– Нет, но я могу, если хочешь.
– Нет, спасибо. Не стоит напрягаться.
Она пыталась скрыть ужас, а Мартин этому вовсе не способствовал. Но Джереми вдруг увидел, что она трясется, и понял, что ей должно быть страшно.
– Все хорошо, – ласково сказал он. – Не надо нервничать. Я летаю по лесу по двадцать раз на дню.
«Да, – подумала миссис Фрисби, – но не ты летишь у себя на спине, и не ты можешь упасть.
– Хорошо, – как можно более храбро сказала она. – Я готова. Тереза и Мартин, присмотрите за Тимоти, пока я не вернусь, будьте осторожны и не говорите ему, куда я уехала.
Одним прыжком она оказалась на спине Джереми, распластавшись, как можно сильнее, крепко взялась за перья между крыльями, как жокей хватается за лошадиную гриву перед прыжком. Мартин и Тереза помахали ей на прощанье, но она этого не видела, так как уткнула лицо в перья, а глаза крепко зажмурила.
И вновь она почувствовала прилив силы, когда широкие крылья вороны хлопали в воздухе; на этот раз подъем был чуть дольше, потому что они летели дальше, чем в прошлый раз. Потом хлопанье крыльев стало аккуратнее, они выровнялись, а потом к ее тревоге все и вовсе прекратилось. Что случилось? Ворона наверняка почувствовала, что она напряглась, потому что вдруг спереди она услышала его голос:
– Воздушный поток, – сказал он. – Мы парим. Обычно он всегда проходит здесь, над лесом вечером.
Поток теплого воздуха, поднимавшийся со стороны леса, нес их. Движение было таким плавным, что, казалось, они не двигаются, и миссис Фрисби осмелилась открыть глаза и слегка поднять голову. Она не могла посмотреть прямо вниз, там была спина Джереми, лишь направо и слегка назад, но она увидела серо-коричневый квадрат размером с почтовую марку. Ахнув, она поняла, что это грядка, а Мартин и Тереза, если они все еще там, были слишком маленькими, чтобы их увидеть.
– Посмотри налево, – сказал Джереми, который смотрел на нее через плечо. Сделав так, она увидела нечто похожее на широкую, страшную змею, голубовато-зеленого цвета, петлявшую по лесу.
– Что это? – удивленно спросила она.
– Ты правда не знаешь? Это река.
– О, – сказала миссис Фрисби, устыдившись своего незнания. Она слышала о реке, но не знала, что она похожа на змею. Она никогда не была там, потому что для того, чтобы туда добраться, нужно было пересечь весь лес. В том, чтобы быть птицей, есть свои преимущества.
Через минуту с небольшим они ушли с потока, и крылья Джереми вновь начали подниматься вверх и вниз. Они поднялись выше, и миссис Фрисби опять закрыла глаза. Когда она открыла их, грядка растворилась вдалеке, и Джереми, смотря на деревья внизу, начал долгое снижение. Постепенно, когда он резко спланировал вниз, миссис Фрисби из-за его крыла увидела серо-коричневое пятно среди высоких зеленых елей; с высоты было похоже на сучковатый серый куст, но пока они снижались, она разглядела, что на самом деле это большое дерево, без листьев, похожее на скелет и отчасти высохшее. Одна огромная ветка сломалась и упала, а три еловых ствола согнулись под ее тяжестью. Место было темным и нетронутым, надежно скрытым в сером тумане. Джереми облетел дерево еще раз, ища определенную метку на основном стволе в трех четвертях от земли. Прямо под меткой была огромная ветка, такая же большая, как и обычное дерево, выступающая над верхушками елей, именно на нее наконец и приземлился Джереми, чтобы отдохнуть. Они были метрах в трех от основного ствола, и миссис Фрисби смогла увидеть, что прямо над местом, где ветка соединяется с деревом, было большое, как тарелка, дупло.
– Мы прилетели, – тихо произнес Джереми. – Вот где он живет.
– Мне спускаться? – миссис Фрисби инстинктивно перешла на шепот.
– Там. Нам нужно подойти. Но тихо. Он не любит громких звуков.
– Так высоко.
Она все еще держалась за спину вороны.
– Но ветка широкая. Ты будешь в безопасности.
И в самом деле ветка была широкой, как дорожка. Миссис Фрисби собралась с силами, спустилась и ощутила лапами дерево; однако она не могла отвлечься от той мысли, как далеко было до земли.
– Вон он, – сказал Джереми, смотря на дупло. – Как раз вовремя.
Они пошли по ветке, миссис Фрисби крепко хваталась за жесткую кору, стараясь не споткнуться; и когда они подошли ближе, она сумела рассмотреть что-то похожее на приземистую вазу, сидящую в дупле дерева. На верхушке вазы, довольно далеко друг от друга, в темноте горели два круглых желтых глаза.
– Он нас не видит, – прошептал Джереми. – Все еще слишком светло.
Может, нет, но он мог слышать, потому что вдруг в дупле раздался глубокий, раскатистый голос, как орган:
– Кто стоит у моего дома?
Джереми ответил:
– Сэр, я ворона. Меня зовут Джереми. Я привел к вам друга. Надеюсь, что мы вас не потревожили. Моему другу нужен ваш совет.
– Понятно. А разве твой друг не может сам говорить?
– Сэр, мой друг женского пола. Она – мышь.
– Мышь? – Казалось, что внушительный голос не верит. – С чего бы вороне дружить с мышью?
– Я был в ловушке, сэр, а она меня освободила. Она спасла меня от кота.
– Это возможно, – сказал филин. – Хоть и необычно. Я слышал о таком раньше. Мы все едины в борьбе против кота.
– Да. А теперь, сэр, моей подруге и самой понадобилась помощь.
– Понимаю, – сказал филин, придвигаясь ближе к выходу из дупла. – Миссис Мышь, я не вижу вас, потому что солнечный свет слишком ярок. Но если вы войдете ко мне в дом, я выслушаю все, о чем вы хотите рассказать.
Миссис Фрисби колебалась. Она кое-что знала о рационе филинов, и ей не очень нравилась перспектива быть запертой в его доме. Наконец она робко произнесла:
– Сэр, я не хочу вас беспокоить. Я хорошо слышу вас отсюда.
– Миссис Мышь, поймите, пожалуйста, как правило, у меня нет вовсе никакого интереса помогать мышам решать их проблемы. Но если вы действительно спасли птицу от кота, я уделю вам несколько минут. Но я не обсуждаю проблемы с теми, кого не вижу. Или входите, или попросите своего друга отвезти вас обратно домой.
За собой миссис Фрисби услышала шепот Джереми, очень ласковый:
– Все хорошо. Он не навредит тебе в собственном доме.
Она прошептала в ответ:
– Надеюсь, нет.
Она подошла по ветке к дуплу, перелезла через порог и вошла внутрь.
Вблизи филин выглядел очень большим. На каждой его мохнатой лапе было по пять блестящий когтей длиной в несколько сантиметров. Его клюв был загнутым, острым и зловещим. Он моргнул желтыми глазами и сказал:
– Пожалуйста, пройдите в комнату не на свет.
Миссис Фрисби сделала то, что ей сказали. Привыкнув к темноте, она осмотрелась. Комната, в которую она вошла, была просторной – на этом уровне почти половина огромного ствола была пустой – и чистой, но пол был очень грубым. Это был и не пол вовсе, а просто зазубренные кусочки древесины, торчавшие снизу вверх, как сталагмиты в пещере, так, что миссис Фрисби приходилось скорее карабкаться, нежели идти по комнате. У задней стены, образующей угол она увидела, гнездо, которое себе соорудил филин, огромное, как ведро для воды, из веточек и листьев; сверху она видела пробивающиеся перья – ими филин выложил его изнутри.
Когда она подошла к гнезду, то остановилась и повернулась к филину, отвернувшемуся от света из двери и смотревшему на нее большими желтыми глазами. Джереми нигде не было видно. Она могла лишь надеяться, что он все еще ждет ее снаружи на ветке.
– Теперь, – сказал филин. – Вы можете рассказать о своей проблеме.
«Иди к крысам»
Миссис Фрисби, волнуясь, начала рассказывать, пытаясь привести мысли в порядок:
– Это касается моего младшего сына, Тимоти. Он болен, слишком болен, чтобы подняться с постели. А День переезда наступит уже через пять дней.
– Подождите, – сказал филин. – Переезда откуда? Переезда куда?
– С овощной грядки, где мы живем, на другой конец пастбища к ручью.
– Какой грядки?
Миссис Фрисби только сейчас поняла, что птица, спокойно пролетающая километры, наверняка видела много грядок.
– Она принадлежит мистеру Фитцгиббону.
– Та, что с большим камнем?
– Да. Мой дом рядом с ним.
– С чего вы взяли, что День переезда наступит через пять дней?
Миссис Фрисби рассказала ему о тракторе и о том, что сказал мистер Фитцгиббон: пять дней до пахоты.
– Конечно, – добавила она. – Может снова стать холодно или подморозить или даже пойти снег…
– Нет, – довольно осведомленно проговорил филин. – Не будет. Дикий лук уже взошел на пастбищах.
Он расспросил о том, в каком доме она живет, а именно, где он находится относительно большого камня; очевидно, он хорошо знал место.
Но чем больше она с ним говорила, тем больше миссис Фрисби убеждалась в том, что он ничем не сможет ей помочь. Глупо было думать, что он сможет, глупо было вообще приходить. Потому что, думала она, решения ее проблемы нет. Наконец она замолкла, а филин больше не задавал вопросов. В конце концов, он проговорил:
– При данном расположении ваш дом неизбежно будет разрушен во время пахоты и наверняка разбит на кусочки. Это невозможно предотвратить. Единственный мой совет: оставаться в доме вам нельзя. Следовательно, лучше рискнуть и попробовать переехать. Заверните своего сына Тимоти как можно плотнее, как можно больше помогайте ему во время дороги и молитесь о хорошей погоде в День переезда. Тогда вы как минимум спасете себя и остальных детей.
Филин замолчал, отвернулся и вновь посмотрел на вход в дупло; свет солнца постепенно тускнел.
– А теперь, если вы позволите – наступает ночь, и у меня больше нет времени. Сожалею, что у меня нет более удовлетворительного решения вашей проблемы. Доброй ночи, миссис… – он сделал паузу. – Не помню, чтобы вы говорили мне свое имя.
– Миссис Фрисби.
Бедная мышка говорила со слезами в голосе, потому что филин сказал именно то, что она боялась услышать. Надежды для Тимоти у нее не было. Буквально филин сказал: или Тимоти должен умереть, или они умрут все. Даже если в День переезда будет необычно тепло, ночи уж точно будут морозные, а для него это будет конец. Однако она должна быть вежливой и проговорила: