Только сейчас начиналась настоящая подготовка к выстрелу.
В замок вставлялся промасленный фитиль. Чтобы его поджечь, аркебузир доставал кресало и трут и приступал к добыванию огня.
Высекнув искру, он запаливал фитиль, прятал все свои причиндалы и начинал целиться.
Потом… Ура!., стрелял. Так-то вот…
Конечно, попасть в кого-нибудь эти вояки ухитрялись, только если этот кто-то стоял на месте. Или был велик, словно целое войско. При условии, что это войско не несётся вскачь на каких-то проклятых лошадях, а с бюргерской методичностью… Что делает?
Правильно! Засыпает порох… Забивает пулю… Высекает огонь…
А если враг затерян в густом лесу, мохнат и проворен, предпочитает кидаться из засады в трёх-четырёх метрах от охотника и удирает так же, как нападает, — быстрее скаковой лошади, — такой враг был совершенно неуязвим для огнестрельного оружия. С ним было лучше управляться по старинке — рогатиной.
Но германские оружейники (заметим, что всё лучшее, что касалось огнестрельного оружия, творилось в Германии) догадались переместить кресало из кармана пехотинца в замок ружья. Отпала мерзкая возня с фитилём, который мог погаснуть в любую секунду до выстрела, с трутом и огнивом. Оружие из фитильного стало кремнёвым.
И из него сразу стало быстро стрелять.
Ну, не так быстро, как из самозарядного карабина Симонова, но, с точки зрения поселянина или дворянина XVII века, — достаточно.
Карабин «Медведь» — одна из лучших охотничьих моделей нарезного оружия бывшего СССР.
Его можно было нести за плечом уже заряженным, быстро навести в цель, взвести кремнёвый курок и выстрелить. Процесс самого выстрела стал ничуть не длиннее выстрела современного снайпера.
Как известно, свет передвигается быстрее пули. Поэтому человек или зверь, увидевший вспышку пороха на полке, получал секунду для того, чтобы избежать пули — упасть навзничь или тронуть лошадь в сторону. Поэтому по-настоящему верным, даже при абсолютном прицеле, мог быть выстрел в человека или зверя, который не видел стрелка. Или при условии, что в него стреляло целое войско.
Тем не менее из такого оружия уже можно было охотиться, в том числе на медведей.
Кремнёвые ружья прожили триста лет и практически вошли в XX столетие. Это были кремнёвые винтовки охотников Карелии и Сибири. Но прежде всего следует объяснить неискушённому читателю смысл самого слова «винтовка».
Любой снаряд, выплюнутый огнём из железной трубы (а любой ружейный ствол и есть в конечном счёте эта труба), постарается кувыркаться в воздухе. Подвигают его к этому противные законы физики. Однако, если в трубе нарезать винтовые борозды, прокрутившись по которым снаряд будет продолжать ввинчиваться в плотную воздушную массу, как шуруп в дерево, он станет гораздо устойчивее и сможет улететь раз в десять дальше, чем снаряд из гладкой трубы.
Вообще, появление нарезов в канале ствола ручного оружия относят к самому началу XVI века. Считается, что первоначально появились ружья с прямыми нарезами, облегчавшими заряжание, а позднее и со спиральными, которые повышали уже дальность боя. Ю. Шокарев, сотрудник отдела оружия Государственного Исторического музея, перечисляет в журнале «Охота и охотничье хозяйство» его самые ранние образцы.
Считается, что к самым ранним пищалям можно отнести три охотничьи пищали мастера Ивана Лучанинова, сделанные между 1617 и 1625 годами. Примерно к 1625 году относится знаменитая револьверная пищаль мастера Первуши Исаева с магазином-барабаном на пять зарядов. Калибр пищали 12,5 мм, нарезов шесть. Известен ещё Тимофей Лучанинов, сделавший в 20-х годах XVII века малопульную винтовую пищаль калибра 6 мм. Всё это были охотничьи ружья. Военные винтовки появились лишь в конце XVII века.
Трёхлинейная винтовка — излюбленное оружие сибирских зверобоев.
Винтовка СВТ — самозарядное оружие под трёхлинейный патрон.
Было на руках у ограниченного количества охотников-промысловиков в период перед развалом Советского Союза.
Естественно, если у ружья, заряжавшегося с дула, имелся нарезной ствол, это прибавляло мороки с заколачиванием пули шомполом. Но это с лихвой компенсировалось дальностью и точностью выстрела.
Ружья регулярных пехотных полков князя Кутузова и императора Наполеона под Бородином были сплошь гладкоствольными. Но в ситуациях, когда можно было обойтись одним выстрелом (а такова идеальная ситуация на охоте), люди предпочитали винтовку.
Предпочитали её и сибирские охотники.
Сибирские шомпольные винтовки, или так называемые сибирки, делились на малопульные и «зверовые». Такие винтовки, описанные В. Маркевичем, имели ствол длиной около 70 см калибра 14–16 мм с утолщением в дульной части. В стволе было от четырёх до шести нарезов. В первом случае винтовка называлась «крестовкой», во втором случае — шестиполой. Маленькая мушка укреплялась в поперечном пазу. Ствол по концам делался гранёным, середина оставалась круглой. Ложа с длинным цевьём во весь ствол соединялась со стволом хвостовым винтом и поперечным винтом, проходящим сквозь цевьё и ушко под стволом и удерживающим одновременно антабку. Шомпол предпочитался латунный, но чаще был изготовлен из железа.
Во времена Маркевича большая часть «сибирок» уже была снабжена капсюльными замками, но кремнёвые всё ещё не были редкостью.
Лет через двести до людей дошло, что постоянные источники неприятностей — кремень и полку с порохом — можно заменить одним очень простым приспособлением. Это оказалась пустая трубка с детонирующей смесью. Она вставлялась в запальную дырку, и по ней уже бил маленький молоточек курка. Эта штуковина называлась пистоном, или капсюлем, и ружья соответственно назывались пистонными. Но их век оказался уж совсем недолог.
На подходе было изобретение, совместившее в себе пороховой заряд, пулю и пистон-детонатор. Оно называлось унитарным патроном, и с его введением началась история современного оружия.
Карабин Маузер — лучшая система карабина с болтовым затвором.
Когда оружейники Ланкастер и Дау поместили пистон на дно гильзы и изобрели боёк современного типа, свою триумфальную карьеру начало оружие центрального боя. Одновременно подоспели бессемеровский процесс варки стали — что позволило исключить ненадёжный «дамаск» из ружейных материалов — и прокат латуни для получения гильз.
По сути, эволюция оружия на этом закончилась. Автомат Калашникова меньше отличается от винтовки Мартини центрального боя, чем последняя от пистонного ружья поэта Некрасова, жившего всего двадцатью годами ранее. Правда, впереди было изобретение бездымного пороха в 1881 году.
Все эти события произошли в крохотный отрезок времени — за какие-то тридцать лет. А в период с 1890 до 1920 года уже были созданы прообразы практически всех современных образцов охотничьего и боевого оружия — от дробомётов до автоматов с отводом газов.
Законодателями первой моды в охотничьем деле в первый день эпохи нового оружия стали англичане Ланкастер, Пердей, Голланды, Скотт.
Традиции английских оружейников до сего дня можно проследить в любом охотничьем ружье наших дней.
Первые ружья для перезарядки переламывались на поперечном болте пополам. Эта конструкция оказалась удивительно живучей и добралась в почти первозданном виде до наших дней. Это «двустволка».
Классический двуствольный дробовик известен, наверное, каждому из моих читателей. Меньше народу знает, что с конца XIX века до наших дней у охотников на крупного зверя так же популярны нарезные двустволки.
Причина популярности этого оружия даже в наши дни, дни магазинных винтовок и самозарядных полуавтоматов, очень проста. Она понятна любому охотнику, знакомому с таким явлением, как осечка.
«Шли мы по сухому ручью, — рассказывал мой знакомый, якутский охотник Афанасий, — слышим, сверху, с сопки, камни посыпались. Собаки сразу туда. И рёв громкий. Сунулись мы сквозь стланик, а рёв с лаем напополам всё ближее и ближее. И тут в пяти метрах от нас из стланика такая ряха высунулась — вся в пене, злая! Я карабин срываю, бемц — в неё! А „бемц“ не получается, только железный щелчок такой. Карабин у меня старый был, патроны плохие — калибр 8,2. Мне этот щелчок громче любого выстрела показался. А медведь ко мне лезет, только стланик сильно запутался, его чуть-чуть держит, ко мне не пускает. Тут Никодим сзади подоспел со своей пушкой, как грохнет! Так он на стланике и повис, кровь из пасти побежала».
Так вот, такая ситуация у охотника с двустволкой практически исключена. Потому что в его руках на одном прикладе фактически соединены два ружья: два спуска, два патрона, два замка, два ствола. Для того чтобы перезарядить осёкшийся карабин, необходимо: отнять его от плеча; поднять ручку затвора; отвести её назад; подать вперёд и дослать патрон; потом снова поднять ружьё и прицелиться. Потому что охотник, стреляющий не целясь, является сказочным персонажем. Так что двустволка является гарантом от осечки и неисправности в механизме. При любом раскладе вы обладаете по крайней мере одним рабочим стволом.
Ещё до того, как патрон центрального боя начал своё триумфальное шествие по всему миру, московский мастер Артари-Коломб, появившийся в первой русской столице в начале XX века, изготавливал превосходные тяжёлые капсюльные двуствольные штуцера удивительной прочности и живучести. В то время Артари-Коломб был единственным изготовителем в России оружия подобного типа.
По свидетельству Ю. Шокарева, в собрании Исторического музея хранится четыре шомпольных (ударно-капсюльных) штуцера Артари-Коломба, три из которых предназначались для медвежьей охоты. Они имеют короткие стволы (54–59 см), крупный калибр (19–20 мм), толстые стенки каналов стволов (3–4 мм).
Каналы стволов снабжены 16 глубокими полукруглыми нарезами. Вес штуцеров колеблется в зависимости от длины стволов — от 3,5 до 4,6 килограмма. Для облегчения оружия мастер специально делал короткие стволы, помня, что медведей в то время стреляли обычно накоротке.