После выхода из гипнотического транса, Катерина снова вспомнила многие детали пройденных прошлых жизней. Она ничего не помнила о послесмертных переживаниях, ничего о промежуточном состоянии, ничего об учителях и том невероятном знании, которое открылось нам. Я задал ей вопрос.
«Катерина, что для вас означает слово «Учитель»?» Она полагала, что речь шла о турнире по гольфу! В целом, у нее наблюдались значительные улучшения, но ей было все еще трудно включить понятие реинкарнации в контекст своего мировоззрения. Поэтому я решил пока не говорить ей об учителях. Кроме того, я не знал, как деликатно сообщить ей, что у нее невероятный талант медиума, благодаря которому она могла передавать прекрасное, трансцендентное знание от Учителей Духа.
Катерина согласилась, чтобы моя жена присутствовала на следующем сеансе. Кэрол — хорошо обученный, очень опытный социальный работник, связанный с психиатрией, и я хотел узнать ее мнение об этих поразительных вещах. Как только я рассказал ей, что услышал от Катерины о моем отце и нашем сыне, моя жена захотела помочь. Мне было нетрудно записывать за Катериной каждое ее слово, когда она медленно, шепотом описывала свои жизни, но Учителя говорили быстрее, и я решил все записывать на аудиокассету.
Неделю спустя Катерина пришла на свой следующий сеанс. В ее состоянии продолжались улучшения, страхи и беспокойства уменьшались. Ее клиническое улучшение было определенным, но я все еще не до конца понимал, почему ей стало намного лучше. Она вспомнила, как тонула в теле Аронды, как ей в теле Погана перерезали горло, как в теле Луизы она была жертвой эпидемии, связанной с водой, и другие травматические события. Она так же заново переживала жизни, в которых она испытывала нищету, подневольный труд и жестокое обращение в семье. Последние переживания — примеры повседневных минитравм, которые также влияют на нашу психику. Воспоминание тех и других жизней могли быть причиной улучшения состояния Катерины. Но существует и другой аспект. Мог ли помочь духовный опыт сам по себе? Могло ли знание о том, что смерть — это не то, что нам кажется, внести свой вклад в ощущение благополучия, в снижение страхов? Мог ли весь процесс, а не только сами воспоминания, быть частью исцеления?
Психические способности Катерины повышались, и ее интуиция все более обострялась. У нее еще были проблемы со Стюартом, но она чувствовала себя способной справляться с отношениями более эффективно. Ее глаза сверкали; кожа пылала. В течение недели ей снился странный сон, по она смогла вспомнить лишь его фрагмент. Ей снилось, будто красный плавник рыбы врезался ей в руку.
Она быстро и легко погрузилась в глубокое состояние гипноза.
«Я вижу какие-то скалы. Я стою на скале, смотрю вниз. Я, очевидно, высматриваю корабли — это то, что я должна делать… На мне что- то синее, что-то вроде синих штанов… короткие штаны и странные туфли… черные туфли… и они стянуты. Туфли с пряжками, очень странные туфли… я не вижу на горизонте никаких кораблей», — тихо шептала Катерина. Я переместил ее вперед во времени, к следующему важному событию в ее жизни.
«Мы пьем пиво, крепкое пиво. Оно очень темное. Пивные кружки массивные. Они старые и стянуты металлической стяжкой. В этом месте стоит зловонный запах, здесь много людей. Очень шумят. Все говорят, очень шумно».
Я спросил ее, не слышит ли она, как кто-нибудь окликает ее по имени.
«Кристиан… Кристиан мое имя». Она опять в мужском теле. «Мы едим какое-то мясо и пьем пиво. Оно темное и очень горькое. Они добавляют в него соль».
Катерина не смогла увидеть, какой был год. «Они говорят о войне, о кораблях, осаждающих какие-то порты! Но я не слышу, где это происходит. Если бы они говорили тише, я бы услышала, но каждый что-то говорит, и очень шумно».
Я спросил, где она находится. «Хамстед… Хамстед. Это порт в Уэльсе. Они говорят на британском английском». Она переместилась вперед, когда Кристиан был на корабле. «Я чувствую запах, что-то горит. Ужасный запах. Горящая древесина и еще что-то. Сильно жжет и щиплет в носу… Что-то горит неподалеку, какое-то судно, торговый корабль. Мы грузимся! Мы грузим что-то, связанное с порохом», — Катерина заметно оживилась.
«Это что-то, связанное с порохом, очень черное. Оно липнет к рукам. Нужно быстро двигаться. У корабля зеленый флаг. Флаг темный… Это зелено-желтый флаг. На нем что-то вроде короны с тремя точками на ней».
Внезапно лицо Катерины исказилось гримасой боли. У Кристиана/Катерины началась агония: «Ох, — застонала она, — больно руке, больно руке! Здесь какой-то металл, горячий металл в моей руке. Он жжет! Ой! Ой!»
Я вспомнил фрагмент ее сна и понял теперь, что это за красный плавник, который врезался ей в руку. Я блокировал боль, но она все еще стонала.
«Осколки металлические… Корабль, на котором мы находились, разрушен… порт. Они ведут огонь. Много людей убито… много людей. Я выжила… только рука болит, но она со временем заживет». Я переместил Катерину вперед во времени, дав команду остановиться на следующем важном событии.
«Я вижу что-то вроде печатного цеха, где печатают книги при помощи специальных блоков и чернил. Здесь печатают и переплетают книги… У книг кожаные обложки, и скрепляются они кожаными бечевками. Я вижу красную книгу… Она историческая. Я не вижу название: книга еще не допечатана. Здесь замечательные книги. Обложки такие гладкие, кожаные. Это чудесные книги, они учат вас».
Кристиан явно наслаждался, созерцая и трогая книги, и он смутно понимал возможности обучения через книги. Однако, судя по всему, он был совершенно необразованным. Я переместил Кристину / Кристиана вперед, в последний день его жизни.
«Я вижу мост через реку. Я старый человек… очень старый. Трудно идти. Я иду по мосту на другую сторону… Я чувствую боль в груди — давление, ужасное давление, боль в груди! Ох!» Катерина стала издавать хриплые звуки, испытывая сердечный приступ, который случился с Кристианом на мосту. Дыхание Катерины стало быстрым и поверхностным, лицо и шея покрылись потом. Она начала кашлять и ловить ртом воздух. Я забеспокоился. Опасно ли вновь пере- жить сердечный приступ из прошлой жизни? Это был новый рубеле; никто не знал ответа. Кристиан в конце концов умер. Катерина лежала теперь спокойно па кушетке, глубоко и ровно дыша. Я вздохнул с облегчением.
«Я чувствую себя свободной… свободной, — тихо шептала Катерина. — Я просто летаю в темноте… просто летаю. Вокруг свет… и духи, другие люди».
Я спросил, что она думает о жизни, которая только что закончилась, ее жизни в качестве Кристиана.
«Я должна была научиться прощать, но не научилась. Я не прощала обид, которые причиняли мне люди, а должна была. Я не прощала обид. Я носила их в себе и копила годами… Я вижу глаза… глаза».
«Глаза? — повторил я, почувствовав контакт — Какие глаза?»
«Глаза Учителя Духа, — прошептала Катерина, — но я должна ждать. Мне есть о чем подумать». Минуты потекли в напряженном молчании.
«Как вы узнаете, что они готовы?» — спросил я с надеждой, прерывая долгое молчание.
«Они позовут меня», — ответила она. Прошло еще какое-то время. Затем внезапно она начала поворачивать голову из стороны в сторону, а ее голос стал хриплым и твердым, свидетельствуя о перемене.
«В этом измерении много душ. Я здесь не единственная. Мы должны быть терпеливыми. Это то, чему я тоже никогда не училась… Есть много измерений…» Я спросил Катерину, была ли она здесь раньше, воплощалась ли она много раз.
«Я бывала в разное время на разных планах. Каждый план — это уровень более высокого сознания. На какой план мы отправляемся, зависит от того, насколько далеко мы продвинулись…» Катерина опять замолчала. Я спросил ее, какие уроки она должна усвоить, чтобы продвинуться вперед. Она тут же ответила.
«Мы должны делиться нашим знанием с другими людьми. Мы все имеем гораздо больше способностей, чем используем. Кто-то из нас обнаруживает это раньше других. Но до этого нужно исправить свои пороки. Иначе придется взять их с собой в следующую жизнь. Только мы сами можем освободить себя… от дурных привычек, которые накапливаем во время своего физического существования. Учителя не могут сделать это за нас. Если вы решите драться, а не избавлять себя, то перенесете их в другую жизнь. И только когда вы решите, что достаточно сильны, чтобы справиться с внешними проблемами, вы не возьмете их с собой в свою следующую жизнь.
Мы должны также научиться не просто сближаться с теми людьми, с которыми у нас одинаковые вибрации. Это нормально, что нас тянет к тем, кто находится на том же уровне, что и мы. Но это неправильно. Мы должны идти к тем людям, у кого неправильные вибрации… по сравнению с нашими. Это важно… помогать… этим людям.
Нам даны интуитивные силы, которым мы должны следовать, а не пытаться им сопротивляться. Те, кто противостоит им, встретится с опасностью. С каждого плана нас возвращают с неравными силами. У кого-то больше способностей, чем у других, потому что они были накоплены в другие времена. То есть люди не созданы равными. Но в конечном итоге мы достигнем того момента, когда все будут равны».
Катерина замолчала. Я знал, что эти мысли принадлежат не ей. Она не имела никакого отношения к физике или метафизике и ничего не знала о планах, измерениях и вибрациях. Кроме того, красота слов и мыслей, философская подоплека этих высказываний были выше ее способностей. Ее речь никогда не была такой лаконичной и поэтичной. Я мог почувствовать другую, /более высокую силу, работавшую с ее умом и голосовыми связками, чтобы перевести эти мысли в слова, понятные мне. Нет, это была не Катерина.
В ее голосе звучали мечтательные интонации.
«Люди в коме… находятся во взвешенном состоянии. Они еще не готовы перейти на другой план… пока не решат, хотят они перейти или нет. Только они могут решить это. Если они чувствуют, что больше ничему не учатся… в своем физическом состоянии… им разрешается перейти. Но если им еще есть чему учиться, они должны вернуться, даже если не хотят. Это для них период отдыха, время, когда их ментальные силы могут отдохнуть».