з.
Я вернулся в свой офис на пятом этаже, где меня дожидалась Жизель. Я почти забыл про неё.
— Ну что? — спросила она измученным голосом.
— Прости, Жизель. Кажется, мы вернулись к тому, с чего начинали.
— Но почему? Я не понимаю!
— Иногда психическое заболевание проявляется как гром среди ясного неба. В буквальном смысле слова. Маленькая искра запускает цепь электрических импульсов. Пока мы не узнаем больше о химических процессах и физике мозга, всё, что мы можем — это пытаться вернуть пациента в нормальное состояние всеми доступными средствами.
Жизель нахмурилась. Уже проделав этот путь, она знала обо всех рисках и возможностях сложившегося положения.
— Я смогу его навещать, как и прежде?
— Конечно.
У меня не было намерения отказывать в этой просьбе. Ввиду уникального положения Жизель в роли буфера между протом (Робертом) и внешним миром, мы оба знали, какую огромную пользу она может принести своему возлюбленному. Возможно, он скажет что-то значимое, когда она будет рядом; что-то, чему не придаст значения обычная медсестра.
— Кстати, а где твой сын?
— Я позвонила маме прошлой ночью. Она побудет у нас, пока не разберемся, что к чему.
— А мать Роба?
— Ей тоже звонила. Она снова вышла замуж и теперь живёт в Аризоне. Хотела приехать, но я её отговорила. Будет мало толку от её визита, если мы не узнаем, что с Робертом.
Я посмотрел на её энергичное, всё ещё моложавое лицо.
— Ты, наверное, знаешь о проблеме Роба не больше, чем я. Как думаешь, что пошло не так?
— Думаю, купание Джина каким-то образом подняло плохие воспоминания из глубин. Но почему он исчез так внезапно и на его место тут же пришёл прот… — она пожала плечами.
Я и забыл, что Жизель рассматривала их как две отдельных личности.
— Есть идеи, куда он мог пропасть?
— Вообще никаких. Разве что вернулся в Гвелф[17].
— Его родной город?
— Да.
— Почему Гвелф?
— Не знаю. Когда меня что-то тревожит, то возвращение в места, где я выросла, приносит облегчение. Это как сбежать во времена, когда всё было проще.
Я понимающе кивнул, хотя сам до сих пор жил в доме, где вырос, и никуда не переезжал. Но ни моё детство, ни детство Жизель не были омрачены теми страданиями, что выпали на долю Роба.
— Я могу увидеться с протом прямо сейчас?
— Хорошо, Жизель. Посмотрим, что ты сможешь узнать про прота из того, чего не смог узнать я.
— Спасибо, доктор Брюэр.
Она резко поднялась и поцеловала меня в щёку перед тем, как выйти. А затем заскочила снова.
— Кстати, — добавила она. — Возьмёшь к себе Окси, пока Роб не вернётся?
Так случилось, что наш собственный далматин, Шаста Дейзи, умерла в августе. Несмотря на то, что ей было пятнадцать лет и она прожила на удивление счастливую жизнь, мы всё еще скучали по тому, как она спала в нашей кровати, выглядывала из окна на заднем сидении авто, играла с внуками. Жизель снова подловила меня и знала об этом.
— Ну хорошо. Привози его завтра в институт.
— И ещё кое-что.
— Что?
— Окси теперь вегетарианец.
— Собака-вегетарианец? Это возможно?
— Конечно. Вопрос только в подборе правильного рациона с достаточным количеством витаминов и минералов. Я дам тебе список.
— Благодарю, — пробормотал я.
Жизель широко улыбнулась.
— Я знала, что могу на тебя положиться.
Хотел бы я разделить её уверенность.
После ухода Жизель я некоторое время пытался разобрать бумаги на столе — ритуал, который помогает сосредоточиться каждый раз, когда на голову сваливается что-то неожиданное. Среди бумаг были неотрецензированные рукописи, просроченные приглашения на мероприятия, мои незаконченные статьи, всевозможные книги, перепечатки, каталоги, блокноты и стикеры. Позади всего этого стояла рамка с фотографией моей семьи.
Я посмотрел с нежностью на фото, вспоминая день, когда оно было сделано. Это было семь лет назад на пикнике, на заднем дворе нашего дома. То был первый раз, когда я пригласил прота домой, чтобы посмотреть, как на него повлияет нормальная домашняя обстановка (в то время я ещё не знал о Роберте). Я и моя жена Карен сидели на первом плане, Шаста — на наших ногах, а сзади стояли наши сыновья: Фрэд слева, Уилл справа. Между ними стояли наши дочери — Эбби и Дженнифер. Руки Уилла изображали антенну, торчащую из моей головы.
Как много всего изменилось за эти семь лет! Уилл, учащийся тогда в старшем классе средней школы и страдающий кокаиновой зависимостью, теперь учится на третьем курсе медицинской школы и делает успехи. Он всё ещё планирует стать психиатром и жениться на Даун Сигел после окончания учёбы. Они живут вместе уже два года.
Дженнифер, на тот момент студентка-медик, теперь специализируется на лечении и профилактике ВИЧ в округе Сан-Франциско. На самом деле она стала кем-то вроде знаменитости в Северной Калифорнии, героем нескольких журнальных и газетных статей, и так же счастлива в своей работе, как Мать Тереза — в своей. Несмотря на то, что обязанности вынуждают Дженнифер посещать нас всего один-два раза в год, мы очень гордимся её успехами и преданностью своему делу.
Для Фрэда последний год стал переходным. Он продолжает радовать нас своей карьерой певца и актёра. Он снялся в нескольких фильмах и мыльных операх, но большую часть времени проводит на сцене и даже выступил на Бродвее в прошлом году. Сейчас Фрэд выступает по всей Америке в рамках шоу Les Miserables[18] (мы даже не знали, что он поёт, пока не увидели выступление в театре-ресторане в Ньюарке[19] спустя совсем немного времени после того, как сделано фото). Фрэдди живёт в Ист-Виллидж с прекрасной балериной, но отказывается обсуждать возможность супружества, по крайней мере, с нами. Карен, однако, не теряет надежды.
Я посмотрел на Эбби, самую старшую и самую активную из детей. Ей скоро исполнится сорок, но Эбби остаётся активной в нескольких сферах деятельности. Особенно её привлекает защита прав животных: она считает, что за этим будущее. «Люди начинают понимать, что животные тоже имеют чувства и особенности, не сильно отличающиеся от человеческих», — настаивает она. Подозреваю, Эбби у прота в любимчиках.
Мой зять Стив, профессор астрономии (который сделал это фото) и его коллега Чарли Флинн очень помогли нам оценить широкие познания прота в вопросах астрономии. Прот даже сообщил о ранее неизвестных планетах в нескольких солнечных системах нашей Галактики. После этого доктор Флинн, конечно же, был убеждён, что наш друг прилетел с планеты Ка-Пэкс.
Но вернусь к семье: детям Стива и Эбби, Рейн и Стар, теперь тринадцать и двенадцать лет. Из детей, любивших зависать за компьютером, они выросли в нормальных подростков, смышлёных, тактичных и заботливых. Рейн планирует стать Скаутом-Орлом[20] и уже получил несколько знаков отличия. И хотя чаще всего мы встречаемся с семьей Эбби, этого всё равно мало. Мы видим семьи своих детей недостаточно часто.
Возможно, в следующем году ситуация изменится. Карен планирует выйти на пенсию в конце этого года, поскольку гонорара за фильм «Планета Ка-Пэкс»[21] хватит на безбедную старость. Она уже составила план наших путешествий на тридцать лет вперёд и каждый раз напоминает мне, что чем дольше я работаю, тем меньше времени у нас остаётся.
— А как же мои пациенты? — спрашиваю я.
— Ты не сможешь работать в институте вечно. Рано или поздно их придется передать другим.
Это не так легко, но я её понимаю. Иногда я задумываюсь, что неплохо было бы иметь множественное расстройство личности, чтобы вести несколько параллельных жизней одновременно. Однако большинство из нас не может разобраться и с одной. Я лишь надеюсь, что моя сможет принести пользу Роберту, помочь ему разобраться в себе и встать на долгий путь постепенного восстановления.
БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
В субботу я привёз домой Окси. Карен, как и другие члены семьи, была рада увидеть знакомого пса. Окси жил у нас с 1991 по 1995 год (именно его я возил к Роберту в бесплодной надежде вывести его из кататонического ступора). Даже Эбби со своей семьей приехала из Принстона, чтобы встретится с далматинцем.
Моя дочь смягчилась в последние годы и уже не так надоедала мне со своими либеральными идеями. Может, она просто была рада ненадолго вернуться домой. Или сыграло роль то, что скоро ей исполнится сорок.
Окси, в свою очередь, был тоже очень рад побыть с нами, хотя постоянно искал по запаху Шасту и не нашёл (она похоронена на своём любимом месте в адирондакских горах, недалеко от нашего летнего домика).
Рейн и Стар весь вечер бегали с Окси по двору, в то время как взрослые общались за обеденным столом. Несмотря на негативные стороны возвращения прота, все были очень рады этому факту и ждали, когда я привезу его к нам на пикник.
— Пикник зимой? — запротестовал я.
Карен напомнила, что впереди День Благодарения и Рождество[22].
— Может, он захочет провести их с нами.
Мне даже не хотелось об этом думать. Казалось, мы только недавно спрятали ёлочные украшения.
Я спросил своего зятя Стива про его коллегу, Чарли Флинна, который недавно вернулся из Ливии (по специальному разрешению полковника Каддафи[23] в обмен на процент от прибыли, извлеченной из исследований) с небольшим запасом паучьих экскрементов[24]. Согласно проту, это был необходимый компонент для реакции холодного синтеза водорода. Несмотря на то, что результаты одного маленького эксперимента (проведенного совместно с факультетом физики) выглядели многообещающе, собранного Чарли вещества было недостаточно для того, чтобы произвести более масштабные исследования. Флинна это не остановило: он собрал экскременты местных видов арахнидов в надежде выделить нужное вещество, которое могло решить проблемы мирового обеспечения энергией и заодно наполнить карманы Чарли.