Маша составила на столик кофейные чашки, сахарницу и вывалила мороженое в яркой упаковке.
— Кому какое, разбирайте, — предложила она.
Александра прилетела накануне, в ночь. Ее встречал Иван, и ночевала она у них на даче. Лада приехала из своей Костромы в одиннадцать утра, всех перебудила, радостными воплями взбудоражила весь дом и до сих пор не могла поверить, что Александра привезла такие потрясающие новости.
— А дети у тебя с кем? — спросила Александра, чтобы чем-нибудь отвлечь Ладу от упоительных мыслей о страшной мести, настигшей врагов.
— С Михайловым, конечно, — махнула рукой Лада. — Михайлов им и мать, и отец, а я так… ехидна.
— Все ты врешь, — засмеялась Маша. Каждое лето она подолгу жила в Ладкином доме на Волге и диву давалась, какая из ветреной подруги получилась идеальная жена и мать. Недаром Васятка вкалывает на семью как бешеный, а в свободное время только и делает, что развлекает сыновей и ублажает их мамашу.
— Ну, вы приедете летом или нет? — допытывалась Лада у Александры, послушно переключившись на другую тему. — Ты три года обещаешь, что приедешь и детей привезешь. Конечно, куда нам до богатых и знатных, и в домике у нас всего двенадцать комнат, и горничную мы вам справить не можем…
Александра захохотала и облилась кофе.
— Вот дура, — сквозь смех сказала она Ладе. — Приеду, конечно. В прошлом году Клавка еще маленькая была, куда ее, к черту, тащить! — Клавкой она звала дочь.
— Ты сегодня уедешь или останешься ночевать? — спросила Маша, вытирая лужицу кофе, содеянную Александрой.
— Нет, поеду, — сказала Лада, сразу став озабоченной. — Рада бы остаться, но у Васятки завтра встреча какая-то важная. Я ему нужна для поддержания морального духа.
— В кроватке? — спросила Маша.
— А хоть бы и в кроватке, — беспечно ответила Лада. — Люблю Михайлова в кроватке! И на полу тоже…
И они опять засмеялись.
— Значит, ты ехала четыре часа, чтобы вечером пилить обратно? — недоверчиво спросила европеизированная Александра. — Из-за меня?
— Из-за тебя, душечка, — радостно согласилась Лада. — Из-за тебя, милая. А за такие новости, что ты привезла, я бы двадцать часов за рулем отсидела…
— Дорога плохая, снег идет… Осталась бы, — настаивала Маша. — Ванька обещал пораньше приехать, мы бы выпили. Сашку уложили бы и посидели. Тем более ты ее и не видела совсем…
— Хрен с ней, с дорогой, — возразила Лада, обгрызая мороженое с пластмассовой палочки. — У меня машина — зверь.
Теперь она водила широкий, как океанский лайнер, «Лендровер» и очень им гордилась.
«Лендровер», как и дом на Волге, был как бы символом новой жизни спокойной, семейной, «детной». Для такой жизни нужна была большая, устойчивая и проходимая машина. У Михайлова тоже был джип, на который он обменял свой представительский «Фольксваген» — и по тем же соображениям.
— Ты мне лучше скажи, Потапова, что ты теперь с собственным телевизионным каналом будешь делать? — Лада деловито облизала последние капли мороженого и в поисках сигарет похлопала себя по карманам стильного джинсового комбинезона. Маша поставила ей тяжелую хрустальную пепельницу и включила кондиционер. С появлением маленькой Сашки они с Иваном старались меньше курить в доме, и если уж курили, то под вытяжкой.
— Куда ты его засунешь? Эх, нам бы его пяток лет назад!.. — вздохнула Лада, мечтательно затягиваясь. — Мы бы с Саней делали классное телевидение, а Маня считала деньги. Она это умеет.
— Ага, — с иронией сказала Маша, — и не было бы ни мужей, ни детей, ни собак, ни дома, ни яхты — одна сплошная работа.
Они помолчали.
— Когда Филипп провожал меня, у него было такое лицо, будто я уезжаю навсегда, — задумчиво проговорила Александра. — Он сделал все это для меня и из-за меня, а я даже не поблагодарила его.
— Больная! — фыркнула Лада.
— Нет, — раздумчиво произнесла Александра. — Нет. Просто дня два-три назад я вдруг поняла, что мне нет никакого дела ни до Вики, ни до моего бывшего благоверного. А Филипп думал, что есть. Черт возьми, он был совершенно уверен, что та история до сих пор не дает мне покоя. Хотя я и сама так считала. До самого последнего времени…
— А канал? — осторожно спросила Маша. — Ты же всегда мечтала о телевидении. У тебя не сложилось несколько лет назад, и Филипп дал тебе второй шанс. Да еще какой! Я совершенно уверена, твой муж считает, что ты не смогла себя реализовать. Он, дети, чужая страна, его деньги не дали тебе возможности делать то, что ты хочешь.
— А что она хочет? — спросила Лада. — Кто-нибудь знает?
Александра повернулась спиной к окну, в которое все это время смотрела. За окном шел снег, засыпая дорожки, вымощенные, как в сказке, желтым кирпичом, и Ладин «Лендровер».
— Я знаю, чего я хочу, что мне больше всего нужно, — сказала Александра.
— Что же? — спросила Маша.
— Мне нужен мой муж, наши дети и еще жизнь, которой я буду жить с ними до самой смерти, хотя это и звучит несколько высокопарно, и Вешнепольский, — улыбнулась Александра, — назвал бы это пафосом, с которым нужно бороться. Я не хочу никакой мести, не нужна она мне…
— Глупость какая, — возразила Лада. — Что еще за христианское всепрощение? Тебе дали в руки оружие, ну и пали по гадам, пока патроны не кончатся!
— Пока я буду палить, Филиппу надоест меня ждать. И Клавке с Патриком тоже, — сердито отозвалась Александра. — Хочешь, я тебе его подарю, этот канал, вместе с Викой и Андреем?
— Эх, хорошо бы! — вздохнула Лада. — Я бы навела там шороху. Но у меня Васятка, близнецы, Кострома, домик и местная телевещательная станция «Волжанин». Управляйся сама со своим каналом, подруга. У меня времени нет.
— Ну и у меня нет, — твердо сказала Александра. — И я знаю только одного человека, у которого есть время, талант и уйма организаторских способностей. А, девчонки? Уговорим?
— А может, и уговаривать не придется, — задумчиво проговорила Маша.
— Если надо уговаривать, я в Москве останусь, — решительно заявила Лада. — Михайлов одну ночь без меня переспит. Это ты здорово придумала, Санька! Все-таки ты из нас самая умная. Какого мужика тогда отхватила!.. А мы тебя еще ругали…
До сих пор еще ничего не было известно, и собравшиеся в зале заседаний леди и джентльмены от телевидения нервничали, прикрывая это бесконечными разговорами об одном и том же.
О генеральном директоре нового, исключительно многообещающего и созданного как раз под выборы канала ходили самые разнообразные слухи. Иногда нелепые. Говорили, например, о какой-то француженке русского происхождения, купившей контрольный пакет акций, о ком-то с НТВ, о том, что новый канал — один из засекреченных проектов «Медиа-Моста», а также что за всем этим стоит Лужков и его окружение.
Руководство канала еще не было сформировано, но, по слухам, знаменитый Андрей Победоносцев по каким-то причинам в руководство не вошел, а собирался работать рядовым сотрудником. Глупо, конечно, но потом, как гром среди ясного неба, грянуло его увольнение с первого канала, и страсти еще более накалились.
Новый канал получил совершенно исключительное и невиданное финансирование, и вон те три иностранца — видите, сидят? — по виду американцы, вроде бы представители инвестора, они будут следить, чтобы деньги расходовались по назначению.
Никто ничего не понимал, но приобщиться к выгодному дельцу желало очень много разных людей, как профессионалов, надеявшихся на небывалые карьерные взлеты, так и обыкновенных жуликов, жаждущих припасть к только что выставленному корыту.
И все-таки кто же, кто тот счастливец, который займет самое высокое кресло и будет непосредственно заниматься «раздачей слонов»? Посмотрите на Терехину. На ней в последнее время лица нет, одни гримасы остались… И «Новости» она не ведет… Может, она? Тогда прости-прощай все надежды… Работать с ней невозможно, да она и не даст никому работать…
Ближе к двенадцати все стали рассаживаться за овальным столом орехового дерева, старательно обходя «председательское» место.
— Опаздывает начальник-то, — шепнул один телевизионный деятель соседу. — Нехорошо с этого начинать, неловко…
Хлопнула дверь приемной, шеи вытянулись, и головы как по команде повернулись в сторону двери. Послышались быстрые шаги, но шел явно не один человек.
В конференц-зал не вошел, а влетел хорошо известный всем присутствующим Иван Вешнепольский, за ним семенил Михаил Андреевич Барсуков — телевизионная легенда, до последнего времени работавший шеф-редактором «Новостей» на первом канале.
— Добрый день, господа, — сказал Иван и быстро сел в пустующее «председательское» кресло. Из кожаной коричневой папки в разные стороны торчали бумаги. — Наш французский инвестор, я думаю, в настоящий момент подлетает к Парижу, поэтому официально представлять меня некому. Но мы, по-моему, между собой все знакомы. На всякий случай — меня зовут Иван Вешнепольский, и руководить каналом «СТН» буду я.
Он повыше задрал рукава серо-голубого джемпера, как будто собирался рубить дрова.
«Аудитория у ваших ног», — вспомнилось ему откуда-то, и он усмехнулся.
— Михаландреич будет возглавлять у нас службу «Новостей», — сообщил новый генеральный и открыл свою растрепанную папку. — Теперь оргвопросы, все по порядку.
Когда Александра улетала, в Москве шел снег, а Париж встретил ее дождем. Приятный переход из зимы в подступающую весну.
Всю дорогу она представляла себе, как сегодня увидит детей и подарит им все, что накупила в Москве и что передали им две любимые тети, Лада и Маша, как удивится Филипп, как обрадуется Глория, не любившая долгих отлучек мадам, и как будут счастливы дети, когда узнают, что вскоре они все вместе поедут в Москву на крестины, а потом на Волгу…
— А где Филипп, Ламон? — спросила Александра шофера, едва только он забрал у нее сумку.
— Господин граф в офисе, мадам, — сказал Ламон, пропуская ее вперед. — Он распорядился приехать за ним к восьми. Сегодня граф собирается поехать в замок.