Я, конечно, лукавила, но самую малость. Так сильно переговоры выжимали меня довольно редко, но, пожалуй, именно в этом заключалась моя работа: суметь понять чуждый разум, найти пути к взаимопониманию, составить определенный комплекс базовых представлений и решить какие-то ключевые принципиальные вопросы. Любой ксенодипломат в первую очередь скорее ксенолог, изучающий чужие нравы и культуру, и только потом уже – дипломат.
Почему это направление и все мы относились именно к дипломатическому ведомству, а не к Институту ксенологии и познания разума?.. Наверное, просто потому, что для подробного изучения представителей другого разумного вида требовалось их согласие в той или иной форме, получение которого ложилось на наши плечи. Ну, или хотя бы отсутствие возражений в тех случаях, когда этот самый вид просто не понимал, чего мы от него хотим.
Глава седьмая. Начало исследований
И хотя есть на земле трясина и густая печаль, – но у кого легкие ноги, тот бежит поверх тины и танцует, как на расчищенном льду.
Восьмой день с момента начала общения со старшим варом я решила посвятить отдыху и, с разрешения партнера по контакту, экскурсии. И начала я этот отдых с того, что позволила себе подольше понежиться в постели, наслаждаясь мыслью об отсутствии необходимости продолжения расспросов и грядущем возвращении в привычную цивилизацию. К вменяемой человеческой речи, нормальной ванной комнате, нормальной еде и, главное, любимому кофе.
Маршрут экскурсии я себе наметила довольно давно, еще когда бессмысленно тратила время в компании одного из младших варов. Тогда совесть не позволяла бросить незаконченную работу и предаться безделью, а теперь было самое время для любопытства. Я планировала погулять по лишайниковому лесу, посмотреть на дикие скалы и стерильно-прозрачные озера, взглянуть на океан, из которого жизнь (не считая все тех же лишайников) еще не вышла на берег.
Я раздумывала, стоит брать с собой Ветрова или нет, но почти не сомневалась, что моего согласия Одержимый не спросит и продолжит исполнять роль моей тени. Независимо от моего желания это была его работа, и я тоже не собиралась мешать ему ее выполнять.
С мужчиной я почти столкнулась в дверях, только неловкости при этом уже не испытала. Во-первых, привыкла, а во-вторых, несмотря на переговоры, я оставалась достаточно вменяемой, чтобы не забывать о пижаме.
– Решила отоспаться перед дорогой? – насмешливо уточнил он.
– И это тоже, – не стала спорить с очевидным. – Сегодня отдых и экскурсия; мы же вроде бы при тебе обсуждали это со старшим? – озадаченно вскинула я брови, в ответ на что Ветров недовольно скривился.
– У меня мозги начали выкипать еще тогда, когда ты общалась с предыдущим, так что я не слушал.
– Игорь, можно я выйду? – вздохнула я, потому что мужчина своими плечами полностью перегораживал неширокий проход и явно не спешил его покидать.
– Пожалуйста, – ухмыльнулся он, поворачиваясь боком. Понимая, что препираться с ним можно бесконечно, потому что процесс доставляет этому наглецу удовольствие, я невежливо (спиной к мужчине) протиснулась между ним и стенкой. И даже не удивилась, что так просто он меня не пропустил и не упустил случая приобнять и прижать к себе. Более того, я была настолько вымотана, что даже ругаться и рваться на свободу не стала – просто спокойно замерла, уцепившись ладонью за край узкого дверного проема, дожидаясь, пока ротмистру надоест.
Зачем он при малейшей возможности так резко возвращается к привычной бесцеремонности, если вполне умеет быть нормальным? А еще интересно, где у этого человека находится тумблер переключения с рабочего режима на бытовой и обратно и как его можно надежно зафиксировать в первом?
А самое главное, что ему все-таки от меня надо?!
Я уже почти собралась задать этот вопрос вслух, но мужчина наконец разжал руки.
Вот в чем Ветрова нельзя было упрекнуть, так это в неумении держать слово. Несмотря на то что он продолжал сопровождать меня постоянно, порой вел себя очень странно и зачастую здорово раздражал, принимать водные процедуры не мешал, как и обещал. Честно садился прямо на пол спиной ко мне и, судя по неподвижности позы, попросту дремал. Первое время я нервно на него косилась и старалась спрятаться за потоками воды, но потом привыкла и поверила.
Вот и сейчас мужчина не изменил привычному порядку действий: вышел из спальни вслед за мной, окинул центральную комнату цепким взглядом и занял привычное место почти напротив выхода.
Зачем мне нужна эта прогулка и чего я вообще от нее хочу, вар так и не понял. Кажется, традиции «погулять, подышать свежим воздухом» у них не существовало в принципе. Желание посмотреть пейзажи было ему знакомо, понятие «красоты природы» – тоже, но вот зачем для этого спускаться на землю и ходить ногами, я так и не смогла объяснить. А вернее, не очень стремилась: мне хватало собственных проблем с пониманием чужой культуры, чтобы решать еще и встречные.
Впрочем, вспоминая родную планету варов, удивляться подобному было тем более глупо.
Экскурсию я решила начать с погружения в океан (оказалось, местные транспортные пузыри такое умели), то есть с наименее увлекательного. Просто потому, что в толще воды интересно наблюдать исключительно за местными обитателями или растениями, а ни те ни другие разнообразием не отличались.
Вода была почти непрозрачная и походила на воду какого-нибудь пруда к концу лета – желто-зеленая и мутная от обилия микроскопических водорослей. Среди этого бульона плавали медузы или кто-то на них похожий – полупрозрачные синеватые и зеленоватые студенистые шары, размером от мелкой жемчужины до настоящих гигантов почти с наш шар размером. Кроме того, в изобилии водились странные панцирные существа – нечто вроде гибридов крабов с моллюсками; большинство бегало по дну, но некоторые вполне ловко загребали «веслами» роговых наростов. И они были единственным, что вносило разнообразие: шустро перемещались и отличались многообразием форм и видов, от длинных змееобразных тварей с кольчатыми сегментами «брони» до раковин почти привычной формы, только на ножках.
Вынырнув из воды, мы полетели над побережьем к следующей точке, где, собственно, планировались высадка и начало прогулки. Мужчины стояли посередине шара, одинаково неподвижные и сосредоточенные, я же очень быстро присела на теплую шероховатую прозрачную поверхность – почему-то так было удобнее наблюдать за окружающим миром.
Кромка побережья выглядела почти так же, как дома. Затянувшие небо плотные облака делали воду свинцово-серой. Мелкий прибой трепал ошметки водорослей и разбитые ракушки. Волны облизывали серо-розовый, похожий на расколотый гранит песок, оставляя на нем грязные зеленоватые клочья пены.
Потом песчаный участок кончился, берег приподнялся сумрачными темными скалами, у подножия которых волны уже не были столь безобидными и лупили каменные стены с упрямым рокотом. Жалко, что пузырь не пропускал запахи; но я хорошо помнила этот сырой йодистый аромат и сейчас почти слышала его.
Высадились мы там, где в море впадала небольшая довольно бурная речушка. Я хотела пройти вдоль нее к лесу и дальше немного вверх, полюбоваться цепочкой перетекающих друг в друга озер. Жалко, здесь не было Македы, ей бы понравилась такая прогулка.
– Я ждать здесь, – сообщил вар, когда шар плавно опустился на камни, и в его стене открылся проем.
Ветров шагнул вперед первым, судя по движениям капюшона – внимательно огляделся по сторонам, после чего развернулся и со своей обычной бесцеремонностью вынул наружу меня, как-то умудрившись не задрать при этом ни свой, ни мой плащ. Заверять, что я вполне справилась бы сама, я не стала. Смысл, когда все уже случилось?
Оказалось, с запахом я ошиблась: йодистого привкуса в нем не было, только сырость и тина. Совсем забыла, что океан здесь почти пресный.
Мы аккуратно двинулись между огромных валунов, составляющих берег реки. Буквально через десяток шагов транспортный пузырь скрылся из виду, и Одержимый, невнятно выругавшись себе под нос, стянул с головы капюшон и откинул полы плаща за плечи.
– Идиотская форма одежды, – мрачно пробормотал он, когда я последовала его примеру. – На кой черт им вообще руки нужны?
– Ну как же? Чтобы разговаривать, – иронично ответила я, пожав плечами.
– Ладно, а зачем тебя в лес понесло? У меня сложилось впечатление, что ты не очень-то любишь прогулки.
– Напротив, я очень люблю неторопливо и размеренно бродить по живописным местам, – возразила я.
– Что ж тебя приходилось выгонять на улицу пинками? – с недоверчивым смешком уточнил мужчина.
– Потому что работу свою я тоже люблю и не люблю бросать недоделанные дела, – спокойно пояснила я. Потом после короткой паузы почему-то честно уточнила: – Я и собаку для этого завела, чтобы был стимул хоть иногда выходить из дома.
– Она на тебя похожа. Странная зверушка, – хмыкнул он, искоса бросив на меня непонятный взгляд. Уточнять, похвалил он меня таким образом или попытался задеть, я благоразумно не стала.
– Говорят, все животные похожи на своих хозяев, – пожала плечами. – А ты не сторонник живности в доме?
– Никогда не имел возможности, – после долгой паузы ответил он. – Сначала учеба, потом служба, а за зверьем присмотр нужен, не до того.
Ну надо же. Мы идем и ведем вполне приличную светскую беседу; скажи кому – не поверит.
– Что смешного? – настороженно уточнил мужчина. Кажется, я слишком весело улыбнулась своим мыслям.
– Честно? – насмешливо вскинула брови я. Выдумывать что-то было лень, поэтому ответила правду: – Я подумала, что ты умеешь быть хорошим, только обычно тщательно это скрываешь. Что я не так сказала? – опешила я, потому что при этих словах он состроил раздраженно-озлобленную гримасу, как будто услышал несусветную гадость, молча отмахнулся и замолчал.
Похоже, я опять умудрилась случайно задеть какую-то болевую т