Млечный Путь №1, 2013 (4) — страница 43 из 53

– А не водит ли нас этот ученый за нос? – нахмуриваясь, высказал предположение Мильх.

На вопрос ответил Маркус Бреннер:

– Шаубергер находится в лагере – вместе с коллегами, чьи политические взгляды вынудили нас лишить их свободы. Но это и к лучшему: полный и постоянный контроль исключает вероятность заговора, и, кроме того, дает гарантию, что сверхсекретная информация не попадет в руки вражеских разведок, а они проявляют к теме большой интерес.

– Но готовы ли вы поручиться за тех заключенных из лагеря «Дора», которых вы провозите сюда и используете в качестве рабочих – и в цехах, где на поток поставлены ракеты «Фау», и на других участках? – поинтересовался Эрхард Мильх.

– Мы в ответе только за истинных арийцев, – произнес Бреннер. – А когда речь идет о неполноценных расах, то никакого доверия, естественно, быть не может. Возможны производственные диверсии. Но у нас в лагере есть не только надзиратели, но и осведомители, и при малейшем подозрении в подрывной деятельности расстреливаются не только смутьяны, но и, в профилактических целях, полностью – бригады, членами которых они являются. Тех, что пущены в расход, заменяют другие. Конечно, эта рабочая сила – не самая лучшая. Но идет война, и все в ней должно работать на нашу победу.

– Однако до практических результатов, как я вижу, еще далеко, а мне предстоит отчет в Берлине, – резюмировал Мильх. – Фюрер нас торопит. Мы должны ошеломить врага своим техническим превосходством, которое поможет сломить его волю. А вот, кстати, – продолжил фельдмаршал ранее начатую мысль, – а не стоило бы подумать над тем, чтобы и нам использовать в этой войне силу музыки, Вагнера, например, которым неспроста восторгался в молодости Фридрих Ницше. Сконструируйте сами летающие «шкатулки», чтобы от них в сердца и в души наших солдат проникала огромная радость, с которой каждый из них, не колеблясь, пойдет на смерть во имя Великой Германии, а врагов наших эти устройства пусть заставляют складывать оружие, панически бежать с поля боя...

... В августе 1943 года британские королевские военно-воздушные силы, в чьем распоряжении оказалась карта дислокации объектов на полигоне, совершили налет на Пенемюнде. 597 тяжелых бомбардировщиков B-17 сбросили тысячи фугасных и зажигательных бомб. Разрушенным оказался и ангар с дисковидными аппаратами вертикального взлета. Немецким подразделениям ПВО удалось сбить только 47 самолетов из атаковавшей их воздушной флотилии, именовавшихся «летающими крепостями». В зоне полигона 735 человек погибли, в том числе – ведущие специалисты и среди них – доктор Вальтер Тиль. Заместитель командующего «Люфтваффе», генерал-полковник Ганс Ешоннек, отвечавший за систему противовоздушной обороны этого района, покончил с собой. Судьба Эрхарда Мильха тоже известна: он выступал свидетелем на Нюрнбергском процессе, где яростно защищал Геринга. Позднее его приговорили к пожизненному заключению, но затем решение суда было пересмотрено, и Мильх оказался на свободе. Он дожил почти до 80 лет, и незадолго до смерти престарелому нацисту вернули маршальский жезл, отнятый, в свое время, у него при аресте. А следы Маркуса Бреннера затерялись, хотя через много десятилетий человек, похожий на него и соответствующий по возрасту, был замечен (но не арестован) в Парагвае. Впрочем, могла произойти и ошибка, ибо этого гитлеровского офицера в лицо знали лишь немногие, как и то, чем он занимался.


ТО ЛИ СОН, ТО ЛИ ЯВЬ

В последний день перед отлетом группы из Лондона Марк отправился в Национальную галерею в абсолютной уверенности, что возле картины Карло Кривели снова встретит того старика, разговор с которым все это время не выходил у него из головы. И не ошибся. Старичок опять возник, как из-под земли, хотя какая уж тут земля, в музейном зале, где вывешены полотна художников...

– Я умею читать мысли, – опередил Марка старик, – и постараюсь ответить на вопросы, которые вы собираетесь мне задать. Кстати говоря, вы должны были оказаться здесь сорок минут назад, но вспомнили, что еще не купили сувениры для друзей, и решили заглянуть по дороге в сувенирный магазин.

От этого неожиданного заявления Марк лишился дара речи.

«Неужели он, или кто-то другой по его поручению, все это время следил за мной? Или это феноменальные способности?»

– Я понимаю: вы поражены, но не будем обсуждать мои возможности. Я не могу находиться здесь долго: меня могут задержать по подозрению в том, что я намереваюсь похитить или испортить произведения искусства. Сделать со мною ничего не смогут, но я не должен лишний раз обнаруживать себя, да и к тому же есть вещи, которых вы не поймете. А теперь слушайте то, что для вас. Да, эта Музыка Высших Сфер нисходит на Землю сотни лет. Разумеется, при этом, меняются и сами «шкатулки», и содержащиеся в них мелодии, но цель остается поставленной однажды и на века: одна цивилизация, выше организованная, сопровождает другую, которая стоит на более низкой стадии развития. Так старшая сестра ненавязчиво опекает младшую, стараясь избавлять ее от ошибок, которые, вероятно, допустила сама. Это, можно сказать, музыкальная терапия – для душ, отравленных в прошлом и отравляемых ныне обществом. И те, кто шлют к Земле летающие тарелки, точно знают, кому стоит и необходимо помогать в противостоянии силам, стаскивающим человечество в пропасть.

Почему же могущественный внеземной разум не уничтожает накопленного на вашей планете смертоносного оружия и не решается нейтрализовать диктаторов-вождей, уподобляющихся баранам, ведущим стада на бойню? А потому, что один из главных законов Единой Вселенной запрещает прямое вмешательство в ход истории на той или иной планете. Добро нельзя навязывать. Ведь, если вспомнить, и заповеди на горе Синай были приняты людьми, ставшими в результате народом, по собственной их воле. Такова и сущность Музыки Высших Сфер. Но беда в том, что политика войн всегда приносила и приносит некоторой части общества богатство и славу. А богатство и слава – это власть. Тех, кто жаждет ее, не останавливает проливаемая кровь. Они осведомлены о том, какую миссию несут НЛО, и прячут эту правду от рядовых соотечественников. Сколько разбросано повсюду огороженных колючей проволокой участков с предостерегающими надписями на табличках: «Опасная зона!», «Военный объект!», «Вход на эту территорию гражданским лицам строго запрещен!». А там, за электронными воротами – глушители, препятствующие тому, чтобы небесная музыка, посылаемая как благо, дарила прозрение жителям планеты, превращенным в слепцов.

– Я – Посланник, – продолжил старик. Сколько здесь нас, не суть важно. Мы отыскиваем тех, кто встанет на сторону Разума. Вы, Марк, – один из них. Придет время, и все вы станете узнанными друг другом и объединитесь во имя общей цели...

Это все... Мне пора.

Марку показалось, что его собеседник превратился в легкий сгусток энергии, который в потоке света направился на картину Карло Кривели и затем проплыл по лучу на ней вверх, к изображенному художником диску в небе над Асколи.


...И со Вселенной всей

Мы вместе, а не врозь.

Среди ее осей –

Земная наша ось.


– А ведь я не назвал ему своего имени! – сообразил Марк, к которому вернулась способность говорить.

А еще он почувствовал, что жить начинает заново, притом твердо зная уже, чему вторая жизнь будет посвящена.




ЛОБОВОЙ УДАР

Аксиома Робертса: «Существуют только ошибки».

Следствие Бермана из аксиомы Робертса:

«Что для одного ошибка, для другого – исходные данные».


Когда проходит дождь, в лужах отражается самое чистое из всего, что есть в этом мире – голубая высь. Но безжалостные шины наезжают на земное небо, разбивают его вдребезги, и разлетаются из-под колес грязные осколки нерукотворного стекла.

Как вы считаете: вести автомобиль опаснее во время дождя или после него? Только не торопитесь с ответом, хотя он и может показаться вам очевидным. На самом же деле решающим фактором на дорогах становится не сама погода, а то, как ведем себя в тех или иных условиях мы с вами, находясь за рулем. В дождь даже любители быстрой езды, те что часто игнорируют знаки, ограничивающие скорость движения, стараются не разгоняться. Из-за плохой видимости, водители, в большинстве своем, в такой час предельно внимательны и максимально сосредоточенны – срабатывает инстинкт самосохранения. Но едва дождь прекращается и незримый художник рисует в воздухе чарующую радугу, наступает расслабление, а оно на трассе, еще не успевшей просохнуть, чревато большой бедой.

...Марк спешил на деловую встречу. Потерял время в «пробке», которая образовалась, пока лил дождь. Если ползешь минут сорок в колонне, а потом оказываешься наконец на свободном пространстве магистрали, то чувствуешь себя птицей, вырвавшейся из клетки. И летишь...

...Этот грузовик вырос, как из-под земли. Его водитель тоже, наверное, куда-то опаздывал. Он вышел для обгона на встречную полосу – там, где этого меньше всего можно было ожидать. Уйти от столкновения не представлялось возможным, и Марк лишь попытался на скорости максимально притормозить. Его довольно легкий форд «Фиеста» заскользил по влажной дороге, как по льду, к надвигающемуся железному холму.

...Был страх, но не было ужаса. Странное возникло чувство: как возле экрана, на котором в режиме замедленной съемки воспроизводятся кадры автокатастрофы, а ты, слава Богу, не там, хотя, все равно, зажмуриваешь глаза...

...И вот он, удар. Лобовой удар. Последнее, что пришло в голову в тот миг – строки об аварии из «Песни о двух красивых автомобилях» Владимира Высоцкого:


«Покатились колеса, мосты

И сердца, или что у них есть еще там...»


И все. Пластинка остановилась.