Почему Аккордеон? Зачем Аккордеон? С какой стати Аккордеон? А это уж надо спросить тех, кто так окрестил ссыпавшуюся с по-над облаков хрендубовину. Только вот не спросишь. Тех, кто окрестил, давно уж нет как нет, а те, кто слышал, как крестили, божатся, крестясь, что ничего не помнят.
Если честно, с аккордеоном у этой штуковины не было никакого сходства, а вот с футляром от аккордеона – было. С футляром от хорошего немецкого аккордеона, кстати говоря, – «Supita/Supra 86/120», например, или «Weltmeister 87/120/IV/11/5»:
Я на всякий случай ссылочки укажу{4}, http://www.bayanoff.com/index.php?cat=catalogaction=productp_id=67 – вдруг и впрямь Интернет заработает{5}
Вот меня могут спросить (если, конечно, дури хватит): какие-то картинки с футлярами, какая-то очень плохая репродукция Петрозаводского дива прошлого века, а где снимки самого Аккордеона? Где видео, клипы, телесюжеты? Где те самые цветные-разноцветные космические фотографии? Очень хочется ответить: где, где, в Караганде!!! Но – не отвечу. Потому как спрашивающим (идиотам) и самим должно быть известно: нет никаких снимков, никаких видео, никаких клипов. Нет! И НЕ БЫЛО! Всем понятно?.
Ну, раз на футляр от аккордеона походит – значит, Аккордеон. Правда, возникает законный вопрос: откуда в Малом Храпе «Вельтмайстер»? Непонятно. Тем не менее, словечко прилипло. Ненадолго, правда.
Аккордеон этот был не маленький – высотой с шестнадцатиэтажную башню. В Малом Храпе таких домов никогда не было и, надо полагать, не будет. Сразу поправлю себя: сравнение с домом – глупое. На дом Аккордеон вовсе не походил: ни окон, ни дверей, ни лоджий, ни карнизов. Футляр, он футляр и есть. Стенки черные, по ребрам блестящая – раньше сказали бы, хромированная – окантовка, сверху ручка. Да-да, ручка! Ну, надо полагать, за эту ручку Аккордеон никто не носил, может, все наоборот, может, как раз ручка-то Аккордеон и носила, – то есть не исключено, была каким-нибудь важным устройством, мотором, двигателем, суперквантодолбонатором каким-нибудь, который и толкал, и возносил, и устремлял этот Аккордеон, и прокалывал для него пространство, так что лишь сверкающие ошметки разлетались, – но выглядел сей квазирезонансный пердотрон именно как ручка. От футляра. «Вельтмайстера».
Опа-на! Только сейчас сообразил: «Вельтмайстер» – это ведь в переводе с немецкого «Повелитель мира»! Может, не случайно у Аккордеона такие очертания? Надо бы это обдумать. Но – некогда. Времени совсем нет. А раньше почему-то эту связь никто не проявил. Еще одна загадка...
Их, загадок, вообще очень много. Ну, например, такая: почему Аккордеон для своей первой остановки выбрал именно Малый Храп? Почему не Дубай, осыпанный золотым дождем? Почему не Бунгендор, что под Канберрой? Почему не Мбабане, не Румипамба, не Ляньюньган, наконец? Почему? Почему? Почему? А нипочему! Малый Храп – и все.
То, что я сейчас опишу, я сам не видел. Малохрапяне – видели, но они давно шелонской воды в рот набрали, да и не только воды – патронов в сундуки тоже. Кто бы к деревне ни приблизился – всех расстреливают, особенно сталкеров. Однако воссоздать картину событий не так уж трудно.
Вот стоит на окраине деревни этот самый Аккордеон. Тихо так стоит, спокойно. Ни за что не скажешь, что сей шестнадцатиэтажный футляр преодолел страшенные космические бездны да еще в земной атмосфере помотался туда-сюда. Никаких испарений, дымков, султанов неприятного газа. Жаром не пышет, изморозью не покрывается. Ничего не шипит, не потрескивает, не свистит, не подвывает. Словом, благозрачность, как мог бы выразиться Владимир Иванович Даль.
Народ, конечно, из домов высыпал, но близко не подходит. Не то чтобы боится – в Малом Храпе давно уже никого ничем не испугаешь, – однако дураков нет.
Итак, стоит Аккордеон и не парится. Любители фантастики, если таковые еще остались, могли бы вообразить: вот сейчас в черной стенке прорежется дверь, выдвинется гладкий блестящий пандус; или вот сейчас откроется ирисовая диафрагма; или вот сейчас весь Аккордеон распахнется, как бутон лотоса, а там... Нет, ничего такого не было.
А «вот сейчас» – было. Вот сейчас ничего нет, а через мгновение рядом с Аккордеоном стоят... Эти. Как еще их назвать? Люди? Ну уж нет, Они не люди. Пришельцы? Так Они не пришли, а явились. Инопланетяне? Но причем здесь «планета»? Кто их знает, где Они там зародились – на планете-планетоиде или где еще, в облаках космической пыли, в сердце звезды, в сингулярности черной дыры. В общем, Эти. Они. Сами-знаете-кто. В количестве четырех экземпляров.
Они словно прошли сквозь черную стенку, причем очень быстро, бегом, так что не встали даже, а реализовались метрах в пятидесяти от Аккордеона.
Стоят и смотрят. На малохрапян. А те – на них. И, кроме мата, ничего не слышно. Мата малохрапян, разумеется.
Потому что Эти оказались гигантами. Метров пяти ростом. Или даже шести. Но так было лишь в первые секунды. Видимо, Эти что-то поняли, посмотрев на малохрапян. Или что-то уразумели, услышав мат, – кто знает, может, наш мат для них очень даже информативен. Вдруг – р-р-раз! – и Они уже обыкновенного роста, со среднего человека. И по-прежнему стоят и смотрят.
Очень трудно Их описывать – это все знают, кто помнит, но послушно забыл. Потому как ничего необыкновенного. Две руки (пальцев вроде бы пять, или шесть, или четыре, никто не удосужился посчитать), две ноги, туловище, голова. На голове, как положено, – глаза, нос, рот, уши, шевелюра. Да, шевелюра, причем не синяя, не зеленая, не пурпурная – вполне заурядная: рыжеватая, как ржаная булка. Кожа словно фарфоровая – рисово-белая и никаких изъянов. Половые признаки не просматриваются. Да и откуда знать, какие у Этих могут быть половые признаки?! Может, у Них полов вовсе нет. Может, Они размножаются себе партеногенезом или вообще клонируются по-простому. А может, у Них не два пола, а пять, или семь, или двенадцать – и какие признаки тут искать?
Одежка у Них тоже заурядная. Обыкновенная такая одежка. Костюмчики. Ну можно было это заранее вообразить: у Них – и костюмчики?! Серенькие однобортные пиджаки. Брюки – слегка коротковатые, правда (когда Они шестиметровые были, это как-то не бросалось в глаза). Рубашки – белые, ну, во всяком случае, светлые. Галстуки. Галстуки!!! На ногах... ладно-ладно, хорошо, на конечностях – штиблеты. Черные. Где Они эти наряды взяли, в каком секонд-хенде отоваривались – неведомо.
Стоят. Смотрят. Не шелохнутся.
Тут – грохот, гул, атмосферный зуд. Вжжжжжик! – совсем низко, прямо над Аккордеоном, едва не стригнув по той самой ручке (мюон-бозон-фармазону), пронеслась «сушка». Звуковая волна, воздушный молот, гром небесный, удар – буммммм!
Малохрапяне шарахнулись, дернулись, пригнулись, однако на ногах устояли – никто не упал. А Эти вроде как ничего и не заметили – ухом не прянули, пальцем не двинули, бровью не повели (брови у них были, это точно); даже костюмчики не встопорщились, и шевелюры не растрепались.
Следом за первой «сушкой» – вторая, затем третья. И чуть погодя – дальний стрекот, шмелиный благовест, дробный рык нарастающий: вертолеты. «Черные акулы» или «Аллигаторы», не иначе. Ну, понятно: псковскую десантно-штурмовую дивизию подняли.
Малохрапяне по домам порскнули – не из трусости, конечно, а только лишь по причине абстинентного благоразумия: тут и лесному клопу ясно, какая брань сейчас произойдет.
Что там в мозгах у Этих (если, конечно, под ржаной шевелюрой мозги, а не овсяной кисель) – никто никогда не скажет, и по Их виду не разберешь, но, надо думать, команда Аккордеона что-то смекнула. Все так же стояли, не поднимая голов, все так же смотрели на Малый Храп, не переглядываясь между собой, не перебрасываясь словечками (если, конечно, Им это надо), – и вдруг Их уже нет. И Аккордеон – щелк! пуфф! пафф! – рассыпался беззвучным фейерверком, после чего пропал без следа. Во всяком случае, без следа для малохрапян. На пустыре, где этот махинистый футляр стоял, даже вмятинки не осталось. Ни тебе консервной банки расплющенной, ни даже сорняковой травиночки примятой. В общем, «и вновь обычным стало море». Даже цветного тумана не осталось.
Все помнят (те, у которых работает вторая или там третья память), что на этом дело не кончилось.
Спустя секунду, или минуту, а может, час – такие события очень трудно хронометрировать – Аккордеон – бряк! – сваливается на Клопово, это деревня такая восточнее Звенигорода. Разумеется, не буквально на дома-домишки сверзился, а рядышком – возле речки Нахавни. И опять-таки ювелирно – тихо, без спецэффектов, никого не потревожив.
Клоповцы, конечно, вытаращились. А из Аккордеона уже не четверо Этих вышли-просочились, а десятка полтора, но… маленьких, ростом с трехлетнего ребенка. И все опять-таки в костюмчиках (в костюмчиках! при галстуках! трехлетки!), рыжеватые, фарфороволикие. Стоят, смотрят.
Дальше сценарий прежний. Мат-перемат, «сушки»-«акулы» (тут уж все серьезнее: в пяти километрах – Николина гора, администрация Президента), Аккордеон исчезает. А через секунду-минуту-час грохается в Большом Свинорье, это уже в Нарофоминском районе, рядом с Боровским шоссе.
История повторяется, только выпрастываются из Аккордеона первые четверо. Или другие четверо. Или прежние полтора десятка, но в иной размерности. Хрен их разберет, Этих, что у них там с численностью и с числительностью. Постояли, поглазели, исчезли.
Были слухи (конечно, очень быстро придавленные, если не сказать – пришлепнутые), что произошла еще одна посадка – то ли в Большой Ржаксе, то ли рядом, в Синекустовских Отрубах, то ли неподалеку от Ржаксы, в селе Караул, то ли в соседнем селе Отхожем (специально Они, что ли, такие места выбирали?), – но это ни тогда, ни сейчас никто подтвердить не может. Я лично сомневаюсь: сначала Псковская губерния, затем ближе к Москве – это все понятно; а вот по какой загогулине их в Тамбовскую область могло занести – вопрос на засыпку. Как и много других вопросов.