— Ему у вас хорошо будет.
— Пусть живет, — кивнула Егорушкина мать. — На балконе места хватит. Только ты его навещай.
— Хорошо.
— А теперь к столу садитесь, У нас Егорке сегодня семь исполнилось.
За чаем мать вспомнила свое детство. Таежный поселок Вилим. Избу деда Терентия. Там у них вечно гостили ежи, зайцы, белки и даже медвежонок Сынок. Он очень любил бороться с ребятами и ни за что хотел сдаваться.
За столом то и дело смеялись. А к вечеру пришел с работы отец, и тогда все принялись мастерить для бельчонка клетку. И было Петьке в чужом доме совсем не одиноко, а тепло и радостно.
И теперь Петька частенько ездит на трамвае через весь город к планетарию.
ВЕСЕННИЙ ДНЕВНИК
Вовка сидел за столом и готовил уроки. Вдруг в окно кто-то стукнул. Поднял глаза от тетради и увидел взъерошенного бесхвостого воробья.
Воробей махал крыльями, отчаянно чирикал…
Мальчик улыбнулся. Во дворе светло, весело! Ни вчера, ни позавчера он ничего такого не замечал. А сегодня… И этот бесхвостый воробей, и серый ноздреватый снег на подоконнике, и синие тени берез у ворот — все, казалось, говорило: близится что-то радостное, праздничное, голубое.
Вовка даже продекламировал:
Еще в полях белеет снег,
А воды уж весной шумят…
И внезапно ему самому тоже захотелось сочинить стихи. Первые две строки он придумал сразу:
Вот и верба у колодца
Распушилась и смеется…
А дальше, хоть убей, ничего не получалось. И тут Вовка махнул рукой на поэзию и решил написать рассказ. Рассказ о весне. Он взглянул на книжную полку. Где рядком стояли его любимые писатели Гайдар, Житков, Пушкин, Андерсен. «Закачу-ка я повесть! А что, а? Слабо, скажете? Да я каждый день писать буду. Вот и посмотрим, что получится. Весь наш третий „Б“ ахнет! Антонина Павловна тоже удивится: „Ну и Мишуткин! Прямо будущий Лев Толстой…“»
Только с чего начать? Пока Вова размышлял, в комнату вошла мать. Она наклонилась над тетрадью и прочла: «Весенний дневник». Больше ничего не было…
— Мам, когда весна придет?
— Со дня на день. А ты наблюдай!
— Как?
— Выбери что-нибудь одно: деревья, или птиц, или наш двор…
— Я — двор! — крикнул Вова. — Мы там вчера снежную бабу слепили.
— Вот и хорошо. Наблюдай и в дневник записывай, что во дворе произойдет. Хотя бы через день. Весна придет, а ты — первый свидетель.
На другой день Вова сделал первую запись.
6 марта
Сколько раз глядел за окно… ничего особенного. Вон Димка Пронин из школы побежал без портфеля. Видно, позабыл что-то. Вдруг Димка остановился посреди двора и рот разинул: на клене стайка красногрудок-снегирей. Важные, пузатые, семена пощелкивают, песни скрипучие напевают.
А снежная баба на дворе как стояла, так и стоит. Только у ней метла выпала. Пойти поднять, что ли?
8 марта
Сегодня женский праздник. Никто не учится, не работает. Все улыбаются, веселые.
Мы с папой в магазин ходили. Тем одни мужчины в очереди стоят и за маслом, и за картошкой, и за конфетами. Потом мы обед готовили. Я картошку чистил, а папа котлеты жарил. Потом мы купили маме в подарок духи «Белая сирень» и букет мимозы. А про снежную бабу я совсем позабыл. Когда пошел гулять, то заметил, что за день у бабы отскочил нос-морковка. Жалко! Я сбегал домой и принес ей веточку маминой мимозы. Пусть тоже празднует.
10 марта
Целый день падал снег, большой, пушистый, мокрый. А потом солнце выглянуло. Подул ветерок, началась солнечная метель.
Одна горластая ворона уселась на пожарную лестницу и раскричалась: «Карр-каррр…» Потом к ней еще три прилетели. И вся лестница закаркала.
Мой брат Митька тоже подпрыгнул и каркнул. Я рассмеялся. До этого он никак звук «р» не выговаривал. А тут вдруг сразу научился!
12 марта
Ночью мороз ударил. Мостовая обледенела. Все падают. Дворников ругают. Я тоже по дороге в школу упал. Схватился было за Витьку, а он за Борьку… и втроем шлепнулись. Прямо куча мала. Вот смеху было!
После уроков мы с горки катались. И я еще разок грохнулся. Портфель расстегнулся, книжки — во все стороны. А снежная баба, словно сахарная, стоит и блестит. Глаза-угольки у нее разные: один круглый, другой узкий, с прищуром. А лицо шершавым сделалось.
14 марта
Митька сегодня раньше всех в доме проснулся и жмурится:
— Солнышко!
Я взял зеркальце и стал по стене зайчиков гонять. А Митька без конца спрашивал:
— Откуда зайчик берется?
Когда я выбежал во двор, то увидел, что у снежной бабы голова стала меньше. Шляпа, дырявое ведро, нахлобучилась на самый подбородок. Смех да и только. Я снял его и бросил к забору. Тепло, и так не замерзнет!
16 марта
Наша баба похудела и начала плакать. Дворник дядя Корней встретил нас с Митькой во дворе и сказал:
— Весенняя пора — пляши, детвора!
Митька ему в ответ:
— Плясать нельзя. Мокро.
А когда бабу-то лепили всем двором, вот уж плясали потом до упаду! Дядя Корней ей свою старую метлу подарил. А мы с Димкой по угольку раздобыли. Вовка Сапожков — морковку. А сегодня от этого один пшик остался.
17 марта
Баба стала грязная, черная, как Баба-Яга. Вовка Сапожков примерил ей соломенную шляпу с пером. Потеха! Даже молчаливый дворняга Антон не выдержал и залаял.
19 марта
Воскресенье. Солнце и звонкая капель. На крыше длиннющие сосульки. Ребята сшибают их шапками и сосут, как эскимо. Во дворе шумно: девчонки в классики играют, а дядя Корней с нашим соседом по квартире в домино режутся. Мы с Димкой Прониным велосипед обновили. А снежная баба все плачет.
21 марта
Прочел в календаре: «День весеннего равноденствия. Долгота дня и ночи сравнялась». Значит, день прибавится и стечет длиннее.
Снег во дворе сделался черный-черный, а от снежной бабы осталась только большая лужа.
Дядя Корней побелил яблони, подрезал тополя.
Я спросил: «Зачем тополя подрезать?» «Чтобы не шибко летел. Мусора меньше».
23 марта
Посреди нашего двора, на месте снежной бабы лужа на солнце блестит. Увидел ее черногрудый воробей да как нырнет с размаху. Брызги во все стороны, прямо как в бане. Выкупался, отряхнулся и стал страшный-престрашный, словно Бармалей. Еле на забор взлетел. А потом пригрелся да как чирикнет!
25 марта
Ура! Сегодня в школу идти не нужно. Отсыпайся, гуляй сколько хочешь. Каникулы! А у Димки Пронина беда стряслась: рыжий кот Барон сбежал. Мы его целый день искали, даже на чердак лазили, но все впустую.
27 марта
Димка в сарае старый скворечник нашел. Мы его почистили, крышу сменили и повесили на шесте над домом. Хорошо бы в нем скворцы поселились!
30 марта
Проснулся рано. Вдруг слышу: «Ти-ти-тень, ти-ти-тень» — на балконе распевает желтогрудая синица. Видно, торопится объявить всем: «День прибывает! День прибывает!»
Поскорей оделся — и во двор… А там уже весь снег растаял. Вдруг на крыльцо рядом со мной красная бабочка села. Только я собрался ладошкой ее накрыть, как подул ветер. Бабочка вспорхнула и улетела…
На этом дневник кончается. А почему, вы, наверно, догадались: настала весна!
СЕРДЕШНЫЙ
Г. Окскому
Станция Оричи — крохотная, затерянная в глухих борах. Поезда стоят здесь всего минуту, так что чаи гонять пассажирам некогда. Кипяток попивают лишь стрелочники, ночной сторож, путейцы да шустрые старушки, что торгуют солеными огурцами, капустой, мочеными яблоками и прочим разносолом.
Порой торговля идет плохо и, дожидаясь следующего поезда, старушки припоминают молодость, спорят о сыновьях. Так и коротают время. А уж историй понарасскажут — заслушаешься! И главное — все помнят: и как при царе Николке в лаптях хаживали, а при гитлеровцах партизанам в лес провизию украдкой носили, и как по весне в колхозе свинья Агафья знатно опоросилась: двадцать штук принесла.
В прошлом году я снова побывал в Оричах и услышал такую историю.
Зимой это было… Вдоль пути крутились снеговые волчки, а от ветра вздрагивал и легонько позванивал станционный колокол. Стрелочник Игнат Гаврилыч, кончив осмотр путей, спеша возвращался к себе в сторожку.
Лес полнился мглой. Ели стояли по колено в сугробах, шумели тревожно, глухо и по временам задумчиво покачивали белыми папахами. Старик давно свыкся с этим глухим тревожным шумом.
Внезапно донесся прерывистый лай собаки.
«Кого-то там нелегкая носит?» — подумал Игнат Гаврилыч и прибавил шагу.
Впереди виднелось что-то темное, похожее на маленькую горку.
Собака, видно, боялась подойти близко. Трусливо подвывала, тявкала издали.
«Неужто медведь-шатун объявился? — охнул Игнат Гаврилыч и сбавил шаг. — Давненько об них в наших краях не слыхать…»
Но любопытство все же пересилило осторожность, и, пригнувшись, он стал тихо приближаться к темной таинственной горке.
«Иль сохатый?!»
Вскоре показались огромные лосиные рога.
Однако почему зверь на путях? Старик сунул два пальца в рот и по-мальчишески звонко свистнул.
Лось с трудом поднялся, сделал неверный шаг в сторону, но тут же споткнулся и упал.
«Да он, видать, не в себе…» — смекнул стрелочник и подошел ближе.
Натужно вздымались мохнатые бока лесного великана и по-детски вздрагивали его толстые губы. На ноге рана — видно, от пули браконьера.
«Ишь, сердешный, как мается», — качнул головой старик и замахнулся на внезапно осмелевшую собаку.
А лось, увидев занесенную руку, снова поднялся из последних сил, но тут же тяжело рухнул в сугроб.
Старик надвинул шапку на лоб и зашагал к деревне.
Вернулся через час с мужиками и ветеринаром. С трудом взвалили грузного обессилевшего зверя в сани и повезли в теплый хлев.