Если говорить об экспорте, то и он значительно поднимался — с 5–6% от валовых сборов в 80-х годах до 10–12% на рубеже веков. Животноводство тоже росло, но более медленными темпами. Если говорить о всем сельском хозяйстве России, то по подсчетам независимого американского экономиста Грегори, среднегодовые приросты с/х продукции России в конце века составляли 2,5%. Не так много, как в промышленности, но и совсем немало.
Главная проблема в сельском хозяйстве России в это время заключалась в неравномерном распределении собственности на землю — в Европейской части (которая, собственно, и генерировала львиную часть продукции) примерно по трети земель принадлежали общинно-крестьянским наделам, частным собственникам (дворянам, зажиточным крестьянам) и казне. Надо, однако, отметить, что казна владела в основном неудобьями, лесами, нечерноземьем и тундрой. Тогда как частные владения имели место на наиболее плодородных землях.
Сельское население росло темпами, даже более быстрыми, чем все остальные секторы, размер надела на одного едока стремительно сокращался, так что лозунг народовольцев «Земля и воля», заключавшийся в их названии, имел под собой достаточно веские обоснования.
Не будем забывать и о периодических неурожаях и голоде, которых только в последнее десятилетие века насчитывалось аж три штуки — 91, 96 и 99 года. Причем голод 91/92 годов был из них самым катастрофическим. Тогда подвела погода, чрезмерно морозная зима и очень засушливое лето — в результате было собрано на 25% зерна меньше, чем в предыдущем сезоне. Особенно сильно эта ситуация коснулась Черноземья и Поволжья… в итоге самый скромный подсчет жертв этого голода дает цифру в 400 тысяч душ.
Таким образом, крестьянский вопрос в России можно было ставить во главу угла любых будущих реформ — когда в вопросе задействовано три четверти населения страны, это вполне понятно… а когда среди этих трех четвертей почти половина немного, будем так говорить, озлоблена и готова на самые разные поступки, это становится совсем уже нехорошо.
Петр Аркадьевич Столыпин в начале 20 века сделал попытку перезапустить крестьянский вопрос с нуля, однако очень успешной ее признать сложно. Переселение в Сибирь и на Дальний Восток это, безусловно, отличная идея, хотя и здесь можно найти немало подводных камней… уж очень мало там плодородных земель, в Сибири и на Дальнем Востоке России, не говоря уже о Крайнем Севере. Да и денег можно было бы побольше выделить переселенцам… да и плодородные целинные земли киргизской степи почему-то не были задействованы в этом. Но вот вторая компонентастолыпинских реформ, которая подразумевала размежевание села на бедноту и кулаков, это был выстрел совсем уже в молоко. Укреплять надо было крестьянскую общину, зародыш коллективных собственников земли — в Америке эту истину хорошо уяснили в том же 19 веке, когда началось массовое банкротство фермеров и скупка их земель крупными собственниками. А хутора, отруба и фермеры это путь в никуда…
Но, впрочем, это я забежал немного вперед, посмотрим, как справится с такой нелегкой ношей усовершенствованный и проапгрейденный Александр Александрович 2.0.
4 января 1895 года, Крым, Ливадия
Александр выполнил все указания своего гостя из будущего, обеспечил целых два фотографических аппарата, один был системы «Фотос» автора Акимова, второй же «Космос» авторства Покорного. Он целую неделю без перерыва обучался работать с этими устройствами и счел обучение законченным только, когда проявленные фотопластинки показали не то, чтобы отличный, но приемлемый результат — особенных размытостей там не наблюдалось.
Император предупредил камердинера и супругу, что будет занят в течение следующих 4–5 часов и настоятельно не рекомендовал себя не беспокоить. Мария была несколько озадачена интересом супруга к фотографии, но списала это на очередное чудачество, которыми иногда страдал самодержец.
Итак, часы пробили два часа пополудни, и в строго обозначенные сроки посреди кабинета царя развернулся в метре от пола синеватый экран, на котором обозначился давешний визитер царя.
— Привет, — перешел он сходу на простую речь, — рад тебя видеть в добром здравии… надеюсь, против «ты» возражений не будет?
— Да какие уж тут возражения, — махнул рукой Александр, — ты же мой спаситель, как говорят англичане — savior…
— Хорошо, — потер руки гость, — тогда сразу к делу, так?
И не дожидаясь ответа, он продолжил свои мысли.
— Сейчас я покажу небольшой кинофильм…
— Стоп, — сразу остановил его император, — что такое кинофильм?
— Черт, — потер лоб Георгий, — я и забыл, что у вас их пока не изобрели, эти кинофильмы… через полгода в Париже будет первый показ… вот кстати — первый совет, там есть такие братья Люмьеры, Луи и Огюст, их неплохо было бы переманить в Россию, пусть изобретают кинематограф в нужном месте. А кинофильм — это… как бы попроще выразиться… это запись и последующее воспроизведение движущихся изображений. Очень быстрая смена фотографий, которая создает полное впечатление, что на экране идет живая жизнь, так понятно?
— Не очень, — поморщился Александр, — но давайте уже двигаться дальше… показывайте мне ваш кинофильм.
— Называется он «Краткая история России с 1895 по 1995 годы», — сказал Георгий и запустил трансляцию.
100 лет истории уложились в двадцать минут, Александр просмотрел все это в полном молчании, по окончании же трансляции он не выдержал и закурил сигару.
— Грустно все это, Георгий, — сказал он после небольшой паузы, — очень грустно… все наперекосяк пошло примерно с 1905 года, я правильно понял?
— Чуть раньше, Александр Александрович, — поправил его гость, — я бы сказал, что с самого начала века… когда окончательно оформились боевые дружины эсеров, а эсдеки самоорганизовались на своем втором съезде.
— Что нужно сделать, чтобы поправить такое неблагоприятное течение событий? — взял царь быка за рога.
— Тут разные мнения могут быть, — отвечал Георгий, — но я думаю, вы сами справитесь с этим вопросом.
— Радует хотя бы то, что Ходынки при мне не случится… сколько там человек подавили в итоге?
— По официальным данным властей, — доложил Георгий, — 1400, а по подсчетам независимых лиц все четыре тысячи…
Александр докурил сигарету, затушил ее в пепельнице, тогда продолжил.
— А фотоаппарат я зачем принес? Даже две штуки…
— Это будет вторая часть моего выступления, — объявил гость, — приготовьтесь к съемке… я вижу, вы сами решили справились с этой техникой?
— Да, она оказалась несложной.
— Сейчас я буду выводить на экран картинки и схемы, а вы снимайте их по очереди… я скажу, когда надо нажимать на спуск.
И таким образом Георгий продемонстрировал Александру блок-схемы пяти основных двигателей, приспособленных для применения в аппаратах в наземных, воздушных и морских средах. А затем схему радиоприемника-передатчика, не ту, что изобретет Попов с Маркони через 5–6 лет, а более продвинутую, середины 20 века. А уж совсем в конце были показаны реактивные двигатели для самолетов и космических аппаратов.
— И что я со всем этим буду делать? — спросил Александр, справившись с задачей фотографирования.
— Покажете специалистам, — закончил свою мысль Георгий, — в качестве таковых могу предложить таких людей, записывайте… Рудольф Дизель, Германия, Генри Форд, США, Луи Блерио, Франция… ну и, пожалуй, Фердинанд Порше, сейчас он работает на территории Австро-Венгрии. Все они будут чрезвычайно заинтересованы в этих чертежах… ну а вы, конечно, сможете предоставить их только при условии принятия российского гражданства. Дело в том, что 20-й век будет по нашим представлениям битвой моторов… и победит в ней тот, кто сможет предложить более мощный и компактный агрегат.
— Все, мое окно закрывается, — скосил Георгий глаза куда-то вбок, — мне пора… я смогу посетить вас еще один раз через… ровно через пять лет от сегодняшней даты.
— Благодарю, Георгий, — с чувством произнес царь, — Россия тебя не забудет… встречаемся 4 января 1900 года, так?
— Так, государь, всего тебе самого наилучшего, — и с этим словами экран свернулся в трубочку и исчез с концами.
Глава 6
Информация к размышлению. Внешняя политика Российской империи в конце 19 века
В конце 19 века Россия являлась одной из ведущих мировых держав. Не самой главной, на эту роль примеряла себя Англия, да и Франция стояла где-то рядом, но в пятерку ведущих точно входила. Основные направления внешней политики страны делились по географическому признаку, западное, южное и восточное.
Главным, безусловно являлось западное — отношения с ведущими европейскими державами, Англией, Францией, Германией и Австро-Венгрией. В конце 80- годов были юридически оформлены союзные отношения с Францией, с Англией же шло соперничество по очень широкому фронту, от Турции и до Китая. Австро-Венгрия постоянно вставляла России шпильки по поводу Балканских стран, а с Германией соблюдался вялотекущий нейтралитет.
На южном направлении у России были два основных противника — Османы и Иран. С первыми мы никак не могли устаканить вопрос о черноморских проливах, со второй же державой были в основном споры, как ее делить с Англией.
И во второй половине 90-х годов чуть ли не на первое место выдвинулось восточное направление, Китай и Япония (Корея была слаба и не рассматривалась, как субъект международного права). В 1896 году был подписан договор с Китаем о строительстве КВЖД через Харбин, а чуть позднее Россия выбила у китайских мандаринов и аренду Ляодунского полуострова с базой ВМФ Порт-Артур, а также оформила протекторат над Кореей. Что вызвало серьезные опасения у японцев и англичан — они тоже серьезно претендовали на эти же территории. Назревали серьезные противоречия, которые прорвались, как известно, в 1904 году в бухте Чемульпо, где затонул приснопамятный крейсер Варяг.
В 1894−95 годах, впрочем, никаких существенных проблем во внешней политике России не имелось, чему в немалой степени способствовала ювелирная тактика Александра 3-го, известного в народе, как Миротворец…