— Давай я. — Незнакомец протянул руку. Пиотта отдал ему пакет. Мужчина грубым движением разорвал упаковку и вернул ее мальчику. — Угощайся.
Пиотта почувствовал душистый запах, доносящийся из внутренностей пакета. Он приоткрыл и увидел внутри множество небольших пестрых вещиц, так же завернутых в прозрачный материал с рисунком. Мальчик зачерпнул пятерней «вещицы» и извлек их на белый свет. Он держал перед собой сжатый кулак, из которого во все стороны торчали хвосты фантиков. Пиотта был в замешательстве, не зная, что делать с этим добром. Мужчина добродушно усмехнулся.
— Открывай конфету и клади ее в рот. — Незнакомец достал из пакета одну конфету, развернул ее и положил в рот.
Пиотта ссыпал назад все конфеты и замер перед выбором. Зеленые, красные, желтые обертки манили своей красотой, и мальчику было трудно выбрать. Наконец, он определился и взял красную. Вкус конфеты оказался под стать обертке, сильный, яркий. Пиотта даже зажмурился и втянул носом воздух. «Леденец», как назвал его незнакомец, имел сказочный вкус. Прежде, Пиотте доводилось много раз пробовать похожие конфеты, но все они представляли собой жареный сахар, разной степени кондиции. А в этой конфете удалось сохранить вкус настоящих ягод, и даже усилить его.
Первые капли дождя упали на дорогу. Незнакомец посмотрел на небо, затем на мальчика.
— Тебя как зовут?
— Пиотта.
— Очень приятно. А меня Владимир. Послушай, Пиотта, кажется, надвигается ненастье, твои родители не позволят мне переждать его у вас? Мне даже сарай или сеновал крытый подойдет?
Мальчик замер, не зная, что ответить. С одной стороны ему было боязно пускать взрослого человека к себе домой, но с другой — его манила огромная сумка незнакомца. Кто знает, сколько чудес в ней еще могло находиться. Пиотта вытер набежавшие от удовольствия сопли, рукавом тулупа, приподнял край шляпы и пытливо посмотрел в глаза Владимиру. Если бы он заметил хоть что-нибудь неприятное во взгляде незнакомца, то непременно отказал. Однако, взгляд Владимира излучал только доброжелательность.
— Нет у меня родителей, умерли они от чумы прошлым летом. Одни мы с Листком живем во всем доме. Так что в сарае ночевать не придется.
— Я сожалею. Я не стесню тебя, и даже приготовлю ужин.
Дождь припустил сильнее. Ледяные капли пробирали до самых костей. Владимир выудил из бокового кармана рюкзака непромокаемую накидку и набросил на Пиотту.
— Это чтоб тулуп твой не промок, а то не высушишь его путем, завоняет чего доброго.
— Не завоняет, я его на печку стелю, и сплю на нем, к утру высыхает обычно.
— Ну, все равно, не помешает. Далеко еще идти?
— Пришли уже. — Пиотта показал рукой на дом.
Владимир отметил, что дом и огород у мальчишки находятся в хорошем состоянии, совсем не скажешь, что он сирота. Ботва, оставшаяся от картофеля и бахчей, сложена кучкой в углу огорода. Грядки вычищены до блеска, ни единой травинки не торчит.
— Сам порядок наводил, или помогал кто? — Владимир, был уверен, что мальцу обязательно должен кто-то помогать из взрослых.
— Да сам я все. Я и при родителях почти все сам делал. Они у меня только на выходных приезжали. Мать в городе работала, а отец на угольной шахте. Тетка моя, по матери, сестру в город забрала, она приезжала два раза летом. Но она по дому больше все, да по стирке.
— А чего сестру забрала?
— Маленькая она у меня еще, четыре года, боится тетка, что вместе мы не прокормим себя. Это зря, конечно. Еды у меня и на троих хватит, вот угля и дров в обрез. Весь лес вычистили, у кого лошади есть. А у меня нет. От отца осталось угля немного, да веток абы каких по лесу насобирал. Если зима суровая будет, не дотяну. Придется сараи разбирать.
Скрипнув половицами, Пиотта и Владимир поднялись на крыльцо, крытое резным навесом. Владимир стряхнул с непромокаемой одежды капли. Пиотта скинул засов и открыл дверь в сени.
— Разувайся здесь, я недавно полы помыл. — Сказал Пиотта непререкаемым тоном хозяина дома.
— Как знакомо, прямо как моя сестра. — Ответил Владимир, развязывая шнурки ботинок.
Владимир пригнулся, чтобы не удариться о низкую притолоку и вошел внутрь. В избе царил полумрак, отчасти вызываемый пасмурной погодой, отчасти небольшими окнами. Типичная «пятистенка», каких и в Сибири еще полным-полно осталось. Задняя изба, передняя изба и между комнатами одна печка, обогревающая весь дом. В задней избе висели плетеные косы лука и пучки сухой травы.
— Проходи, садись. — Пиотта указал мужчине на место за столом. — Я пойду дров немного принесу.
Владимир скинул тяжелый рюкзак с плеч, приставил к нему железный продолговатый предмет, скинул куртку и прошел к предложенному месту. «Кухонный гарнитур» (Владимир усмехнулся про себя такому сравнению) представлял собой набор из четырех дубовых стульев и дубового стола. Неподъемные стулья, сделанные без единого гвоздя, могли служить не одному поколению предков Пиотты. То же относилось и к столу. Владимир осмотрел комнату. Возле печки, беленой мелом, стоял небольшой столик с посудой. Три чугунных котелка, разных размеров, стояли один в другом. Из верхнего торчала ручка деревянного половника. Несколько мелких глиняных тарелок и несколько глубоких деревянных, стояли отдельными стопками. Рядом с ними лежали деревянные ложки. Владимир подумал, что по домашней обстановке и утвари сложно определить эпоху этого мира. В его деревне и сейчас можно встретить старушку, готовящую в чугунном котелке.
Вошел Пиотта с охапкой хвороста. Пронес их до печки и сразу же стал заталкивать внутрь. Затем нашарил под лавкой пучок каких-то древесных очесов, оторвал от общей кучки небольшую часть, расправил ее поудобнее, и положил перед поддувалом печи. Затем достал обработанный кусок камня и предметом, типа напильника, стал резким движением высекать искры. Искры летели слабо и очесы никак не разгорались.
— Подмочило кремний немного, сейчас просохнет, и высечем нормальный огонь.
— Можно не ждать, я же странствую и не полагаюсь на случай. У меня спички есть охотничьи.
Все предметы первой необходимости, лежали у Владимира в боковых карманах рюкзака, чтобы не переворачивать вверх дном содержимое, каждый раз, как что-то понадобится. Мужчина достал коробок спичек, поднял очесы с пола и затолкал их под охапку хвороста. Чиркнул спичкой и поджег. Огонь разгорелся сразу же. Пиотта с любопытством посмотрел на предмет в руках Владимира.
— Держи. — Мужчина протянул Пиотте спички. — Пользуйся ими только в крайнем случае. На дольше хватит.
Огонь дружно занялся. Пламя зашумело, затрещало, но через пять минут стало опадать. Владимир открыл дверку печи. Мелкие дровишки проваливались в решетки колосников, не успевая нагреть печь. Такой мелочи может понадобится очень много, даже для того, чтобы вскипятить чайник.
— А у тебя есть дрова покрупнее?
— Нету, только эти, да уголь еще. Я же говорил, весь сухостой собрали те, у кого лошади есть. У меня нет. Откуда смог, оттуда и принес. Я все ждал, что на ярмарке дрова будут менять, но никто не принес, самим не хватает, наверно. Разберу сарай на дрова. А весной и летом заработаем с Листком денег, да купим досок в городе, чтобы построить новый сарай.
— Но если такая ситуация напряженная с дровами, почему бы не срубить обычное дерево.
— Вы наверно издалека, раз не знаете, что рубить деревья в нашем лесу нельзя. Они все принадлежат князю Казимиру. Нужно написать прошение, чтобы получить разрешение, и если князь даст его, то лесничий с княжеской печатью отметит все пни срубленных с княжеского разрешения деревьев. А если князь увидит, что есть пень без его печати, то выпорет всю деревню.
— Очень строг ваш князь. С таких все «гринписы» и начинаются. — Прокомментировал ситуацию Владимир, глядя, как проваливаются в печку последние прогоревшие угли. — На таких веточках уголь не разгорится. Давай, завтра попросим у кого-нибудь лошадь и съездим за дровами?
— Так не дадут же, они сами дров хотят набрать. Зажмут, я просил уже.
— Так мы их подкупим на что-нибудь?
— Не знаю, вокруг все собрали, если только на чужую территорию лезть, так можно и стрелу промеж глаз получить.
— За это не переживай. Я знаю кучу мест, где можно и дров набрать и стрелу не получить. Давай оставим эту проблему на завтра, а сейчас неси еще охапку своих жидких веточек. Согреем кипяточку и чайком побалуемся.
Пиотта шмыгнул на улицу, а Владимир полез в свой рюкзак. Пока мальчик отсутствовал, мужчина разложил на столе разноцветные упаковки. Пиотта зашел с большой охапкой хвороста, и его взгляд сразу упал на стол. Он даже споткнулся в дверях и чуть не упал, заглядевшись на красочные коробочки и баночки. Владимир улыбнулся, поняв чувства мальчика.
— Ставь котелок с водой, лапшу заварим и чай попьем.
Пиотта, как гуттаперчевый мальчик, поворачиваясь корпусом, но, не сводя глаз со стола, схватил котелок и выбежал на улицу. Пока он отсутствовал, Владимир затолкал хворост в печку, который нехотя разгорелся от почти прогоревших угольков. Пиотта занес котелок. Поднял его ухватом и поставил в печь.
— Пока закипает вода, расскажи мне о себе, Пиотта. — Владимира на самом деле заинтересовала жизнь мальчика.
Пиотта сел напротив, все еще не сводя глаз с красочных коробочек и баночек.
— Когда ты ел сегодня?
— Утром, перед тем, как идти на дорогу с Листком. Карася сушеного с собой брал еще.
— Тогда аппетит не испортишь, возьми вот это. — Владимир пододвинул мальчику шоколадный батончик. — Откусывай понемногу, кто знает, как отреагирует твой организм на необычную пищу.
Пиотта схватил батончик, аккуратно раскрыл его, бережно отодвинул обертку в сторону и откусил. Причавкивая, как поросенок, он смаковал неведомый продукт, почти ничего не стоящий в тех местах, откуда прибыл Владимир.
— Что ж, пора услышать твой рассказ.
Пиотта начал свой рассказ. Вначале он сбивался, не знал с чего начать, но затем в голове выстроилась целостная картина его жизни, и он пошел рассказывать, как по-писанному. Ко времени закипания воды в котелке Владимир знал всю историю жизни мальчика. Доля досталась ему нелегкая, но так случилось со многими детьми, проживающими вокруг.