Такое отношение к осиротевшим детям у животных, живущих огромными стадами, вызывает удивление. Ведь о появлении осиротевшего, голодного малыша известно всем членам стада. Однако в подобном поведении, видимо, имеется известный смысл. Мать в первую очередь должна позаботиться о собственном ребенке и принять в семью второго малыша не может. Ее возможности ограничены. Двух детенышей полноценным молочным питанием обеспечить она не сумеет. В результате самка не только не спасет сиротку, но и своего собственного ребенка может обречь на гибель.
Обоснованность подобного поведения подтверждается многими фактами. У журавлей, гнездящихся на нашем севере, принято откладывать в гнездо по два яйца. Между птенцами с первых минут их жизни возникают ожесточенные драки. Родители взирают на них равнодушно и в ребячьи конфликты не вмешиваются. В результате более слабый птенец скоро будет забит до смерти, а родители как ни в чем не бывало продолжат воспитание более сильного и жизнеспособного отпрыска.
Другой пример — семьи полярных сов. Весной эти птицы откладывают яйца с большими интервалами. Поэтому птенцы у сов вылупляются в разные сроки. В ином гнезде можно увидеть уже крупного, начинающего оперяться птенца и только что вылупившегося пуховичка. В хорошие годы, изобилующие кормом, птенцов выкармливать даже удобнее: каждому можно составить необходимое ему меню, кормить в строгом соответствии с его возрастом. Но смысл разновозрастной семьи в другом. На полярные тундры даже в разгар лета может обрушиться снежная буря или другая напасть. Взрослым птицам она не страшна, они могут временно откочевать на юг, ненадолго бросив детей. Проголодавшиеся птенцы быстро слабеют. Первыми теряют силы самые маленькие, и их съедают старшие братья и сестры. Если это позволяет выжить хотя бы одному птенцу, то для благополучия вида подобное поведение оправдано.
У животных существует и прямо противоположное материнское поведение. Зайчиха оставляет своих новорожденных зайчат, пряча их по одному где-нибудь в укромном месте, и навещает очень редко для того, чтобы покормить. У лопоухих существует незыблемое правило, обязывающее любую молочную зайчиху, обнаружившую маленького зайчонка, покормить проголодавшегося малыша. Там, где зайцев много, доля материнского молока в рационе молодых зайчат может быть весьма небольшой. Дети выкармливаются общими усилиями всех местных зайчих. Если мать вскоре после родов погибнет, у ее отпрыска есть много шансов выжить, тем более что зайчонок очень рано начинает пощипывать травку и может долго существовать на полуголодном пайке.
Самки горных куропаток — кекликов тоже чадолюбивые существа, в их гнездах насчитывается от 6 до 24 яиц. Мать высиживает яйца одна, не прибегая к помощи отца. Для кекликов характерны и более крупные семьи с 30–40 детьми. Правда, такие крупные выводки совсем крошечных кекличат встречаются крайне редко. Обычно в больших семьях птенцы бывают недельного возраста или старше. Совершенно очевидно, что большие компании малышей возникают в результате слияния двух-трех семей. Эту ораву пасут несколько взрослых птиц. Орнитологи пока не располагают точными сведениями, почему возникают подобные объединения. Возможно, родная мать подыскивает для своих детей приемных родителей с тем, чтобы успеть еще тем же летом обзавестись вторым выводком. Но не исключено, что некоторые самки несут яйца сразу в два гнезда, и одну из кладок высиживает самец, а когда малыши чуть-чуть подрастут, семья воссоединяется.
Морские слоны находятся с морскими котиками в достаточно близком родстве, но в отличие от последних их самки более чадолюбивы. Они прибывают на лежбище уже на сносях, и примерно через неделю у них появляется малыш. Первые четыре недели младенец почти неотлучно находится около родительницы и быстро растет на материнских сливках — жирнейшем молоке, за месяц увеличивая свой вес с 40 до 100–130 килограммов. Несмотря на внушительные размеры, месячный малыш еще беспомощен и не в состоянии добывать себе пропитание, а матери уже не до него, у нее начинается брачный период. Морской слоненок вынужден жить за счет запасов накопленного ранее жира, постепенно осваивая охотничьи приемы. В это время любая слониха, чьи молочные железы еще продолжают функционировать, может покормить брошенного малыша, а то и усыновить ребенка.
Бурые медведи — отшельники. Взрослые звери вне брачного периода друг другом совершенно не интересуются, а если иногда сталкиваются, то не проявляют по отношению к своим соплеменникам дружеских чувств. Самец, наткнувшись на медведицу с медвежатами, особенно если встреча произошла ранней весной, может проявить к ним интерес, но явно с гастрономическим уклоном. Полагают, что Топтыгин может съесть даже собственного отпрыска, правда, медведица способна защитить детей. К счастью для медвежьего племени, подобные встречи редки и непродолжительны. Медвежата нечасто остаются сиротами, но если такое случается, у них мало шансов попасть на глаза какой-нибудь сердобольной медведице, и вопрос об их усыновлении обычно не возникает. Единственное место, где медведи регулярно встречаются вне брачного сезона, — берега нерестовых лососевых рек Камчатки и Аляски. Там зоологам удавалось наблюдать сборища по 80–90 медведей.
Вначале между косолапыми возникают серьезные конфликты, но постепенно самые крупные медведи, а также самки с медвежатами отвоевывают себе наиболее удобные для лова места, и драки прекращаются. Матерям, даже не очень крупным, нетрудно получить вполне приличный охотничий участок. Наличие детей заставляет их быть очень решительными и отстаивать интересы собственной семьи. Маленькие медвежата, конечно, в этих конфликтах участия не принимают. Им совершенно безразлично, с кем повздорила мать. Они радуются обилию сверстников и весело играют друг с другом. В суматохе бесконечной возни малышам легко спутать свою мать с совершенно посторонней медведицей, да и самкам трудно разобраться, чей медвежонок, ведь в лесу с подобной проблемой им сталкиваться не приходится.
У них возникает проблема: прогнать всех пришлых шалунов или всех скопом усыновить. На Аляске однажды наблюдали медведицу, которая водила компанию из 12 медвежат, взятых ею из восьми семей. Медведица, принявшая в семью чужого медвежонка, не только разрешает ему жить вместе со своими малышами, но и заботится о приемыше. Она подкормит его молоком и рыкнет на соседа-самца, если ей покажется, что тот опасен для беззащитного шалуна. Нельзя сказать, что матери, потерявшие своих детей, равнодушны к их судьбе. Обычно они пытаются вернуть их или найти своему ребенку равноценную замену. Этот процесс особенно активизируется, когда нерест заканчивается и для медведей наступает пора расходиться по домам. Конечно, от ставшей вдруг уж слишком многодетной мамаши увести одного малыша нетрудно. Но если растяпа мать еще в начале сезона потеряла на нерестилище двух медвежат и сразу не удосужилась найти их, она в лучшем случае уйдет домой с одним ребенком.
Следует отметить, что существуют некоторые виды животных с исключительно сильным материнским инстинктом, заставляющим их сочувственно и доброжелательно относиться к осиротевшим малышам. Такие животные могут позаботиться даже о детенышах других видов зверей. В дореволюционной России существовало немало любителей птиц. В числе особенно приятных пленниц, которых в те годы содержали в неволе, нужно назвать зарянку. У нее прекрасный нрав, а песня способна доставить удовольствие любому знатоку птичьих голосов. Кроме того, заядлые птичники использовали зарянок как кормилиц. Если в клетку к самцу зарянки — а содержали в неволе главным образом самцов, так как самки безголосы, — поместить любого неоперившегося птенчика, он может его усыновить, станет кормить и вырастит полноценной птицей.
Среди других наших пернатых мухоловки охотнее всего принимают в свои семьи чужеродных приемышей. Чтобы быстрее заселить наиболее ценными видами птиц вновь создаваемые лесозащитные полосы или вернуть их в пригородные парки, из которых они были вытеснены человеком, проще всего прибегнуть к помощи мухоловок. Мухоловки-пеструшки — неприхотливые птицы. Они первыми заселяют вновь создаваемые лесопосадки, легко адаптируются к пригородной зоне, не бросают своих гнезд, когда их умело перемещают на новое место, и принимают чужие яйца, несмотря на то что они отличаются от собственных размером и окраской. В их гнезда кладут собранные из разных мест яйца мелких птиц. Воспитанные мухоловками птенцы-переселенцы на следующий год вернутся назад, чтобы обзавестись на родине собственным домом.
С проблемой усыновления приемышей ученые чаще всего сталкиваются в зоопарках. Молодые матери при первой беременности часто оказываются неспособными заботиться о новорожденных и бросают, а иногда даже убивают их. В качестве кормилицы для детей крупных хищников чаше всего прибегают к помощи ощенившейся собаки. Соблюдая определенные правила, специалистам удается заменить щенят львенком, тигренком или новорожденным гепардом. Важно, чтобы у суки было много молока, а приемыши пахли щенятами или логовом, где они содержались.
Усыновление животными чужих сирот нередко осуществляется и по собственной инициативе, причем не только в зоопарках, но и в природе. В основе сказки о Маугли лежит подлинный случай усыновления человеческого ребенка дикими животными. В настоящее время известны 40–50 достоверных историй подобного усыновления. Среди приемных родителей чаще всего упоминаются волки. Они не нападают даже на взрослого человека, если он попадет в их логово, тем более у них не вызывает агрессии крохотный ребенок. Волки обладают не только обостренным чадолюбием, но и большое значение имеет их способность выкормить ребенка. Дело в том, что после относительно короткого периода вскармливания волчат молоком родители начинают прикармливать молодняк полупереваренным в их желудках мясом, обильно пропитанным пищеварительными соками. Видимо, подобная пища усваивается и маленькими детьми.
Усыновление детей дикими животными — не предания старины глубокой. Это происходит и в наши дни, чаще всего в жарких странах, например в Индии. Наибольшую известность получила история четырех-пятилетнего мальчика, найденного в индийском штате Уттар-Прадеш и впоследствии получившего имя Раму. Его воспитателями были волки.