еп волхва Жирослава.
КРУПНЫЙ ПЛАН
Лицо Жирослава, искаженное гримасой злобного торжества.
НАЕЗД КАМЕРЫ
В руке волхва – черная коробочка, похожая на старый мобильный телефон «Моторола». Палец с грязным ногтем лежит на единственной кнопке.
ЖИРОСЛАВ (громовым голосом):
– Правда твоя, кацап! Гнев Перуна падет на сей гнусный Мордор и сотрет его с лица земли!
ОБЩИЙ ПЛАН
Головы собравшихся оборачиваются к волхву. Тот высоко поднимает руку с зажатой в ней коробочкой.
ЖИРОСЛАВ:
Пришел ваш последний час, мордва проклятая! Молитесь! Перун, отец громов и молний, порази же этот проклятый град и всех, кто в нем!
НАЕЗД КАМЕРЫ
Палец с грязным ногтем судорожным движением жмет на кнопку.
КРУПНЫЙ ПЛАН, ЗАМЕДЛЕННАЯ СЪЕМКА
Каменная фигура Перуна, стоящая на постаменте в центре зала, разваливается на куски, обнажая серо-голубоватый металлический контейнер, спрятанный в пустотелой статуе.
НАЕЗД КАМЕРЫ
Запрокинутое, хохочущее лицо Жирослава.
ОБЩИЙ ПЛАН
Взрыв чудовищной силы разносит в пыль стены музея, ударная волна бьет в кремлевскую стену, с башен Кремля рушатся рубиновые звезды.
КРУПНЫЙ ПЛАН
Одна из звезд ударяется о брусчатку Красной площади и рассыпается в мелкую стеклянную пыль.
ОБЩИЙ ПЛАН
Над развалинами музея поднимается облако темной пыли. Оно растет, набухает и в конце концов охватывает собою всю Красную площадь.
– Никуда не годится, – сказал Арцыбашев, дочитав последнюю страницу. – Все надо на хрен переделывать.
– Почему это? – обиженно спросил Поплавский. – По-моему, очень бодренько. А финал так вообще – жыр.
Арцыбашев вздохнул и выбрался из кресла. Подошел к бару и достал оттуда бутылку коньяка.
– Будешь?
– Буду! – с вызовом сказал Поплавский. Арцыбашев наполнил два бокала, протянул один собеседнику.
– Слушай, старик, я тебя очень уважаю, ты – талантище. Но нельзя же так топорно работать. Ну вот что у них за имена? Жирослав, Терпило… Просто пародия какая-то получилась. Что, нормальных славянских имен мало?
– Ну, переделаю, – надулся Поплавский. – Делов-то… Но будет как у всех – предупреждаю сразу. Всяких, знаешь, Велимиров и Святославов и без нас хоть ложкой ешь. «Тримедиа» уже четвертый сериал выпускает с главным героем – Мстиславом.
– Сравнил, – хохотнул Арцыбашев. Пригубил коньяк, поморщился. – «Тримедиа» уже сколько лет в этой теме? У них фэнов только среди родноверов – миллион. Тарасюк им только что в попу не дует… Слышал про него последнюю сплетню?
– Нет, – угрюмо буркнул Поплавский.
– Рассказываю. Он у себя в офисе сделал натуральную кумирню. Ну, вот у тебя там, – Арцыбашев ткнул пальцем в папку со сценарием, – «маленький деревянный идол Перуна на этажерке». А у Тарасюка – прямо из кабинета выход в комнату с видом на Кремль, а в ней – и Перун, и Велес, и Сварог, и даже этот… как его… пес с крыльями…
– Симаргл, – подсказал Поплавский.
– Вот-вот, точно. Симаргл. И все, между прочим, из ценных пород дерева. И он в этой комнате кур им режет, коноплю жжет и все это потом в ютюбе выкладывает. Фанаты кипятком сцутся.
Поплавский нервно крутил в руках бокал.
– Я не понимаю, Женя, – сказал он напряженным голосом, – ты что, с Тарасюком ссориться не хочешь? Тебе поэтому сценарий не нравится?
Арцыбашев захохотал.
– Ты не шути так больше, – попросил он. – С Тарасюком ссориться, придумал тоже. Тарасюк еще в своем Крыжополе лопухом подтирался, а я уже у HBO права на пять спин-оффов к «Игре престолов» покупал. Забыл, на кого работаешь?
– Ну тогда я вообще ничего не понимаю, – развел руками Поплавский. – Ты просил посмеяться над родноверами, и в то же время показать, что они представляют собой угрозу. Я все сделал. Что не так?
– Да все не так! – рявкнул Арцыбашев. – Почему у тебя российский пограничник – чурка какая-то? Абусалимов, что ли?
– Асланбеков. Так смешно же! Все же про бронетанковых бурятов сразу вспомнят!
– Ни хрена не смешно! Делай его Сидоровым, и чтобы проницательности побольше. Понял? Чтобы он сразу этого твоего Карамазова раскусил!
– Но тогда же его через границу не пропустят!
– А ты сделай, чтобы пропустили! Но чтобы бдительный лейтенант Сидоров тут же позвонил в Москву и сообщил, куда следует!
Поплавский схватился за голову.
– А как же тогда финальный взрыв?
Арцыбашев отечески потрепал его по плечу.
– А вот это, старик, самое главное. Взрыв должен быть – это красиво, это зрителю понравится. Но имей в виду – Кремль нам никто взорвать не позволит. И потом, у тебя в сценарии вообще непонятно, как бомба, заложенная в Перуне, может стереть с лица земли весь Мордор, как твой Жирдяслав обещает…
– Жирослав.
– Да по хрен. Вот как ты сам это понимаешь?
Поплавский потянулся к папке, достал из нее листок с какими-то диаграммами.
– В статую была заложена «грязная бомба». Изготовить такую нашим соседям вполне по силам – радиоактивных веществ в их распоряжении сколько угодно, приезжай в Чернобыль да греби лопатой. А смысл грязной бомбы – в том, чтобы рассеять как можно больше радиоактивной пыли, сделав зараженную местность непригодной для жизни…
– И кто это поймет из того, что здесь написано? – Арцыбашев снова ткнул пальцем в папку. – А вот если сделать так: взрыв происходит только в воображении этого твоего Жиробаса – или, лучше, его представляет себе Егор, а в действительности бомбу уже давно обезвредили наши доблестные эфэсбэшники, и Перун просто разваливается на куски. Волхва арестовывают, но он успевает раскусить ампулу с ядом, вшитую в десну. Вот это будет история.
– Слушай, Женя, – сказал Поплавский, – ты, конечно, продюсер, царь и бог, и слово твое – закон, но то, что ты предлагаешь, это набор штампов из советских фильмов. Я так работать не могу.
– Ну, – сказал Арцыбашев с видимым облегчением, – раз так, тогда забирай эту хренотень и иди придумывай новый вариант. И чтобы без всяких этих Асланбеков и Мухоморов. Ясно?
– Ясно, – уныло вздохнул Поплавский. Он допил коньяк, собрал бумаги в папку, на которой красным маркером было выведено «Операция „Гнев Перуна“», и поплелся к выходу из огромного кабинета Арцыбашева.
– И вот еще что, – окликнул его Арцыбашев, когда сценарист уже взялся за ручку двери.
Поплавский оглянулся. Хозяин кабинета стоял у стены, в которую был вмонтирован небольшой электрокамин.
– Насчет того, что я тут царь и мое слово закон – это ты понимаешь правильно, – сказал Арцыбашев. – А вот насчет бога ошибаешься. Бог у нас один. Мне это ребята из HBO давно объяснили.
Он протянул руки к трепещущему пламени электрокамина.
– Владыка Света, согрей нас и защити, ибо ночь темна и полна ужасов.
Павел Виноградов, Татьяна МинасянКондрат Оглашающий
Места и впрямь были чудесные. Михаил пружинисто шагал по притихшему сентябрьскому лесу, всей грудью вдыхая вкусный сыроватый воздух, взглядом выхватывая среди палой листвы то коричневую шляпку степенного боровика, то многоэтажную конструкцию из опят, то лукавую лисичку.
Он был рад, что прибыл в эти места не по воздуху, а на машине, ощущая сопротивление дороги, радуясь мелькающим пейзажам. И кроме свидания с не уничтоженной еще дикой природой, ничего он больше от поездки в тверскую глубинку не ждал. Дело было глухим. Если бы не родня и дружки Муромцева…
Местные предупреждали, что озеро возникнет перед ним неожиданно. Несмотря на это, Михаил чуть не вскрикнул от изумления, когда в глаза его плеснул прозрачный свет, словно драгоценная безделушка космической владычицы упала с небес и тихо лежала среди дебрей. Озеро было, как светлое блюдо среди оцепеневшего темного леса. Его зеленоватую амальгаму не искажала ни единая морщинка. Как будто так было всегда: белесые призраки берез, хмурые сосны, траурные ели и – вечно спокойная водяная гладь.
Здесь было так тихо… Слишком тихо. И тишина эта спустя какое-то время становилась тревожной. Михаил вспомнил рассказы о туристах, среди ночи срывавшихся тут из лагеря из-за беспричинного ужаса. Он пожал плечами – не раз был в «аномальных» местах и видел еще не такое. «Разберемся», – с привычной полицейской уверенностью подумал он.
Он специально оставил машину в деревне и пошел к озеру напрямик, хотя знал, что с юга к нему можно было спуститься по большой прогалине, до которой пять минут езды довольно приличным проселком. Прогалина вела к единственному небольшому пляжу. Озеро Навье возникло несколько миллионов лет назад от падения метеорита и представляло собой почти идеально круглый и глубокий кратер. Во всех остальных местах рядом с берегом можно было сразу уйти на несколько метров под воду, и лишь здесь причудливая эрозия создала сравнительно пологий спуск в глубину. Эту-то прогалину с пляжем и облюбовали туристы после того, как недавно неподалеку пролег участок Великого автопути от Питера до Владивостока. До сей поры и озеро, и близлежащая деревенька Явленка в туристических маршрутах досужих москвичей не значились – добраться сюда было труднее и дороже, чем до Кордильер. Трасса и вдруг нахлынувшая на обывателей Нерезиновой мода отдыхать на родной природе изменили все. Уже второй сезон Явленка переживала нашествие дорогих авто, и местные с изумлением слушали доносящиеся из ночного леса пьяные мужские голоса и женский визг. Летними ночами небо над озером отражало пламя костров, на облаках зависали причудливые стереокартины, а фейерверки грохотали почти каждую ночь.
Но прохладный сентябрь и ледяная вода Навья отпускников не слишком соблазняли. Хотя кое-кто был там и сейчас, причем совсем недавно: Михаил с болью увидел, что прогалину уродуют кострища, кучи мусора и квадраты жухлой травы в тех местах, где были надуты походные коттеджи. В кустах часто попадались отходы жизнедеятельности приматов, а в сером песке пляжа поблескивали контейнеры из-под продуктов и осколки бутылок.