– Веришь, не веришь! Причём тут это?!
– Притом! Ты должна мне верить, ма! Просто верить!
– Ничего я тебе не должна!
Разговор пошёл не совсем так, как планировала провести его мать, вернее, он пошёл совсем даже не так. Но всё равно, разговор этот нужно было довести до конца, ибо сколько можно!
– Тот участковый, – заговорила мать после очередного взаимного молчания, – он заверил меня на прощание, что всё дальше будет в порядке, что все эти явления должны сами собой прекратиться после его беседы с тобой…
Мать замолчала, как бы ожидая возражения со стороны дочери, но Лерка и не подумала хоть как-либо возражать, она по-прежнему молча смотрела на мать.
– И, видишь, он оказался прав! – продолжила мать, тоже внимательно вглядываясь дочери в глаза. – Всё действительно прекратилось после вашего с ним разговора. И я ни о чём тебя не спрашивала, мне достаточно было того, что весь этот кошмар закончился. Но тут… – она вздохнула и добавила каким-то другим, явно изменившимся голосом: – Тут вдруг появился этот твой… Барабашка!
– Ты всё ещё думаешь, что это я! – обиженно закричала Лерка. – Ты думаешь, что всё это моих рук дело?! Но как я могла делать такое, как?!
Мать ничего не ответила. Она снова встала, подошла к письменному столу, как бы невзначай взяла в руки книжку, которую в самом начале их разговора читала (или делала вид, что читала) Лерка. Книжка и в самом деле оказалась учебником химии.
– Как я могла, к примеру, поднимать чайник в воздух? – никак не могла уняться обиженная до самой глубины души несправедливыми подозрениями Лерка. – И чем ты объяснишь тот факт, что…
– А чем ты объяснишь тот факт, что сразу же после посещения участкового и вашей с ним беседы всё это безобразие и в самом деле прекратилось? – перебила Лерку мать. – А ведь всё действительно прекратилось именно после вашей с ним беседы!
Мать замолчала. Лерка тоже ничего ей не ответила.
– Вот видишь! Ты не можешь этого мне объяснить! Или не хочешь?
– Да могу я это объяснить, могу!
Лерка в волнении прошлась по комнате, остановилась как раз напротив матери.
– Я ведь пыталась уже объяснить тебе, почему это произошло, но ты…
Не договорив, Лерка замолчала.
– Прекрасно! – сказала мать. – Попробуй ещё разок!
– Понимаешь… – Лерка вновь подошла к матери, но прислоняться к ней уже не стала, остановилась рядом. – Просто сначала Барабашке трудно было ориентироваться в нашем трёхмерном пространстве. Вот он и натыкался ежеминутно на всякие разные наши вещи и предметы. Вернее, не на сами предметы, а на их силовые поля…
– Ах, вот даже как! – мать невольно улыбнулась, но улыбка эта вышла грустноватая, тревожная даже. – На их силовые поля, подумать только!
– Ну что ты смеёшься, ма! – обиженно закричала Лерка, хоть мать и не думала смеяться. – Ведь это так и было, я ничего не сочиняю! А потом, сейчас, то есть, он уже приспособился к особенностям нашего пространства… вернее, почти приспособился…
Лерка замолчала.
– Это он тебе рассказал? – осторожно спросила мать. – Он сам?
– Ну, конечно же, ма!
Лерка, наконец-таки, решилась прислониться к матери и, взяв её руку в свою, принялась, как когда-то в раннем детстве, перебирать материнские пальцы, медленно, по одному. Она словно пересчитывала их количество.
– А знаешь, ма, мы с ним здорово подружились!
Эти слова Лерка произнесла тихо, чуть слышно. Потом она взглянула в лицо матери и сразу же отпустила её пальцы.
– Ну, почему ты всё время улыбаешься?! Что смешного в том, что мы подружились?! Ничего!
С этим последним утверждением мать была согласна на все сто процентов. Смешного во всей этой истории и в самом деле было маловато.
– Он очень хороший друг и очень интересный собеседник, к твоему сведению!
«Боже, да ведь она и вправду верит во всё это! – внезапно пронеслось в голове у матери. – Она не притворяется, не выдумывает ничего… она и в самом деле во всё это верит!»
– И он столько мне о себе рассказал, столько необычного! – продолжала между тем Лерка. Она говорила всё это с таким странным оживлением, что мать даже забеспокоилась. Внезапно умолкнув, Лерка подошла к окну, некоторое время внимательно смотрела куда-то вдаль. – А знаешь, ма, он пытался рассказать мне о своём мире… ну, о том мире, откуда он и попал к нам, в эту чёртову ловушку… – сказала Лерка, вновь повернувшись к матери. – Кстати, в том, что он угодил в ловушку, косвенным образом виноваты и мы с тобой. Вернее, не мы сами, а наша микроволновая печь.
– Ах, вот даже как! – машинально повторила мать. – Наша микроволновая печь.
Лерка вздохнула.
– Знаешь, он даже пробовал объяснить мне, как и почему это произошло, но я… – Лерка вздохнула вторично. – Знаешь, я почти ничегошеньки не поняла из этих его объяснений, тем более, ничего не смогу объяснить тебе. Ведь его родной мир, он совсем даже не материальный… скорее, это мир энергетических полей. Там, у них, всё не такое: другие измерения пространства, да и времени тоже. Совершенно ничего общего с нами, вернее, почти ничего общего…
– О, Господи! – сказала мать, обессилено опускаясь на диван. – Как ты сказала, какой у них мир?
– Мир энергетических полей, – повторила Лерка. – И он совершенно не материальный.
– Духовный, что ли? – мать грустно вздохнула. – Тогда это «тот свет» выходит?
– Подожди, подожди!
Лерка смотрела на мать с каким-то озарением даже.
– Ты знаешь, это интересная мысль! И как это она сразу не пришла мне в голову!
– О чём ты? – встревожилась мать.
– А что, если и в самом деле – их мир, это то место, куда наши души попадают после смерти. Даже, не души, а энергетические поля, что, впрочем, одно и тоже!
– О, Господи! – снова повторила мать и с силой провела ладонью по лицу. – Ты это серьёзно?
– Надо будет спросить у Барабашки.
– Не надо!
Поднявшись, мать подошла к дочери, обняла её за плечи, привлекла к себе.
– Послушай меня, доченька! Я прошу тебя, я тебя очень прошу – ну выбрось ты из головы всю эту галиматью!
– Это не галиматья, мама! – дёрнув плечом, Лерка сбросила с себя материнскую руку. – Барабашка на самом деле существует! И я с ним разговариваю!
– Слушать не желаю!
– Барабашка, ты где?! – что есть силы закричала Лерка. – Барабашка! – она смолкла, прислушалась к чему-то, неслышному ни для кого, кроме её самой. – Ну, вот! Снова исчез куда-то!
Лерка разочарованно вздохнула.
День тот же. Лерка
– Я не исчез, – отозвался вдруг в Леркиной голове Барабашка. – Исчезнуть нельзя. Можно переместиться на другой энергетический уровень. Но не здесь. Здесь невозможно. Просто я был занят. Искал выход из ловушки. Не нашёл.
– Мама, он тут! – радостно воскликнула Лерка. – Он где-то совсем рядом со мной! А может и не совсем рядом… – тут же добавила она, внимательно осматриваясь по сторонам. – Но он мне отвечал! Только что!
Лерка замолчала. Она вспомнила вдруг, что мать не может услышать Барабашку. Она вне их общего пси-поля.
Мать тоже молчала, молчала и смотрела на Лерку. Странно как-то смотрела. И долго.
– Я одного не могу понять, – проговорила она, наконец, – то ли ты притворяешься, то ли и в самом деле веришь во всё это… – мать запнулась, подбирая наиболее подходящее слово, – во всю эту чепуху. Если ты и в самом деле воспринимаешь всё это всерьёз – тогда, может… может, имеет смысл обратиться к врачу? Есть ведь специалисты в этой отрасли медицины… должны быть…
Вздохнув, мать замолчала. Она высказала своё, давно наболевшее, и теперь, по всей видимости, ждала ответа, хоть какого, но Лерка молчала. И матери пришлось продолжать дальше.
– Если же ты всё это делаешь нарочно, то я хочу понять: зачем? – произнесла она, тихо и устало. – Ради какой цели? И что ты хочешь доказать этим? И кому доказать? Мне?
Мать вновь замолчала и в комнате в который раз уже установилась продолжительная, напряжённая, тягостная даже тишина. Слышно было, как какая-то заблудившаяся муха с низким сердитым жужжанием пересекла комнату по диагонали, направляясь в сторону кухни.
– Твоё пси-поле изменилось, – сообщил Лерке Барабашка. – Сильно изменилось. Почему?
– Ты не поймёшь!
Лерка судорожно вздохнула, потом новая неожиданная мысль пришла вдруг ей в голову.
– Барабашка! – произнесла она громко, с каким-то даже вызовом. – Сделай так, чтобы моя мама в тебя просто поверила, если уж она не может тебя услышать!
Лерка замолчала, вся застыв в ожидании чего-то такого необычного. Чего именно она ожидала от Барабашки – этого Лерка и сама не знала, впрочем, ничего такого и не произошло. Вообще, ничего.
– Ну, хоть подними в воздух что-нибудь, как раньше! – прибавила она, с полной, впрочем, безнадёжностью в голосе. – Хоть что-нибудь! Ну, пожалуйста! Ты же можешь, правда? Или… или уже не можешь?
Лерка затаила дыхание. Не потому, что очень уж надеялась на чудо… просто на всякий случай. Ну же, ну!
– Я просто тебя не понимаю, – ответствовал Барабашка. – В твоих словах нет ни малейшего смысла.
Что ж, этого и следовало ожидать!
– Может, хватит из меня идиотку делать! – сказала мать, глядя в упор на Лерку. – Знаешь, всякому терпению есть предел!
Она направилась к двери, остановилась.
– Ты уроки сделала?
– Когда? – вопросом на вопрос ответила Лерка.
– Вот и займись лучше уроками!
Мать уже покидала комнату, когда её вновь остановили слова Лерки, брошенные ей прямо в спину:
– Если бы папа был здесь, с нами, он бы мне поверил! Обязательно поверил бы!
День тот же. Мать
Преодолевая внутренне волнение, мать вновь повернулась в сторону дочери. Какое-то время они молча смотрели друг дружке в глаза, потом Лерка вздохнула и первой отвела взгляд.
– Почему ты сейчас вспомнила о па… об отце? – тихо спросила мать. – Именно сейчас!
– А что?!
Лерка вновь взглянула в глаза матери и теперь в её взгляде был вызов… вызов и ещё что-то, не совсем понятное. Какая-то внутренняя боль, что ли…