– Виноват. Оговорился.
Мы расхохотались. Отсмеявшись, Леон поднялся с постели.
– Я проверю почту, милая.
– Хорошо.
Леон прилетел в Саулию неделю назад. Полдня он провел за церемониями и у президента. За те несколько часов, до сиесты, я успела известись от нетерпения. А потом шмыгнула к нему в комнату. Снова я чувствовала себя кусочком податливой мягкой глины, с которой мой скульптор может делать что угодно. Снова я кричала во весь голос, чувствуя Леона внутри, и стискивала потайные мышцы, чтобы стать уже, теснее для него. Снова была счастливейшей из женщин.
Президент не очень-то утруждал Леона, и все дни были наши, только на двоих. Касания, стоны, влажные пальцы, нежность, облака нежности, озера нежности, океаны… Прогулка на кораблике по проливу, фруктовая роща, ресторанчики Стеклянного квартала, где живут музыканты и художники…
Леон выключил компьютер, откинулся на спинку кресла и зажмурился. Я встревожилась.
– Что-то случилось?
Леон отнял руки от лица и посмотрел на меня внимательно.
– Собирайся, Лайла. Я увожу тебя. Завтра.
Директива с Земли предписывала эвакуировать воинский контингент в течение трех недель. Там наконец додумались оценить обстановку и признали ее слишком опасной. К нашему прибытию подготовка к эвакуации шла уже полным ходом.
– Что за девица? – скользнув по Лайле небрежным взглядом, осведомился полковник.
– Моя жена.
Полковник закашлялся.
– Она в курсе.
– Тогда попросите оставить нас вдвоем.
– Поскучай без меня немного, милая, – сказал я Лайле. – Я попрошу Джордана, он покажет тебе, как мы тут живем.
– Смелый вы человек, – сказал полковник, когда мы остались одни. – Отчаянный. Воистину рыцарский поступок.
Отвечать я не стал. «Рыцарский» в переводе с эзопова языка на разговорный означало «глупый». Или даже идиотский. Женщина другой расы, как сказал бы его совершенство. С несовместимым геномом. Деликатная, одухотворенная, нежная, смотрящая на меня как на полубога. Что я с ней теперь буду делать?.. Я ведь даже не могу сказать, что люблю ее.
К чертям! Я ее вытащил. Рыцарский, глупый, идиотский – этот поступок был правильным. Может быть, самым правильным за всю мою жизнь.
– Не жалко остальных? – глядя в сторону, спросил полковник.
– А вам? – парировал я.
– Мне – да. Когда пришла директива с Земли, я отдал команду на запуск.
– Что?! – спросил я ошеломленно. – На какой запуск?
– На запуск ракеты, естественно. За минуту до старта я приказ отменил.
– Вас судили бы, – пробормотал я растерянно. – Вас бы приговорили за это к расстрелу.
– На расстрел я согласился бы с радостью, – криво усмехнулся полковник. – Не в нем дело, полпред. Мне, знаете ли, пришло в голову, что я не вправе умертвить полмиллиона человек. Даже если их смерть спасет полмиллиарда.
С минуту мы молчали.
– У нас есть две недели, – прервал наконец паузу полковник. – Вернее, у вас. За это время можно было бы сделать многое.
– Что вы имеете в виду?
– Вы не поняли? Извольте, я растолкую. Две недели достаточно, чтобы убрать эту сволочь, его северное совершенство.
– В каком смысле? – спросил я оторопело.
– Удавить. Пристрелить или зарезать вряд ли удастся, там же, по вашим словам, обыскивают. У вас есть человек, который вполне может это проделать по вашей просьбе. Вернее, которая. Она, я слыхал, в неплохой физической форме.
Я поперхнулся. Джордан. Исполнительный, дружелюбный, услужливый сукин сын. Постукивающий на меня в свободное от дружелюбия и услужливости время.
– Вы считаете, я готов послать Эрту на смерть? Даже если предположить, что она согласится?
– Нет, – проговорил полковник медленно. – Не считаю. Увы. Свой рыцарский поступок вы уже совершили.
– Отпусти-и-и! – визжала Брегис. Я придавила паршивку к полу коленом и удерживала за руки.
– Объясняю для идиоток. Нечего трепать мое имя вместе с именем посланника. Ты поняла? – Я сильнее прижала коленом.
– Поняла, – выдохнула в ответ Брегис.
Началось с того, что Брегис обронила в коридоре: «Бедная Эрта».
– Так ей, сучке, и надо, – возразила Дарин. – Посланник удрал, а ее с собой забрать забыл. Зато как задавалась…
Я услышала эти слова, стоя за дверью своей комнаты, утром, перед выходом в аудиенц-зал. Из комнаты я не вышла – вылетела – и начала с Дарин. Сшибла ее с ног подсечкой и приложила мордой об пол. Потом взялась за Брегис.
После отъезда Леона я места себе не находила. Когда мы расставались две недели назад, я подумала, что вижу его в последний раз. И теперь бесилась, колотила товарок, собачилась с охраной. А ночами вспоминала и вытягивалась в струну, сжав ноги и стараясь не застонать…
Я отпустила Брегис, отвесила пинка Дарин и пошла в аудиенц-зал. Уже стоя за троном, я чувствовала, как сердце колотится, и успокоиться не могла.
А потом… Горнисты протрубили положенное приветствие, распахнулась дверь, и я чуть не закричала от радости…
– Эрта!
Леон все-таки прилетел. И целовал меня сейчас, ласкал поверх промокших трусиков и под ними так, что стены вокруг танцевали…
Потом осколки вселенной вернулись на свои места. Леон приподнялся, опираясь на локоть, и разглядывал меня, как будто впервые видел. Я смутилась.
– Что-то не так?
– Нет, Эрта. Все так… Скажи… завтра у Борса будет аудиенция? – напряженно спросил Леон.
– Конечно, будет.
– И ты присутствуешь?
– Само собой.
Странно. Он никогда меня об этом не спрашивал…
– Ты будешь стоять за троном, как всегда?
– Нет, буду сидеть на коленях у Борса!
Да что же такое? Зачем спрашивать очевидные вещи? Я приподнялась и взглянула на Леона. И наткнулась на такой взгляд… Будто он сам себя готов убить.
Утром я открыла глаза в положенное время – на рассвете. Леон сидел за столом и постукивал запечатанным конвертом по столешнице. Удивительно – я всегда просыпалась первой.
– Доброе утро, Эрта. – Леон обернулся, и я испугалась: за ночь он как будто лет на десять постарел. Складки у рта стали резче, кожа на скулах натянулась…
– Ты спал?
– Немного. – Леон поморщился, будто у него болел зуб. – Одевайся. И как можно быстрее.
Я торопливо одевалась и гадала – что происходит. Что-то странное и тревожное, я всей кожей чувствовала. Пальцы не слушались, и застегнуть платье не получилось – мелкие пуговицы ускользали из рук. Я подошла к Леону и повернулась спиной.
– Застегни.
Леон взял меня за плечи, развернул к себе, посмотрел внимательно.
– Сейчас за тобой придет Джордан.
– Зачем?!
Джорданом звали дюжего детину с гладко зализанными волосами, который двух слов на нарсийском связать не мог и состоял при посланнике, словно дуэнья при молодице.
– Вот этот конверт, – кивнул Леон на стол, – надо вручить полковнику Келли. Это командир миротворческих войск. Внутри – важная и срочная информация. Мне нужно задержаться здесь, в Нарсии, иначе я доставил бы его сам. – Леон взял меня за подбородок и заглянул в глаза. – Эрта, прошу тебя, сделай, как я говорю.
Растерянная, я кивнула.
Затем был посольский лимузин, аэродром и миниатюрный, похожий на головастика самолет.
Я сидела в салоне этого недоношенного самолета и пыталась сообразить. Леон выспрашивал у меня очевидные вещи. Тщательно выспрашивал, пытливо, и глядел при этом так, словно от моего ответа зависело что-то очень важное. От того, буду ли я, как обычно, стоять за троном.
Значит, зависело, поняла я. Трон, восседающий на нем диктатор, и я сзади, в пяти шагах. Леон хотел просить меня о чем-то, но так и не попросил. О чем-то, что было необыкновенно, отчаянно важным. А вместо этого попросил другое. Убраться из столицы с дурацким конвертом. Можно подумать, что его не мог передать этот напыщенный индюк Джордан. Я улетела, а Леон остался. Значит…
До меня внезапно дошло. Сразу, в один миг я поняла, что именно это значит.
Я вскочила, прыжком покрыла расстояние до пилотской кабины и заколотила в дверь.
– Разворачивай! – орала я, надрывая глотку. – Разворачива-а-а-а-ай!
Дверь распахнулась. Джордан стоял в проеме и моргал, вылупившись на меня.
– Назад! – Я схватила его за грудки. – Разворачивай самолет, гадина, сука, сволочь!
Он дернулся, высвободился от захвата и залепетал что-то на своем диковинном языке. Затем отпихнул меня и попятился обратно в кабину.
Я рванулась к нему. Срубила его ребром ладони. Саданула локтем в висок и метнулась вовнутрь.
На пульте перемигивались разноцветные лампочки. Управляемый автопилотом самолетик как ни в чем не бывало уносил меня прочь.
Я отчаянно заколотила по клавишам, рванула на себя вычурной формы рычаг, врезала кулаком по панели. Проклятье, я понятия не имела, как все это работает!
Я не видела, как сзади подобрался очухавшийся Джордан. Удар в затылок бросил меня грудью на приборы и вышиб сознание.
– Что ж, признаюсь, вы удивили меня, – озадаченно протянул Борс. – Но я рад, рад. Итак, вы согласны?
– Каковы гарантии, что вы выполните свое обещание, если я соглашусь? Вы обещали, что я стану вторым человеком в стране после вас.
Я сидел в том же кресле с витыми позолоченными ручками, диктатор расхаживал по залу. До него было десять шагов. Оттолкнуться, три прыжка, максимум четыре. Успею ли? Я забыл, когда в последний раз дрался. Наверное, в детстве. А сейчас предстоит не драться. Сейчас надо убить. Свернуть ему шею. И уложиться при этом в пять секунд, больше мне не дадут, охрана прямо за дверью.
Эрта сделала бы это наверняка. Сделала бы из любви ко мне. Ей хватило бы и секунды. А в следующую секунду ее бы не стало. А я – я наслаждался бы жизнью с Лайлой. С одухотворенной, нежной, изысканной…
– Гарантии у вас будут, – проскрипел Борс. – Должность наместника Саулии вас устроит? Для начала.
Я подобрался. Боже, как не хочется умирать. Сколько же у меня шансов его прикончить… Двадцать процентов? Тридцать, пятьдесят? И ни одного шанса выжить, независимо от исхода дела. Ни единого.