***
– Пантер, говорят тебя уже купили.
Я судорожно выдыхаю и смотрю на Гвайша. Он единственный щитовик среди нашего выпуска, у кого есть связи в академии.
– Кто?
Парень пожал плечами и откусил от своего бутерброда, прожевался и добавил:
– Хотя Квиластр сказал нечто, что меня очень напрягает.
– Что? – спрашиваю ровным тоном.
Сердце в груди стучит, как сумасшедшее, но я держу лицо.
– Сказал, что метка не позволяет им отказать покупателю.
Метка? Какая ещё метка? У покупателя особый отличительный знак, который не позволяет ему отказать?
Нервно почесала шею и скептично взглянула на щитовика. Решила больше не слушать этих сплетен. Если даже меня купили до официальной церемонии распределения, это вовсе не значило, что я могу чувствовать себя более вальяжно. Пока я здесь, должна вести себя, как подобало любому адепту академии.
Но надо признать, что мне невероятно страшно при мысли, что я буду защищать какого-нибудь ублюдка.
Вздохнула и опустила взгляд в свою тарелку. Этот момент настанет уже меньше, чем через четверть часа. Моя судьба, как и судьба всего выпуска, станет известна.
Не знаю о чём думала. В основном о голубых глазах, что не давали уснуть под утро, а ещё вспоминала события ночи и вся, с головы до пят, покрывалась мурашками, вспоминая эти невероятные ощущения и безграничную нежную страсть тёмного.
К счастью, или сожалению, я понимаю, что наивно полагать, будто у нас могло бы быть хоть какое-то будущее. Думать, что оно возможно с тёмным – абсурд. Однако, мечты, они никогда не покинут ни сердца, ни умы мистиков.
Я осмотрелась и поняла, что народ уже собирается. Поднялась из-за стола, взяла поднос с так и не доеденной едой и поставила на утилизатор, после чего спокойно втиснулась в колонну выходящих.
Зал славы нас уже ожидал, распахнув своё душное нутро. Места хватило не всем, поэтому многие стояли. Стояли и мандражировали. Как и я.
В след за нами в зал вошли профессора и ректор, Блад не явился, и я, вспоминая, как он пропал на короткое время на императорском балу, поняла, что он знал своего покупателя. Первого адепта академии с вероятностью в девяносто девять процентов выкупит империя. А если мне такое предложение на балу не поступило, значит, я их не заинтересовала.
Что ж…
Я и раньше догадывалась, чем всё это кончится. Сейчас просто ни к чему расстраиваться.
И потянулись долгие минуты распределения. Имена, списки, сверка достижений, приветствие. Раз за разом и так несколько десятков, пока адепты не закончились.
Я недоумённо смотрела на профессора, краем глаза отмечая, что последние адепты выходят из зала, а он сворачивает свои бумаги.
– А я? – спрашиваю не без удивления.
На что тот просто пожимает плечами.
– Если вас нет в списке, Пантера, значит вопрос ещё не решён.
– Как это понимать?
– Как хотите, – пожимает тот плечами внось. – Вы всё ещё адептка академии. Покидать её без спецразрешения запрещено, – и он подхватил все свои бумажки и направился прочь.
Я не понимала, что происходит, а потому, чеканя каждый шаг, отправилась к ректору, который сидел в кругу профессоров и что-то обсуждал.
– Простите, – нагло прервала беседу, перетягивая всё внимание на себя. – Моего имени не было в списке распределений. Могу я узнать причину?
Ректор посмотрел на меня сверху вниз, несмотря на то что сидел, но всё же соизволил ответить.
– Пантера, за вас заплатили. Формально вы уже не являетесь адептом академии, но также не являетесь щитовиком на окладе. Сейчас решается вопрос вашего содержания.
– Что это значит? – откровенно не понимала я. – Какого содержания?
Мужчина вздохнул и закусил губу. В этом жесте я отметила явное нежелание говорить правду, однако была готова добиться её любыми способами. Он прекрасно видел мой настрой.
– Вся сложность заключается в том, что вас выкупают не совсем, как щитовика, Пантера.
– А как кого? – удивлённо усмехнулась в ответ.
Снова зачесалась шея и я не отказала себе в удовольствии её потереть.
– Скорее, как женщину.
Усмешка с моих губ исчезла. Я смотрела в лицо ректора и не верила собственным ушам.
– Что?
Мужчина не отвёл взгляда, и в нём была хорошо различима жалость, которая отравляла ситуацию, делая её и без того хуже.
– Ввиду некоторых причин, мы не могли отказать в таком выкупе вас из академии. Запрос поступил сегодня ранним утром, видимо покупатель встретил вас на балу.
Внутри всё оборвалось. Я даже не представляла себе, что щитовика можно выкупить не как телохранителя, а как… кусок мяса, что ли.
Ректор ничего больше не сказал. Прошел мимо, хлопнул по плечу и удалился прочь, кивком головы распустив присутствующий совет профессоров. А я стояла всё так же оглушенная этой новостью. В моём внутреннем мире не укладывалось, что такое возможно. Получается учёба столько лет в академии была зря? Для чего всё это? Почему так… жестоко? Брось, Панта, ты давно должна была привыкнуть к жестокости. То вообще основная часть твоей жизни.
Я вернулась в свою комнату и просто сидела в ней, глядя в окно. Знала, что на одном из полигонов сейчас что-то вроде прощания, но идти туда не видела смысла. Профессора будут толкать пафосные речи о долге светлых и непростой профессии тёмных. А я не щитовик. Я теперь женщина!
Слёз не было. Казалось, они высыхали ещё на подступе к глазам. Я не понимала, как оказалась заложницей этой ситуацией.
Может попробовать бежать, как только прибуду?
Усмехнулась этой мысли представив, что Блад будет среди тех, кого пустят по моему следу. И он найдёт. Найдёт и убьёт. Непременно. Ведь, приказ из императорского дворца, не тот приказ, который можно игнорировать.
Снова зачесалась шея. Пальцы нащупали странную припухлость. Неужели насекомые покусали? Этого мне только не хватало. Небось, у Блада клопов подцепила постельных. Проклятье!
В комнату без стука вошел профессор. Посмотрел на меня пустым взглядом и уведомил:
– Пантера, через полчаса вы должны быть собраны и ожидать на портальной площадке. Вопрос по вам решён, вы отправляетесь к покупателю.
Я кивнула, показывая своё повиновение, а после ухода мужчины принялась собираться. Все комплекты одежды, включая парадное платье, сложила в рюкзак, осмотрелась и мысленно попрощалась с собственным домом, который был для меня, и храмом, и местом заточения.
Путь до портальной комнаты растягивала, как могла. Тащилась просто, как солканайская черепаха, что за день преодолевает расстояние едва ли в двести шагов. Но тем не менее отсчитывала отведённые полчаса и вошла минута в минуту.
Профессор уже ждал, но я замерла в дверях не в силах пошевелится. Блад стоял у стены и внимательным взглядом смотрел на меня. Там снова не было и тени насмешки.
– Зачем ты здесь? – спрашиваю, едва ли сама расслышав свой голос.
В горле саднил ком.
Ответил не сразу. Отлепился от стены, но не подошел.
– Не хочешь меня видеть?
Его лицо, как и прежде скрывала полумаска, но я прекрасно помню, каковы на вид и вкус его губы. Вспомнив его поцелуи, внизу живота осела какая-то едкая тяжесть.
Зажмурилась на мгновение, пытаясь совладать со своими чувствами, но страх и тревога осели и стали раскачиваться, выводя меня из равновесия.
– Не хочу! – ответила довольно грубо и дёрнув подбородком, посмотрела на удивлённого профессора. До него оставалось буквально пятнадцать шагов.
Пятнадцать проклятых шагов, чтобы разорвать эту душераздирающую связь с тёмным раз и навсегда!
И я шагаю, отсчитывая каждый ударами собственного сердца. Блад не окликает и не пытается нагнать. Я чувствую его равнодушный взгляд на себе и понимаю, что никогда больше не увижу.
Никогда!
Так стоит ли так мучить себя?
На двенадцатом шаге останавливаюсь и выдыхаю. Рюкзак падает на пол, а я, чувствуя сосущую пустоту в груди, разворачиваюсь, подхожу к убийце с равнодушным лицом и, схватив его за ворот мундира, стаскиваю с нас маски, притягиваю к себе и целую. Целую в последний раз, чувствуя, как по щекам катятся горячие слёзы. Чувствуя, как соль обволакивает горечь. Чувствуя, как мне отвечают тёплые губы.
Где-то на заднем плане удивлённо восклицает профессор, но мне плевать! Я вижу того, кого всем своим сердцем желаю, в последний раз. Пусть эта минута и этот отчаянный поцелуй будут тем, что я о нём запомню!
Когда дыхания уже не хватает, я отрываюсь от него и вижу эту убийственную насмешку. Никаких других эмоций, только насмешку.
Не подаю вида, что меня это задевает. Отдаю его полумаску и надеваю свою.
– Это ты так попрощалась, Пантерёныш?
Не ответила. Развернулась и молча пошла к профессору, подхватив по пути свою сумку.
– Готова? – улыбается тот.
Кивнула, всеми силами концентрируясь на рисунке артефакта. Мужчина его активирует, и прежде, чем исчезнуть, я чувствую, как на мою талию ложатся сильные руки, а чужая щека прижимается затылку.
Яркое сияние сменяется солнечным светом и буйствующей природной зеленью. Я по-прежнему в его объятиях и спиной чувствую, как он сотрясается от тихого смеха.
– Что?..
– Кто тебя теперь отпустит, Пантерлиана Тагларийская?
Я не понимаю, что происходит и замираю не в силах поверить в происходящее. Он назвал моё полное имя, но совершенно незнакомую мне фамилию.
– Что всё это значит?
Разворачиваюсь в его руках ровно в тот момент, когда он снимает с лица свою полумаску, не боясь, что кто-то может увидеть. Сильная ладонь соскальзывает с талии и тянется к моему лицу, но поддаться я не могу, пока он не объяснит, поэтому уворачиваюсь и Блад снова смеётся.
– У тебя такое потрясённое лицо, что я не могу остановится.
– Да объясни ты уже! – психанула я, готовая разреветься.
Блад смеяться прекратил, но излюбленная усмешка на красивых губах никуда не исчезла.
– Я сделал тебя своей, Пантерёныш. Теперь ты моя пара, мой друг, мой партнёр и мой союзник.