— Это энциклопедия такая старинная. Еще до революции выпущенная. У Градова, точнее у его дедушки, не хватало одного тома. Именно этого, пятнадцатого, — поспешила уточнить Лиза. — Но том этот стоил очень дорого, и они с отцом поехали к знакомым одолжить деньги. А когда вернулись, книги уже не было. Этот Градов тогда страшно расстроился. И вот отец совсем недавно, представляешь, зашел в тот самый букинистический магазин и увидел этот пятнадцатый том, и у него, представляешь, опять не было денег. Но он догадался отложить книгу на время, и вот купил ее. Вот Градову и будет сюрприз…
— Да может он давно этот пятнадцатый том купил уже… — высказала предположение Мила.
— Ну, я думаю, Градову все равно будет приятно… К тому же, как мама моя говорит, он в нее влюблен был. А поскольку я на маму свою похожа, то для него это будет, наверное, как встреча с молодостью… Но это я так, к слову.
— И что, твои родители только ради этой книги тебя в Москву выправили? — удивилась Мила.
— Да нет, не только ради этой книги… — замялась Лиза. — У меня там еще одно дело есть…
— Поступать куда учиться задумала? Так вроде поздно уже… Осень на дворе.
— Нет, я уже учусь, в Киевском университете, на факультете журналистики.
— Так ты в командировку, что ли? Интервью брать у московских знаменитостей?
— Да нет, — еще больше смутилась Лиза, — я на операцию.
— На операцию? И что, что-нибудь серьезное? — продолжала расспрашивать Мила.
— Не знаю, как и сказать…
— Да не смущайся ты, колись, у меня в Москве врачи знакомые есть, так я договориться могла бы…
— Да там вроде отец уже договорился… — поморщилась Лиза, и, как ей теперь казалось, будто повинуясь чьему-то беззвучному приказу, сняла сапог и продемонстрировала случайной попутчице свою шестипалую ногу.
Та не сразу разобралась в чем дело, а когда поняла, воскликнула:
— Ого, так ты редкая птаха…
— Да уж действительно редкая… Ни на пляж не сходишь, ни в бассейн. И летом, как монашка, только в закрытых туфлях.
— Да, не повезло тебе…
— Мама говорит, что это потому, что она, когда авария в Чернобыле случилась, загорать ходила на речку. Жарко было, весь Киев загорал. А потом, через пару дней все потянулись из города, даже эвакуировать его собирались. Вот и получилось… Как говорится, эхо Чернобыля.
— И что, у тебя обе ноги такие? — спросила Мила.
— Да, обе, — вздохнула Лиза.
— Но ты так не расстраивайся. Может, это знак какой… Знак твоей избранности.
— Избранности… Меня знаешь, как в школе дразнили? Кунсткамера ходячая…
— Да ладно. Теперь-то тебе что… Некоторые в наше время со своего уродства знаешь, какие деньги зашибают?.. Вон ведущий «Ты не поверишь!» карлик совсем, а на телевидение пробился, передачу ведет, со знаменитостями встречается!
— Ты хочешь сказать, что я благодаря своим шести пальцам в Москве на телевидение могу пробиться? — вздохнув, улыбнулась Лиза.
— Телевидение не телевидение, но деньги из этого точно иметь могла бы… — сказала Мила и задумалась.
— Мне отец рассказывал, что в Африке вроде племя такое есть, где все шестипалые. А кто с пятью пальцами рождается, они того в соседнее племя отправляют. А раньше вообще убивали…
— Вот видишь, это как посмотреть…
Но тут вернулись соседи по купе, и Лиза поспешила натянуть сапоги.
Их попутчики, студенты мединститута Костя и Гарик, тоже принесли себе чаю. Лиза и их угостила мамиными пирожками. Потом Гарик достал гитару. И они вместе спели несколько песен: «Кузнечика», «Милая моя, солнышко лесное…».
И конечно:
«Постой, паровоз, не стучите, колеса,
Кондуктор, нажми на тормоза!
Я к маменьке родной с последним приветом
Спешу показаться на глаза.
Не жди меня, мама, хорошего сына,
Твой сын не такой, как был вчера.
Меня засосала опасная трясина,
И жизнь моя — вечная игра».
А потом пели только Мила и ребята. Лиза таких песен не слышала. Больше всего ей запомнилась вот эта. Они ее несколько раз повторяли.
«Поезд мчался на восток.
Искры гасли на ветру.
А в вагоне кто-то пел:
“Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу”».
Потом ребята опять вышли. А за ними, теперь Лиза это вспомнила, выходила отнести стаканы из-под чая и Мила.
Когда она вернулась, Лиза уже была под одеялом. Но Мила предложила на ночь выпить сока.
— Из Африки знакомые привезли. Даже не знаю, что за сок. Но говорят страшно полезный, — проговорила она и добавила: — Его, говорят, африканки пьют для повышения, так сказать, своей секс-привлекательности… чтобы мужиков легче соблазнять было…
— Да я не собираюсь никого соблазнять, — смутилась Лиза.
— Ты же в Москву едешь! Мало ли кого там встретить можно! А вдруг тебе олигарх случайно встретится. Они, знаешь, эти олигархи, во время кризиса, случается, даже в метро спускаются.
— Да не надо мне никакого олигарха, — покачала головой Лиза. — Я просто так, ради интереса этот сок попробую…
Единственное, чего Лиза не могла сейчас точно вспомнить, принесла Мила сок с собою или достала из сумки. Она очень устала, ей хотелось спать. И она чисто машинально взяла протянутый Милой пластиковый стаканчик.
Сок был приторно сладким, со странным терпким и пряным ароматом. Дальше Лиза ничего не помнила. А вот этот странный терпкий пряный привкус во рту чувствовался до сих пор. Подташнивало и страшно хотелось пить.
— Пить… Принесите кто-нибудь пить…
Услышав тихий женский голос, Лиза поняла, что в этом чулане-тюрьме она не одна. Лиза попыталась приподняться, но почувствовала, что к горлу снова подкатила тошнота. Тогда девушка, выбравшись из кучи тряпья, на четвереньках поползла в дальний угол, откуда доносились стоны. Вонь там стояла еще более резкая. Лиза, чтобы не стошнило, даже заткнула нос. Наконец в густом полумраке среди кучи тряпья ей удалось рассмотреть закутанную в пальто человеческую фигуру.
— Пить… — едва слышно простонала женщина и протянула руку, будто надеялась нащупать стакан или бутылку с водой.
— Сейчас, сейчас что-нибудь найдем… — пробормотала Лиза осматриваясь и чувствуя некоторое облегчение оттого, что она здесь не одна.
И тут в самом дальнем и темном углу кто-то пошевелился, и Лиза, обернувшись, увидела еще одну молодую женщину или девушку в светло-серой куртке с натянутым на голову капюшоном, из-под которого выбивались светлые кудрявые пряди. На какое-то мгновение Лизе даже показалось, что это ее случайная попутчица по купе Мила, но она тут же поняла, что ошиблась. Между тем девушка в куртке вытащила из-под одеяла, которым накрывалась, бутылку с водой и, открутив крышку, принялась жадно пить.
Лиза подползла к ней и спросила:
— Простите, а где вы взяли воду?
Девушка вздрогнула и, оторвавшись от бутылки, удивленно посмотрела на Лизу.
— А ты кто? — спросила она.
— Лиза.
— Ой, какое славное имя… — восхитилась девушка.
— Здесь еще одна женщина есть. Ей совсем плохо. Она пить просит, — сообщила Лиза, чувствуя, что у нее самой во рту все пересохло.
— А, пить… — задумчиво протянула девушка в куртке и, стянув капюшон, кивнула куда-то в сторону: — Да там целый ящик минералки стоит. Только вот куда потом в туалет ходить, не придумаю.
Лиза поползла туда, куда показала девушка. Там действительно стоял целый ящик с пластиковыми бутылками, на которых, правда, не было никаких наклеек. Лиза взяла две бутылки и направилась к женщине, которая просила пить.
— Эй, ты, как тебя там, Лиза, ты там осторожно с этой, она, похоже, больная. Под себя ходит. Может, у нее дизентерия или, еще хуже, холера…
Но Лиза уже, отвинтив пробку, подала бутылку закутанной в пальто женщине. Та дрожащей рукой взяла бутылку и, приподнявшись, жадно припала к горлышку. При этом ее, похоже, продолжало лихорадить. Темноглазая, темноволосая женщина была коротко стриженой и, наверное, из-за страдания, которое искажало ей лицо при каждом глотке, выглядела старше своих лет.
Лиза тоже открутила пробку и отпила из бутылки.
— Эй, ты что там — уснула?! — снова подала голос светловолосая. — Ползи сюда, а то и правда заразишься. А здесь даже спирта для дезинфекции нет.
Но Лиза не могла оторвать глаз от руки больной женщины, держащей бутылку. Теперь она понимала, что ей не показалось. У больной, мучимой жаждой и лихорадкой женщины на руке было шесть пальцев.
Между тем, женщина, не выпуская из рук бутылку, откинулась назад и обмякла. Вода из бутылки пролилась на пол. Но Лиза уже опасалась прикасаться к ней.
— Надо позвать кого-то. Ей совсем плохо… — сказала Лиза, медленно отползая подальше.
— Ну, попробуй, позови, может, тебе повезет! — хмыкнула девушка и крикнула: — Эй, кто-нибудь там, слышите?!
— Здесь женщине совсем плохо! — вторила ей Лиза.
Никто не отозвался.
— Да, подруга, как говорят, спасение утопающих — дело рук самих утопающих! — заявила светловолосая и добавила: — Хотя, если бы мы были утопающими, у нас было бы больше шансов спастись.
— А где мы? — спросила Лиза.
— Где-где… В заднице мы. Не слышишь, что ли, как воняет? В самой настоящей заднице, — ответила девушка и сплюнула.
— Как мне кажется, мы на каком-то корабле. Плывем куда-то… — высказала предположение Лиза.
— Плывем… Нас плывут! А не мы плывем… И знать бы куда и зачем…
— Но ты хоть помнишь, как сюда попала? — с надеждой спросила Лиза.
— Да ни фига я не помню! Очнулась, башка трещит, а сверху вас на меня, как мешки, сбрасывают. Сбросили и еще приказали, чтобы вас по углам растащила. А потом ящик с водой спустили. Дверцу захлопнули, и после этого там, наверху, словно вымерли…
— А до того что было, ты помнишь? — не теряла надежды Лиза.