оценка, — ответил Витте, — а так-то и 3, и 4 свободно можно было затратить. На случай войны на Дальнем Востоке это будет крайне полезное нововведение.
— Я искренне надеюсь, — ответил Александр, — что большой войны здесь мы избежим. Ведь недаром мне в народе дали прозвище «Миротворец», слышали, наверно?
— Да, ваше величество, слышал, — признался Витте, — очень неплохое, кстати, прозвище, у ваших предшественников и похуже бывало…