Сомову нравилось идти рядом с Ниной, вот только надо было начать какой-то разговор. И необходимо было выбрать тему, которая была бы интересна Нине. А с этим были проблемы. Да, это была земная женщина, но, скорее всего из будущего, хорошо, если не из очень далекого. К тому же наверняка не из его реальности.
О чем говорить? О литературе? Так себе идея. Нина явно разбиралась в литературе лучше него. Она была знакома с по-настоящему талантливыми писателями, не исключено что с гениями. Себя гением Сомов не считал. Да и не любил он это определение. Или, правильнее сказать, кличку. Кто эти судьи, раздающие звания больше похожие на окончательный приговор? Сам Сомов числиться гением не желал. Попадешь случайно в список, а потом и книжку нормальную не напишешь, потому что все будут ждать от тебя очередной шедевр. И недавние почитатели будут шептаться и посмеиваться: "Этот-то, наш гений, написал обычную книгу. Исписался, надо полагать. Пьянство и азартные игры до добра не доведут!" Б-р-р. Сомов не хотел, чтобы и о нем так.
- Не хочешь говорить о литературе? - ухмыльнулась Нина.
- Как ты догадалась?
- Смешные рожи корчил. Явно подыскивал тему для разговора. И самая очевидная тема - о литературе - тебе показалась отвратительной. Твои гримасы буквально кричали: "Нет, нет, нет".
- Я был смешон?
- Нет. Скорее трогательным. А еще точнее - милым.
- Но я так и не знаю, о чем с тобой можно говорить.
- Сейчас нам будет не до разговоров. Мы уже пришли. Не знаю, стрелял ли ты когда-нибудь из лука? А я часто прихожу сюда. Особенно, когда нужно успокоить нервы и подумать.
- Я тебя раздражаю?
- Нет. Мне хочется, чтобы тебе понравился этот вид спорта. Вдвоем стрелять веселее.
- Ты будешь все время меня обыгрывать, - на всякий случай сказал Сомов.
- О нет, это исключено, мы не будем соревноваться.
Через минуту они подошли к поляне, точнее, к небольшому стадиону, предназначенному для занятий стрельбой. С одной стороны, располагались стеллажи с луками и стрелами, с другой, виднелись деревянные щиты с нарисованными на них яркими мишенями.
- Выбирай себе лук, - сказала Нина. - Впрочем, все они отличного качества.
- Я думал, ты используешь арбалеты.
- Нет. Только спортивные луки из Кореи XXI века. Отборные экземпляры. Для стрельбы на расстояние 25 метров ничего лучшего не придумали.
Сомов взял первый попавшийся. Он был тяжелый. У стрелка должны быть очень сильные руки.
"Хорошо, что я по утрам делаю зарядку" - подумал Сомов с облегчением и попытался натянуть тетиву. Это было тяжело, но у него получилось.
- Подожди, - сказала Нина. - Сначала я.
Она выстрелила. Стрела попала в самый центр концентрических кругов на мишени.
- Видел, как я действовала? Повторить сможешь?
- Постараюсь.
Он постарался скопировать ее движения. И ему даже показалось, что получилось неплохо. Но его стрела не долетела до мишени примерно метр.
- Не получилось, - огорчился Сомов.
- Ерунда, ты молодец!
Следующий час Нина обучала Сомова тонкостям стрельбы из лука. Удивительно, но общее занятие позволило им не только найти общую тему для разговора, но и сблизило их, они перестали быть чужими людьми. Они стали хорошими друзьями, что удивило Сомова, он думал, что для того нужно было съесть пуд соли.
И вот, наконец, стрела Сомова воткнулась в мишень рядом со стрелой Нины.
- Я знала, что у тебя получится! - обрадовалась Нина.
- У меня хорошая учительница.
- Мы сможем приходить сюда, если захочешь.
- Пожалуй. А сейчас куда пойдем?
- У меня дела.
- Работа?
- Да.
- Придешь завтра утром?
- Обязательно. Отказаться от твоего кофе трудно, - сказала Нина.
Наверное, ему следовало пожать ей руку, но Сомов сдержался, это было бы чересчур глупо. Он смотрел, как Нина уходит по дорожке. И улыбался. Прежде всего потому, что он знал, что она вернется.
В отличие от Нины работать он не хотел, поэтому отправился к Петрову доложить о первом прочитанном рассказе обитателя Деревни.
Петров прочитал текст и остался доволен.
- Наше положение лучше, чем я думал.
- Я думал, что здесь, в Деревне, меня уже ничто не сможет удивить, - сказал Сомов удивленно. - Но вам, Петров, это удается снова и снова.
- Мы уже догадались, что в псевдопространство Деревни попадают люди, которые способны нарушить причинно-следственные связи нашего мира. То есть, создатели нуль-транспортировок, специалисты по ложной памяти, может быть, сновидцы или знатоки квантовой механики, решающие волновые уравнения Шредингера. А теперь мы знаем, что есть и другие способы покинуть Землю, не связанные с наукой. Это важное знание.
- Сверхъестественные, что ли? Связанные с религией или бытовой магией?
- Нам рассказывали о случаях "вознесения на небеса". Но мы самонадеянно пропускали такие истории мимо ушей, потому что эти легенды, не были подтверждены фактами. Маргарита говорила, что существуют деревни, куда попадают люди, далекие от науки. У них свои способы познания. Мы прочитали рассказ и теперь знаем, что пути нарушения причинно-следственных связей могут быть самыми необычными.
Сомову осталось только согласиться. Он хотел сказать, что это знание не поможет им найти Хозяина, но промолчал. Довольный Петров вряд ли согласился бы с ним. И спрашивать почему, бесполезно. Потом расскажет, если сочтет нужным.
Утром Сомов постарался заварить кофе как следует, и, естественно, у него получилось плоховато. Нина, впрочем, не заметила этого или сделала вид, что не заметила. Не захотела из-за такой ерунды обижать его.
- Расскажи мне о себе, - попросил Сомов.
- Нет. Это было бы глупо с моей стороны. Хочу, чтобы ты сначала написал обо мне рассказ. Интересно, какой ты меня представляешь? Ты же хороший писатель, придумай меня.
- Сомневаюсь, что у меня получится.
- Пока не попробуешь, не узнаешь.
- А если я ошибусь?
- Вместе посмеемся. Но мне кажется, что у тебя получится.
- Кокетничать не буду. Попробую.
- Отличный ответ, - Нина улыбнулась.
- Расскажи мне про первого писателя, которого ты спасла.
Нина удивилась.
- Зачем тебе?
- Нужно от чего-то оттолкнуться.
- Тебя волнует "правда характера"?
- Нет. Так мне будет проще придумывать.
- А хорошо ли это? В Деревне простота - поражение. Тебе не должно быть просто, ты должен работать изо всех сил. Стараться, пытаться прыгнуть выше головы.
- Ты всем своим "спасаемым" это говорила?
- Да. Это мой основной метод. И, надо сказать, до сих пор он действовал без сбоев. В принципе, всем-всем писателям хочется слышать что-то подобное. Обычно книги, которые дались с трудом - самые любимые.
- Ты будешь стоять у меня за спиной и повторять: "Иди работать! Глава не дописана"?
- Ты в этом не нуждаешься. Я уже говорила: у тебя нет творческого кризиса, и ты талантливый писатель. Со мной или без меня. Тебя не нужно подталкивать, наоборот, полезно немного придержать.
- Но почему я стал четвертым?
- Со мной тебе будет лучше.
- Это отразится на качестве моих текстов?
- Посмотрим.
- Странно жить рядом с литературным критиком.
- Ерунда. Я не литературный критик. Бывают и более удивительные комбинации. Я бы ни за что не поверила, что могу увлечься писателем. Так себе народец. Как правило, все они излишне самоуверенные эгоисты, а то и вовсе - эгоцентристы. В одной замечательной книге прочитала: увидите писателя - перейдите на другую сторону улицы.
- Ну и переходила бы и дальше.
- Так и делала, пока не встретила тебя.
- И теперь заставляешь сочинить о тебе рассказ?
- Да.
- Хорошо. Но пока не расскажешь о своем первом спасенном писателе, ни строчки не напишу.
Нина улыбнулась. Ей явно было приятно, что Сомов интересуется ее прошлым. Но рассказывать о себе не хотелось. Не пришло время. Потом, когда друзья найдут Хозяина, Сомов и сам все поймет. Но сделать это он должен будет самостоятельно, без подсказок. Впрочем, о первом писателе ему услышать будет полезно.
- Мой первый клиент - известный американский писатель Килгор Хеминг. Он стал лауреатом Нобелевской премии. Наверняка ты читал его повесть "Творчество душевнобольных кошек".
- Да. Помню.
- Хеминг считал себя не просто свободным человеком, а болезненно своевольным. Он любил сравнивать себя с самодовольным котом, который при любых условиях делает только то, что хочет. Он шутливо говорил, что с каждым днем все больше становится похожим на наглую и самоуверенную кошку. Мир которой ограничивается личными интересами. А потом грустно добавлял: "Но поскольку меня по-прежнему волнуют судьбы людей, я необычная кошка - порченная, душевнобольная".
- Красиво сказано.
- Это понимаем мы с тобой. Для Хеминга это стало проклятьем. Он не чувствовал себя обычным человеком. Старался, конечно, но все его попытки заканчивались одинаково - он терял свой талант, проще говоря, его тексты становились унылым барахлом.
- И ты помогла ему написать большую книгу.
- Чересчур сильное утверждение. Я была молода и плохо разбиралась в писательской психологии. Читала о них в умных учебниках. Реальные сочинители отличались от идеальных моделей. Они были... живые. Хорошее слово. Часто порочные, взбалмошные, когда это им было выгодно, непредсказуемые и до отвращения эгоистичные. Знакомства с другими писателями показали, что Хеминг был особенным даже для писательского сообщества. Моя помощь была минимальна.
- Понимаю, но тебе все же удалось заставить его работать.
- Я смиренно просила Хеминга отказаться от самых сильных пороков, мешающих ему работать: безудержного пьянства, бесконечных любовных историй, ревности и зависти к друзьям-писателям, разрушающей его психику мании величия, желания изображать из себя супергероя, дурацкого интереса к скандальным публикациям в желтых изданиях.