— Что ты этим хочешь сказать? — заинтересовалась Кристина.
Август не ответил. Все стали смотреть, как Маргит управляет лошадью. Потом решили ехать за город, осмотреть ханаку — монастырь дервишей. Уже возвращаясь на машине, недалеко от города заметили женщин, мывших в речной воде ковры.
— У иранцев понятие дома ассоциируется с ковром. Говорят, что без ковра дом пуст. Мы в Европе заботимся о своем жилище вообще, а они думают прежде всего о коврах, — сказала Элен.
Проезжали мимо фабрики барона. Карл велел остановить машину. У ворот стоял Юзеф.
— Пришло оборудование для нашей красильной фабрики. Может быть, господин барон захочет посмотреть? — спросил Юзеф.
Все вошли на территорию фабрики.
— Это новый рисунок ковра, который вы велели выполнить, — обратился Юзеф к Элен. Она с интересом стала рассматривать узор. Кристина заглядывала ей через плечо. Мастерски выполненный по образцу персидской миниатюры рисунок был помещен в центре древнееврейской надписи.
— Вам нравится? — спросила Элен.
— В самом деле, это дерево прекрасно. Полно жизни. Мне кажется, что ветви вот-вот зашевелятся, — сказала Кристина.
— Тебе действительно нравится?
— Да. Но какие странные знаки! Так обозначается техника изготовления персидского ковра?
— Нет, это буквы. Может, ты хочешь посмотреть, как ткутся ковры? — предложила Элен. — Это дерево — таблица правды, которую Бог дал евреям как избранному народу, — продолжила она по дороге. — Творец долго искал народ, который был бы этого достоин. Евреи не хотели этого принять, и тогда Бог пригрозил им уничтожением. Еврейский народ не хотел быть избранным, это Бог его выбрал. И это не псевдонаучные теории, две тысячи лет истории доказывают, что Бог был прав.
Кристина слушала с нескрываемой злобой. Август взял ее за руку, стараясь удержать от резкости. В огромном фабричном цеху молодые ковровщицы поднялись, приветствуя хозяйку. Одна из работниц подошла к баронессе.
— Добрый день, милостивая государыня…
Но Элен прервала ее:
— Все просьбы только к господину Юзефу…
— Милостивая государыня… — повторила ковровщица.
— Я же сказала: обращайтесь к господину Юзефу. — Элен вдруг посмотрела в глаза ковровщицы и сказала: — Трахома? Ты же можешь заразить других.
— Мне было двенадцать лет, когда я пришла на фабрику, госпожа баронесса…
— Как тебя зовут?
— Фатима.
— Хорошо. Обратись к господину Юзефу.
— Но я… — пробовала что-то сказать работница.
— Я тебе уже сказала. Поняла?
Они перешли в следующий цех, а потом на склад — в поисках Карла, который вместе с Юзефом вышел чуть раньше. Оказалось, что барон уже вернулся к машине. Элен решила сократить путь и повела Кристину и Августа через красильню. Воздух здесь был насыщен едкими парами. Внезапно у Элен начался приступ астмы, сопровождавшийся страшным кашлем. Они вошли в соседнее помещение, где находился склад ковров. Но приступ кашля не кончался, а, наоборот, усиливался. Элен стала задыхаться. Пытаясь вздохнуть, она спазматически хватала широко раскрытым ртом пыльный воздух. Силы оставляли ее. Последним усилием она протянула руки, чтобы опереться о стену склада. Сумочка выпала у нее из рук. Она потянулась за выпавшим из нее ингалятором, но сил уже не оставалось. Она умоляюще взглянула на Кристину, которая, казалось, хотела броситься ей на помощь. Однако заколебалась и посмотрела на мужа. Август равнодушно наблюдал, как Элен медленно опускается на пол. Супруги поняли друг друга без слов. Кристина подняла ингалятор и вместе с мужем вышла из склада.
Элен задыхалась. Она неловко упала на пол, задев тяжелые рулоны свернутых ковров. Они свалились на нее. Еще с минуту баронесса шевелилась, но вскоре застыла без движения.
Лишь через несколько минут Август и Кристина заглянули на склад. Элен, с широко раскрытыми глазами и ртом, с посиневшим лицом, мертвая лежала на полу. Кристина бросила ингалятор в угол склада. Баллончик исчез за рулонами ковров.
— Идем! Запомни: она сама сюда вошла. А мы не могли ее найти. Ты ничего не видела. Мы застали ее в таком положении. А теперь нам надо найти Карла, — сказал Август и потянул жену к выходу.
Они не заметили, что за происходящим, укрывшись за свернутыми в рулоны коврами, наблюдал еще один человек. Это был работник с перевязанной рукой, совершенно случайно оказавшийся в этой части фабрики. Когда супруги вышли, человек поднял брошенный Кристиной ингалятор, спрятал его за пазуху и исчез в фабричных закоулках.
Врачебный диагноз был однозначен: Элен фон Витгенштейн умерла от приступа астмы.
Весть о смерти Элен мгновенно разнеслась по городу. Барон необычайно тяжко переживал внезапную смерть жены, которая в своем завещании просила похоронить ее в семейном склепе в Веймаре. Первая часть печальной церемонии должна была происходить в Ширазе. Открытый гроб с останками Элен фон Витгенштейн стоял в зеркальном зале дворца, утопавшем в цветах. Комнату освещали восковые свечи. В тот день дворец посетили все видные жители столицы Фарса. Пришли мастера и рабочие ковровой фабрики. Попрощавшись с покойной, гости переходили в салон, чтобы выразить свои соболезнования семье. Служанки подавали кофе и чай.
Траурная церемония, так отличающаяся от местных обычаев, удивила Наргис. Она знала покойницу строгой, требовательной хозяйкой, владелицей большой фабрики, но понимала, что это была слабая и больная женщина. Сейчас она выглядела более молодой, красивой. Все это казалось девушке новым, необычным и странным.
— Ты видела нашу фрау? — с восхищением говорила она кухарке. — Сколько в ней величия! Она сейчас прекрасней, чем была при жизни, на ней прекрасное платье и драгоценности. Ее так и похоронят?
— А ты думаешь, как у нас, голой положат в мешок? У них другие обычаи.
— Да, у них все, должно быть, прекрасно. Почему мы не такие, как они? Нас просто страх охватывает, когда смотришь на покойника, — рассуждала Наргис.
— Так уж принято, и ничего тут не изменишь. Человек родится голым и таким должен уйти из этого мира, — заключила кухарка и послала Наргис за дровами.
Девушка взяла корзинку и, выйдя через кухонную дверь, направилась к сараю. На обочине ведущей ко дворцу аллеи стояли экипажи гостей, прибывших на траурную церемонию. Извозчики дремали на козлах, ожидая хозяев. У сарая Наргис заметила Ореша. Она сделала вид, что не видит его, но молодой человек загородил ей дорогу:
— Ты сердишься? Ведь это была только шутка. Я не хотел тебя обидеть, извини…
Она не ответила, исчезла в мрачной глубине сарая, склонилась над поленницей и начала накладывать дрова в корзинку. В полутьме девушка не заметила дровосека, который сидел в углу. Мужчина видел склоненную спину девушки, и грубое желание охватило его. Он подкрался к ней сзади и, крепко охватив ее руками, закрыл ладонью рот. Наргис напрягла все силы, но ей не удавалось вырваться из железных объятий. На шее она чувствовала горячее дыхание дровосека, тянущего ее в темный угол сарая. Она сделала несколько отчаянных попыток вырваться, но ей удалось только позвать на помощь.
Ореш услышал крик Наргис и вбежал в сарай. Как молния, бросился он на дровосека и что было сил ударил его. Тот скорчился от боли и выпустил отчаянно защищавшуюся девушку. Тяжело дыша, но не желая признать себя побежденным, дровосек бросился на Ореша, с огромной силой нанес удар, но юноша был более ловок. Нападавший поскользнулся, упал и лежа нащупал топор. Поднимаясь, внезапно ударил им Ореша по ноге. Брызнула кровь. Молодой человек присел от боли.
Перепуганная Наргис выскочила из сарая и подбежала к пролеткам, ожидающим гостей. Ей удалось уговорить одного из извозчиков, и они вместе пошли к сараю. Но там они обнаружили только раненого. Дровосек исчез. Наргис с помощью извозчика усадила в пролетку хромавшего Ореша. Затем девушка вернулась во дворец.
Траурная церемония подошла к концу. Перед выносом тела Элен барон отдал Юзефу последние распоряжения.
— Никогда не думал, что именно так она вернется в Веймар. Она так любила этот город… — произнес он, с трудом сдерживая волнение. Но тут же добавил деловым тоном: — Мне бы хотелось, чтобы вы, Юзеф, во время нашего отсутствия взяли все дела в свои руки.
— Господин барон может быть спокоен.
— Элен всегда говорила, что, когда Юзеф на месте, все работает как часы. Да, чуть не забыл. Моя жена велела уволить этого молодого иранца.
— Да. Он совал нос не в свои дела…
— Возьмем другого химика для нашей красильни. Это действительно хороший специалист.
— Кого вы имеете в виду, господин барон? — спросил Юзеф.
— Своего брата.
— Господин Август останется здесь?
— Он уже дал свое согласие. Нужно подготовить для него и его супруги комнаты в левом крыле дворца. Маргит тоже останется у нас.
— Хорошо, ваша милость. А ту девушку отослать назад на фабрику?
— Какую?
— Ту, что была служанкой у незабвенной госпожи баронессы.
— Наргис? Нет, пусть останется.
— Хорошо, ваша милость.
— Еще раз благодарю, Юзеф. Ты просто незаменим, — сказал барон, прощаясь со своим администратором.
Маргит, Август и Кристина уже ждали возле автомобиля. Начался длинный путь в Веймар.
Скрупулезный Юзеф как всегда точно выполнил приказания барона. Он лично проверил, как готовят комнаты для Августа, его жены и Маргит, и отредактировал письмо Орешу об его увольнении.
— Вручишь адресату в собственные руки, — сказал он Наргис, вручая ей запечатанный конверт.
Лицо девушки оставалось спокойным, но внутри у нее все запело от радости. Ведь это поручение — предлог, чтобы увидеть своего защитника. Она взяла корзинку с фруктами и направилась в город. Без труда нашла домик в старой части Шираза. Двор был завален кирпичами и бревнами, приготовленными для ремонта дома. С минуту девушка размышляла, куда направиться, но вдруг через окно заметила Ореша, лежащего на деревянной кровати. Она тихонько постучала в окно. Инженер узнал девушку и жестом пригласил ее войти. Наргис нашла дверь и несмело вошла в комнату.