Копейкин покачал головой, но решился спросить:
- А драхмы, они что, тоже...
- Тоже, конечно, как и вся коллекция Платона, - кивнула самозваная Кочубей. - Впрочем, они существуют, тут я ничего не придумала. Да и зачем, спрашивается, когда три года на истфаке нашего политеха мне много, чего дали. Кроме денег. Но разбираться в античной истории стала хорошо, а потом это помогло, когда "путешествовать" начала. Иногда такое интересное наблюдение сделаю, историки завидуют, а всего-то надо античных авторов изучать и с современными любителями вояжей компилировать. Тем и пробавляюсь. А фотки монет подлинные, я их с аукционов брала.
- Жаль, мало мне это дает, - вздохнул Копейкин и плеснул себе еще коньяка в чай, и так уже на восемьдесят процентов из оного напитка состоящего.
- А вы хотели бы много? - съязвила Нонна. - Выкусите. Радуйтесь, что я полицию не вызвала.
- С вашими-то доходами и так подставляться. Последнего лишитесь, да еще по судам затаскают.
Копейкин шел с козырей, немудрено, что Анфиса не просто не повязала неудачливого медвежатника, но чаем напоила, да еще и извинялась за причиненные неудобства.
Зазвонил телефон, как всегда, некстати. Влас чертыхнулся:
- Заказчик. Слушаю.
- Извини, что беспокою, - влез Паленый, - Я мимо проезжал, узнать хотел, как дела продвигаются. Грабишь потихоньку?
- Уже закончил. Кидаю адресок, подъезжайте, - и к оцепенению хозяйки, пригласил авторитета к ней в гости.
- Ничего не понимаю, - повторил вор в законе в десятый, юбилейный, раз. - Так это вы та самая и есть, блогер Кочубей? И где все?
- Я же объяснила подельнику вашему, что еще-то от меня надо? Письменных извинений? - взвилась Анфиса. Паленый прошелся по крохотной кухоньке и остановился у окна.
- Вот влип, так влип, да еще по дури такой. Первый раз со мной, точно, старею. И ладно бы сам, так еще приглашения разослал, в долю брал. Начал шкуру делить. Что теперь им скажу, да как скажу-то? Не поверят, хоть ты что. За жабры возьмут. Вот чертовы бабы, - вдруг обобщил он. - И прежде спасу от вас не было, а сейчас последнего лишаете. Коллекцию продавать придется, чтоб только с губернатором рассчитаться. Иродов-Великов страшный человек, он и с того света достанет. Шутка сказать, своего кровника из Бамута выкрал, от шариатского суда отбил и черт его знает, что сделал, ни следов, ни памяти не осталось. А я ему эти драхмы достать пообещал... - и дальше, против воровского обычая, уже непечатно продолжил минуты на три.
- Может, еще обойдется? - спросила Самозванцева, немного жалостно. Паленый хмыкнул, фыркнул, наконец, произнес:
- Поеду отсюда. Может, в Гуантанамо удастся отсидеться.
И не оглядываясь, печатным шагом вышел из квартиры. Копейкин залпом опорожнив коньячный чай, потянулся следом. Нет, не так далеко, как запланировал Коробов, всего-то до своего дома. Но тоже с пустыми карманами.
Давид Сеглевич
Почем северный полюс?
Глазенки у старика были маленькие, в венчиках радиальных морщин, словно дырочки от пуль на ветровом стекле. Да он и сам был невысок ростом. Крепенький такой старичок, упитанный, но не пузатый, с обширной лысиной, аккуратно окаймленной венцом соломенного цвета волос и с круглым хорошо выбритым подбородком. Были на нем черные высокие сапожки и модная темно-красная куртка. На преподавателя университета, а уж тем паче на студента, он совсем не походил. Тем не менее, появился он именно здесь, в кампусе Торонтского университета, на физическом факультете, в небольшом кафе Starbucks, где сейчас укрывались от декабрьского колючего снегопада с десяток студентов да несколько преподавателей с верными своими лаптопами.
Старичок пристроился напротив профессора геофизики Эдварда Сегала и ласково тому улыбнулся, словно старому доброму знакомцу. Мистер Сегал кивнул и тоже на всякий случай улыбнулся. Как и предположил профессор, вновь пришедший, тут же оторвался от своего кофе и затеял разговор о погоде.
- Вроде бы дождались белого рождества. Столько лет не было!
- Мне кажется, в позапрошлом году тоже был снег, - возразил профессор.
- Возможно, что я и подзабыл, - тут же согласился незнакомец. - Да мне без разницы, я на горных лыжах уж давно не катаюсь. А вы, мистер Сегал, поедете в этом году развеяться?
Профессор поднял голову от кружки и внимательно оглядел старичка.
- Вы меня знаете?
- Да кто ж вас не знает? И работы ваши известны. Вон хоть та, о нутации полюсов. Замечательный подход к изучению плотности недр в экваториальных областях.
Польщенный профессор скромно затряс головой. Спасибо, мол, но не такое уж великое открытие.
- Кстати, о полюсах, - продолжал незнакомец, - у меня к ним не праздный интерес. Особенно к северному. Я ведь, можно сказать, его владелец.
"Ну вот, - подумал профессор, - у нас теперь и сумасшедшие по факультету разгуливают". И засмеялся:
- А вы, стало быть, Санта Клаус?
- В определенном смысле - да. Наше семейство, семья Клаусов, владеет северным полюсом без малого четыреста пятьдесят лет.
- Интересно! А я-то по простоте душевной полагал, что "Клаус" - это просто форма имени "Николас".
- Одно другому не противоречит. Мало ли фамилий произведено как раз от какого-нибудь имени!
- И как же ваши предки обзавелись имением в таком экзотическом месте?
- Зря, зря улыбаетесь, профессор! Все было оформлено совершенно законным образом. Один из моих пращуров был придворным алхимиком императора Священной Римской Империи Рудольфа второго. Много чего знал и умел. А потом из Праги - да в Мадрид. Оказался на службе у родственника Рудольфа, Филиппа второго, Благоразумного. Тот его очень ценил. И как ученого, и как лекаря.
- Настолько ценил, что подарил даже полюс?
- Да какой был толк Филиппу от полюса? - чуть ли не в полный голос воскликнул старик. - Его интересовали более материальные вещи. На север залезать не собирался. Попросил его придворный - он и подарил.
- И откуда же, интересно, Филипп знал, что полюс принадлежит ему, что он волен им распоряжаться?
- Ага! Вот тут-то и появляется на сцене та самая нутация, которой вы посвятили столько исследований.
- Нутация? Вы что, хотите сказать, что ваш предок знал о явлении за двести лет до его открытия?
- Догадывался, профессор, догадывался! Гуляет, мол, полюс. Не очень далеко, но гуляет.
- "Не очень далеко" - это от полярных льдов до Испании?
- Да нет же! Вы наверняка знаете о Тордесильясском договоре. Его утвердил сам папа.
- Что западнее Папского меридиана - то Испании, а что восточнее - то Португалии?
- Вот именно! И мой предок убедил короля, что за прошедшие после договора годы полюс сдвинулся к юго-западу и теперь находится в его, Филиппа, владениях! Да вот, пожалуйста!
Клаус вытащил из-под полы куртки коленкоровый тубус, наподобие тех, в которых студенты докомпьютерной эпохи носили чертежи, только значительно меньше размерами. Крышка открылась с легким хлопком, и из нутра коричневой трубы возник пергаментный свиток с болтающейся на ветхой веревочке сургучной печатью. Старик развернул свиток ловкими движениями желтоватых пальцев с изящными, не под стать облику, тонкими ногтями. Текст выглядел солидно и правдоподобно: два десятка строк готического латинского шрифта с заставками и виньетками.
- Вот, глядите! - торжествующе произнес Клаус. - "Joseph Marcellium Clauss" - это и есть мой предок. А вот - "Polus septentrionalis" - северный полюс.
- Ловко! - снова засмеялся Сегал. - И что же, этот Иосиф побывал на полюсе до Роберта Пири. Хотя теперь ведь считают, что и Пири до него не дошел...
- Так то собаки, а то магия! - старик азартно потер руками. - Вы даже не представляете, сколько она может.
- И что же, вы действительно там живете? На оленях летаете? Детишкам подарки развозите? А бороду отчего сбрили?
- Ну, может и не совсем так, как о том рассказывают, но кое-какую деятельность ведем и даже доходы имеем. Не только Санта Клаус подарки раздает, ему тоже дарят, - хихикнул старик.
- Ну, остается только вам позавидовать.
- Вот об этом я и хотел с вами поговорить, - перешел на шепот старик. - Доходы наши очень сильно упали. Пандемия, знаете ли. Какое уж там рождество! Мы и решили расстаться с нашим владением, продать его, пусть за бесценок. Но не кому-нибудь, а серьезному, понимающему и надежному человеку. Тому, кто этот полюс всею душой любит, хоть и не был на нем никогда. Долго прикидывали да приглядывались - лучше вашей кандидатуры не нашли. Пусть он у вас побудет. А даст бог (или наука ваша), кончится все это безобразие - так мы его у вас и выкупим. И куда дороже, чем продали.
- Помилуйте, да к чему мне полюс! - замахал руками профессор.
- Это, может, мне теперь ни к чему, а вам в самый раз, - парировал Клаус. - Вы только представьте: ваш полюс, ваш собственный! Да мы бы вам его и подарили, но оформление дарственной и выполнение связанных с нею формальностей - это сущая головная боль! А продано, вами подписано - так и с рук долой.
- Но как же так? Вы говорите, что у вас там целое владение, а ни одна экспедиция его не замечала. И со спутников не видно.
- Дорогой мой! Северный полюс - это ведь не точка, как принято считать. Да вы лучше меня знаете. Ну, допустим, сотня метров в ту или другую сторону. Да если еще и забор как следует побелить...
- Ну... И сколько же вы просите за северный полюс? Почем он у вас, так сказать?
- Чисто символическую сумму. Триста канадских долларов.
Что-то переключилось в сознании профессора. Он поглядел в бледно-голубые глазки Клауса и ощутил легкий транс, нечто вроде частичного погружения в гипнотическое состояние. Такое обычно случается при столкновении с завораживающим словоизвержением ловкой говорливой цыганки. Рассудком он прекрасно понимал, что имеет дело с дешевым аферистом, бродягой, вымогающим на выпивку. Но действия Эдварда Сегала теперь вроде бы этому рассудку и не подчинялись. И потом, откуда собеседник знает про его работы?