Ладно, а кто такие те парни в столовой? Неужели это она натравила их на брата?
Осторожный запрос показал мне такое воспоминание: темноволосый парень сжимает мои руки и жарко шепчет на ухо: «Если мы устраним его, наследником станет кто-то из нас. Тогда, если мы поженимся, мы будем править Ивлантой. Вместе».
Ивланта… что это такое?
На прямой вопрос всплыло что-то вроде карты. Масштабы непонятны, но выглядит довольно крупной по сравнению с мелкими соседями. В середине витиеватыми здешними буквами: Ивланта. Название страны, стало быть.
Господи. Голова пошла кругом.
Я, точнее, моя «носительница» — наследница… чего, трона? По всей видимости, да. Ничего себе! А тот темноволосый в столовой — тоже наследник? Но второй очереди, видимо. А самый главный наследник — старший брат моей красавицы, ясен пень! Именно его и собираются устранить.
Похоже, меня угораздило попасть в самый центр заговора.
Порыв тут же отыскать злого красавчика в мундире и предупредить его я подавила. Во-первых, это настолько сильно расходится с желаниями истинной хозяйки тела, что она непременно заподозрит неладное. Во-вторых, мне бы лучше о себе сначала побеспокоиться. Если она выпьет своё зелье, мне это не понравится, ставлю зачётку на кон. Я или растворюсь полностью, или перейду в подчинённое положение.
И ещё беспокоил тот маг в балахоне, который, видимо, и притащил меня сюда. Он же сказал, мол, через несколько дней проверим, как прижилась чужая душа.
Это значит, что за эти несколько дней я должна настолько сжиться с разумом хозяйки, чтобы этот маг ничего не заметил. Слиться воедино — но при этом сохранить главенствующую роль.
Я не собиралась исчезать, сдаваться, быть покорно поглощённой. Раз уж вы на свою голову меня сюда вселили — держитесь.
— О, — тут же отозвалась рядом пухленькая Минда. — Ну мы пойдём пока.
И, не дожидаясь реакции, подхватила Алану под руку и увела её.
Я затаилась, чувствуя себя шпионкой. А моя девчоночка, кажется, вдруг начала смущаться: потупила глазки, аккуратно сложила ручки перед собой.
За эти сложенные ручки темноволосый и отвёл её в уголок. Я слегка напряглась внутри. Надеюсь, они же не станут сейчас целоваться? Не представляю, как я буду себя чувствовать, если моё тело вдруг начнёт страстно лобызаться с абсолютным незнакомцем. Нет, я понимаю, что он, по-видимому, кто-то вроде её парня… но для меня-то он буквально первый встречный!
Слава богу, или их отношения ещё не зашли так далеко, или приличия не позволяли, но парочка просто встала рядышком и принялась шептаться.
— Всё складывается просто отлично, — возбуждённо начал темноволосый. — Его послали на отработку, ну, в наказание за дуэль, на Эвердерские поля. Там как раз аномалия, трупаки встают, нужны студенты, чтобы их сдерживать и, ну, возвращать. Мои парни едут тоже, не вышло отмазать.
Его лексикон меня смутил и позабавил. «Трупаки», «отмазать». Я думала, они тут все аристократы. Или это мой мозг подбирает аналоги из нашего сленга? Ладно, неважно. Важно то, что моему симпатяшке, кажется, грозит опасность.
— Но это даже к лучшему, — продолжал парень. — Они едут завтра с утра, и парни за ним присмотрят, позаботятся, чтобы он за день упахался. А вечером туда приедет толковый некромант. Не волнуйся, всё шито-крыто, он нанят через подставных лиц, никто нас не привяжет. Да никто и разбираться не будет, выйдет чисто несчастный случай, всё спишут на то, что он не справился с трупаками.
Моя «носительница» кивнула. Я почувствовала её ликование и одновременно лёгкое сожаление, которое, впрочем, быстро смылось злорадством. А мне стало неприятно. Очнись, девица, он твой брат! Как можно вот так всерьёз планировать убийство собственного брата? Неужели не жалко?
Но, похоже, мои современные заморочки никто тут не разделял.
Темноволосый парень придвинулся ближе, подмигнул и фамильярно зашептал:
— Ну разве я не молодец? Не заслужил поцелуя?
Девчоночка тихо хихикнула. Опустила глаза, но потянулась к нему с явным намерением выполнить просьбу. Губы темноволосого оказались прямо перед моими глазами, и я запаниковала. Не хочу целовать его!
Управление удалось перехватить в последний момент. Целомудренно скользнула губами по его щеке, быстро отстранилась.
Они с темноволосым озадаченно уставились друг на друга. Пока девица не пришла в себя, я торопливо сказала за неё:
— Прости, мне нужно бежать, — и скорее выпорхнула из уголка.
— А, да… хорошо. Я сообщу, как всё прошло! — донеслось мне вслед.
Хозяйка почти сразу вернулась на законное место и, слегка удивляясь собственному поведению, пошла к себе в общежитие. Я же внутри закипала от негодования. Сообщит он, как же!
Блин, надо как-то спасти её брата, хотя бы предупредить. Пусть не тратит все силы днём, побережётся. А лучше — чтобы вообще не ехал на отработку, пусть даже за это накажут ещё хуже. Надо найти его. Вот только как и где?
Ладно, где — мы выясним. Я потыкала сознание «носительницы» на предмет внутренней схемы здания и местонахождения мужской общаги. С грехом пополам поняла, что общага располагается в другом крыле, а пятый курс занимает пятый этаж. Отлично, это я легко запомню.
Вот только стоило лишь попробовать заставить Эсуми повернуться в ту сторону, как я встретила волну жаркого возмущения. Она аж затряслась всем телом, сжимая кулачки, уставившись в пространство.
Я похолодела, когда она вдруг прошипела сквозь зубы:
— Ах ты… это ты!.. воздействуешь на меня!
Я сразу затаилась, но было уже слишком поздно. Эсуми полезла в сумку, выхватила флакон, быстро откупорила стеклянную пробку. Ну уж нет! Я перехватила управление, попыталась вернуть пробку на место. Эсуми сражалась, как тигрица, тут же снова выдернула её, отбросила прочь. Я остановила её, когда она уже поднесла флакон к губам.
В следующую минуту мы напоминали сиамского близнеца, в котором одна половина пытается помешать другой. Эсуми управляла правой рукой, выдирала у меня флакон и пыталась отпить, а я изо всех сил вцепилась в него родной левой, не позволяя.
Вот только беда была в том, что у этого тела левая рука оказалась слабее правой. Эсуми выдернула у меня флакон, отхлебнула — и я тогда что было сил заехала себе-ей по лицу. Пощёчина получилась зачётная. Я и сама вскрикнула от боли, на глазах выступили слёзы. Зато явно не привыкшая к такому обращению Эсуми вообще застыла, судорожно моргая. Я быстро выхватила чёртов флакон и со всей мощи метнула в стену.
Дребезг разбившегося стекла слился воедино с пронзительным воплем Эсуми.
А я набрала в рот слюны и постаралась сплюнуть, хотя часть зелья всё же попала внутрь, сладкий привкус чувствовался на языке. Хорошо, что она сделала только один глоточек, можно надеяться, это не окажет катастрофического воздействия.
Пока я думала, Эсуми уже помчалась куда-то. Бежала быстро и целеустремлённо. Поймав обрывок её мыслей, я похолодела. Она торопилась к магу.
Чёрта с два я тебе дам туда добраться!
Споткнувшись, мы полетели на пол, ссадили коленки. Боль заставила Эсуми уйти в глубину, я тут же воспользовалась этим, чтобы морально прикрикнуть на неё: «Я тут главная! Я!».
Она ещё пыталась сопротивляться, но я уже поняла, как с ней совладать. Она явно боялась боли. Странно, потому что, думаю, уж с лошади ей не раз приходилось падать, да и получать палкой в фехтовальных стычках, но это сыграло мне на руку. Стоило ей только попытаться оттеснить меня от управления, как я тут же вцеплялась ногтями в пораненные колени, и она снова испуганно уходила внутрь. Мне было её не жаль — это была борьба за главенство, за жизнь, в какой-то мере.
И наконец она сдалась. Мне представлялось, как она, съёжившись, как маленькая девочка, обняв коленки, замерла где-то в глубине моего мозга. Напуганная, растерянная, отчаявшаяся. Я бы мысленно потрепала её по голове, утешая, но пока что великодушия на это у меня не хватало.
Да и рано проявлять великодушие. Сто процентов, это только первая стычка, Эсуми так легко не сдастся. Накопит сил, подстережёт слабину и атакует.
Но пока… я сосредоточилась, впервые ощущая себя абсолютно живой.
Содранные колени болели, под ногти забилась кровь, сердце стучало где-то в ушах, так быстро, словно пыталось вырваться. Зато я полностью управляла этим телом.
Я победила!
Не помня себя от радости, я вскочила и закружилась, широко расставив руки. Хотелось кричать от восторга, от радости дышать полной грудью, наконец чувствовать это тело по-настоящему своим. Меня словно выпустили из тесной темницы, и я никак не могла надышаться, нарадоваться этим новым-старым ощущением свободы.
И тут раздавшийся ледяной голос пригвоздил меня к месту:
— Ты рехнулась, что ли, Эсуми Макирон Лилле?
Ладони повлажнели, и я сглотнула, увлажняя пересохшее горло. С невесть откуда взявшейся робостью подняла взгляд.
Тёмно-синие. Его глаза были тёмно-синие, цвета грозового неба. Губы упрямые, сурово сжатые. Недоброе лицо и взгляд свысока. Он стоял посреди просторного коридора, мерил меня равнодушно-холодным взглядом и молчал.
Сердце заколотилось где-то в горле. Вот и встретились, «братец». Сам меня нашёл. Вот только как бы объяснить ему, чем я тут только что занималась? Внезапный приступ мазохизма?
Впрочем, объяснять не пришлось. Полоснув меня презрительным взглядом, «братец» отвернулся и куда-то пошёл.
Я бросилась следом:
— Погоди! Постой!.. Райен!
Имя затронуло некие глубинные струны в душе. Как будто что-то гулко и басовито зазвенело внутри, распространяя приятные волны. Но времени задумываться об этом не было.
Останавливаться он не собирался, и я нагнала его, забежала вперёд, распахнула руки, загораживая дорогу. Райен зло уставился на меня, а какая-то идиотская восторженная часть в моей душе глупо завопила: божечки, как он круто хмурит брови! От его взгляда у меня прямо ёкало внутри.
— Я случайно узнала одну вещь, — заторопилась я. — Тебя пошлют на отработку, уже послали, ведь правда? Не едь. Я знаю, что на тебя хотят напасть. Некромант…