— В какую тару воду наносить? — спросил я у толстой тетки поварихи, еле-еле разглядев её среди клубов пара.
— Вон бочка пустая, вон ведра, — помешивая половником в огромной кастрюле похлебку, ответила она.
— Какую из двух бочек наполнять? Они обе пустые? — удивился я.
— Что ж ты такой дурень? — вскипела тетка, — обе и наполняй!
А это что такое? Мой взгляд упал на резиновый шланг, который в скрученном виде лежал на подоконнике. Я автоматически взял эту диковинку в руки и пощупал. Что-то не очень на резину похоже, каучук, наверное. Странный мир, вновь подумалось мне. Кстати, отличная идея. До колодца метров десять, шланг примерно метров семь. Так я сейчас проблему с водой решу в пять сек!
Я вынес обе пустые бочки во двор. Одну поставил ближе к колодцу, другую подальше. Конец каучукового шланга опустил в воду, а потом ртом за несколько больших вдохов, откачал из него воздух. И вода сама под действием атмосферного давления полилась в первую бочку. Дальше я из первой наполненной бочки перекинул шланг во вторую, и снова откачал из него воздух. И вода перелилась из первой бочки во вторую.
Эх! Шланг бы подлиннее, да третью бочку, использовать как вспомогательную, вообще ничего не нужно было бы носить, подумал я, когда одна наполненная водой бочка стояла уже на кухне. Ну, ничего, воду носить мне сегодня не привыкать. И вторую тару я наполнил простым дедовским способом, ведрами в ручную.
Через час я подошел к барной стойке.
— Хозяин, принимай работу! — окрикнул я пожилого, но крепкого телом трактирщика.
— Никишка, — обратился он к своему молодому, но уже вполне шустрому сыну, — Минька бочки разгрузил? Воду наносил?
— Да батюшка, — ответил, пробегая мимо с подносом, высокий и худущий сынуля.
— Держи, — хозяин, наконец-то брезгливо посмотрел на меня, и выложил три медяка и бутылку мутной алкогольной бурды на столешницу.
— Шато Марго, — я прокомментировал презент, взяв в руки эту сивуху — двести тысяч баксов за бутылку! Но покорно благодарю, мы договаривались на пять медяков, так что пожалуйте выполнять контракт.
Я поставил бутылку на место и вопросительно посмотрел на трактирщика.
— Шато Марго, — повторил мои слова хозяин трактира, и как в каматозе поднял свою паленку, и рассмотрел ее на свет.
— Двести тысяч баксов за штуку. Гони медяки папаша! — поторопил я ценителя дорогого алкоголя.
О чем-то напряженно размышляя, трактирщик выложил еще два медных кругляша, к тем трем монеткам, которые уже сами просились в мой дырявый карман.
— Кстати, милорд, вы не подскажет подходящий инвестиционный проект для капиталовложений? — спросил я, рассматривая первые мои деньги в этом мире.
Однако трактирщик, откупорив бутылку, понюхал ее содержимое, поэтому, проигнорировав мой вопрос, забыл о моем существовании.
— Шато Марго, — услышал я за спиной голос хозяина заведения, когда выходил из «Кабаньей головы».
Окрыленный первыми успехами, я побежал дальше по лабиринтам городского торгового центра под открытым небом. Кстати некоторые историки из моего мира резонно полагали, что изначально города начинались именно как торговые площадки, и лишь потом они обрастали стенами, домами и администрацией. Наверное, поэтому житомирский рынок, был самым настоящим городом в городе. И еще через четыреста метров я вышел к другому трактиру. Это заведение именовалось «Свиной огузок». Я смело забежал внутрь.
— Хозяин, доброго дня, есть ли работа для смышленого и сильного человека? — я осмотрел заведение, оно было спроектировано, как под копирку с «Кабаньей головой». Первый этаж, барная стойка, столы и лавки, второй этаж номера.
— Здаров, Минька, — улыбнулся хозяин «Свиного огузка», оказывается и здесь я был знаменит, — пошли со мной.
Трактирщик вывел меня на задний двор и показал рукой на три толстых бревна.
— Нужно распилить и наколоть, — он прищурился, что-то высматривая в небе, — за все пять медяков.
— Семь, — ответил я, прикидывая, это сколько же пилить придется. Четыре раза каждое бревно минимум.
— Лады, — быстро согласился полноватый, одетый в кожаную жилетку, мужчина, — вон топор, вон пила.
— А циркулярки нет? — задал я скорее риторический вопрос, так как работодатель уже вернулся к своим посетителям, — понятное дело, нет. Воздухоплавы есть, а циркулярки нет. Сдается мне братец, что я продешевил, — сказал я сам себе и пошел пилить бревна.
Первые четыре распила дались мне относительно легко, мышцы моего нового тела, которое, в принципе, ни чем не отличалось от старого, работали как надо. Сердце тоже стучало без особого надрыва. Только пот тек ручьями. Поэтому я скинул рубаху и закатал брюки выше колен. Со стороны могло показаться, что я работаю в шортах. Следующие четыре распила я еле-еле вытерпел, меняя руку по нескольку раз.
— Пилите, Миша, пилите, — прошептал я, склонившись над бревном номер три, и мысленно представил, как оно само распиливается.
Что самое удивительное, пилиться стало в разы легче, я от неожиданности даже отскочил от инструмента. Потом, я детально представил, что пила, как масло разрезает дерево и за два возвратно-поступательных движения отрезал новый чурбачок.
— Это что ж такое в этом мире делается? — я посмотрел на пилу, потом на бревно, потом в небо.
Кстати над городом в очередной раз проплыл воздухоплав.
— Не нравится мне все это, — сказал я сам себе, имея ввиду, и активность княжеской гвардии, и волшебную силу своего воображения, — а может быть представить, что бревно всего килограмма два весом и приподнять его?
Сказано, сделано, я поднатужился, и бревно на самом деле оказалось легким. Я даже смог подержать его на вытянутой руке. Но лишь только я расслабился, и мои мысли улетели куда-то вдаль, деревянный тяжеленный цилиндр тут же рухнул на землю, чуть не переломав мне ноги.
— Минька! Ты чего творишь? — выскочил на шум трактирщик.
— Проверяю действие закона всемирного тяготения, — ответил я, вновь взяв в руки пилу.
— И чего? — заинтересовался он, — закон ейтот?
— Работает собака, — махнул я рукой.
— Вот! — трактирщик поднял вверх указательный палец, — ежели работает, то не суйся.
Глава 3
После экспериментов со своим, вдруг обретшим волшебную силу, воображением, аппетит мой разыгрался в разы сильнее. Поэтому из семи заработанных медяшек пришлось две оставить за двойную порцию овощей с рыбой. Кстати, каждая отварная рыбина тянула на полкило. Порции вообще были можно сказать богатырскими. Значит, проблем с продовольствием город не имел, удовлетворительно отметил я про себя. Скопившуюся у меня сумму в десять медяков я аккуратно сложил в тряпочку, обвязал шнурком и повесил на шею. Так как дырявые карманы не внушали моим первым капиталам ничего хорошего. На рынке меня просветили, что одна серебряная монета равна двенадцати медным, а одна золотая двенадцати серебряным. Не скоро я скоплю на первый золотой, подумал я.
Кстати, следующим местом экскурсионной программы в неведомом мне мире я наметил городской порт. Может и там кому, что понадобиться выгрузить или разгрузить. Дорога к городским причалам нашлась быстро, все вниз, вниз и вниз, в сторону свежего речного ветерка. Зря меня Ванюха пугал ужасами портового района. Дома, как дома, трактиры, как трактиры, вон и девки гулящие. На лицо ужасные, но добрые внутри.
— Эй, морячок, развлечемся, — окрикнула меня одна старая прыщавая страхолюдина, — всего пять монет.
— Даже если ты мне доплатишь, эти пять монет, то нет, — отмахнулся я, выслушивая в спину множество нелицеприятных слов о моих мужских достоинствах.
В порту, я пару раз безуспешно попытался договориться с бригадой грузчиков около главных причалов. Где стояли две большие баржи.
— Уон туды топай паря! — коротко послал меня здоровенный, килограммов под сто тридцать, бородатый мужик, — нам таких задохликов тут не нать.
Я, конечно, был противоположного мнения, но ничего доказывать не стал. И поплелся в самый конец порта. Никогда я не считал себя задохликом, всю жизнь спортом занимался, и бегом, и боксом, и футболом. Рост всего сто семьдесят пять, зато резкий и верткий, телосложение спортивное, нет ни живота, ни грамма жира.
— Доброго здоровья, — поздоровался я со скучающим мужиком в хорошем купеческом костюме, который сидел около средних размеров кучи мешков с мукой.
— Я не подаю, — буркнул он в ответ и важно поправил картуз на голове.
— Грузчик не нужен, могу это все перетаскать, куда скажешь, — я кивнул на гору мешков.
— Сорок штук, один? — не поверил купец.
— Один, — просто ответил я.
— Даю две монеты серебром, если один перенесешь товар на ушкуй, — глаза мужика азартно заблестели.
— Три! Чтобы было, за что жилы рвать, — ответил я, в этом мире любят торговаться, так чего скромничать.
— По рукам! — обрадовался купец, — Но если один за час не сдюжишь, то два серебряника вернешь в обрат!
— Договорились! — я пожал руку мужику.
— Эй, Степка, иди спектаклю смотреть! — купец позвал кого-то с ушкуя.
На зов с судна высунулось человек пять корабельной команды, кто из них был Степка, для меня осталось загадкой. Я тут же при свидетелях разбил наше с купцом рукопожатие.
— Пупок не надорви! — крикнули мне с корабля.
— Тоже хочешь на серебряный поспорить? — не растерялся я.
Спорун, почувствовав неладное, решил не рисковать и просто скрылся за спинами товарищей. Я потер ладони и нарисовал своим воображением, что каждый мешок весит по килограмму. Выдохнул, и схватил сразу две поклажи. Ого! Нет, мешки весили не по пятьдесят каждый, но и не по килограмму. Наверное, по килограмм восемь, десять. Ничего, решил я, организм молодой, горячий, двадцатка для него не проблема. И с такими мыслями трусцой стал таскать муку на ушкуй. Всего-то двадцать ходок, то есть уже шестнадцать, я вытер первый пот со лба. На мое веселое представление подтянулись зеваки с соседних причалов.
— Сема, гля, что задохлик вытворяет, — сказал крепкий мужичок своему сто тридцати килограммовому бригадиру, который меня ранее забраковал.