3.
На третий день пребывания в Москве и вдали от дома, 18 октября, Освальд отпраздновал свой двадцатый день рождения. Римма поздравила его и подарила книгу – роман Федора Достоевского «Идиот». Она подписала книгу следующим образом: «Дорогой Ли, прими мои искренние поздравления. Пусть сбудутся все твои мечты! 18.10.1959. Москва. Твоя Римма»4.
Возможно, Ширакова выбрала и подарила книгу «Идиот» с самыми лучшими намерениями и без какого-либо намека. Хотя от этих непредсказуемых русских женщин можно ожидать чего угодно. Но выбрать из множества других книг именно роман «Идиот» в качестве подарка американцу, который только что подал заявление на получение советского гражданства! Главный герой книги – граф Мышкин – идеалистически верил в добро мира и был трагически не понят окружающими.
Освальд все эти дни находился в состоянии напряжения, ожидая решения властей. В своем дневнике он так рассказал о своем душевном состоянии: «[Я] встревожен, поскольку моя виза действительна только в течение пяти дней, а от властей все еще нет никаких известий по поводу моей просьбы»5.
Римма Ширакова постоянно подбадривала его, и Освальд написал: «…хотя я слишком нервничаю, она [Римма] „уверена“, что я скоро получу ответ»6. Он, должно быть, полагал, что его сопровождающая имеет доступ к информации о продвижении его письма. И когда Римма говорила, что ему не следует волноваться, Ли Харви думал, что она располагает какой-то положительной информацией о ходе рассмотрения его заявления.
На пятый день, когда Освальд подумал, что уже не может больше терпеть, Ширакова сказала, что на следующее утро его вызывают на собеседование в паспортно-регистрационное управление. Это была хорошая новость, так как срок действия визы Освальда истекал на следующий день. Учитывая все обстоятельства, американец склонялся к мысли, что окончательное решение будет принято в его пользу, а собеседование – простая формальность. Иначе зачем им было откладывать все это до самого последнего дня его пребывания в стране? А Римма, которая, должно быть, была на связи с руководством, всегда оставалась такой оптимистичной и обнадеживала его.
Беседа с чиновником на следующее утро обернулась горьким разочарованием. Освальд столкнулся с абсолютно непробиваемым бюрократизмом. Вместо того чтобы похлопать Освальда по плечу и сказать, что его будут счастливы принять в СССР, чиновник предложил Освальду забыть все свои глупости и вернуться домой.
Вот как Освальд описал эту беседу: «21 октября… Встреча с одним чиновником. Лысеющий крепыш, в черном костюме, довольно хороший английский1, спрашивает меня, чего я хочу. Я говорю, что хочу получить советское гражданство, он спрашивает, почему я даю расплывчатые ответы о „Великом Советском Союзе“. Он говорит мне: „СССР великий только в литературе“, хочет, чтобы я вернулся домой. Я ошеломлен…»8.
Между прочим, этот чиновник, который был представителем КГБ, вряд ли стал бы ставить под сомнение величие СССР перед советским гражданином. По всей вероятности, его пренебрежительные замечания о Советском Союзе были брошены с целью вызвать Освальда на спор. Задача сотрудника КГБ заключалась в том, чтобы получить как можно больше информации о молодом человеке, сидевшем перед ним, и посмотреть, как американец будет отстаивать свои взгляды на СССР.
И все же хмурый чиновник оставил Освальду проблеск надежды, сказав, что уточнит в компетентном ведомстве насчет возможности продлить визу, срок действия которой истекал в восемь часов вечера того же дня. Освальду позвонят и сообщат результат.
Звонок раздался во второй половине дня, буквально за два часа до истечения срока действия визы Освальда. Ему сообщили, что виза не будет продлена и он должен покинуть страну немедленно.
Возможно, в силу юношеской иррациональной веры в то, что все в итоге обернется в его пользу, Ли Харви надеялся, что решение будет положительным. Советские компетентные органы были прекрасно осведомлены о ситуации с его визой. У них было целых пять дней на рассмотрение его письма-заявления, однако они оттянули собеседование с ним до последнего дня. Молодой американец ясно показал, что был тверд в своем намерении относительно СССР и в своем желании остаться здесь; ему нравится эта страна. Он не поддался на уговоры скептически настроенного и обескураживающего своими заявлениями чиновника.
Освальд испытал острое чувство унижения, разочарования и ярости, смешанной с жалостью к себе из-за несправедливого обращения с ним. Он был раздавлен и унижен. Все его мечты и стремления были разбиты и уничтожены.
В знак протеста Ли Харви решил покончить с собой. Вот как он описал это в своем дневнике: «Я потрясен! Мои мечты! Я ждал два года, чтобы быть принятым. Мои самые смелые мечты разбиты из-за мелкого чиновника. В 19:00 я решаю покончить с этим. Замочить запястье в холодной воде, чтобы заглушить боль. Затем порезать мое левое запястье. Затем погрузить запястье в ванну с горячей водой. Я думаю: „Когда Римма придет в восемь и найдет меня мертвым, это будет большой шок“. Где-то играет скрипка, а я смотрю, как уносится моя жизнь, я думаю про себя, как легко умереть и „сладкая смерть“ (под скрипку). Около 08:00 Римма находит меня без сознания (вода в ванне насыщенного красного цвета), она кричит (я помню это) и бежит за помощью»9.
Приведенная версия событий вокруг попытки самоубийства Освальда основана на том, что он сообщает в своем дневнике10. Следует иметь в виду, что информация в дневнике – это его ретроспектива событий, изложенная позднее более зрелым человеком о том, что произошло с ним в Москве почти за два с половиной года до этого. В своем дневнике он вспоминал мотивы и поведение своего прежнего наивного «я».
Более поздний Освальд вряд ли стал бы рассматривать свою попытку самоубийства как повод для самолюбования. Хотя он не мог не упомянуть об этом как о свершившемся событии, он сделал попытку снабдить это «событие» романтической аурой, которая избавила бы его уязвленное самолюбие от воспоминаний о таком поспешном и незрелом поступке.
До тех пор, пока Освальд несильно отклонялся от реальных фактов, он мог чувствовать себя свободно и редактировать свой рассказ по своему вкусу. В то время он не мог и представить себе, что спустя годы армия исследователей будет шаг за шагом и минута за минутой отслеживать все его поступки в Москве и других местах. Что они обнаружат все несоответствия в том, что он говорил о себе и своей жизни.
По свидетельствам Риммы Шираковой, Розы Агафоновой11 и Юрия Носенко12, вырисовывается несколько иная картина случившегося13. Основные расхождения в рассказе Освальда касаются времени и некоторых косвенных деталей, но не самого факта попытки самоубийства.
Согласно их рассказам, Освальду в полдень сообщили, что его ждут в паспортно-регистрационном бюро отдела виз и регистрации (ОВИР) в 15:00. Билет для Освальда на поезд до Хельсинки уже был заказан. Персонал отеля «Берлин» был проинформирован об этом. Освальду также сообщили, что в 14:40 его будет ждать машина, чтобы отвезти в ОВИР, и что Римма встретит его внизу в вестибюле отеля для сопровождения во время последнего официального визита. Для молодого американца единственным разумным объяснением всему этому было то, что его заявление на получение вида на жительство было отклонено и что ему придется покинуть Советский Союз в тот же день. Освальд был поставлен перед необходимостью предпринять какие-то действия, чтобы отсрочить свой отъезд.
По словам Риммы, когда Освальд не появился в вестибюле, была поднята тревога. Сотрудники гостиницы обнаружили, что дверь его номера заперта, и никто не отвечал на стук. Ситуация требовала решительных действий. Двое сопровождавших ее охранников открыли дверь запасным ключом. Они обнаружили американца у ванны, наполненной водой с кровью. Его запястье было перерезано. Римма видела все это из-за спин двух мужчин.
Была вызвана «Скорая помощь», и Освальда срочно доставили в Боткинскую больницу. В его номере была найдена предсмертная записка, в которой он написал: «Я проделал такой долгий путь, чтобы найти смерть, но я люблю жизнь»14.
Своим поступком Освальд подтвердил серьезность своих намерений относительно СССР, но пропустил заключительный акт в ОВИРе. Американцу еще не было официально отказано в советском гражданстве. Окончательное решение должны были ему сообщить в визовом отделе. Но еще оставался шанс, что в последнюю минуту все может измениться. Настоящие намерения человека раскрываются, когда он оказывается в экстремальной ситуации.
Возможно, это была очередная уловка КГБ, чтобы узнать истинные намерения Освальда, заставив его сначала поверить, что его заявление было отклонено, а затем удовлетворить его просьбу в последний момент, когда он уже потерял всякую надежду?
Своей попыткой самоубийства Освальд преследовал определенную цель. Советские власти не могли рисковать своей международной репутацией, торопя отъезд раненого американца. Из чисто гуманных соображений ему следовало прежде всего оказать медицинскую помощь. Так и случилось. Возможно, Освальд и вел себя нерационально, но его расчеты полностью оправдались.
В истории болезни Освальда говорилось, что он нанес себе лишь поверхностное ранение кожи на левом запястье. Крупные кровеносные сосуды не были затронуты, что могло бы существенно повлиять на конечный исход. Анализ крови не выявил признаков массивной кровопотери. Освальд никогда не терял сознание15. В его истории болезни не было упоминания о переливании крови, так как к этому не было показаний. Пациент был иностранцем, и даже если сама травма рассматривалась как легкая, формальный медицинский протокол должен быть тщательно соблюден.
Есть один важный медицинский аспект, который необходимо учитывать в связи с любой попыткой самоубийства. Во всех подобных случаях требуется проведение психиатрической экспертизы с целью выяснения состояния психического здоровья пациента. Игнорирование этого может быть чревато серьезными медицинскими и юридическими последствиями. Психически больной может повторить суицидальный акт или перенаправить свою агрессию на окружающих. В последнем случае он будет представлять опасность для других.