Действительно, после того как Освальду была оказана первая помощь, его поместили в психиатрическое отделение для наблюдения. Им занималась психиатр Лидия Михайлина. Она общалась со своим американским пациентом через переводчика. В истории болезни Освальда представлены результаты этой психиатрической экспертизы.
В истории болезни мы находим рассказ Освальда о том, как и почему он приехал в СССР. Он откладывал деньги в течение трех лет, чтобы иметь возможность приехать в эту страну и остаться здесь навсегда. Американец обратился в Президиум Верховного Совета с просьбой предоставить ему советское гражданство, но не получил никакого ответа. Срок его визы вышел, и ему надо было покинуть страну. Чтобы отсрочить свой отъезд, он нанес себе травму. Освальд сожалел о своем поступке. Запись заканчивается замечанием психиатра, что пациент больше ничего не сообщил16.
Возникают сомнения по поводу полноценности психиатрической экспертизы, проведенной врачом, который не говорит на языке пациента. Из приведенного выше медицинского заключения совершенно очевидно, что психиатру не удалось установить атмосферу доверия со своим американским пациентом. Освальд ничего не сообщил, кроме простого изложения голых фактов о том, что произошло, и выразил свое сожаление. Строго говоря, эту психиатрическую экспертизу следует считать неубедительной17.
Освальда перевели в общую палату. Советские власти не были заинтересованы в решении главного вопроса о том, была ли попытка самоубийства Освальда просто единичным иррациональным актом отчаяния или симптомом серьезного психического заболевания. Они предпочли проигнорировать тот факт, что юридически психически больной человек не несет ответственности за свои поступки, а неустановленное психическое заболевание может привести к весьма трагическим последствиям.
Вспоминается, как во время прохождения курса психиатрии в мединституте обсуждалась поучительная история болезни одного психически больного. Пациент, который находился в стабильной ремиссии и которого собирались выписывать, внезапно напал на своего палатного врача и острым гвоздем тяжело ранил в шею. Позже выяснилось, что психиатр, опытный врач, около года назад обронил неудачное замечание в присутствии этого пациента, которое тот принял на свой счет. Пациент все последующее время искусно скрывал свои намерения и ждал шанса отомстить.
В пользу Освальда говорит то, что если у него были бы психические отклонения, то это, несомненно, было бы обнаружено во время его службы в корпусе морской пехоты США. Ли Харви был оператором радарной установки, контролировавшей воздушное движение18. Американские психиатры, несомненно, хорошо знали свое дело и не допустили бы служащего с психическими отклонениями к управлению воздушным движением на военной авиабазе!
Попытка самоубийства американского гражданина, произошедшая в центре Москвы, была чревата возможностью возникновения международного скандала. Она могла быть истолкована недоброжелателями как пример того, как советские власти своими действиями довели до самоубийства молодого американца. Данная щекотливая ситуация требовала срочного разрешения.
Чтобы избежать международного скандала, разумным решением со стороны советских властей было бы немедленно проинформировать американское посольство о случившемся и предложить им самим заняться своим гражданином. Но такой разумный шаг так и не был сделан. Власти взяли на себя единоличную ответственность и хотели быстрее замять этот инцидент.
По словам Лидии Михайлиной, в день выписки Освальда в больнице появились два сотрудника КГБ и изъяли его историю болезни19. Это как бы обозначило общую тенденцию в отношении него: где бы события ни происходили, неизменно появлялись сотрудники КГБ и изымали все материальные свидетельства, касавшиеся Освальда.
Но действительно ли американец был так близок к самоубийству? У меня есть все сомнения на этот счет. Отказ властей удовлетворить его просьбу, несомненно, потряс его. Но Освальд умел собраться и принять разумное решение.
Он был также склонен к театральным эффектам. Не умаляя серьезности поступка, я не могу не увидеть трагикомический мотив в его попытке «суицида». Освальд выбрал ванную комнату в качестве места своего «последнего акта». Он не хотел испытывать боль и решил охладить запястье водой из-под крана. Идея была разумной, но американцу понадобилось бы более глубокое охлаждение, чтобы снять ощущение боли. Его самоубийство под звуки скрипки придавало сцене в ванной мелодраматическую окраску. Самоубийство было приурочено к приходу Риммы Шираковой. Освальд был уверен в ее пунктуальности. Она была нужна ему как свидетель и человек, который поднимет тревогу. Опустив свое слегка порезанное запястье в ванну, где немного крови, подвергшейся гемолизу, окрасило воду в кроваво-красный цвет, он мог быть уверен, что напугает кого угодно. Поэтому, когда его увидели у ванны, очевидно, полной крови, шок и паника окружающих были вполне искренними.
Если Освальд попыткой самоубийства стремился привлечь к себе внимание, то он определенно преуспел, но только в известной степени. Будучи молодым и неопытным, он, возможно, полагал, что сможет заставить бюрократов, которые отклонили его заявление, изменить свое мнение. Однако молодой человек определенно переоценил то влияние, которое его поступок мог произвести на власти.
При других обстоятельствах советские чиновники, возможно, вообще не обратили бы на него внимания. Но Освальд, очевидно, представлял определенный интерес для советской разведки. И этот интерес перевесил все другие соображения, включая нерешенную проблему с психическим здоровьем и связанные с этим риски.
Всего неделю спустя Освальд занял номер в отеле «Метрополь». Порезы на его левом запястье полностью зажили. В тот же день его вызвали на собеседование в ОВИР. В своем дневнике он запишет, что там были «четыре чиновника… неизвестные мне. Я сказал, что хочу стать советским гражданином. Я говорю, что хочу проживать в Советском Союзе… дал им свои документы об увольнении из морской пехоты. Они сказали, что посмотрят… ждите нашего ответа»20.
Итак, ему было разрешено остаться в стране в ожидании дальнейшего решения, и это давало некоторую надежду. Между тем впереди опять были разочаровывающая задержка и неопределенность.
Глава 2. Освальд торопит события
Если одна мечта рухнет и разобьется на тысячу осколков, никогда не бойтесь поднять один из этих осколков и начать все сначала.
Со времени последнего визита Освальда в ОВИР прошло несколько недель. Однако советская сторона не спешила прийти к окончательному решению относительно его просьбы. Американец по-прежнему пребывал в подвешенном состоянии по поводу своего будущего.
Чтобы ускорить решение своего вопроса, Освальд решил подойти к проблеме с другой стороны и 31 октября нанес визит в американское посольство, где он сообщил консулу Ричарду Снайдеру о своем решении отказаться от американского гражданства и стать гражданином Советского Союза. Полный решимости, он театральным жестом бросил свой американский паспорт на стол. Освальд отказался слушать благонамеренные уговоры сотрудников посольства, которые пытались удержать его от этого, как они считали, поспешного и глупого поступка.
Последовала эмоциональная словесная перепалка, в ходе которой Освальд, разгорячившись, заявил, что он был готов поделиться с Советами теми знаниями, которые он приобрел во время службы в морской пехоте по своей специальности1. Если Освальд собирался действительно так поступить, то к его заявлению следовало отнестись серьезно, поскольку дело касалось военной секретной информации и государственной безопасности.
Снайдер не был убежден в том, что Освальд основательно обдумал свой поступок. Он положил его паспорт в сейф и не собирался немедленно начать формальную процедуру расторжения гражданства. Опыт ведения дел с американскими перебежчиками научил его ценить бюрократические проволочки. Эти несчастные, если не канули в небытие, зачастую вскоре раскаивались и умоляли посла помочь им вернуться на родину, но пути назад были отрезаны.
Освальд вышел из посольства, лишь на словах отказавшись от своего американского гражданства. Юридически он по-прежнему был гражданином Соединенных Штатов. Чтобы еще раз подчеркнуть серьезность своих намерений, он направил в американское посольство письмо с просьбой лишить его американского гражданства. «Я уверен, что русские примут меня после этого знака моей веры в них»,– написал Ли Харви в своем дневнике2.
Если угрозы, высказанные им в посольстве, не были блефом, Освальд ступал по очень тонкому льду. Американцу, собирающемуся передать Советам секретную информацию, в том числе о полетах американского самолета-шпиона U‑2, было очень неразумно раскрывать свои намерения перед сотрудниками американского посольства.
Разведывательные полеты сверхсовременных самолетов U‑2 над секретными военными и промышленными районами Советского Союза совершались с 1956 года. В результате этих полетов был получен огромный объем разведывательных данных о советской военной активности и потенциале.
Парадоксально, но при всем том, что СССР демонстрировал свое технологическое превосходство в исследованиях космического пространства, а его межконтинентальные баллистические ракеты были способны достичь любой точки Земли, советская противовоздушная оборона (ПВО) еще не располагала средствами поражения такой высотной цели, как самолет U‑2. Советские войска ПВО могли лишь беспомощно отслеживать эти полеты на экранах своих радаров. Открыто выразить официальный протест правительству США по поводу этих полетов было бы равносильно публичному признанию технического отставания противовоздушной обороны Страны Советов. Это поставило бы Советский Союз в очень невыгодное положение как внутри страны, так и за рубежом.