Скажите, что понимаете и сочувствуете.
И: Отчасти он винит себя.
Д: В смерти отца?
И: Да.
Д: Почему?
И: Отец звал его в тот вечер поехать на баскетбол, но он захотел в клуб игровых автоматов.
Д: Значит, если бы он был с отцом, ничего не случилось бы? Почему?
И: Говорит, поверхностность убивает.
Д: Ладно, я понял. Он так считает?
И. кивает.
Д: Скажите, что понимаете. Теперь он против всего поверхностного. Да, в этом есть логика. А вы как считаете, он виноват?
И: Нет, я скажу ему это.
Д: Да, надо, чтобы он поверил. Что он говорит?
И: Сожалеет о поверхностной культуре.
Д: Сожалеет? Я не совсем понимаю.
И: Говорит, что родился в это время. Отец в первый раз позвал его с собой. Он был баскетбольным тренером в средней школе и в первый раз позвал его на игру.
Д: А он в это время выбрал что-то поверхностное?
И: Да, он звал на игру, но друзья сказали «пошли поиграем в автоматы». Такая культура.
Д: Скажите, что понимаете, откуда взялось его чувство вины. Что он сейчас делает?
И: Успокоился.
Д: Хорошо. Спросите, все ли он рассказал.
И: Он кивает.
Д: Итан, вернитесь с ним в то время и дайте все, чего ему тогда не хватало. Скажите, когда будете там.
И: Я вижу, что стою возле кровати, где он плачет. Рядом кто-то есть.
Д: Вы видите себя со стороны? Попросите часть, которая не дает вам смотреть от первого лица, не вмешиваться. Скажите мне, когда получится.
И: Ладно.
Д: Вы с ним?
И: Он плачет. Я положил ему руки на ноги.
Д: Идеально. Так и стойте.
(Пауза.)
Д: Он видит вас?
И: Да.
Д: Он рад?
И: Да.
Д: Хорошо. Спросите, не хочет ли он чего-нибудь, прежде чем мы отнесем его в безопасное место.
И: Хочет, чтобы я его обнял.
Д: Обнимите.
И: И сказал, что все будет хорошо.
Д: Скажите.
(Пауза.)
И: Я то его обнимаю, то вижу это со стороны.
Д: Твердо скажите: вы понимаете, что часть хочет помочь, но вы справитесь сами.
И: Ладно.
Д: Ну как?
И: Говорит, что не хочет оставаться один.
Д: Хорошо. Спросите, не хочет ли он чего-нибудь еще, прежде чем мы отнесем его в безопасное место. Может быть, поговорить с родными?
И: Он спрашивает, где мама. Он один, и уже поздно.
Д: Он хочет, чтобы вы привели ее или объяснили, где она?
И: Да, я как раз говорю, что маме надо много работать.
Д: Хорошо.
И: Он спрашивает, почему соседи не заходили.
Д: А вы что скажете?
И: У них свои дела.
Д: Скажите, что кто-то должен был быть с ним, что он этого заслуживал.
(Пауза.)
Д: А теперь у него есть вы.
И: Он улыбнулся, в первый раз.
Д: Прекрасно. Так, готов ли он переместиться?
И: Да.
Д: Куда он хочет отправиться? В настоящем или в выдуманном мире.
И: Он хочет плавать в океане.
Д: Хорошо, значит, океан. Прежде чем отпускать его, скажите, что ему не придется возвращаться назад и вы будете о нем заботиться. Спросите, готов ли он забыть о своих чувствах и убеждениях того времени?
И: Он только хочет много черепах, водорослей и дельфинов. Он хочет океан, как раньше.
Д: Так и будет.
И: Он рад видеть столько живности.
Д: Отлично. Спросите еще раз про бремя.
И: Он готов от него избавиться.
Д: Где оно? Внутри или на теле?
И: В затылке.
Д: Куда он хочет его отдать? Свету, воде, огню, ветру, земле или куда-нибудь еще?
И: Воде.
Д: Скажите ему выпустить все из затылка и дать океану.
И: Часть он отдал, но кое-что не хочет забывать.
Д: Хочет оставить воспоминания?
И: Он говорит, что сложит их в каноэ.
Д: В каноэ — это хорошо. Пусть складывает из затылка в каноэ.
И: Он нашел еще, в сердце и в животе.
Д: Это тоже пусть выложит. Больше не нужно ничего носить в себе.
(Пауза.)
И: Он поплыл.
Д: Прекрасно. Замечательно.
И: Оттолкнул каноэ.
Д: Очень хорошо. Что он чувствует?
И: Улыбается, не плачет, но все равно ему грустно.
Д: Он хочет сложить с себя эту грусть или поделиться ей с вами?
И: Сложить.
Д: Хорошо. В океан или в каноэ?
И: В океан. Он хочет папу.
Д: Вот что мы сделаем. Позовите дух своего отца. Может быть, он и не придет, но важно, хочет ли мальчик этого.
И: Хочет.
Д: Пусть зовет. Посмотрим, придет ли он.
И: Пришел.
Д: Это прекрасно, замечательно. Он хочет что-нибудь сказать мальчику? Или пусть тот сам спросит.
И: Он улыбается, а мальчик очень рад его видеть. Просто сидит в лодке и улыбается.
Д: Хорошо. Мальчик хочет отдать ему грусть? Или что-нибудь другое с ней сделать?
И: Мальчик спрашивает отца, не потеряют ли они связь, если он отдаст ему свою грусть.
Д: А отец что говорит?
И: Говорит, что он всегда рядом.
Д: Что мальчик чувствует?
И: Он залез в лодку отца. (Всхлипывает.) Ему нравится, когда отец его обнимает.
Д: Очень хорошо, замечательно.
И: Теперь он тянет ко мне руку и зовет меня.
Д: Хорошо.
И: Он меня зовет.
Д: Можете подойти к нему.
И(всхлипывает и глубоко вздыхает): Я держу мальчика, а отец смотрит и улыбается.
Д: Очень хорошо, Итан. Позовите истребителя несправедливости, пусть он посмотрит на мальчика и выскажет свое мнение.
И: Тут и другие части, они рады.
Д: Отлично.
И: Одна танцует. (Дышит.) Истребитель не танцует, но улыбается и кивает. Скрестил руки. (Смеется.)
Д: Хорошо.
И: Мне кажется, он чего-то ждет.
Д: Мы ему в каком-то смысле сделали одолжение.
И: Он улыбается и смеется вместе со мной.
Д: Спросите, не хочет ли он снять с себя груз.
И: Да. Бремя.
Д: Где он его носит, в теле или на теле?
И: На шее и на спине.
Д: Вы знаете, что это?
И: Он устал быть защитником.
Д: Да, конечно. Куда он хочет сложить бремя?
И: Я вижу огромную гору, это наполовину гора и наполовину женщина.
Д: Скажите, пусть отдаст бремя женщине-горе.
И: Он преклонил колени и снимает его, как священный меч.
Д: Хорошо.
И: Он смотрит на нее, одобряет ли она это.
Д: Что она говорит?
И: Ничего не говорит, но согласна.
Д: Хорошо.
И: Он хочет взять меч, но говорит мне, что это во имя добра.
Д: Скажите, что сейчас ему ничего не надо делать. Как он чувствует себя без меча?
И: Ему легче, но он потерял предназначение.
Д: Не знает, что ему теперь делать?
И: Да, ему надо что-то держать.
Д: Да, вместо меча. Итан, скажите, что он может выбрать любую цель, и послушайте, что он скажет.
И: Богиня горы дала ему шар света.
Д: Прекрасно. Ему нравится?
И: Он сияет.
Д: То, что нужно.
И: Он улыбается. Доволен.
Д: Скажите, что теперь это его шар. Можно его просто держать. Теперь у него есть все, что ему нужно?
И: Наверное. (Смеется.) (Саре.) Я хочу быть связан с тобой.
Д: Пожалуйста.
С: Подойти к тебе?
И: Да, садись мне на колени. (Всхлипывает.)
С. садится ему на колени.
Протокол сессии иллюстрирует многие идеи и процессы, описанные в книге, и ряд новых явлений. Однако, во-первых, не все сессии проходят так гладко. Итан и Сара уже имели представление о IFC, знали о своих основных частях и оба признали свою вину в конфликте. Кроме того, части Итана уже достаточно доверяли его «Я», чтобы не мешать; такое редко бывает сразу. Во-вторых, я предложил Итану подойти к Изгнаннику (плачущему мальчику), но, как я уже упоминал, без присутствия специалиста не рекомендую этого делать. Я привел пример возможностей, а не порядка действий.
Позже Итан сказал мне: «С момента снятия бремени я ощущаю в себе внутренний простор, когда сталкиваюсь с несправедливостью. Желание установить справедливость и покончить со страданиями пока очень сильно, но теперь я разделяю его с другими, а не подавляю их своими стремлениями. Вместо того чтобы указывать (“Я вижу несправедливость, а вы нет. Сейчас я вам покажу!”), я сотрудничаю (“Я вижу несправедливость, а вы нет. Я тактично укажу вам на нее, и мы вместе посмотрим, прав ли я”). Теперь я мыслю непредвзято, мне проще договариваться с людьми. Такое ощущение, что с бременем мой огонь горел в маленькой каморке и людям, которых я туда затаскивал, было некомфортно (жарко, душно). А сейчас, без бремени, он распространился вокруг. Людям приятно посидеть у огня, особенно если они сами могут выбирать дистанцию. Именно этого и хочет мое “Я”. После снятия бремени энергетическое поле вокруг меня изменилось. Ко мне стали приходить люди и возможности, недавно я встретил замечательную женщину, с которой мы начали активную программу поддержки гей-сообщества в Мэне. Теперь моя энергия, направленная на борьбу с несправедливостью, очистилась и стабилизировалась, и мне кажется, все это чувствуют»[38]