Подошел к двери, прислушался. Дверь деревянная, но крепкая. К тому же открывается внутрь подвала, сломать не получится. Это лишний шум. Если охранник там, значит, нужно сделать так, чтобы он непременно вошел в подвал. В голову пришла простая и дельная мысль.
— Эй! — истошно заорал я. — Тут подвал водой заливает! Я тут захлебнусь сейчас!
Пока тишина.
— Эй, помогите! Трубу прорвало, водой все заливает!
На этот раз пошла реакция. Я услышал звук отпираемого замка, поэтому сразу же спрятался за дверь.
— Че ты там орешь, Громов? — послышался приглушенный голос из-за двери. Странно, откуда охранник знает, что я Громов?!
Послышался скрип открывшейся двери. Оттуда же донеслась музыка. Вспыхнул свет.
Кто-то вошел внутрь. Я с удивлением опознал в вошедшем Юрку Коньякова. Тот был в яркой футболке и свободных голубых джинсах и с бутылкой пива в руках. Он остановился, увидел лежащие в центре разрезанные веревки. Хоть и был подвыпившим, сразу понял, что произошло!
— А-а… Папа! — он в ужасе понял, что произошло. Испуганно развернулся и увидел меня. — Т-ты…
— Оп!
Я не стал дожидаться, пока он заорет, словно жирная девчонка. Хорошенько вмазал ему прямо в многострадальный нос так, что тот только хрюкнул. Качнул головой и рухнул на земляной пол, уронив бутылку. Та глухо звякнула о пол, перевернулась. Пиво быстро превратилось в пенящуюся и расползающуюся во все стороны лужу.
— Тьфу! — сплюнул я.
Терпеть не могу таких слизняков, как Юрка. Размазня, считающая себя царем. Пуп земли. Надо же, самому уже за двадцать, а все папа… Привык, что за ним любое дерьмо убирают и все с рук сходит. Но лафа когда-нибудь заканчивается.
В начале своей военной карьеры я часто работал с личным составом, а потому насмотрелся на маменькиных и папенькиных сынков, которые в мужском коллективе просто не уживаются. Не тянут, и все тут. И это даже не дети мажоров — тех вообще в армию пускать опасно. Они и сами не хотят, еще и деньги платят, чтобы их не брали — а то случиться беда. И наш Валера Кольский это так, аперитив.
Юрка бросил дверь открытой.
Я выглянул — никого. Охранника тут почему-то нет. Где-то наверху играет музыка. Итальянская, судя по знакомым мотивам. Я, кстати, люблю ретро музыку тех лет. Помниться, в прошлой жизни у меня была неплохая коллекция. Жаль только, что слушал я ее раз пятилетку.
Еще сверху раздавались голоса, смех. Звяканье стаканов.
Деловая встреча, значит? Ну, товарищ Коньяков, сейчас я вам устрою!
Вернувшись обратно в подвал, я затащил грузное тело Коньякова в ящик для картошки. Затем взял оставшиеся на стеллажах бутылки с лаком, выбрался на первый этаж. Откупорил задубевшие резиновые пробки, быстренько разлил лак по полу и стенам. Мельком заметил, что дом у Константина Тимофеевича был довольно неплохой — везде ковровые дорожки, достаточно хорошая мебель, явно не советского производства. Под потолком в гостиной хрустальная люстра. Само собой, осматриваться времени не было. Но все же, это не элитные хоромы.
Из дальней части дома слышались другие голоса. Прислуга? Водители? Телохранители? Среди них различил голос Эдуарда.
Выглянув в окно, увидел на стоянке три машины. Белая «Волга», на которой папаша Юрки приезжал ко мне домой. Еще там была какая-то иномарка, но я не различил что за марка. Третьей была та самая коричневая «шаха». Выходит, Коньяков не просто партийный работник, он еще и подпольник. Впрочем, чего удивляться, в Батайске восьмидесятых и девяностых годов, это норма. Да и Ростов-папа в девятнадцатом и двадцатом веке не зря считался родиной многих аферистов и бандитов.
— Сейчас будет вам весело! — усмехнулся я.
Зажигалку я нашел в кармане у того же Юрки. Вместе с сигаретами «Camel». Быстро закончив разливать лак по паркетному полу, я чиркнул «жигой» — все, тут же вспыхнуло. Сам лак не горит, а вот его испарения очень даже хорошо. Да и в самом доме, деревянной мебели хватало. Дверь в подвал я запер, пусть Юрка отдохнет. Окна там закрыты, вытяжки я не заметил, так что от дыма он задохнуться не должен, а там как повезет.
Сам я сразу же направился к выходу, открыть изнутри входную дверь во двор, проще простого. А там и внешние ворота так же. Только вот на самом выходе я едва не столкнулся с Эдиком, тот нес в руках какую-то сумку. Лысый хотел заорать, но не успел — прямым ударом вырубил его быстрее, чем тот успел раскрыть рот. Со здоровьем у него было плохо, вероятно, от рождения. Потеряв сознание, тот упал точно в клумбу с какими-то сухими папоротниками. Этому хватит. В сумке оказались деньги. Много денег, даже навскидку не определись.
Хм, а не соврал Коньяков — и правда, деловая встреча. Что же, их ждет облом! Сумку я хотел швырнул в огонь, мне грязных денег не нужно! Но передумал, прихватил с собой.
Тем временем, в доме у Коньякова становилось все более и более дымно. За стеклами были видны значительные языки пламени. Хороший оказался лак, горючий.
Кто-то скажет, что я поступил жестоко? А как иначе? Я шутки шутить не буду, нечего было натравливать на меня двух быков и бить по голове. Так и убить можно. Кем Коньяков себя возомнил, когда решил, что может держать меня в каком-то подвале, против воли?!
Уходить так просто я не собирался.
Пожар это так, пустяки. Уже сейчас видно, что на второй этаж огонь вряд ли перекинется. Когда пожарные приедут, куда больше водой попортят. Их задача не имущество спасать, а как можно скорее локализовать и ликвидировать очаг возгорания.
Нет. Мне нужен был сам Константин, чтобы доходчиво, в понятном ему «формате» объяснить, что не туда он свои грабли засунул. Авторитет, твою мать!
Наверное, было забавно наблюдать, как молодой парень действует настолько невозмутимо, что на лице нет никаких эмоций?! Я об этом не думал, просто действовал по ситуации. Так же, как и всегда. Я привык так. И не важно, молодое тело или старое.
Заметил, что стоящая во дворе белая «Волга» открыта. Но ключей в замке зажигания не было. Я забрался внутрь и спрятался на заднем сидении — благо в полумраке ни черта не видно. Мой расчет был на то, что машину будут отгонять, чтобы въехал пожарный автомобиль. А там ее можно и угнать.
Когда же на первом этаже все разгорелось, во двор начали выбегать люди. Царила неразбериха. В какой-то момент показался и сам хозяин дома. Дал какие-то указания своим людям, а сам, затравленно оглянувшись на горящий первых этаж, направился прямо к Волге. Открыл переднюю дверь, влез внутрь. Что-то недовольно бормотал себе под ном. Завел двигатель, вспыхнул свет фар.
Неужели собрался сбежать или правда машину отгоняет?! Сам?
Видимо, все же второе. Странно, а где же его водитель? Учитывая время суток, отпустил домой? Возможно! Но тогда кто все эти люди?
Когда «Волга» медленно выезжала со двора и пересекла ворота, я тихо поднялся, затем приставил к виску Константина Тимофеевича зажигалку и процедил:
— Тихо! Не суетись! Одно лишнее движение и у тебя дыра в неположенном месте! Это ясно?
Одновременно рукой сдвинул зеркало заднего вида, чтобы он меня не видел.
Тот испуганно дернулся. Оно и понятно, такие за свою жизнь ой как бояться. А зажигалка твердая, холодная. Вполне можно сбить с толку — у него же глаз на виске нет.
— А? Громов?
— Слушай сюда, собака! — произнес я ему на ухо, надавив холодным корпусом зажигалки ему на висок. — После того, что ты сделал, тебя самого сжечь надо. Поворачивай направо и вези меня в город!
— Ты что творишь? — всхлипнув, спросил тот.
Я резко сжал кулак и с силой двинул его в ухо. От такого удара он резко ткнулся головой в водительское окно, жалобно заскулил. Все-таки взялся за руль дрожащими руками и послушно повернул направо. Волга медленно покатилась по грунтовой дороге.
Было тихо. Вокруг ни души.
Судя по всему, какой-то небольшой поселок, коих под Батайском было достаточно.
Проехав около трех километров, мы выехали на другую, уже асфальтированную дорогу. Ее я узнал, увидел вдалеке огни Батайска. Впереди должна быть трасса, там движение оживлённое.
— Все, давай к обочине! — приказал я, снова приставив зажигалку к виску.
Когда мы остановились, я приказал ему вылезти наружу. Выбрался и сам. Время поджимало.
Дорога пустая в обе стороны. Ни души.
— Громов, что ты намерен со мной делать? — как-то не очень грозно прошипел он, глядя на меня злыми глазами. Еще в них читался плохо сдерживаемый страх — видимо ранее, он с подобными ситуациями еще не сталкивался. Он не бандит, он чиновник, который слишком осмелел и много на себя взял, думая, что ничего ему за это не будет. — Моя смерть ничего тебе не даст. Может, решим вопрос иначе? Я человек слова!
Надо же как запел… Вся спесь с него слетела моментально!
— Ты бы лучше о сыне подумал! — с вызовом ответил я, показав ему зажигалку. Пусть допрет, что пожар моих рук дело. — Он сейчас как раз томиться в том самом подвале, куда ты меня посадил!
Его морду перекосило. Испуганно дернувшись и наконец увидев, что никакого пистолета у меня нет, он изменился в лице. И видимо осмелел — правая рука полезла в карман спортивных штанов. Что же ты задумал, Константин Тимофеевич?!
И тут раздался звук приближающейся машины. Следом за ней, двигалась вторая…
Глава 20Гонка со временем
Он неуверенно выхватил из кармана нож «выкидуху».
Такие были популярны в середине восьмидесятых, но быстро ушли из моды и вернулись только с развалом СССР.
По глазам было видно, сделал он это нерешительно. Вообще, отдельно отмечу, что по глазам многое можно сказать о намерениях человека. Это достаточно тонкий момент, чтобы его прочувствовать, нужен опыт. Коньяков действовал предсказуемо, но лишь потому, что его подгоняло отчаяние.
Тем временем первая машина просто проехала мимо, а вот вторая, оказавшись машиной ГАИ — желтая ВАЗ-2101. Мигнув проблесковыми маячками, «копейка» сбавила скорость и плавно с