- Наш специалист сейчас занят, придется немного обождать, - сказала она.
- То есть, мы не только кофе успеваем выпить?
- Я бы даже что-нибудь съела.
Пришел официант и спросил ее: как всегда? Она заказала: да, и то же самое для этого господина.
То же самое оказалось салатом с королевскими креветками. Судя по цене, этих креветок откармливали исключительно черной икрой и поили коньяком "Курвуазье".
Поев, Маринка-Инга позвонила специалисту и, услышав ответ, сказала мне:
- Ну, еще минут двадцать у нас есть.
После чего мы, по меньшей мере, пять минут молчали. Ей не хотелось ничего знать обо мне, кроме того, что я готов платить за новое имя. А ведь когда-то за ужином она, как хорошая жена, расспрашивала меня о моих трудовых достижениях. Я думал, что, раз мы живем вместе, ей это интересно.
Теперь ей неинтересно. А о чем-то говорить ведь надо.
Вряд ли мы еще когда-нибудь вот так будем сидеть в кафе. Так почему бы не задать вопрос?
- Теперь-то ты можешь объяснить, почему ты ушла? - спросил я.
- Я просто устала ждать, - ответила Инга. - Слыхал - есть такое понятие "усталость металла"? Я сто раз тебя спрашивала, когда мы наконец поженимся. И ты сто раз отвечал, что еще не готов.
- Ты спрашивала?! Я отвечал?!
Вот это была новость!
- Да, дорогой.
- Вот прямо так и спрашивала?
Она задумалась.
- Я спрашивала, не хочешь ли ты, чтобы у нас был ребенок.
- Не было такого.
- Ну, конечно, не в лоб спрашивала. Я - осторожно, хочешь ли ты, чтобы у нас была полноценная семья. Но ты просто не желал меня слышать. И я вдруг поняла, что ты - глухой. Абсолютно глухой. Если я скажу, что мне плохо, что нужно отвезти меня к врачу, ты тоже не услышишь.
- По-твоему, я глухой?
- Патологически глухой. Ты не понимаешь, когда с тобой говорят по-человечески. Ты не слышишь! Наверно, мне нужно было заорать: Миша, когда мы наконец поженимся?! Это ты бы услышал. Но я так не могла. У меня, видишь ли, есть гордость. Обычная женская гордость. В общем, я честно сказала себе, что совершила ошибку, и жить дальше с мужчиной, который не видит во мне жену, - просто унизительно.
- Да видел я в тебе жену! - воскликнул я. - Просто я думал!..
- Ты думал - зачем жениться, когда мы и так спим вместе!
- Неужели штамп в паспорте имел для тебя такое значение?
- Да, - твердо сказала она. - И теперь имеет. И для всех женщин имеет. А ты - глухой.
- Ты теперь замужем?
- Конечно.
- Твоя мама этого не сказала.
- Так она Виталия терпеть не может. Она не может ему простить, что я с ним счастлива без ее дурацких советов. Погоди... Так это она тебя научила? Как меня найти в фейсбуке?
- Она...
- Вот ведь интриганка. Это она решила пакость Виталию устроить. Она совсем от злости рехнулась. Думает - уж лучше ты, чем Виталий. А сама тебя терпеть не могла.
Я понял, что должен помереть в холостяках, потому что всех этих женских выкрутас все равно не пойму.
- Но леший с ней. Не хочет общаться с внуками - ее проблемы, - сказала Инга. - Мы не для того встретились, чтобы моей токсичной матушке кости перемывать.
Я, честно говоря, немного обалдел: тогда, во время нашей почти семейной жизни, она относилась к матери куда мягче.
- Мы встретились, чтобы ты сперва рассказала, как можно поменять имя, - напомнил я.
- Тебе уже давно пора его поменять. Может, человеком стал бы. Ну вот - есть такие люди, которые подбирают человеку правильное имя. Они называются - ономасты. У меня есть, можно сказать, личный ономаст, он нашел мне имя и контролирует ситуацию. Уже десять лет за мной присматривает - и все вроде бы в порядке. Помнишь, какая я была тогда тетеха? А посмотри, что получилось! Вот как имя с человеком работает.
Я слушал Ингу и пытался понять, как она звучит.
Никак она не звучала! Не было в мире таких созвучий, что соответствовали бы ее имени! По крайней мере, сейчас. А ведь однажды мне показалось, что должен прозвучать Сибелиус. И когда она вошла в кафе... Ин-н-н-н-н-га... звон какой-то отдаленный...
Что-то убило в ней этот звон. Тогда, с детьми на набережной, она была немного другой. А сейчас стала жесткой и... и даже вроде как жестяной... Звякала она, вот что! Звякала, словно какой-то старый агрегат.
- Ну так как же? Готов ты заплатить за новое имя?
- Готов. Все ведь платят?
- И очень прилично платят. Значит, я свожу тебя с владельцем фирмы, думаю, вы найдете общий язык...
В голосе Маринки-Инги была какая-то фальшь, вранье аж на целую четверть тона. А когда мне врут - это значит, что правда может быть мне полезна.
Что же задумала несостоявшаяся супруга?
- Можно вносить плату по частям,- сказала она.
- Это замечательно.
- Так я вам устраиваю встречу.
На самом деле у меня не было лишних денег. Я только хотел понять, как это делается по-научному. Я же не ономаст, я просто кустарь и шарлатан. А есть специально обученные люди-ономасты.
Если я не пойму принципа, то Семенов влипнет в крупные неприятности. Вернее, уже влип, возглавив налет на оружейный магазин. Но этот налет может оказаться нежным цветочком в сравнении с дальнейшими подвигами Тамерлана Семенова. Мне бы так освободить его от имени, чтобы не причинить ему вреда. Ведь пока что от моих ономастических экспериментов был один вред. Сулейман Семенов угнал лошадь. Христофор Семенов угнал лодку и речной трамвайчик. Тамерлан Семенов... ох, и подумать страшно...
Но сделать его обратно Валентином я не мог. Хотя бы потому, что это имя не соответствует его внутренним струнам. И другое имя ему искать я уже боялся. Хотя, кажется, что может быть хуже Тамерлана?
Нашлось то, что хуже! Ехидный голос пропел в голове на мелодию Дунаевского: Полифем, Полифем, улыбнитесь...
Кто такой Полифем, я, как ни странно, знал. И потому зашипел на внутренний голос: кыш, кыш! Вот только не хватало, чтобы Семенов ощутил себя одноглазым и злобным великаном из греческой мифологии.
И тут запел мой смартфон.
- Миш, это я! - заголосил Семенов. - Я опять куда-то попал! Хватай такси, забери меня отсюда!
- А ты где?
- Не знаю! Я на какой-то вилле! Сплошные ковры, как у моей бабки! И по стенам, и на полу! Меня хотят женить! Мишка, она страшнее чумы и холеры!
Я все понял. Он больше не Тамерлан. Кто-то лишил его этого имени. Он снова стал Валентином - и когда будущий тесть поймет, что зять - обычный недотепа, добром это не кончится.
Ему нужно выбираться с восточной виллы. Валентин с этой задачей вряд ли справится - он здорово напуган. А Полифем? Так, кого боялся Полифем? Вряд ли он вообще кого-то боялся, и, кажется, он вообще швырялся камнями. Ну, это, пожалуй, будет кстати...
Я дал себе слово больше не баловаться с именами. Дал!
Но из-за меня Семенов попал в большую беду.
Полифем - имя? Черт его знает! Но оно так и просится на язык.
Что, если другого способа помочь Семенову просто нет?
- Полифем, Полифем, улыбнитесь... - очень тихо запел я.
- Миш, ты чего? - спросила Инга.
- Полифем, Полифем, подтянитесь! - приказал я Семенову. Лишь бы сработало, лишь бы сработало!
Инга нахмурилась. Лицо у нее стало очень неприятное. В "Монте-Кристо" соблюдали интимный полумрак, на столе горела крошечная свечка. И тени вдруг так легли на Ингино лицо, что появились желтые блики, а из волос прорезались маленькие светлые рожки с пушистыми кончиками. Бр-р-р!
Я помотал головой - и в это время мимо витрины "Монте-Кристо" прошли девчонки.
Я вспомнил их, этих девчонок. И ту, черненькую! С гривой, летящей по ветру!
Зазвучала челеста!
- Динка... - прошептал я. Та, настоящая Динка растолстела, остригла кудри, стала голосистой и властной бабищей, женой бессловесного мужа. И она лишилась права на звонкое имя. Навеки! Я отнял у нее это имя и щедро подарил юной, пятнадцатилетней, легкой, как несомая ветром пушинка.
Динка-челеста прошла мимо, исчезла из витрины. Плохо соображая, я встал, положил на стол две тысячные бумажки и, не прощаясь с Ингой, выскочил из "Монте-Кристо".
Он сумасшедший. По нему Афанасьевские Горки плачут!
Не получилось?
А если догадался?
Нужно его изловить...
Нужно ему предложить деньги.
Он - офисный технарь, он и не видел больших денег.
Тем лучше. Вы знаете, что сегодня было? Я хотел поймать канал "Виолетты" - и ничего не вышло!
Скрипка?
Не помогает! ТАМ, НАВЕРХУ, что-то изменилось, понимаете?
Не пускают?
Ну!..
Но как, как?..
А тут еще и Мастихин!
А если он не возьмет денег?
Если не возьмет денег? Такое разве бывает?
А знаешь, почему он не пойдет в нашу команду?
Тихо!
Он не нужен сам-знаешь-кому...
Думаешь, он сильнее?
Да тихо же! Я выхожу из канала.
А вот интересно, как ТАМ посмотрят на его смерть? На случайную смерть?
Этого не знает никто...
(Окончание в следующем номере)
Рассказы
Наталья БАХТИНА
Глоток шампанского и поцелуй на холодном ветру
Вагон опустел. До последней станции я ехал в полном одиночестве. Все нормальные люди давно сидят дома, пьют чай, а может, и кое-что покрепче. Закусывают хрустящими огурцами, прихлёбывают из стаканов, кружек, бокалов. Читают детям сказки на ночь. Смотрят телевизор, наконец. Хотя что там смотреть? Не помню, когда я включал "ящик" в последний раз. Это для тех, кто уж совершенно не ценит своё время.
Время, время... Как медленно ты текло в детстве и как молниеносно исчезаешь теперь! Мне уже за пятьдесят, говорят, в этом возрасте происходит переоценка ценностей. По большому счёту, ценность одна - жизнь. Некоторые, правда, считают, что жизней много, и идём мы сквозь них, снимая одну шкуру и надевая другую. Но что мне до этого, если я ничего не помню про прошлую жизнь? Всё это от страха смерти, только и всего. Буддисты, а вслед за ними эзотеристы всех мастей понапридумывали теорий, которые годятся только для домохозяек и слабых духом.