— Переоденься, — бросил он отрывисто. — Не то в самом деле воспаление подхватишь.
Я взглянула на себя в зеркало и пришла в ужас: лицо серое, губы синие, зато глаза красные. В общем, хоть сейчас на конкурс красоты. Прикинув, что стекла в машине тонированные и прохожие, если таковые будут иметь место, ничегошеньки не увидят, я потянулась к сумке, лежавшей на заднем сиденье, достала футболку, носки и покосилась на Антона. Он в этот момент, обнаружив в кармане чехла полотенце, зверски растирал себе спину. Парень был так занят собой, что до меня ему, похоже, никакого дела. Я стянула джинсы, стараясь не смотреть на своего соседа, и быстро надела шорты. Антон закончил растираться, с отвращением посмотрел на свои мокрые джинсы, в свою очередь покосился на меня, а я предложила:
— Могу дать тебе футболку.
— Давай, — кивнул он.
В моей футболке с розовым мишкой на груди он выглядел забавно и заметно стеснялся своего вида, может, поэтому был чересчур молчалив. В машине стало жарко, но согреться я все никак не могла, да и в целом жизнь не слишкoм-то радовала.
Расчесавшись и проведя рукой по подбородку со щетиной, отливавшей синевой, Антон неодобрительно хмыкнул, после чего мы плавно тронулись с места и направились в сторону реки.
— Куда мы? — робко спросила я.
— Подальше отсюда.
Лаконично, ничего не скажешь.
Взяв левее пристани, по новому мосту мы перебрались на другой берег и вскоре затормозили возле густых зарослей ивняка. Я мало что понимала, но решила держать язык за зубами. Надеюсь, моему новоявленному другу не пришло в голову искупаться, лично у меня на ближайшее время на любой водоем острая аллергия.
Выйдя из машины, Антон заглянул в багажник и вернулся с двумя одеялами.
— Мы будем загорать? — удивилась я. Антон счел вопрос язвительным и сурово ответил:
— Не знаю, как ты, а я хочу спать, чем и тебе советую заняться. Выйди на минутку, я сниму чехлы, надо их высушить.
Чехлы он снял и расстелил на еще мокрой от росы траве, вслед за ними пришла очередь промокшей одежды и обуви, затем он разложил сиденья в машине, бросил на них одеяла и сказал:
— Располагайся.
Я легла, завернулась в одеяло, испытывая настоящее блаженство, и уснула, кажется, мгновенно.
Проснулась я оттого, что рука онемела от неудобной позы, а еще от духоты. Духота, однако, показалась благом, я наконец-то согрелась и внутренности не сотрясались мелкой дрожью. Разлепив глаза, я увидела прямо перед собой физиономию Антона, мы почему-то лежали не на разных сидениях, а на одном и под двумя одеялами. Антон спал, запрокинув голову и приоткрыв рот, левая рука на моей спине, а моя на его груди. Черт-те что…
Приподнявшись, я взглянула на часы. Полдень, не удивительно, что жарко. Стараясь не разбудить Антона, я распахнула дверь и вышла. Джинсы высохли, чехлы тоже. Я оделась, спустилась к речке и умылась. Возвращаясь к машине, увидела Антона, он натягивал джинсы, прыгая на одной ноге.
— Доброе утро, — сказала я и улыбнулась.
— Привет. Вроде уже день… — ответил он и добавил немного невпопад:
— Обувь, кажется, высохла.
Он отводил глаза и вроде бы испытывал неловкость, наверное, считал, что, пролежав со мной, обнявшись, несколько часов, нарушил супружескую верность. В общем-то, я тоже так считала, оттого старалась не встречаться с ним взглядом.
— Есть хочется, — сказала я, устроившись на сиденье.
— Сейчас найдем какое-нибудь кафе. Здесь полно всяких кафе, по крайней мере, четыре года назад они появлялись через каждые полкилометра.
"Что-то он больно разговорчив, должно быть, совесть мучает».
Я кивнула, соглашаясь с ним. Он торопливо убрал одеяла, расчесался, взглянул на свою небритую физиономию и тяжко вздохнул.
— Думаю, следует побриться, — заметил Антон. — Ничего, если задержимся минут на пятнадцать?
— Конечно, — ответила я. — Я немного пройдусь, а ты не торопись, от голода я не умру.
Я направилась по извилистой тропинке вдоль реки, а когда вернулась, Антон уже закончил свой туалет. В машине невозможно было дышать от его одеколона, я поморщилась, придя к выводу, что у его жены плохой вкус, могла бы подобрать парню что-то поприличнее.
Я открыла окно, а умные мысли оставила при себе. Через пятнадцать минут мы сидели в придорожном кафе, ели свинину «по-боярски» и прикидывали, чем следует заняться в ближайшее время. Я боялась, что Антон, проторчав несколько часов в воде, скажет мне «прощай» и сбежит к супруге, но он оказался из тех, кто терпеть не может загадки и старается во всем разобраться. Загадок у нас имелось хоть отбавляй, так что семья его в ближайшее время не увидит.
— Ты уверена, что Витька погиб? — задал он мне совершенно неожиданный вопрос.
— Уверена, — ответила я испуганно и, помедлив, добавила:
— Почему ты спросил?
— Кое-что наводит на интересные мысли, — пожал он плечами. — Мне не дают покоя Вовкины слова. Ведь он прошептал «шофер», так? А Витька был шофером у Щербатова.
— Ну и что? — пытаясь понять, куда он клонит, нахмурилась я.
— Я подумал, что, если ты немного исказила истину, что, если Витька жив?
— Спятил и убил всех этих людей? — не выдержала я. — А меня отправил к тебе, чтоб ты изловил его и упек в психиатрическую лечебницу? Такого даже в самом дурацком кино не увидишь. Я понятия не имею, что это за шофер, узнав которого Мансуров лишился жизни, но это точно не Витя. Когда я видела его в последний раз, он был тяжело ранен.
— Но не убит? — невинно поинтересовался Антон.
— У него не было шансов остаться в живых. Говорю тебе, он мертв.
— Я в этом не уверен, — ответил он и задумался. — Чем больше я размышляю над твоим делом, тем меньше оно мне нравится.
— Мне оно вовсе не по душе, — разозлилась я. — Но я хочу найти сестру, она у меня одна и…
— Не заводись, — вздохнул Антон и как-то странно посмотрел на меня. — Надеюсь, ты понимаешь, если я не буду знать, что происходит в действительности, толку от нашей беготни по городу никакого.
— Я ничего не скрываю, — испуганно сказала я и посмотрела ему в глаза. Он немного посверлил меня взглядом, надо признать, без всякого толку, и остался недоволен.
— Как знаешь, — заметил он и уткнулся в тарелку. Аппетит у меня сразу же пропал.
Обед закончили в молчании, выпили чаю, и я решилась подать голос:
— Что будем делать?
— Попробуем узнать, что случилось с Петькой.
— А потом?
— Потом заглянем к Витькиной жене и любовнице Таболина.
— Зачем? — насторожилась я.
— Хочу выяснить, что это за таинственная баба, от которой оба спятили. Если подружка Таболина сообщит, где он сам, я буду просто счастлив.
Поразмышляв немного, я согласилась, что в сказанном есть резон, другого способа разыскать Таболина я просто не знала, но возвращаться в город после вчерашних событий ужасно не хотелось.
Антон достал телефон и набрал номер. Я была уверена, что он звонит жене Петра, и не ошиблась.
— Марина, это Антон, Петр не появился? — Услышав ответ, он помрачнел и спросил:
— Когда? — Через минуту дал отбой и начал кусать губу, должно быть, сам того не замечая.
— Что случилось? — робко подала я голос, разумеется, ничего хорошего не ожидая.
— Петьку нашли на железной дороге.
— Живого? — пролепетала я. Антон покачал головой. Я подумала и вновь решилась заговорить:
— Антон, а что, если это убийство никак с нами не связано? На железке он начальник охраны, кто знает, какие у них там дела?
— Вот мы и узнаем, — отрезал Антон и поднялся из-за стола. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.
По моему мнению, явились мы сюда совершенно напрасно, узнать вряд ли что узнаем, а вот рискуем здорово. Я злилась на Антона, но помалкивала, ко всему прочему проклятый шофер не шел из головы, рождая в душе сомнения. Что за шофер и с какого боку он в этом деле?
Впереди показалось двухэтажное здание из красного кирпича, Антон свернул на стоянку и сказал мне:
— Сиди здесь. — После чего вошел в это самое здание, а я осталась в машине.
Несмотря на духоту и яркое солнце, находиться в кабине было приятно, как видно, я все еще не успела отойти от ночного купания. Я вроде бы задремала и не сразу обратила внимание на темный «Чероки». Услышав шум, приоткрыла глаза, машинально отметив, что машина проехала мимо, и только тогда меня точно в бок толкнули: это ж «Чероки». Я попробовала проявить благоразумие: таких джипов в городе предостаточно, ночью, как известно, все кошки серы, и я совсем не уверена, что возле дома Вовки Мансурова и в парке у пристани был именно этот джип, почти черный с зеленоватым оттенком. Номер разглядеть мы не могли, зато сейчас я успела это сделать и на всякий случай записала его на клочке бумаги. После чего принялась вертеться от беспокойства и мысленно подгонять Антона. Очень возможно, что «Чероки» не имеет к нам ни малейшего отношения, но, если честно, в случайные совпадения верить я давно перестала и вскоре начала по-настоящему беспокоиться. Нечто сродни предчувствию посетило меня, а уж если оно возникает, жди неприятностей.
Наконец появился Антон в компании пожилого мужчины, несмотря на жару, облаченного в темный костюм. Антон хмурился, а мужчина выглядел удрученным и даже несчастным. Они поговорили, стоя на ступеньках, затем пожали друг другу руки и разошлись, Антон бегом направился ко мне, а его собеседник вернулся в здание. Судя по выражению лица Антона, новости были скверные.
— Петра нашли два часа назад в одном из товарных вагонов, вагон подали под загрузку и… — Что сказать на это, я не знала, потому заревела на всякий случай, отвернувшись к окну и кусая губы. Мой спутник, минуту назад взиравший на меня как на основного врага, заметно смягчился и добавил со вздохом:
— Его здорово избили, а потом проломили голову.
— Зачем они это сделали? — прошептала я. — Если хотели узнать, где мы находимся, делать это было ни к чему: Вовка и так донес. Мне кажется, его убийство с нами никак не связано, в конце концов…